За деньги

Достаю из сушки третью тарелку и, положив порцию, добавляю свежеприготовленный тост с ветчиной. Ира благодарно кивает, когда передаю ей еду вместе с вилкой.

– Вот скажи мне, Златка. Женщина, сидящая в декрете на шее у мужа, – разве она не содержанка? – продолжает Ая разговор, который мы начали в комнате.

– Ну вообще нет, – возражаю, орудуя вилкой. – Это жена. И у них с мужем бюджет общий. И ребенок тоже. Они – семья, Ая!

– Это все сказочки, которые придумали жирные бабы. А по факту чем они лучше меня? Или ты?

Ая возмущенно жестикулирует и замолкает.

– Да никто не хуже, – вздыхаю я виновато.

Если честно, эти разговоры с Айкиной совестью немного мне поднадоели.

Одно дело – выбрать такой путь, как она. Ее право. Но сравнивать с собой женщин, которые рожают детей и полтора года воспитывают их, пользуясь благами любимых мужчин, – это уже какая-то профдеформация, как говорит моя мама про свое отношение к работе.

Ира поправляет шелковый халат на груди, и я замечаю сверкающее кольцо на пальце.

– Какое красивое, – восхищенно говорю.

– Ах, это? – вытягивает передо мной руку блондинка. – Меджид мне предложение сделал, девочки.

Мы с Аей переглядываемся как близкие подружки, которые фиксируют тему, что надо бы обсудить наедине, и тут же рассыпаемся в поздравлениях.

– Офигеть, – качаю головой. – Ты теперь к нему переедешь?

– После свадьбы, конечно, – загадочно улыбается Ира.

– Он, наверное, на «пальме» живет? (*Джумейра – густонаселенный и один из самых дорогих районов в Дубае. Представляет из себя остров, сверху напоминающий пальму – прим. Авт)

– Нет, у моего мужчины в Иране свой замок. Мы там будем жить.

– Круто, Ирина, – снова качаю головой, разглядывая массивное кольцо с большим камнем.

Сколько такое стоит? Уму непостижимо.

Мужчину этого я никогда не видела. Обычно Ирину забирает и привозит водитель.

– Так ты теперь Иринка-иранка? – шутливо спрашиваю, отодвигая тарелку.

Щелкаю выключателем на электрическом чайнике и опять усаживаюсь на табуретку, кладя ногу под себя.

– Я счастлива, девочки, – блаженно закатывает глаза невеста. – Меджид такой заботливый, любящий, умный. Это какая-то сказка… Никому не верьте, что сказок не бывает. Все бывает. И такие мужчины – богатые, наделенные властью, тоже хотят уютного семейного гнездышка…

До самого вечера мы выслушиваем дифирамбы Иркиному шейху, а потом начинаем собираться на работу.

Я натягиваю вчерашнее платье и свои единственные туфли, купленные в «Заре» на семидесятипроцентной распродаже. Ая, конечно, крутится возле зеркала в новых туфлях и черном комбинезоне с открытыми плечами.

– Ремень с собой возьмешь? – шутит она.

– Возьму, чтобы отдать его. Мне не надо.

– Да ладно тебе. Дура, что ли? Такой продать можно тыщ за двадцать.

– Да? – рассматриваю подарок, но все равно толкаю его в сумочку.

При необходимости будет чем ткнуть этого выскочку.

То, что я с надеждой думаю о встрече с Амиром, даже не зная, куда сегодня всех отправит Рубик, пропускаю мимо своего внимания. Мне надо поскорее заработать денег, чтобы в Москву вернуться на полном фарше.

Вместе с Катей и Индирой вываливаемся на улицу все к тому же минивэну, возле него стоит наш менеджер.

– Привет, – здоровается он со всеми, быстро сканируя внешний вид. – Помаду сотри, – строго говорит Ае. – Слишком вульгарно.

В автомобиль сначала усаживается Катя, затем Индира и Ая, а потом Рубен неожиданно захлопывает дверь. Прямо перед моим носом. Изумленно смотрю то на него, то на тонированные окна.

