Плакала Алла. Сборник рассказов

Как-то летом, собравшись во дворе, ребята активно обсуждали предстоящую игру в «Зарницу». Уже были определены ее правила, когда к ним присоединился Вадик из соседнего двора. Он частенько заходил к соседям, чтобы послушать интересные истории или, если повезет, то стать участником какой-нибудь игры или викторины.

Вадик доедал бутерброд с колбасой, а в руке держал большое красное яблоко. Отметив свое присутствие, он проглотил остатки бутерброда и протянул яблоко Борису. Ребята посмотрели на своего лидера, а он, приняв презент, откусил от него кусочек и передал его товарищу. Тот, проделав те же действия, отдал яблоко следующему из команды. Вскоре его не стало и ребята продолжили обсуждение игры.

Молчание, всегда активного Бориса, насторожило ребят, и они с удивлением посмотрели на своего лидера. Борька молча прислушивался к словам товарищей, прикрывая свой рот ладонью.

Замечая удивленные лица ребят, он коротко сказал:

– Зуб!..

Вскоре он объяснил, что уже третий день у него шатается зуб, причиняя ему большие неудобства при еде. Товарищи с пониманием отнеслись к его проблеме, и забросали Бориса советами. Кто-то предлагал зуб вырвать пассатижами, кто-то суровой ниткой, кто-то говорил, что это можно сделать руками, раскачивая зуб из стороны в сторону. И только девочка Наташа предложила обратиться к врачу.

Совет девчонки ребятам не понравился, так как многие из них уже потеряли свои молочные зубы без похода к стоматологу. У кого-то он выпал сам, кто потерял его во сне, а кто-то проглотил его при приеме пищи. И поскольку Борька для них был большим авторитетом, они считали, что он сам должен был разобраться со своей проблемой. Наташа же настаивала на своем варианте, так как Боря ей сильно нравился и ей было больно смотреть, когда он причинял себе боль, падая с велосипеда или набивал шишки при опасной игре.

Обсуждения Борькиной проблемы сильно затянулись и споры прекратил сам Борис. Он успокоил ребят и категорически заявил, что сейчас пойдет домой и вырвет этот злосчастный зуб. Друзья с восхищением посмотрели на своего друга, а Вадик – мальчишка из соседнего двора усомнился такому быстрому разрешению вопроса.

– Что прямо сейчас пойдешь и вырвешь? – Спросил он.

– А чего тянуть? – Заявил Борька, – пойду и вырву!..

Ребята одобрительно захлопали в ладоши, Наташа посоветовала перед операцией хорошо помыть руки, а Вадик ехидно вставил:

– А честное слово?..

Борис остановился и категорически пообещал:

– Через пятнадцать минут я его вам принесу – честное слово!

Ребята еще восхищались мужеству своего лидера, а Борис уже поднимался по лестнице подъезда, обдумывая ход операции.

В квартире его встретил белый пудель по кличке «Снежок». Пес был рад приходу хозяина и крутился возле Борьки, выставляя свою лапу. Борис холодно поприветствовал собаку и прошел в ванную комнату. Здесь он тщательно вымыл руки и посмотрел на себя в зеркало.

Открыв рот, он покачал зуб пальцем и произнес:

– А он и не сильно качается, да, и не болит совсем…

Конечно, можно было еще повременить с удалением, но слово, данное ребятам, его подвели к ящику с инструментами. Борька отыскал пассатижи и вернулся к зеркалу. Раскрыв шершавую пасть инструмента, он заметил, что они с трудом помещались у него во рту. Было ужасно неудобно и Боря оставил эту затею, решив, что операция с ниткой ему подходит лучше всего. В комнате, в мамином комоде он нашел суровую нитку и вернулся к зеркалу. Оголив злосчастный зуб, он накинул на него петлю и затянул узел. Нитка удачно уцепилась за зуб и Борис, натягивая ее длинный конец, почувствовал острую боль.

