Без условностей

Из сонного забытья меня выводит тяжелое дыхание на ухо. С трудом открываю глаза и понимаю, что сзади ко мне прижимается Крис, совершенно голый. Его эрегированный орган упирается в мою ягодицу, а руки жадно проходятся по изгибам тела, обхватывая грудь.

– Детка…я хочу тебя… – хрипло шепчет мне на ухо, обдавая кожу дыханием с запахом выпитого пива, и я с трудом подавляю тошнотворный рефлекс. Он даже не почистил зубы перед тем, как лечь ко мне в постель и откровенно начать домогаться.

– Крис, я хочу спать, – пытаюсь снять его руку со своей груди.

– Потом поспишь, – переворачивает меня на спину и наклоняется, чтобы поцеловать в губы, но я отворачиваюсь. Вот только вместо того, чтобы прекратить, он начинает целовать мою шею.

– Крис… – пытаюсь отпихнуть его, но он заваливается на меня всем своим весом и трется твердым возбуждением о мое бедро. Я слишком миниатюрная по сравнению с ним и не такая сильная, чтобы вырваться от него.

Он бесцеремонно раздвигает мои ноги коленом и накрывает промежность рукой, начиная пальцами массировать через трусики. Но его манипуляции не вызывают в моем теле ровным счетом ничего. Даже наоборот, меня сковывает необъяснимое оцепенение. Впервые он позволяет себе что-то подобное.

Крис начинает чаще дышать, и его поцелуи на моей шее только увеличивают напор. Пытаюсь расслабиться и думать о чем-нибудь приятном, но не выходит.

Когда Крис начинает снимать с меня трусики, я понимаю, что еще совсем не готова. Но ему ведь все равно.

Он пристраивается между моих ног и входит одним резким рывком.

Мычу и кривлюсь, едва не задохнувшись от боли. Но Крис даже не замечает этого. К счастью, через какое-то время боль проходит, и на ее место приходит пустота. Он начинает двигаться, а я просто жду, когда это закончится.

Не издаю ни звука, сжав зубы.

И как я до такого докатилась? Насколько меня еще хватит?

Кажется, проходит целая вечность, но на самом деле всего несколько минут, когда Крис начинает ускорять свои толчки.

– Ох…я уже…детка… – глухо застонав, он выходит из меня, изливаясь на живот.

Оставив поцелуй на моих сухих губах, он скатывается с меня.

– Я люблю тебя, – хрипло произносит и закрывает глаза.

Встаю с кровати и на ватных ногах иду в ванну, чтобы смыть с себя все случившееся.

Выключаю воду и поднимаю взгляд, посмотрев на себя в зеркало. Только сейчас замечаю на щеках мокрые дорожки от слез.

Когда возвращаюсь в спальню, Крис уже спит на спине, закинув руку над головой, и громко храпит.

Понимаю, что мне вряд ли сейчас удастся заснуть, да и после такого я не имею никакого желания проснуться рядом с ним. Выхожу из спальни и иду в гостевую комнату. Включаю ночник на тумбочке и сажусь на стул перед стоящим у окна мольбертом. Смотрю на незаконченную картину, которую мне нужно дорисовать к предстоящей выставке, и испытываю огромное желание прямо сейчас сделать это, чтобы освободить голову от ненужных мыслей.

Мне удалось договориться с одной частной галереей о том, что они выставят в новом сезоне несколько моих картин и осознание этого отдается приятным волнением.

Если на стенах я изображаю пейзажи и людей, то на холсте я пишу что-то абстрактное, используя технику мелких мазков масляной краской. Такой техникой достигается рельефность мазка и объемность изображения, усиливая светотеневые эффекты. Меня всегда привлекала именно эта техника рисования. На мой взгляд, она создает ощущение движения.

Выдавливаю на палитру нужные цвета и беру кисточку в руки, принимаясь за любимое дело, которое всегда успокаивало в самые сложные моменты жизни. Рисование помогло мне прийти в себя после смерти мамы и в какой-то степени справиться с тяжелой психологической травмой.

***

Через два дня задерживаюсь на работе с разрешения хозяев. Работа над оранжереей завершилась, и я уже получила за нее деньги, переключив сегодня все внимание на стену в гостиной. Пару часов ушло на то, чтобы подготовить пространство для работы. Закрыть мебель целлофаном и заклеить камин специальным материалом, чтобы никуда не попала краска.