Сжимаю сумку плотнее и растерянно спрашиваю:

– Что такое?

– Сегодня без тебя, курочка моя. «Легкой работы» там не будет…

Глава 6. Злата

– Златка, блин, чем ты там звенишь? Я спать хочу! Час назад пришла.

– У Амира была? – спрашиваю ее шепотом.

– У него.

Сжимаю зубы и озираюсь по сторонам в поисках новой сумки, подобной той, что Амир подарил ей позавчера, или пакета с платьем, которое было куплено подруге в начале недели.

Ничего не обнаружив, успокаиваюсь.

Зыркнув еще раз на Айку, отсчитываю монетки номиналом в один дирхам. Набирается у меня целых двенадцать, поэтому, закинув их в кошелек, начинаю снаряжаться на пляж.

В автобусе смотрю по сторонам, но объективно – уже не так восторженно и оптимистично, как всего неделю назад. Серые городские джунгли кажутся темными и чужими. Люди вокруг – враждебными и странными.

Даже прекрасный Персидский залив практически не радует.

Приветливо улыбаюсь Эмме и Георгию – семье, с которой часто здесь встречаюсь. Они фрилансеры, живут в Дубае второй месяц и, по их словам, пока не собираются возвращаться в Россию. Малыш, двухлетний Арсений, бежит ко мне поздороваться и обняться.

Я переодеваюсь и хотя бы на час забываю обо всем, строя с пацаном замки из песка и прокладывая между ними русло реки. Затем мы вместе заполняем его водой из пластмассового ведерка. Это происходит под счастливый визг Сени и аплодисменты Георгия.

Эмма наблюдает за нами с шезлонга.

– Ты хорошо ладишь с детьми, Злата, – замечает она.

– У меня систер младшая.

Они переглядываются.

– Мы хотели бы на неделе сходить в ресторан вечером. В Бурдж-Халифа, знаешь?

– Ага, слышала.

– Не могла бы ты посидеть с Сеней у нас в апартаментах? Мы заплатим, конечно.

– Я… не знаю. Думаю, конечно, могла бы.

О роде моей деятельности Эмма с Георгием не спрашивали. Но тот факт, что я рискую стать первой дубайской эскортницей с функцией приходящей няни, вызывает у меня невольную улыбку.

– Оставь контакт Жоре, – просит девушка. – Как нужно будет, мы тебе позвоним и договоримся.

– Хорошо, – соглашаюсь и диктую номер.

Смыв песок, переодеваюсь и выдвигаюсь в обратную сторону. В супермаркете возле апартаментов на остатки монет покупаю свежий хлеб. Хрустящий и очень вкусный, судя по виду.

Будущее меня страшит, потому что деньги закончились, а работы у Рубика для меня так и нет. Ругаю себя за купленный несколько дней назад черный клатч, на который я прицепила подаренный Амиром ремень.

Можно быть поэкономнее, Злата!

На кухне сталкиваюсь с Ирой. Остальные девчонки все еще дрыхнут.

– Привет, зай, – бросает она, отвернувшись от плиты.

– Привет.

Кинув хлеб на стол, забираю из холодильника бутылку с остатками молока и прихватываю стакан с полки.

– О, свеженький какой. Еще горячий, – Ира касается бумажной упаковки. – Просто обожаю! Поделишься?

– Да, – вздыхаю и озадаченно добавляю: – Конечно. Садись.

Ирина выливает из металлической турки кофе в кружку. Поправляет облако из белоснежных волос, сверкает своим кольцом и падает на стул.

– А ты где была-то, Злат?

– На пляже.

– А-а-а, – улыбается. – Сразу видно первоход.

– Кто?

– Ну я в первый раз тоже все время купаться гоняла. Нравилось мне.

– Как вообще можно быть в Дубае и не ездить на пляж? – удивляюсь.

– В последний раз я там была месяца три назад.