Со страхом он замечал, что зуб в десне сидел достаточно крепко и попытки сразу вытащить его, сводились к нулю. Как-то все не получалось у Бориса, то у него нитка выскользнет из рук, то рывок получался несильным, в общем, отчаявшись, Борька передумал и решил отложить операцию на следующий день. Но здесь его подстерегала другая проблема… Снять нитку с зуба оказалось совсем непросто, узелок был слишком маленьким, а стащить его с поверхности зуба было невозможно. Борька занервничал и заходил по комнате.

С улицы через открытые двери балкона доносились веселые голоса его друзей. Борис украдкой посмотрел на ребят и невесело улыбнулся. Они резвились у большой беседки и были абсолютно спокойны за своего лидера. Вспомнив о честном слове, Борис посмотрел на часы и вернулся на кухню. В его расположении оставалось пять минут, и он без всякой надежды потянул за нитку. Зуб больно пошатнулся, оставаясь на месте. Борис, конечно, понимал, что таким способом его не вырвать, для этого надо было резко дернуть за нитку. Поэтому, чтобы не соскользнула рука, Борис привязал большую деревянную ложку к ее окончанию. После неудачной попытки Борька заплакал. Плакал он не от боли, ему было обидно за свою нерешительность и бесполезность попыток. Обеспокоенный «Снежок», бросился успокаивать хозяина. Он лаял и совал ему лапу. Но Борька не обращал внимание и продолжал реветь, как маленький мальчик. Он размазывал рукой слезы по лицу, а привязанная к зубу ложка, смешно болталась у него на животе. Вдруг Снежок подпрыгнул и поймал ее зубами. Борька ойкнул, а в пасти у собаки оказалась ложка и нитка с привязанным зубом…

Забыв отвязать ложку, счастливый Борька бросился во двор. Уже через полминуты он показывал свой зуб ребятам. Друзья восхищались мужеством своего товарища и похлопывали его по плечу.

И только всегда сомневающийся Вадик спросил:

– А ложку зачем привязал?

– Чтобы рука не соскочила, – ответил Борис и вдруг признался:

– Правда, мне «Снежок» помог.

Ребята уже не слышали оправданий своего друга, а восхищались гениальной изобретательности Борьки. Прием с большой деревянной ложкой всем понравился и даже серьезной девочки Наташе.

Она улыбнулась своим беззубым ртом и заявила:

– И все-таки лучше было обратиться к врачу.

Скоро тема с Борькиным зубом отошла в прошлое и все перешли к обсуждению предстоящей игры. Когда все было оговорено, Борис вдруг предложил ребятам взять его собаку в команду.

Возражать никто не стал, а Борис для убедительности добавил:

– «Снежок» не только умный пес, он еще и настоящий друг!

Письмо

(рассказ)

Сегодня в доме Буренковых было тихо. Никто не бегал по комнатам, собираясь в школу, никто не гремел на кухне посудой и даже радио, которое работало и днем, и ночью, и то почему-то молчало.

Никодим Ильич – глава семейства и муж Алевтины Петровны, пробудился, когда кукушка в часах несмело кукукнула вполголоса и вдруг остановилась на пол пути к своему домику.

– Завод закончился, – решил Никодим Ильич и открыл глаза.

За окном уже светило солнце, и он догадался, что все разошлись по своим делам; дочки ушли в школу, а жена на фабрику в первую смену. Сам Никодим Ильич сегодня был выходной, так как накануне отработал восемь часов за своего напарника и получил отгул.

– Это даже и лучше, что никого нет, – подумал он, приподнимаясь на кровати, – а то бы сейчас разборки, а у меня голова и так трещит…

Он почесал себе затылок и вспомнил, что вчера, по приходу домой, он предусмотрительно припрятал маленькую бутылку водки. Никодим Ильич улыбнулся своей сообразительности и поднял с пола свой скомканный пиджак. Стул, на котором он обычно висел, был перевернут, а сама комната выглядела, как после бомбежки; занавески на окнах были сорваны, под столом валялась разбитая ваза, а любимый цветок жены, был вырван с корнем из горшка.

