Скрытый остров. Книга 1. Уходили мы из Крыма…

Большевики просачивались в город небольшими группами и сначала никак себя не проявляли. Когда закончилась эвакуация, осмелели и избрали революционный комитет.

Страсть как любят эти игры.

Тут казаки Донского корпуса в Феодосию входят – задержали их арьергардные бои с зелёными. Город их революционным комитетом встречает…

Конфуз.

Осерчали казаки, порубили десятка полтора любителей коллективной болтовни и ушли на Керчь.

После того как определилась судьба первого революционного комитета, со вторым большевики не спешат.

Склады казённого имущества пусты. Мелочёвку, что армия не вывезла, подмели мародёры. Единственное исключение – феодосийский склад Красного Креста. В его скрытых запасниках удалось найти медикаментов на целую подводу…

«Корабль, корабль!» – раздались возгласы в лагере. Участники совещания вопросительно посмотрели на Тарусова.

– Господа офицеры! – сказал командир. – Перерыв совещания 30 минут…

Все вышли из палатки.

Борис, крепко сжимая бинокль, уже минут пять рассматривал идущий в бухту корабль. Большой, трёхтрубный, трёхмачтовый… Красавец! Неужели за нами?!.

Бориса тронули за плечо. Он обернулся. Перед ним стоял Норринг.

– Дай-ка твои цейсовские гляделки, – сказал он.

Через некоторое время контрразведчику удалось прочитать название судна – «Дельфин».

– Почему «Дельфин»? – стал тупить Борис от волнения.

Норринг удивлённо на мгновение задумался.

– Не знаю, – пожав плечами, сказал он. – Может, потому что у дельфинов, как у людей, кровь горячая? И дышим мы одинаково – воздухом. Но не о том! Виден один из флагов – условный знак. Этот корабль за нами.

Никто ещё не объявил, что корабль идёт за отрядом, не было никаких команд, но люди сами стали энергично разбирать лагерь и готовиться в дорогу.

Через полчаса разведать обстановку на пути в порт ушла казачья полурота.

Ещё через полчаса отряд покинул лагерь. Уходили, не оборачиваясь на дымящиеся костры, несколько оставленных ветхих палаток, собранные из чего попало навесы от дождя…

Спустились в город, вышли к порту.

Навстречу колонне вдоль набережной двигался отряд полковника Котова, ожидавший корабль на восточной окраине города. Как выяснилось позже, разведчики этого отряда видели, что у подножия горы расположились люди основательные, со своей артиллерией. Котовцы в силу воспитания не стали беспокоить ни любопытством, ни визитом.

Шли они толпой. Офицеры, женщины и дети, солдаты и старики – все вперемешку. Битюги тянули два полевых орудия, которые облепила малышня. Многие гражданские, среди которых было несколько женщин, шагали с винтовками. В то же время десятка три солдат без оружия помогали лошадям тянуть телеги, заполненные до последней возможности домашним скарбом, включая мебель.

Отряды объединились, расположившись недалеко от причала. Образовалась внушительная толпа встречающих пароход. Стволы орудий и пулемётов на всякий случай нацелили на пересохшие русла близлежащих улиц.

Феодосия только выглядела безлюдной: из щелей приоткрытых дверей, краем глаза у разбитых окон, через дыры крыш за происходящим в порту следили многие сотни глаз. Когда корабль подошёл к причалу, на улицах, будто из воздуха, стали появляться люди. Они двигались только в одном направлении – к порту.

Увидев толпу беженцев, Тарусов выставил оцепление и распорядился до погрузки отрядов никого близко к причалу не подпускать.

Корабль швартовался у пирса. Пришёл он, как пояснил человек разбирающийся, под испанским флагом. Борт украшала надпись «DELFIN».

На носу гражданского судна неожиданно обнаружились два орудия серьёзного калибра, расчёт которых был скрыт броневыми щитами. Присмотревшись, Борис обнаружил пулемёты на надстройках корабля. Похоже, экипаж был готов к различным неожиданностям в порту.

С капитанского мостика властным голосом скомандовали:

– Слушайте внимательно! Грузимся сразу. Не спешим, но быстро. Первыми – семейные дивизионы. После них – орудийные и пулемётные расчёты со своим хозяйством. Далее в порядке живой очереди. Последними приму на борт интендантов с имуществом. Ну и кто там ещё из беженцев, потом посмотрим…Главное – строго следовать всем указаниям представителей команды корабля. Любые самостоятельные передвижения по палубам или трюмам до дополнительных распоряжений категорически запрещены!..

На пристань опустили трапы, пришли в движение кран-балки.

С корабля стали спускаться офицеры и матросы команды. За ними следовало несколько офицеров в пехотной форме и… Сцепура!

Заметил размахивающего руками Бориса, подошёл.

Друзья обнялись.