– Офигеть, —округляю глаза.

Отломив половину небольшой булки, делюсь с Ирой и сама откусываю. Запиваю молоком и зажмуриваюсь от удовольствия.

Боже, как вкусно. Почти так же, как из мамкиной хлебопечки. Молоко, правда, будто водой разбавлено.

– Как у тебя дела, Злат? Все нравится? – интересуется Ира.

Когда она здесь, после обеда её забирает водитель и доставляет к иранцу. Обратно возвращает редко и по утрам, поэтому соседка не в курсе положения дел.

– Пока не поняла, – отвечаю вымученно. – Да и работы для меня все нет. Девочки уезжают, а я тут остаюсь.

– Это как?

Досадно потираю щеку.

– С продолжением я не хочу, – тихо проговариваю, – а вечеринок или смотрин пока не намечается.

– Это тебе Рубик так сказал?

– Угу, – киваю грустно.

– Ясно…

Ловлю на себе изучающий взгляд. Внешности своей я не стесняюсь. Бред про костлявые коленки слышала впервые. Обычно все, наоборот, хвалят, а красоту называют экзотичной.

– Ты девственница, Злата? – спрашивает Ира.

Смеется, когда я прикрываю рот, чтобы не поперхнуться от неожиданности.

Почему они все разговаривают об интимных вещах так легко? Мы только что хлеб обсуждали и на тебе. Ты девственница?

Будто о погоде на улице спрашивает, а сама того и гляди в трусы залезет.

– Ну да, – отвечаю, приходя в себя.

– Ясно, – повторяет.

Резко поднявшись, Ира убирает кружку в мойку, а затем возвращается за стол.

– Хочешь совет, Злат? От человека с опытом… Я столько говна тут поела, прежде чем своего Меджида встретить.

– Давай…

– Найди богатого покровителя здесь. Без него тебе будет сложно.

– Нет! – качаю головой.

– Послушай, – она чуть наклоняется и сжимает мою ладонь. – Я знаю, о чем говорю. Ты красивая, свежая. Тебя купят. Дорого купят. Секс у тебя здесь все равно будет. Твоя задача – минимизировать количество контактов. Лучше один клиент, но постоянный, чем вереницей в занюханных апартах принимать, как наши вон.

– И-ра, – возмущенно выдыхаю. – Я же говорю, что не собираюсь ни с кем спать. Меня интересуют только вечеринки. Пусть за триста долларов. Мне не нужны миллионы.

Девушка стучит по столу красивым пальцем с французским маникюром и сообщает:

– Вечеринки проходят каждый день, Злата…

– В смысле? – прищуриваюсь.

– Если тебя на них не зовут, значит, маринуют, дурочка моя. Ты как шашлык. Ждут, когда будешь готова, и отжарят. Может, и клиент уже есть. Какой-нибудь богатый и влиятельный.

Округляю глаза, вспоминая Хаджаева.

Как он смотрел на меня? С превосходством и азартом. Как отправился к Рубену договариваться, чтобы я ушла с ним в тот вечер?

Это он. Точно он.

Из-за него я тут «маринуюсь». Шашлычник, блин.

В дверь звонят, и я, сбивая пятилитровые бутылки с водой, бегу в коридор. Ошарашенно смотрю на огромный букет в руках курьера.

– Для Аи, – произносит он.

Молча подписываю бланк и забираю благоухающие цветы. Безумно красивые. От белых до темно-розовых оттенков. В шуршащей, явно дорогой бумаге. Садовые розы, пионы и еще какие-то. Я таких даже не знаю.

Я в шоке, что за секс мужчины готовы дарить цветы эскортницам. В шоке, что они покупают сумки и туфли. Не только Ае. Индира и Катя тоже усыпаны подарками. При этом они не выглядят несчастными.

– Ай, – проникаю в комнату. – Тут тебе принесли.

– Что-о? – спрашивает она заспанно.

Хлопает наращенными ресницами и принимает букет.