На этой стене я решила изобразить итальянский дворик с узкой мощеной дорогой между старыми домами и видом на горное озеро в конце улицы. Когда я объяснила миссис Кэмерон свою задумку и показала эскиз, который набросала накануне, она полностью одобрила его, еще раз похвалив мой вкус.

Не замечаю, как на улице уже темнеет и на часах показывает полдесятого вечера. Случайно услышав сегодня днем разговор миссис Кэмерон по телефону, вспоминаю, что она ушла на ужин к подруге, а значит, сейчас в особняке один мистер Кэмерон и лучше мне уже будет поехать домой.

Быстро оставляю рабочие принадлежности на столе и разворачиваюсь. Но не успеваю сделать и шага, как врезаюсь в мужскую грудь.

– Ох… – вырывается из меня и чувствую, как мою талию крепко обхватывают.

– Куда же вы так спешите, Диана? – произносит мистер Кэмерон слишком близко от моего лица.

Буквально отшатываюсь от него и поднимаю взгляд.

– Простите, я не слышала, как вы зашли.

– Не извиняйтесь. Все в порядке. От вас очень приятно пахнет, – внезапно выдает.

– Мне уже пора домой. На сегодня я закончила, – игнорирую его слова, пытаясь обойти. Но он делает шаг в сторону, преграждая мне дорогу.

– Останьтесь. Поужинайте со мной, Диана, – летит предложение.

– Мне нужно домой, – делаю шаг в другую сторону, но мужчина хватает меня за руку.

– Ну что же вы все время бежите от меня, как будто я вас съем, – начинает поглаживать мою руку большим пальцем, и по телу бежит неприятная дрожь.

– Позвольте мне пройти, мистер Кэмерон! – возвращаю на него гневный взгляд.

Уже плевать, что он обо мне подумает.

– Вы не только очень талантливая, но и невероятно красивая женщина, Диана. Вашему бойфренду очень повезло. Но вы совсем не умеете пользоваться своей красотой. Одного вашего взгляда достаточно, чтобы мужчина захотел вас.

Резко вырываю руку и отхожу назад.

– Мистер Кэмерон, если вы сейчас же не прекратите кидать в мою сторону непристойные слова или взгляды, я буду вынуждена прекратить работу на вас! – гнев достигает предела.

– Я лишь сказал правду.

– Чего вы хотите от меня?!

– Провести с вами ночь, – выдает твердым тоном.

– Это невозможно!

Повисает молчание, и мужчина смотрит на меня странным взглядом, от которого хочется бежать.

– Похоже, мы не сможем с вами договориться, мистер Кэмерон, – первая нарушаю молчание. – Я вынуждена отказаться от работы на вас. Поищите другого художника.

– Я мог бы открыть перед вами хорошие возможности, Диана. Но я вижу, что у вас есть свои принципы, и я уважаю их. Я прошу вас закончить работу над картиной и обещаю больше не делать в вашу сторону каких-либо знаков внимания.

– Почему я должна верить вам? – гордо вздергиваю подбородок.

– Вам ведь нужны деньги, и вы получите приличную сумму в конце.

– Хорошо, я закончу картину. Но на этом моя работа на вас завершится.

– От вас больше ничего не требуется. Хорошего вечера, Диана. И прошу прощения за свою несдержанность, – разворачивается и уходит.

Стою, не двинувшись с места. Чувствую, как грудь вздымается от тяжелого дыхания, и тело все еще окутано нервной дрожью.

Кажется, я скоро начну шарахаться от всех мужчин.

Глава 3

Сегодня выдался редкий выходной, и он как раз совпал с открытием нового выставочного сезона в галерее. Этим вечером посетители впервые смогут увидеть три лучшие, на мой взгляд, из последних работ, созданные мной на холсте за весь период моего творческого пути. Не уверена, что кто-нибудь их купит, но уже одно то, что на них смогут посмотреть люди и отметить для себя такого художника, не может не радовать.

Паркуюсь на стоянке недалеко от галереи и выхожу из салона на теплый майский воздух, стуча по асфальту каблуками высоких шпилек. В последнее время я так редко хожу на каблуках, что ногам приходиться привыкать заново. Я решила, что сегодня подходящий случай надеть черные лодочки и такого же цвета элегантное платье футляр со спущенными плечами.