– Что долго так до Феодосии добирались? Семён махнул рукой:

– Власти любой масти вечно чем-то обижены. То стыда нет, то совести. Ещё чаще с мозгами беда… Тоннажа кораблей для эвакуации не хватало. Все суда насильно задерживали. Без разницы коммерсант ты или иностранец. Самозванцы со всевозможными мандатами на абордаж брали. Устали морды бить…

– Рассказывай, рассказывай… Я по любым новостям не то, чтобы соскучился – исстрадался…

– Оказалось, Боренька, увлекательная это игра – мандаты сочинять. Рисуешь какую-нибудь глухую дурь: обер-нептун Чёрного моря, например. Или повелитель бурь, покровитель самотопов – не важно. Главное, чтобы должность была заоблачной, а масштаб деятельности – вселенским. Побольше гербов, печатей… Бумага должна быть ядрёной, чтобы любой православный взглянул – и в ступор. Взмахнул «документом» – никто ни черта не понимает, но все слушаются. А ты уже разорался на всё море, новых полномочий себе требуешь и эсминцев для форсу…

– Эсминцы где?

– Не успели… К вам торопились.

– Отчего флаг испанский?

– Под русским флагом морское ведомство могло бы без нашего согласия привлечь «Дельфин» в состав эскадры. Конечно, нам бы обещали выплатить компенсацию. Только «потом» и «может быть». Но мы предпочли корабль. Он большой, железный, спасти может…

– Откуда пароход?

– Англицкой постройки.

– Почему же не нашей, российской?

– Шутишь? Обращались с заказом на Балтийский завод – цена оказалась почти вдвое выше!..

Погрузились «семейные дивизионы», орудийные и пулемётные расчёты, пароход совсем уже хищно ощетинился стволами различных калибров…

Погрузка отрядов прошла без заминок. Разве что боцман категорически отказался принять на борт подержанную мебель:

– Не позволю делать из красавца-корабля плавучую помойку!..

Настало время принять беженцев, нетерпеливо ожидающих своей очереди перед оцеплением.

У причала мешками с песком и пустыми бочками обозначили нечто вроде двух постов для проверки документов.

– Извини, – сказал Сцепура, – доверили встречать гостей… Пойдём. Посидишь рядом, чтобы я тебя потом по всему кораблю не искал.

Борис взглянул на причал и радостно улыбнулся: среди прочих там был Павел Лунин – друзья снова вместе!

* * *

Павел Алексеевич Лунин, прапорщик…

Первый раз Борис увидел его весной 1916 года. Служили в одном полку, готовились к атаке. Вдруг на бруствере становится в полный рост прапорщик, палит по немцам из пулемёта Льюиса и заразительно-азартно матерится. Павлик замечательно клал очередь за очередью. Немцы из уважения к точности стрельбы лишний раз не высовывались из окопа, русские роты уже поднимались в атаку…

Личность Лунина была многогранной, вечно ускользающей из ловушек точных определений. У него была репутация человека шального, загульного и одновременно надёжного в трудностях, лишениях, весёлого в бою. Одни находили его наблюдательным, начитанным собеседником, другие – недалёким хитрованом, незатейливым в суждениях, вплоть до придурковатости. Павел мог легко и грубо нахамить или повести себя изящно остроумно. Борис знал за ним несколько поистине рыцарских поступков, однако Лунин тщательно скрывал их от людей, будто опасался, что заподозрят в благородстве.

На войну он уходил молодым красавцем. В 1915 году попал под немецкую атаку отравляющими газами. Запас здоровья и удачливости позволили выжить – только чёрные волосы стали пепельно-серыми и цвет лица навсегда утратил румянец, став несколько жёлтым. Тем не менее отталкивающего впечатления внешность Павла не производила, черты лица были правильными, породистыми. Внешний вид его скорее приковывал внимание, интриговал, надолго запоминался.

Сцепура был неразлучен с Луниным, считая его невероятно везучим.

– Сам посуди, – рассказывал он Борису, – бывали времена, когда средняя продолжительность жизни прапорщика после производства составляла две недели… Чистая математика… С моим желтолицым братом мы который год по окопам прыгаем – хоть бы хны. А ведь он честный солдат. Это сколько же ангелов-хранителей надо иметь? Отряд?

– Хоть бы и так… – ворчал на эти слова Павел. – Давайте лучше выпьем. Стакан водки всегда предпочтительнее бесполезных разговоров.

Был один барьер для Лунина, который он предпочитал не брать, а обходить стороной, – женщины. Непростой на то имелся жизненный опыт.

Совсем юным Павел потерял голову от княжны Никольской, прожжённой сердцеедки, засидевшейся в девках. Распоряжаясь приличным наследством, он делал княжне совершенно феерические подарки. Поведение Лунина быстро стало настолько безумным и вызывающим, что над ним назначили опеку в соответствии с законами Российской империи о расточительстве.

Как-то Лунин и Никольская поехали на заячью охоту. Конь споткнулся, Павел неловко перехватил ружьё, оно выстрелило. Пуля уложила княжну наповал. Суд, рассмотрев дело, признал Лунина виновным в неосторожности и приговорил к трёхмесячному церковному покаянию.

Злые языки утверждали, что всё подстроил неутомимый ангел-хранитель Павлика. Характер Никольской на самом деле был невыносимо прескверный. Осуществи княжна свои матримониальные планы – каяться Лунину пришлось бы гораздо дольше, чем три месяца. Возможно, годы напролёт.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.