– Ну, это, конечно, слишком, – поругал себя Никодим Ильич, припоминая свою вчерашнюю выходку. – Алевтина, наверное, обиделась.

– Ну, ничего, – подумал он, – сейчас похмелюсь и схожу к ней на работу. Повинюсь и простит – куда она денется.

Никодим Ильич поднялся с кровати, а кукушка в часах вдруг испуганно пискнула и быстро спряталась за дверцей своего домика.

Хозяин дома ухмыльнулся выходке деревянной птички и раскачиваясь, как маятник, медленно побрел к веранде, минуя опрокинутые табуретки, скомканные половики и разбитую посуду.

– Видно я вчера хорошо повеселился… – Ухмылялся Никодим Ильич своему поведению, с опаской припоминая вчерашние события.

Дверь на веранду была открыта, и Никодим Ильич с тревогой заглянул в летнюю комнату. Ящик старого комода, что являлся его тайником, был далеко выдвинут из основания.

Обнаружив пропажу, он громко выругался:

– Вот, стерва! И здесь нашла… Ну, придешь ты домой…

Перерыв все ящики в комоде, он обреченно произнес:

– Вот и похмелился, вот и поправил здоровье…

Никодим Ильич хотел было уже заплакать от обиды, как из дальней комнаты дома до него донесся голос деревянной кукушки. Она исправно прокуковала десять раз, а хозяин дома, сходя сума от досады, вскочил с места и бросил в ее сторону пошлое ругательство. Не закончив свою грязную тираду, он вдруг замолчал и присел на стул.

Перед ним, на старом журнальном столике, стояла чекушка водки. Никодим Ильич потер глаза и даже потрогал бутылку рукой.

– Чудеса!.. – Произнес он, оглядываясь по сторонам.

Не замечая конверта, на котором стояла бутылка, он принялся откручивать пробку. Она не поддавалась и Никодим Ильич потянулся за отверткой, что лежала рядом на столе. С помощью инструмента, ему удалось-таки открутить непокорную пробку. Никодим Ильич облегченно вздохнул и бросил отвертку на стол, где лежало письмо. Он мельком прочитал текст на конверте и присосался к горлышку бутылки. Проглотив изрядную дозу спиртного, он вернулся к письму.

– И кто же мне это пишет? – Удивился Никодим Ильич, рассматривая конверт со всех сторон. – Обратного адреса нет, имя отправителя отсутствует, и штампа, конечно, нет. Интересно!..

Посмотрев на бутылку, он потянулся за стаканом, но в последний момент почему-то передумал и решил сначала прочитать письмо.

«Дорогой папа!» – Начал читать в слух Никодим Ильич. – «Я тебя сильно люблю и поэтому решила написать тебе это письмо».

– Теперь понятно. Это мои девчонки, – успокоился Никодим Ильич и задался вопросом, – это кто же из них до такого додумался? Старшая Раиска или же младшая дочка Полинка?..

Никодим Ильич продолжал читать, а его свободная рука потянулась к водке. Он уже поднес горлышко бутылки ко рту, когда его руки вдруг задрожали, а голос превратился в сиплый шепот.

«Папочка, родненький», – продолжал читать Никодим Ильич, – «не пей, пожалуйста, больше водку, не пугай меня и не обижай маму. Ты же наш защитник, а мы боимся тебя и убегаем из дома…».

Никодим Ильич поставил водку на стол, отодвинул стакан и вытер слезу. Дальше письмо он дочитывал молча, делая паузы, чтобы дать волю своим чувствам. Скоро он опустил руку и вздохнул.

– Ну, что получил? – То ли с обидой, то ли с упреком произнес Никодим Ильич и заметил, что не прочитал строчки на обороте листа.

Это был постскриптум.

Он вдруг сильно встревожился и подумал:

– Что там еще придумала моя старшенькая?..

Никодим Ильич как-то осторожно заглянул в текст и прошептал:

«Папа, я тебя серьезно предупреждаю, если ты не перестанешь обижать маму, то я сама за нее заступлюсь!..».