Стараюсь не замечать мелких синяков на ее бедрах, но взгляд все равно к ним примагничивается. Этот Главарь – просто зверь. Похотливое, грубое животное.

Теперь после разговора с Ирой, я осознаю, что, скорее всего, неудачи, постигшие меня в эту неделю, связаны именно с этим мужчиной. Вернее, с его нездоровым интересом.

И даже прекрасный букет кажется чем-то вроде плевка в мою сторону. Как и ремень «Прада», который я таскаю на новеньком клатче.

Выбежав из комнаты, набираю менеджеру.

– Рубен, привет.

– Привет, Злата, – отвечает он устало. – Че звонишь?

– Как дела с работой сегодня? – требовательно спрашиваю.

– Хм… Даже не знаю.

– Ты говорил, что у тебя как на заводе, – срываюсь.

– Ага, говорил.

В его голосе чувствуется издевка, которая меня раздражает. Это не шутки. Я на заработки приехала, а не букеты Айке в постель таскать.

– Смотри, сегодня есть ужин с шейхом. Пойдешь?

– Что надо делать? – с энтузиазмом спрашиваю. – Я английского не знаю. Вернее, знаю, но не очень хорошо.

Ясно-понятно, вру.

Дальше «Май нэйм из Злата. Айм фром зэ Пьянково» я не уеду. При всем желании.

– Это минус, курочка моя. Но я договорюсь.

– Спасибо, Рубен, – в сердцах говорю.

– Оденься поярче. Цацки какие-нибудь у девок возьми, но без перебора.

– Спасибо еще раз!

Предстоящий вечер немного страшит, но я рада, что дело сдвинулось с мертвой точки.

А еще мне все показалось. Амир Хаджаев здесь вовсе ни при чем.

Глава 7. Злата

– Ты давно с Рубеном работаешь? – спрашивает Камилла, губастая брюнетка примерно моего возраста.

– Нет, – отвечаю скованно.

Сжимая хрупкую ножку высокого бокала, пристально смотрю, как ярко взрываются пузырьки в холодном шампанском. Прикрываю глаза и отчаянно представляю себя на их месте.

Мне тоже хочется ощущения легкости и беззаботности. Или хотя бы раскрепощенности, как у красивых девушек, сидящих со мной за одним столом.

Но пока не получается…

До спокойствия и ленивого выражения а-ля «я поимел весь этот мир» на лице у мужчин, мне тем более далеко.

Соревноваться в остроумии с Амиром в мой первый вечер, оказывается, было весело и… безопасно, что ли.

Это удивительно.

– Почему вы ничего не едите? – спрашивает батлер на чистом русском. Именно с этим помощником шейха до начала ужина разговаривал Рубик.

Стараясь все так же ослепительно улыбаться, с достоинством убираю волосы за плечо и отвечаю одному из шейхов. Тому самому, который весь вечер черных глаз с меня не сводит.

– Ай эм нот хангри. (Я не голодна – Прим. авт.)

В животе именно на этих словах неприлично урчит, но из-за легкой джазовой композиции в исполнении саксофониста, никто, слава богу, этого не слышит.

Оставшиеся полдня до ужина, я посвятила усиленному курсу английского языка для молодой эскортницы. Я даже «секса не будет» выучила.

Окидываю взглядом стол, заставленный белоснежными блюдами с интересными по форме и цвету произведениями молекулярной кухни. После того как я в начале вечера съела белоснежную пену с противным вкусом речных ракушек, пробовать что-то еще расхотелось.

Вообще, мне даже жалко стало этих шейхов, соблюдающих диеты.

Им бы мамины котлетки из молодой говядинки. Да с пюрешкой без комочков. Да под молочко парное.

М-м-м. А не вот это все, искусство, мать его. Может, и посимпатичнее бы стали султаны. Не такие угрюмые и страшные.

Их, кстати, трое, но они почти одинаковые на вид. Худосочные, сморщенные и усатые. В белых кандурах и платках.

