Без условностей

– Какие-то проблемы? – настораживаюсь.

– Нет, Диана. А даже если и есть, я решу их. Лучше скажи, как у тебя дела с твоим проектом по росписи стен?

– Все хорошо. Я уже закончила работу над стеной в оранжерее, и хозяева пожелали, чтобы я еще занялась стеной в гостиной.

– Значит, им понравилась твоя работа.

– Думаю, что так.

– Я даже не сомневаюсь, Диана. Ты родилась художницей.

– Кстати, вчера состоялось открытие выставочного сезона в той галерее, про которую я тебе рассказывала.

– Где согласились выставлять твои картины?

– Да. И мне позвонили сегодня утром и сказали, что все три купили. Представляешь?

– Я рад за тебя. Ты у меня настоящая умница, принцесса, – папа кладет свою руку поверх моей, легонько сжав.

– Спасибо, пап, – накрываю его руку.

– Ты ведь знаешь, как я тебя люблю? – улыбается мне нежной улыбкой полной любви и привязанности.

– Знаю, – улыбаюсь в ответ.

– Ты единственное, что у меня осталось.

– А у меня ближе тебя никого нет.

– Спасибо, родная. Ну что, давай пробовать торт?

– Давай, – смеюсь.

Глава 4

Неделя пролетает незаметно. Моя работа над стеной идет как по маслу и уже близится к завершению. К счастью, мистер Кэмерон сдерживает свое слово и больше не пытается проявлять ко мне какие-то знаки внимания, кроме вежливого приветствия.

Я все также продолжаю жить с отцом, но уже подумываю снять отдельное жилье. Вернувшись домой, я будто снова окунулась в печальные воспоминания, от которых хочется сбежать. Папа почти всегда пропадает на работе, и я убедилась, что у него какие-то проблемы в бизнесе, но он не хочет говорить со мной об этом, чтобы я не нервничала лишний раз.

Три дня после моего ухода от Криса он пытался мне звонить. Он буквально разрывал телефон бесчисленными сообщениями с пустыми обещаниями и признаниями в вечной любви. Но я твердо решила сжечь все мосты. Я не хочу больше бороться за то, чего нет и никогда не будет.

Вечером в хорошем расположении духа, прежде чем поехать домой, заезжаю в магазин за продуктами, желая сегодня на ужин приготовить для папы его любимую лазанью. Когда-то он очень полюбил это итальянское блюдо, как и многие другие, приготовленные мамой. Вчера он пришел домой снова чем-то расстроенный, и мне очень хотелось его хоть чем-то отвлечь. Надеюсь, сегодня мы проведем хороший семейный вечер за приятными разговорами.

Подъезжаю к воротам дома и опускаю стекло, чтобы набрать пароль на панели.

Внезапно мою руку кто-то перехватывает, и к лицу прижимают что-то влажное. Инстинктивно вдыхаю, ощутив отвратительный химический запах и жжение в носу. Пытаюсь сопротивляться, но в один момент голова начинает сильно кружиться, и сознание покидает меня.

***

Шевелю головой и кривлюсь от боли, пронзившей виски. Пытаюсь открыть глаза, но веки настолько тяжелые, будто сделаны из свинца. Поднимаю руку и медленно подношу ко лбу. Все мои движения какие-то слишком заторможенные, и я не могу понять, что со мной. Я словно в тумане. Когда удается сфокусировать зрение, обращаю внимание, что нахожусь в каком-то темном помещении с голыми кирпичными стенами. На потолке тускло светит одна лампочка, едва освещая все вокруг. Приподнимаюсь, пошатываясь, и сажусь, обратив внимание, что лежала на одном матрасе, кинутом на бетонном полу. Начинаю осматриваться вокруг, ощущая какую-то нереальность происходящего. С правой стороны вижу металлическую запыленную батарею и висящие на ней наручники. Отчего сразу передергивает. С противоположной стороны, рядом с дверью стоит старый пошарпанный стул. В другом углу – ржавое ведро.