Я должна была приехать с Крисом. Мы договаривались еще за несколько недель, что он придет поддержать меня. Но утром он заявил, что сегодня будет финальный матч какой-то его любимой команды по футболу, и он останется дома. Я не стала возражать или выяснять отношения, но его поступок в очередной раз дал мне почву для размышлений. За эту неделю в его поисках работы совершенно ничего не изменилось. Он все также кормит меня завтраками. И, честно говоря, меня все чаще посещают мысли, что пора с этим что-то делать. Как бы жаль мне ни было, но я не хочу потратить свою жизнь на мужчину, которому это не нужно.

Вхожу в помещение галереи, где уже собрались другие посетители, прохаживаясь по залу и рассматриваю висящие на стенах картины. Из колонок тихо льется ненавязчивая мелодия. Воздух наполнен приятной расслабляющей атмосферой, но волнение никак не дает мне до конца расслабиться.

– Диана, – слышу знакомый голос и замечаю направляющегося в мою сторону владельца галереи.

Мужчина сорока пяти лет, непримечательной внешности, чуть выше меня ростом, одетый в коричневый костюм с бордовой рубашкой под пиджаком. Его стиль в одежде всегда выделяется из толпы и вызывает улыбку.

– Добрый вечер, Джон.

– Добрый вечер. Добро пожаловать.

– Спасибо. Поздравляю с открытием нового сезона.

– Спасибо. Сегодня у нас как никогда людно.

– Это замечательно.

– Между прочим, у меня уже интересовались твоими картинами.

– Правда? – дыхание перехватывает.

– Правда. А чему ты так удивляешься? – смеется.

– Просто не ожидала, что все так сразу завертится.

– А я был уверен, что надолго они не задержатся. Поэтому и взял тебя в этот сезон.

– Мне приятно это слышать.

– Ты настоящий талант, Диана. Тебе нужно просто побольше уверенности в себе.

– Да. Наверно, ты прав.

– Еще как прав. Мне нужно встретить других важных гостей. Хорошего вечера. Не скучай, – подмигивает мне.

– Хорошего вечера, – желаю в ответ, и мужчина оставляет меня одну.

Для начала прохожусь по залу, чтобы посмотреть картины других художников, и не могу не восхищаться их творчеством. Джон отобрал для своей галереи поистине замечательные работы. Но почему-то не нахожу, чтобы кто-то использовал такую же технику нанесения, как и я. Я вижу работы, созданные с использованием послойной техники. Техники лессировки, когда краска наносится тонким слоем сразу на основу или по подсушенному слою. Эта техника характеризуется прозрачностью. Слой лессировки как бы закрепляет поверхность картины, придает выразительность и глубину слоям краски, лежащим под лессировкой. Кто-то из художников использовал плоскостную технику, когда цвет наносится на холст небольшими пятнами, после чего они обводятся, подчеркиваются, а изображение не выглядит таким объемным, как в моем случае.

Когда уже все работы мной рассмотрены, с замирающим сердцем подхожу к стене, на которой висят мои. Становлюсь позади других людей, с интересом рассматривающих созданные мной картины, и меня просто переполняют эмоции.

– Интересно, кто этот Ди Лонго? – женщина напротив обращается к своему спутнику.

– Безусловно, кто-то очень талантливый, – впитываю приятные слуху слова в свой адрес.

– Интересно, это мужчина или женщина?

– Мне кажется, мужчина.

– Почему мужчины все большие заслуги относят к себе? – женщина явно возмущена.

– Вряд ли женщина смогла бы передать такую глубину.

– Хм…а я вот как раз считаю, что эти картины написаны именно женщиной.

Слушаю их дискуссию и не могу не улыбнуться. Когда я только начала профессиональную художественную деятельность, я решила, что буду писать работы под псевдонимом, взяв за второе имя девичью фамилию мамы. Таким образом, я хотела почтить ее память. А для первого имени просто сократила свое настоящее.

– Как думаете, талант можно развить или человек уже рождается с ним? – рядом со мной раздается низкий бархатистый голос, и я поворачиваюсь, чтобы взглянуть на его хозяина.