– Тухлый вечер, – снова пристает Камилла, когда мы вместе отправляемся в туалет. – Много не заработаешь. Еще и девок больше десяти привезли.

– Почему много не заработаешь? – спрашиваю главное.

Я все-таки надеюсь получить свои пятьсот долларов, который Рубен пообещал за сегодняшний вечер.

– Ты думаешь это шейхи? – смеется девушка. – Это так. Обычные нефтяные магнаты из Саудовской Аравии. Никаких чаевых и походов по бутикам. Максимум сто долларов накинут сверху за минет.

– О, я не знала, что они как-то отличаются, – пропускаю последнюю фразу мимо ушей, будто ее и не было.

– Шейхи? Отличаются, конечно. Ты че такая темная, мать?

– Это моя первая поездка, – скромно пожимаю плечами.

И последняя.

Смотрю на себя в зеркало и достаю из сумки айфон, чтобы сделать парочку сторис для подписчиков. Создав образ светской львицы, фотографируюсь.

– Ты еще зеленая. Самые крутые шейхи – местные правители. Но попасть к ним не так просто. Сначала анкета от менеджера с фотографиями в купальнике, – зайдя в кабинку, Камилла начинает шуршать платьем и перечислять, – потом индивидуальный разговор с батлером. Подписываешь кучу документов о строгой конфиденциальности. Едешь дальше, чем видишь, в машине со шторками. Только потом попадаешь во дворец. Я была один раз на такой вечеринке, но на яхте. Три дня морской болезнью мучилась, весь туалет там облевала.

Я морщусь в зеркало. Так им и надо. Извращенцам этим.

– И как? – громко интересуюсь.

Камилла вываливается из кабинки, подходит ко мне и быстро шепчет на ухо:

– Меня не выбрал. Я, дура, губы накачала, а они, чурки поганые, натуральность любят. Забрала свои триста баксов и отчалила обратно.

– Триста? За три дня? – возмущенно выговариваю.

– Ну да. Больше платят только тем, кого позвали в каюту.

Пугаюсь вдруг.

– Ой, а отказаться можно?

– От чего?

– Ну как, – закатываю глаза. – От продолжения…

Камилла непонимающе на меня смотрит.

– Зачем отказываться?

Ее вопрос ставит меня в ступор.

– А если я не хочу… спать ни с кем?

Брюнетка быстро пробегается взглядом по моему платью, громко прыскает и сгибается пополам от смеха.

– Так ты из этих? – отсмеявшись, спрашивает.

– Из каких?

– Из дурочек, еб твою мать, Злата…

Грубость действует на меня как обычно: заставляет широко раскрыть глаза и замереть на месте.

– Я тоже такой была, – вздыхает она, смягчаясь. Включает воду, чтобы ополоснуть руки, и дует губищи. – Любая вечеринка, даже пусть она у тебя десятая, все равно закончится сексом с клиентом. Остальное россказни.

– А если я не согласна? – упрямо продолжаю. – Что тогда?

Камилла только грустно мотает головой.

– Пошли уже. Контролер будет ворчать, еще и оштрафуют. Вдвоем вообще выходить нельзя.

Остаток вечера нас заставляют танцевать.

Я на каблуках делаю это очень смешно и нелепо, но тот же шейх, который интересовался отсутствием у меня аппетита, все еще смотрит завороженно.

Чувствую себя реально курочкой. На прилавке супермаркета.

В танце я устало прикрываю глаза. В голове возникают образы родной деревни и мамки. Зойки на остановке. Лешки Виноградова, моей первой любви. Школы с учителями. И сеновала, куда я от обиды любила забираться вечерами.

Ощутив толчок сзади, смотрю по сторонам.

Дизайнерское украшение зала в золотых и серых оттенках, закаленное стекло на окнах высотки, официанты в накрахмаленных рубашках.

Так вдруг в Пьянково хочется. Тоска берет, что хоть волком вой!

С танцплощадки меня забирает Рубен.