Только сейчас ощущаю царящий тут запах сырости и плесени. Начинает трясти и приходится обхватить себя руками, чтобы успокоить дрожь. Поднимаюсь на ноги и, чуть не завалившись назад, упираюсь ладонью в стену. Жду, когда головокружение пройдет и, едва передвигая ногами, подхожу к двери.

Берусь за ручку, но дверь оказывается заперта. Начинаю стучать по ней рукой, желая выйти отсюда как можно скорей.

– Откройте дверь! Дайте мне выйти! – кричу заплетающимся языком, продолжая колотить в дверь. – Сейчас же выпустите меня! – воздуха не хватает, и захлестывает паника.

Через какое-то время раздается щелчок, и дверь резко распахивается. Срываюсь с места, чтобы выбежать из этого кошмарного места, но меня с силой заталкивают назад, и я больно падаю на ягодицы.

– Тебе разве позволяли выходить? – надо мной раздается металлический мужской голос, от которого кровь стынет в жилах. Поднимаю взгляд, увидев нависшего надо мной мужчину с зачесанными назад черными как смоль волосами. На злобном лице безобразный глубокий шрам, тянущийся по диагонали ото лба до подбородка. Он смотрит на меня разъяренным взглядом карих глаз, от которого хочется скрыться. Сглатываю вязкую слюну и не могу пошевелиться.

– П-почему я з-здесь? – спрашиваю осипшим дрожащим голосом.

– Скоро узнаешь, – голос мужчины полон злобы.

– В-вы не имеете п-права уд-держивать меня здесь.

– У меня есть все права, крошка. И лучше тебе не возникать.

– М-меня б-будет искать отец.

– Конечно, будет.

– П-пожалуйста, отпустите меня.

– Лучше смирись со своим положением. Скажешь спасибо своему папаше, если, конечно, выйдешь отсюда живой.

– Ч-что? – глаза округляются.

– Что слышала, – мужчина разворачивается и выходит, снова закрывая дверь на замок.

Сгибаю ноги в коленях и обхватываю их руками.

Меня трясет с такой силой, что даже трудно вздохнуть. Сердце готово выскочить из груди от окутывающего страха.

Не знаю, сколько проходит времени, когда я возвращаюсь на матрас и ложусь набок, свернувшись калачиком. Так и лежу, уставившись в стену, пока не засыпаю беспокойным сном, в котором кто-то гонится за мной.

Подрываюсь и моргаю, не сразу поняв, где нахожусь. Когда приходит осознание, что я все еще в том ужасном месте, меня снова начинает трясти. Я даже не знаю, сколько сейчас времени и сколько проклятых часов или может уже дней я здесь нахожусь.

Слышу щелчок замка и вся сжимаюсь.

Наблюдаю, как в помещение входит уже другой мужчина, комплекцией поменьше, и направляется ко мне, держа что-то в руках. Он ставит передо мной металлическую кружку, в которой налита вода.

– П-пожалуйста, объясните, ч-что я здесь делаю? – мой голос совершенно охрип.

– Лучше попей воды и успокойся, – мужчина игнорирует мой вопрос и уходит, снова закрывая дверь на замок.

Меня вдруг окутывает такая сильная ярость, смешавшаяся со страхом. Не сразу понимаю, когда поднимаюсь и бегу к двери, начиная колотить по ней руками и ногами.

– Откройте эту чертову дверь, сволочи! Выпустите меня!

Не проходит и минуты, как дверь снова открывается, и меня сильно хватают за волосы на затылке.

– Лучше заткнись, сучка, пока я не научил тебя хорошим манерам, – шипит мне в лицо с неприятным запахом изо рта тот, что с уродливым шрамом.

– Отпусти меня, урод! – начинаю бить его кулаками по груди. В порыве ярости замахиваюсь и даю ему пощечину.