От такого заявления дочки Никодим Ильич выронил из рук письмо, а сам сел мимо стула, больно ударившись копчиком о пол. Он громко выругался, а кукушка в часах вдруг высунулась из своего домика и открыла клюв. Никодим Ильич погрозил ей своим могучим кулаком и она, скрипнув пружиной, тут же спряталась в укрытии.

– Дожился, уже дочка угрожает, – произнес Никодим Ильич, сидя на грязном полу. Он дал волю своим чувствам и заплакал.

Было ему обидно или стыдно, он и сам толком не знал и поэтому продолжал рыдать, как ребенок, размазывая слезы по лицу. Когда во дворе залаяла собака, Никодим Ильич встал с пола и выглянул в окно.

Это была почтальонша. Крепкая девушка с большими формами, засовывала в почтовый ящик газеты. Достав из своей сумки пачку конвертов, она пересмотрела адресатов и вскоре поехала дальше на своем смешном велосипеде. Под ее колоритной фигурой он смотрелся игрушкой. Маленькие колеса и низкий руль увеличивали почтальона в двое. Никодим Ильич улыбнулся своему наблюдению, а сам облегченно вздохнул. Ему страшно не хотелось, чтобы Дарья – местный почтальон, оставила ему очередной подарок в виде письма…

Походив по дому, Никодим Ильич успокоился и вспомнил о недопитой водке. Подобрав брошенный лист письма, он вернулся на веранду и вылил остатки алкоголя в мутный стакан. Он уже цедил спиртное, а его глаза заметили детский рисунок на стене комнаты.

Цветными карандашами на нем были нарисованы три смешных человечка, которые взявшись за руки, гуляли под ярким солнцем.

В самом низу картинки старательно был выведен текст:

«Папа, мама, я – дружная семья!».

Никодим Ильич поперхнулся и отставил стакан. К горлу опять подкатил комок и слезы невольно покатились из его глаз. Теперь-то он уже точно знал, что плакал он от стыда и боли…

После того как Никодим Ильич оставил алкоголь в унитазе, он засобирался к жене на фабрику. Ждать, когда Алевтина закончит работу он не мог, ему не хватало ни сил, ни терпения. Подгадав время обеденного перерыва, он поспешил на фабрику, где и сам работал.

Алевтина Петровна встретила мужа с опаской. От него исходил запах алкоголя, и она ненавязчиво предложила ему уединиться.

– Что случилось, Никодим, почему ты здесь? Ты же сегодня выходной? – Спросила она, когда они укрылись от любопытных глаз.

Никодим Ильич опустил голову и молча протянул ей конверт.

Алевтина Петровна быстро прочитала письмо и сказала:

– Ты не обижайся на Раису, она ведь еще ребенок несмышленый, да и к тому же, испугалась сильно… Она тебя любит, Никодим.

Никодим Ильич боялся поднять головы и показать лицо жене. Он чувствовал, как слезы, подкатив к горлу, предательски выдавали его слабость. Он все еще молчал, а жена погладила его седую голову.

– Ничего все наладится, все будет еще хорошо, – успокаивала его Алевтина Петровна, замечая терзания мужа.

Но Никодим Ильич вдруг выпрямился и заявил:

– Это все водка, это она проклятая! Не буду я ее больше пить!

Алевтина Петровна, конечно, не поверила мужу, так как за свою жизнь, таких обещаний от мужа она услышала много. Но, будучи добрым человеком, она, все-таки, подыграла ему.

Она согласилась с его заключением и сказала:

– Конечно, это она… Она из тебя выгоняет человека. Ты же мужик хороший, работящий и не дурак какой-нибудь. Вон на доске почета висишь. Ни пей ты ее проклятую и все будет у нас хорошо.

– Ты не слышишь меня, Алевтина, – упрекнул ее муж, – я сейчас не об этом. Это до чего надо довести ребенка, чтобы она вот так!..

У Никодима Ильича не хватало слов, чтобы высказать все, что накипело у него на душе и он, отчаявшись, просто махнул рукой.