– Злата, разговор есть.

– О чем?

– Клиент пригласил тебя продолжить вечер, – приблизившись, сообщает.

Хмурюсь, стараясь не смотреть в сторону шейхов.

– Ты же знаешь, что я не работаю так.

– Знаю. Но он понял, что ты девственница, и предлагает пять тысяч.

– Пять? – повторяю.

– Ага, – глаза менеджера блестят лихорадочно. – Соглашайся, курочка моя. На первый раз акция тебе. Комиссию не возьму.

– Нет, – мотаю головой.

Внутренности пружиной стягиваются.

– Почему?

– Я не буду ни с кем спать. Только сопровождение. Мы договаривались.

– Поспокойнее, – вроде и улыбается Рубик, но желваки на скулах опасно играют. – Никто тебя не заставляет. Я всего лишь предлагаю.

– Хорошо, – тут же выдыхаю облегченно.

Следующим ударом бьют слова:

– Но обычно после отказа девушку больше не допускают до вечеринок.

– Ты не говорил мне об этом.

Возмущенно сжимаю кулаки.

– Сейчас говорю, – улыбается он.

Оглядываюсь в зал. Ну их на фиг всех! Лучше в фитнесе буду работать.

– И что мне делать? Как мне уехать домой сейчас?

– Отдашь деньги за тур, и ты свободна.

– Сколько?

– Полторашка.

– Полторы тысячи долларов? – округляю глаза.

– Это только себестоимость. Понравилась ты мне.

Рубен равнодушно отворачивается и кивает тому самому шейху.

– Так что? Идешь?

– Не-ет, – вскипаю. – Я же сказала!..

– Ладно, малыш. Не кипятись. Ты права, этот хрен слишком мелко плавает. У меня есть кому тебя продать подороже. Вот тебе двести долларов, остальные забираю в счет долга. Поезжай домой и выспись хорошенько, завтра тебе напишу.

До самого утра плачу, сжимая подушку.

Не то чтобы я считаю свою девственность особенной. Многие мои одноклассницы вообще лишились ее в подъезде на газетке или на нашей сельской дискотеке, прямо в туалете. Просто сам факт того, что меня будет касаться какой-нибудь старик Хоттабыч вроде сегодняшнего червя с усами, мне противен.

Противно примерно так, что я реально чувствую запах навоза из хлева Таськи.

Здесь.

В центре роскоши и богатства. В самом шикарном городе мира. Запах свежего навоза…

А еще внутри такой протест возникает.

Да что этот Хаджаев о себе возомнил? У него есть деньги, и он думает, что, подговорив менеджера, сможет меня сломать? Так поступают взрослые и богатые мужчины? Ломают девственниц и трахают их у себя в номерах? А потом что?.. Живут дальше, бессовестные?

Кое-как дожидаюсь, пока щелкнет замок на входной двери и выбегаю из комнаты в одной широкой футболке с выцветшей надписью «Пьянковский завод пластификаторов – наше будущее и будущее наших детей».

– Ира, привет.

– Привет, дорогая.

Ирина очень красивая. В шелковом платье, похожем на кимоно, и в туфлях «Маноло Бланик», стоимостью примерно в пять тысяч дирхам. Ира, несмотря на ночь у своего Меджида, выглядит расслабленной и светящейся.

Она не ревела всю ночь. И навозом от нее не пахнет. Может, это и есть «дубайская сказка»?

Втягиваю вкусный воздух с примесью легких цветочных духов.

– Ира, ты знаешь Амира Хаджаева? – интересуюсь прямо.

– Это который Летчик? Знаю, конечно.

Она удивленно на меня уставляется.

– Ирочка, милая, – складываю руки в умоляющем жесте. – Ты можешь найти его адрес?

Глава 8. Злата

Возле отеля «Хилтон», расположенного на берегу искусственного канала, странно пусто, поэтому я деловито складываю руки на груди и гипнотизирую высокие колонны на входе.

Сколько я так буду стоять?