– Сссука! – рванув меня за волосы, толкает с такой силой, что меня откидывает на матрас, и я ударяюсь головой о батарею. Затылок пронзает тупая боль, распространяясь по всей черепной коробке, и в глазах мелькают искры. – Сейчас я тебе покажу! – пока пытаюсь прийти в себя, мои руки поднимают и приковывают наручниками к батарее.

Он снова хватает меня за волосы так, что вскрикиваю от боли.

– Ты у нас типа строптивая? – брызжет мне в лицо слюной, и к горлу подступает тошнота. – Я сейчас тебе просто трахну разок, и ты быстро успокоишься! – разрывает на мне блузку, сжав грудь под бюстгальтером с такой силой, что перехватывает дыхание. Начинает расстегивать мои джинсы и срывать их с меня.

– Нееет! – начинаю со всей силы брыкаться ногами. Наручники больно впиваются в запястья, но я не обращаю внимание. Это уже совсем неважно, если сейчас это чудовище меня изнасилует.

– Лучше не сопротивляйся, тебе же хуже будет, – железной хваткой берет меня за подбородок.

– Ты что делаешь?! – где-то на фоне слышу голос другого надзирателя.

– Это сука посмела оскорбить меня, я только преподам ей урок.

– Отойди от нее, Шрам! – оттягивает монстра от меня. – Босс сказал пока не трогать ее! Ты хочешь проблем? Так, он тебе их устроит, если девчонка пострадает раньше времени.

– На сегодня тебе повезло, маленькая шлюшка! Но я еще с тобой не закончил!

Разъяренного мужчину вытягивают из помещения, и дверь закрывается.

Притягиваю ноги к груди и начинаю безмолвно рыдать, содрогаясь всем телом. Кажется, еще немного и моя голова просто взорвется от напряжения. Перед глазами все плывет от сильнейшего головокружения, и я теряю сознание.

***

Распахиваю глаза и дергаюсь, когда вижу нависающего надо мной кого-то.

– Тише, я просто отстегну наручники, – произносит второй надзиратель и освобождает совершенно затекшие руки.

Быстро опускаю их и запахиваю разорванную на груди блузку. Подползаю к началу матраса и вжимаюсь в угол.

– С-сколько времени я здесь? – не узнаю свой голос. Во рту настолько пересохло, что даже больно в горле.

– Почти двое суток, – мужчина отвечает и снова уходит.

Отец, скорей всего, уже ищет меня и если он сообщил в полицию о моем исчезновении, может, скоро этот кошмар закончится.

Тянусь дрожащей рукой до кружки с водой, и глаза округляются, когда я вижу красные следы от наручников и синяки в тех местах, где этот монстр хватал меня. Подношу кружку к искусанным в кровь губам и осушаю ее до дна.

Кладу лоб на колени и от бессилия проваливаюсь в полудрем.

Спустя время слышу какой-то шум за дверью, и она открывается. Не сразу поднимаю голову, решив, что это кто-то из моих надзирателей. Тело мгновенно напрягается, и я сильнее прижимаю ноги к груди в ожидании чего-то.

– Я же говорил пока не трогать ее, – в помещении раздается низкий, кажущийся мне знакомым голос, и я резко отнимаю лоб от колен.

Словно в замедленной съемке, веду взглядом от блестящих начищенных туфель по длинным стройным ногам в идеально выглаженных черных брюках. Взгляд проходится по такого же цвета рубашке под темно-бордовым пиджаком и поднимается к лицу.

Сердце пропускает удар, когда я встречаюсь с ледяным взглядом серых глаз, которыми при первой встрече была так восхищена. Но сейчас в этих глазах таится что-то зловещее и устрашающее.

Когда наши взгляды встречаются, он замирает, и на какой-то момент мне даже кажется, что он удивлен. Доли секунды он сканирует меня своими глазами и, будто отмерев, проходит дальше в помещение. За ним заходит такой же высокий и широкоплечий мужчина, и я узнаю в нем того, кто выходил из отцовского дома в тот вечер, когда я ушла от Криса.