Спустя минуту, он заключил:

– Это же крик души…

– Да. Ты, наверное, прав, Никодим Ильич, – согласилась с ним жена, а обеденный перерыв между тем закончился.

Алевтина Петровна засобиралась, и чтобы успокоить Никодима Ильича, чмокнула его в небритую щеку.

Напоследок она сказала:

– Ты сильно не переживай, я приду, и мы с тобой поговорим.

Муж одобрительно закачал головой, а она добавила:

– И смотри больше не добавляй… А, то ничего не получится.

Никодим Ильич обиделся на предупреждение жены и первым вышел за проходную фабрики. Быстро шагая по улице поселка, он ругал себя на чем стоит белый свет. И чем обиднее он себя обзывал, тем скорее становилось его движение.

Домой Никодим Ильич пришел весь на взводе. Все в нем кипело, все его раздражало, и он кинулся наводить порядок в доме. Когда дело дошло до двора, он вспомнил, что еще не кормил кур и кроликов. Боров «Яшка», тоже требовал обеда, громко хрюкая в сарае. Никодим Ильич был в запале и поэтому быстро справился и с этой задачей.

Присев перекурить, Никодим Ильич осмотрел двор, а всегда предусмотрительный кот «Барсик», наблюдал за хозяином с высокой ветки сирени. Добродушный пес «Шарик», наоборот, звонким лаем привлекал к себе внимание хозяина. И хотя Никодим Ильич и был сильно возбужден, но все же не обошел их своим вниманием. Каждому он дал полагающуюся порцию еды, а «Шарику», как другу, которому частенько объяснялся в любви, дал большой мосол.

– А я с алкоголем завязал, – объявил он собаке.

Пес посмотрел на хозяина умными глазами и промолчал.

– Что не веришь?

«Шарик» из уважения к Никодиму Ильичу даже отставил прием пищи и внимательно выслушивал речь своего хозяина.

– Да, ты кушай, дружочек, – пожалел собаку Никодим Ильич и вдруг строго ему наказал, – и учти, «Шарик», пить я завязал…

Никодим Ильич медленно побрел к дому, а собака, проводив его взглядом до порога, принялась доедать свой обед.

Вечером в семье Буренковых было тихо. Каждый занимался своим делом; девочки в детской комнате делали уроки, Алевтина Петровна готовила на кухне, а Никодим Ильич смотрел телевизор. Конечно, спокойствие каждого члена семьи, было наигранным. Все ожидали предстоящей развязки – разговора Раисы с отцом. Переживала Алевтина Петровна, волновалась и младшая Полина, но больше всех боялась этого Раиса. Она помогала матери на кухне, играла с сестренкой, стараясь не попадаться на глаза родителю.

Переживал и сам Никодим Ильич. Это было заметно по его поведению; он то ходил с газетой по комнате, то выключал телевизор, то снова его включал, отбрасывая прессу в сторону. Никодим Ильич не знал с чего начать разговор и поэтому оттягивал этот момент.

Когда Алевтина Петровна пригласила всех к чаю, глава семейства вдруг заявил, что ужин откладывается по определенной причине.

– Мне надо поговорить с Раисой, – объявил он и все замолчали.

Наступила большая пауза и ее прервал Никодим Ильич.

Он подошел к старшей дочке и, по-отцовски обняв ее за плечи, ненавязчиво предложил ей прогуляться по саду. Раиса послушно выступила вперед, маленькая Полинка захныкала, а Алевтина Петровна испуганно посмотрела на мужа.

– Спокойно! Все будет в порядке! – Категорически заявил Никодим Ильич и вышел из комнаты вслед за дочкой.

У веранды он остановился и включил в комнате свет.

– Твое художество? – Спросил он, указывая на рисунок на стене.

Раиса кивнула головой и призналась:

– А подписала мама. Я тогда еще не умела…

– Ясное дело, – согласился отец, – тебе тогда сколько было?..

– Четыре года.

– Да, как быстро летит время? – Как-то невесело произнес Никодим Ильич и пригласил дочку следовать за ним.