Ира мне отказала и ездить к Такому Человеку строго-настрого запретила, но я и сама справилась. Найти Хаджаева в интернете было несложно, но вот в социальных сетях богатый дагестанец не зарегистрирован. Зато там любит делиться фотографиями и отметками геопозиции его друг – топ-менеджер «Бизнес-авиации» Вадим Елисеев. У него-то я и нашла фотографии с Амиром, сделанные в «Хилтоне».

А потом…

Не задумываясь, напялила все то же платье, туфли и уложила волосы волнами. А еще, возможно, я совершила главную ошибку в жизни, но я… отключила телефон.

В общем, Рубен при всем желании не сможет ко мне дозвониться.

Пока жду, озираюсь по сторонам и качаю головой. Ну жалко им хотя бы зеленушечку здесь посадить? Хотя бы цветочек!.. Кроме серого цвета в разных оттенках и формах, и зацепиться не за что.

«Зацепилась уже», – шепчет упрямый голос, засевший в голове.

Откуда-то изнутри протест вырастает. Это хорошо знакомое состояние страшит, потому что уж я-то в курсе – можно огрести по полной, если нарваться на того, кто посильнее будет.

А тот, кого я жду, явно сильнее.

Заметив шикарный «Роллс-ройс» темно-синего цвета, даже не подъезжающий, а словно подплывающий ко входу отеля, уже знаю, кому этот корабль принадлежит.

Нет. Не от Иры.

Я, как отцовский тепловизор для охоты, сканирую автомобиль и определяю тяжелую ауру Хаджаева.

Аура эта черная и тягучая, как гудрон. А еще опасная.

Водитель выбирается из машины и терпеливо ждет гостя.

Спустя двадцать минут из отеля выходит сам Амир. Как рыба, выброшенная на лед, хлопаю ртом и наблюдаю, как мой нечаянный знакомый идет к «Роллс-ройсу». А еще рядом вышагивает симпатичная брюнетка в узком шелковом платье цвета шампанского.

Решив, что это мой последний шанс, срываюсь с места и нацеливаюсь на мужскую стройную фигуру. Хаджаев – не перекаченная гора мышц. Он, я бы даже сказала, долговязый и безумно рельефный на вид. А черная рубашка и классические светлые брюки очень идут его образу.

Но сейчас это неважно.

– Здравствуйте, – отправляю прямо в затылок.

Получается хрипло и жалобно, поэтому повторяю уже громче.

И только с третьего раза удается развернуть это «кресло». Успеваю посмеяться про себя, потому что моя любимая передача «Голос». Я смотрела все сезоны и даже отправляла эсэмэски за финалистов.

Амир, увидев меня, хмурится, а его спутница окидывает меня с ног до головы презрительным взглядом.

– Амир… эм… Рашидович, – обращаюсь к нему, сжимая сумку в руках. – Можно с вами поговорить?

Хаджаев вслед за брюнеткой отправляется гулять глазами по моему телу, но хотя бы не презрительно.

Равнодушно…

Эм…

Зависаю ошарашенно от подобной реакции.

– Рената, сядь в машину, – говорит он, открывая дверь «Роллс-ройса».

Девушка беспрекословно выполняет приказ, но тут же нажимает на кнопку и опускает стекло на окне со своей стороны.

– О чем вы хотели поговорить? – обращается ко мне Хаджаев.

Поигрывает челюстью и посматривает в холл отеля, а затем проверяет часы на запястье. Снова недоуменно вспахивает платье взглядом.

– Если вы хотели что-то предложить, – насмешливо изучает мои колени, – то вы не по адресу.

– Не по адресу? – вспышка агрессии сбивает весь мирный настрой. – Это вы мне говорите?

Кажется, температура воздуха вдруг становится не шестьдесят, а сто шестьдесят градусов.

– В чем дело?

– Вы! – выплевываю. – Самый ужасный и самый противный человек из всех, кого я знаю. Я отказала вам, и вы решили меня сломать?