– Босс, она оказалась немного буйной, пришлось усмирить, – за их спинами раздается извиняющийся тон монстра со шрамом.

– Это последний раз, когда ты без моего разрешения распускаешь руки, – кидает взгляд на свою шавку, и тот быстро ретируется.

Мужчина приближается и садится на корточки передо мной.

Протягивает руку, и я дергаюсь, вжимаясь в стену. Не отвожу от него взгляда, когда он подносит руку и убирает с моего лица спутавшиеся волосы.

Меня передергивает даже от такого невесомого прикосновения и, заметив это, мужчина убирает руку, поднимаясь на ноги.

– Набирай Блоуна, – обращается к короткостриженому тоном, от которого по телу бежит нервная дрожь.

Стараюсь взять себя в руки, чтобы никак не выдать своего страха.

Мужчина достает телефон и набирает телефон, передавая своему боссу.

– Здравствуй, Блоун, – произносит тоном, полным высокомерия. – Думаю, ты уже знаешь, зачем я звоню.

– …

– Она пока еще жива, – он говорит это так спокойно, будто для него человеческая жизнь совсем ничего не стоит.

– …

– А ты думал, что я с тобой в игры играю? Когда я одалживал тебе деньги я сразу назвал тебе сроки их возврата и предупредил о возможных последствиях.

– …

– Считаешь, меня должно это волновать? Это твои проблемы. Ты знал, у кого берешь деньги, а теперь последствия приходится разгребать твоей дочери, – кидает короткий взгляд своих серых глаз на меня.

– …

– Хочешь услышать ее? Хорошо, – протягивает телефон мне. – Это вас, Диана, – его губ касается неприятная ухмылка.

Беру телефон дрожащей рукой и прикладываю к уху.

– Па…кхм…папа? – во рту настолько пересохло, что даже тяжело шевелить языком.

– Доченька! – голос отца срывается и едва сдерживаюсь, чтобы не заплакать, но я не покажу этим бандитам свою слабость. – Ты…ты…они хорошо с тобой обращаются? – слышу, как тяжело отец переживает, и мое сердце рвется на части.

– Д-да…хорошо… – решаю, что ему не стоит знать, в каком плачевном положении я нахожусь.

– Они не били тебя?

– Достаточно, – главный из этой бандитской группировки буквально вырывает телефон из моих рук и подносит к уху.

– Убедился, что она жива?

– …

– Условия здесь ставлю я, Блоун. У тебя две недели на то, чтобы вернуть всю сумму с процентами или ты больше не увидишь свою единственную любимую дочь живой, – от его слов внутренности обжигает огнем. – Ты знаешь, что будет, если обратишься в полицию. Поэтому не советую. Мы сами выйдем на связь, – отключается и отдает телефон короткостриженому. – Избавься от телефона, – кидает приказ и идет к выходу.

– Надеюсь, отец уже обратился в полицию, и совсем скоро они найдут вас, и вы все поплатитесь за то, что делаете! – кричу ему вслед охрипшим голосом.

Меня переполняет такая сильная ярость за страдания отца, что становится плевать на то, что будет со мной.

Главный останавливается и кидает на меня странный взгляд.

– Я же сказал, что она бешеная, босс. Может, заткнуть ей рот кляпом? – в дверном проеме снова появляется тот, что со шрамом.

– Исчезни, Шрам, – резко отрезает. – Предпочитаете умереть, Диана? Вы ведь неглупая девушка и должны понимать, что если сюда заявится полиция, отсюда никто не выйдет живым, и ваш отец останется совсем один, – сердце пронзает острой болью от понимания того, что папа может не пережить моей смерти.

– Зато вы получите по заслугам, – зачем-то произношу, не отводя от него гневного взгляда. Не понимаю только, откуда во мне взялась эта смелость.