Ночь стояла лунная и ее свет хорошо освещал округу. Двор казался большим, а деревья сада вдруг стали высокими и раскидистыми.

Где-то высоко в небе пролетел самолет и его гулкий звук напомнил Раисе, как они всей семьей летали в Сочи на море. Об этом подумал и Никодим Ильич. Припомнив смешной случай на теплом море, он улыбнулся и обратился к дочери:

– А помнишь, как мать боялась медуз?

– Я тоже боялась, – призналась Раиса.

– А, как Полинку волна по песку катала?..

Обычно угрюмый Никодим Ильич вдруг разразился смехом и его поддержала Раиса. Они стали вспоминать веселые случаи и, перебивая друг друга, рассказывали свои впечатления от путешествия.

Когда они дошли до калитки заднего двора, где в десяти шагах от них начинался берег речки, Раиса посмотрела на отца и сказала:

– Ты прости меня, папа, но я не могла иначе поступить.

Никодим Ильич, потрясенный таким заявлением, запричитал:

– Ты, что такое говоришь, девочка? Это ты меня прости! Прости за все, если можешь. Я больше не буду пить водку и обижать вас.

– Ты мне веришь, дочка? – Спросил он и вдруг заплакал.

Раиса испугалась такого поведения отца и принялась его утешать. Сначала они плакали вместе, признаваясь друг другу в любви, потом каялись в своих проступках и наконец успокоились, когда, как добрый знак, с неба упала звезда. Она пролетела прямо над ними и, оставляя после себя светлую полоску, скрылась где-то за поселком.

– Загадал желание? – Спросила отца радостная Раиса.

Отец пожал плечами, а она продолжила:

– А я успела!.. Ничего, моего желания на всех хватит. – Заверила она отца и повела его по дорожке домой.

По пути они насобирали целый букет цветов и Никодим Ильич, за сколько лет, преподнес большой букет своей супруге Алевтине.

Никодим Ильич сдержал-таки слово и больше не употреблял спиртного. Жизнь у Буренковых наладилась и его дочки незаметно подросли. Раиса после окончания училища вышла замуж, Полина окончила школу, а сам Никодим Ильич стал заботливым дедушкой.

Он сильно изменился за это время. Из сурового деревенского мужика он вдруг превратился в доброго и сентиментального человека.

Письмо дочки Раисы он сохранил, а картинку, что висела на веранде, он поместил в рамку и повесил дома у икон. Теперь каждый мог узнать, что для него свято в этой жизни…

Детский рисунок и подпись под ним, стали для него девизом.

«Папа, мама, я – дружная семья!» …

Волшебная палочка

(рассказ)

Эту историю я услышал в поезде, когда возвращался от старого друга из Воронежа. Дело было ночью, и я тихо вошел в купе. Единственный мой попутчик лежал на моем месте и громко храпел. На столе стояла недопитая бутылка водки, стакан и надгрызенное яблоко.

Я немного растерялся, и на какое-то время застрял в проходе.

– Что делать? – Путался я в решении. – Разбудить пассажира самому или все-таки позвать проводника…

Посмотрев на спящего мужчину, я решил не церемониться с ним и громко закинул свои вещи на верхнюю полку. Реакции не последовало, и я снял с себя плащ. Я демонстративно повесил его на крючок у своего места, а пиджак соседа перевесил на другой, тот, что находился на противоположной стороне купе. Он закачался на петельке, а рубиновая звезда сверкнула своим красным светом. Это был боевой орден «Красная Звезда». Я ухмыльнулся такому повороту событий и, недолго думая, прилег на свободную полку.

– Завтра во всем разберемся, – решил я и закрыл глаза.

Поезд набирал скорость, а я размышлял о своем соседе.

– Интересно, кто этот мужик? Афганец или миротворец? А может быть война в Чечне или еще какая-нибудь горячая точка. Сейчас таких по миру много. Да, какая тебе разница, – упрекнул я себя, – где бы он не был – он геройский мужик, потому что ордена просто так не дают.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.