Мужчина ничего не отвечает. Его лицо не выражает абсолютно ничего, на нем непроницаемая маска, и только лишь уголки губ приподнимаются в странной ухмылке.

Дверь за ними закрывается, и я снова остаюсь одна. Хватаюсь руками за голову и зажмуриваю глаза так сильно, что становится больно. Не могу поверить, что это все происходит со мной. Я будто попала на съемки какого-то триллера, и сейчас моя задача просто выжить, чтобы вернуться к отцу.

Глава 5

Когда я уже готова завыть волком от ужасной жажды, дверь открывается и в нее входит лицо со шрамом.

– Поднимайся, – произносит, и я смотрю на него непонимающим взглядом. – Чего сидишь? Вставай! – быстро подходит и хватает меня предплечье, рывком поднимая. Едва не спотыкаюсь от того, как затекли ноги. Еле передвигаю ими, когда меня ведут куда-то по коридору.

– Куда вы ведете меня?

– Лучше заткнись, – отрезает голосом, полным ненависти и словно тисками сжимает мою руку, отчего охаю.

– Шрам, тебе было сказано не распускать руки, – только сейчас замечаю идущего сзади второго надзирателя.

– Я вообще не понимаю, чего мы с ней так возимся и какого хрена он сказал перевести ее.

– Твоя задача – выполнять приказы, а не возмущаться.

Когда длинный коридор заканчивается, мы поворачиваем налево и начинаем подниматься по лестнице. Останавливаемся у запертой двери, и Шрам прислоняет большой палец к какой-то панели, и дверь со звуком открывается. Оказываемся в другом коридоре, разительно отличающимся от того, по которому мы сейчас шли. На деревянном отполированном полу застелен темно-коричневый ковер. Стены выкрашены декоративной штукатуркой терракотового цвета, и на них висят репродукции каких-то картин. Не сложно догадаться, что мы в каком-то доме и перестаю что-либо понимать.

Может, что-то изменилось и меня все-таки отпустят?

Но мои надежды рушатся, когда, поднявшись еще по одной лестнице, мы останавливаемся у двери. Шрам открывает ее и грубо толкает меня в спину. Едва не падаю, зацепившись за что-то, что оказывается мягким ковром.

Двери закрываются и щелкает замок.

Начинаю растерянно осматриваться, понимая, что стою посреди небольшой комнаты. Справа замечаю окно, завешанное тяжелыми портьерами зеленого цвета, через которое льется дневной свет. Подбегаю, распахнув шторы, и вижу, что нахожусь на втором этаже. С правой стороны вижу здание трехэтажного особняка серого мрачного цвета и окна, тянущиеся по фасаду. Я будто нахожусь в отдельном выступающем крыле, но смежным с домом с видом на задний двор. Внизу, на выложенной плиткой террасе находится длинный бассейн, тянущийся до самого конца здания. Он метров десять, не меньше. По левую сторону от бассейна расположился красивый зеленый сад с цветущими деревьями. Вся территория огорожена высоким железным забором. Даже не могу понять, я все еще в Чикаго или где-то в другом городе. Тянусь за защелкой, желая открыть окно и вдохнуть свежий воздух, но оно наглухо закрыто.

Значит, через окно сбежать уже точно не получится…

Поворачиваюсь и смотрю на саму комнату. Стена, к которой приставлена двуспальная кровать с мягким изголовьем, выкрашена в темно-зеленый цвет, а стены по бокам белоснежные. По обеим сторонам от кровати стоят деревянные тумбочки. У левой стены находится угловой шкаф, а рядом с ним дверь, ведущая в ванну.

Как только понимаю это, первым желанием становится принять душ и смыть с себя всю грязь и прикосновения чудовища со шрамом. Снимаю порванную блузку через голову и слышу щелчок замка. Судорожно пытаюсь надеть блузку назад, но не успеваю этого сделать, как дверь открывается и в нее входит самый главный.

Инстинктивно прижимаю блузку к груди и округлившимися глазами смотрю как он входит в комнату, загородив собой дверной проем. Без каблуков по сравнению с ним я просто дюймовочка.

Дверь за его спиной закрывается, и наши взгляды встречаются. Он опускает глаза и смотрит, как я стою перед ним почти по пояс голая, прижимая рваную ткань к груди.

В любой другой ситуации я бы могла смутиться, но когда перед тобой стоит человек, от которого зависит твоя жизнь, становится не до смущения.

Мужчина останавливает взгляд на чем-то и замечаю, как его челюсть напрягается. Не сразу понимаю, куда он смотрит и, опустив глаза, понимаю, что его взору встали синяки на моих руках и безобразные следы, оставшиеся от наручников. Мужчина засовывает руки в карманы брюк и делает шаг ко мне. Инстинктивно пячусь назад, несмотря на то, что между нами и так не меньше двух метров.

– Вам не нужно бояться меня, Диана, – его голос стал звучать немного иначе, чем в том подвале.

– Неужели? Разве не вы еще недавно говорили моему отцу, что не выпустите меня живой, если он не вернет вам долг?

– Говорил. Но он ведь найдет деньги. Ваш отец безумно любит вас, не думаю, что он станет рисковать жизнью единственной дочери.

– Зачем меня привели сюда?

– А вы предпочли бы остаться в том подвале?

– Я предпочла бы оказаться на свободе и как можно подальше от этого проклятого места.

– Я смягчил ваше пребывание и думаю, что хотя бы за это вы могли быть благодарны.

– Вы похитили меня и угрожаете убить. Поставили надзирать за мной настоящего маньяка. Чего вы еще ожидали?

– Вы всегда такая смелая?

– А вы бы хотели бы, чтобы я была трусливой и забилась в углу, ожидая своей участи, мистер…?

– Маркус…просто Маркус.

– Маркус… – зачем-то повторяю, скорей всего, ненастоящее имя, посмотрев на него с вызовом.

– Вы, как маленький храбрый котенок, пытаетесь противостоять тигру, Диана. Вот только забываете, что дразните хищника.

– Когда мы встретились в галерее вы знали, кто я?

– Нет. Возможно, вы не поверите, но это была случайная встреча.

– Вы показались мне другим тогда.

– А вы мне – нет. Вы именно такая, какой я вас запомнил.

Не знаю, что на это ответить и просто отвожу взгляд, больше не желая смотреть в эти пронзительные глаза.

– Отдохните, Диана. Вам сейчас это не помешает.

– Отпустите меня, – снова поворачиваюсь к нему.

– Это невозможно, пока ваш отец не заплатит долг.

– Сколько он вам должен?

– Пять с половиной миллионов долларов с процентами.

– О боже… – шепчу, испытывая шок.

– Разве вы не знали, что ваш отец полный банкрот и по уши погряз в долгах?

– Н-нет… – качаю головой. – Он никогда не посвящал меня в свои дела, чтобы я не переживала.

– Похоже, ваш отец очень бережет вас.

– У него никого нет, кроме меня.

Мужчина ничего не отвечает, сканируя меня своими глазами с непроницаемой маской на лице.

– Чуть позже вам принесут еду и одежду, чтобы переодеться, – резко разворачивается, чтобы уйти.

– Вы ведь понимаете, что однажды ответите за это? – бросаю ему вслед.

– Мы все когда-нибудь ответим за свои поступки, Диана, – не поворачиваясь, отвечает каким-то странным тоном и выходит из комнаты, щелкнув замком.

Закрываю глаза и звучно выдыхаю, находясь в каком-то непонятном состоянии после его ухода. Как же я ошиблась в человеке, когда увидела его в первый раз. Знала бы я в тот момент, что смотрю в глаза своего будущего похитителя и возможного убийцы. И что-то мне подсказывает, что исход всего этого будет очень печальным. Очевидно, что Маркус – страшный и опасный человек. Я запомнила, как он разговаривал с моим отцом, будто для него это привычное дело – похищать людей и угрожать убийством. Почему-то уверена, что он не раз убивал, и на его руках есть кровь. И от осознания этого кожа покрывается холодным липким потом.

Понимаю, что до сих пор так и стою посреди комнаты, прижимая блузку к груди. Отмираю и направляюсь в ванну, закрыв дверь на защелку.

Когда раздеваюсь и захожу в душевую, включаю воду погорячее и подставляю лицо к струям. Кажется, больше часа стою под водой, ожидая долгожданного расслабления, но оно никак не наступает. Все тело скованно, в напряжении. Нервы – одна сплошная натянутая струна.

Тщательно мою волосы каким-то шампунем и натираю кожу до красна мужским гелем для душа. Выключаю воду и выхожу из душевой. Высушиваю волосы феном и укутываюсь в махровый халат.

Прежде чем выйти из ванны, кидаю взгляд на кинутые на полу грязные вещи, и меня передергивает. Даже не хочется думать, чтобы надеть их еще хоть когда-то. Кажется, они навсегда пропитались запахом плесени и сырости из того страшного подвала.

Открываю дверь и выхожу из ванны, заметив лежащие на кровати пакеты и стоящий на прикроватной тумбочке поднос с какой-то едой и соком.

Первое, что делаю, это подхожу к подносу и, взяв стакан с апельсиновым соком, быстро осушаю его до дна. Дотрагиваюсь до еды и понимаю, что она еще теплая. Живот мгновенно начинает урчать. Беру кусочек хрустящего хлеба и откусываю, тщательно пережевывая. Кидаю взгляд на пакеты и, положив недоеденный хлеб на тарелку, подхожу к кровати, заглянув внутрь содержимого.

В одном из пакетов вижу две пары новых джинс. В следующем – кашемировый джемпер, хлопковую футболку и легкую блузку, очень похожую на ту, что была порвана тем отморозком, только другого цвета. Заглядываю в еще один пакет и вижу там комплекты белья. В них нет ничего вычурного или пошлого. Лишь немного кружева для украшения, а в остальном приятная к телу ткань. Ощущение, что эти вещи выбирала женщина.

Снимаю халат и переодеваюсь, почувствовав себя немного легче, чем это было час назад. Принимаюсь за еду и съедаю все со зверским аппетитом.

Наевшись, забираюсь на кровать и сажусь к изголовью. Беру подушку, обняв ее, и сижу, уставившись в стену. Не замечаю, как глаза начинают слипаться, и я проваливаюсь в очередной беспокойный сон.

***

Резко подрываюсь и распахиваю глаза. Прикладываю руку к груди и чувствую, как в ладонь отдаются быстрые удары сердца. Дыхание учащенное и прерывистое. Мне снова приснилось что-то плохое. Я слышала во сне голос папы. Он звал меня. В его голосе было столько отчаяния и боли, разрывающие мою душу. Я бежала на его голос. Хотела поскорей оказаться в его родных объятиях, но в самый последний момент меня кто-то схватил и потащил назад во тьму.

Немного придя в себя, обращаю внимание, что за окном уже совсем темно. Встаю с кровати и подхожу к окну. Смотрю вниз, на голубой бассейн, который в ночное время подсвечивается, а блики от воды завораживающе играют на фасаде здания.

В некоторых окнах особняка горит свет и замечаю на первом этаже мужчин, играющих в бильярд. Я узнаю в них двух здоровяков, с которыми Маркус был тогда в галерее. Чуть подальше от них вижу еще каких-то незнакомых мне трех мужчин, кидающих дротики в стену. Некоторые из мужчин сняли свои пиджаки и, присмотревшись, замечаю надетые поверх рубашек кожаные ремешки, держащие кобуру с пистолетами, а у кого-то даже с ножом.