Даже стоя на высоких каблуках, мне приходится приподнять голову, чтобы посмотреть на его лицо. Сердце замирает, когда я встречаюсь с почти прозрачными глазами, словно сканирующими меня своей серой глубиной, с необычной черной радужкой вокруг зрачка. С густой копной аккуратно уложенных темных волос их цвет создает сильный завораживающий контраст.

– Я думаю, что любой человек может создать что-то красивое, если ему попадется хороший учитель, – отвечаю, околдованная его взглядом.

– А я всегда считал, что талантливым нужно родиться. И картины этого художника тому подтверждение, – указывает взглядом на мои работы.

– Откуда вам знать? Может, их создал новичок-любитель? – решаю не раскрывать ему правды.

– Я немного разбираюсь в живописи. Уверен, у этого художника прирожденный талант, – такая похвала не может не вызывать трепет внутри.

Только сейчас обращаю внимание, что мужчина одет в идеально сидящий на его широкоплечей фигуре дорогой темно-синий деловой костюм. Под пиджаком угольно-черная рубашка с верхними расстегнутыми пуговицами натягивается от мощных мышц груди. Весь его вид просто кричит статностью и какой-то невероятной мужской энергетикой. Думаю, ему около сорока, а может чуть больше.

– Возможно, вы правы. Безусловно, здесь проделана немалая работа.

– Безусловно, – его внимательный взгляд в сочетании с низким бархатистым голосом действуют на меня слишком странно, и я отвожу глаза, устремив их на стену с моими картинами.

Наступает безмолвная пауза, но я чувствую на себе его взгляд.

– А вам какие работы больше понравились? – он первым нарушает тишину.

– Мне нравятся все.

– Неужели? – в его тоне слышатся странные нотки.

– Я тоже немного разбираюсь в живописи, и все работы здесь настоящих профессионалов своего дела, – набираюсь смелости снова посмотреть на него.

– Вы просто не хотите никого обидеть. Я правильно понял?

– Нет. Вы ошиблись.

– Я никогда не ошибаюсь, – его голос чуть охрип, отдавая волнующей вибрацией.

– Вы очень самоуверенны.

– Не могу отрицать.

– Мне бы поучиться у вас.

– Вам это совсем не нужно. Вы очаровательны в своей естественности, – от внезапного комплимента по телу проносится приятное тепло.

– С-спасибо.

– От кого вам достались такие глаза? – вдруг задает вопрос.

– От мамы, – замираю, не в силах отвести взгляда.

– Потрясающе… – понижает голос почти до шепота, блуждая странным взглядом по моему лицу.

Прежде чем ответить что-либо, замечаю подошедшего к нему просто огромных размеров мужчину в строгом черном костюме. Даже несмотря на высокий рост моего собеседника, этот точно под два метра ростом.

– Босс, есть новости… – наклоняется и что-то шепчет на ухо мужчине.

Замечаю, как точеные скулы становятся еще острей. Мужественный подбородок с темной двухнедельной щетиной напрягается, а чувственных губ касается какая-то устрашающая ухмылка.

Мужчина возвращает взгляд на меня, и по позвоночнику бежит холод от того, какими ледяными стали его глаза. Но на доли секунды его взгляд снова теплеет.

– Приятного вечера, мисс, – произносит отстраненным тоном и уходит.

Провожаю мужскую спину и замечаю, как к подошедшему здоровяку присоединяется еще один, все это время стоявший у входа. Все дружно выходят из галереи.

Только сейчас понимаю, что почти перестала дышать.

***

На следующий день освобождаюсь с работы пораньше, решив сделать себе небольшое послабление в честь дня рождения. Даже не верится, что через каких-то два года мне будет уже тридцать. Сажусь в машину и набираю номер отца, чтобы поздравить и его, ведь по счастливому совпадению мы родились с ним в один день. Папа всегда говорил маме, что я его лучший подарок.

– Диана, доченька, – папа быстро отвечает на той стороне.

– Папочка, с днем рождения тебя! Будь самым здоровым и сильным! – широко улыбаюсь.

– Спасибо, моя принцесса. И тебя с днем рождения. Будь самой счастливой, девочка моя.

– Спасибо.

– Ты еще на работе?

– Нет. Уже освободилась. Думала вернуться домой пораньше и отметить с Крисом.

– Замечательно.

– Не хочешь подъехать к нам?

– У меня через полчаса важная встреча, дорогая, – его голос меняется. – Не знаю, как долго она продлится, – слышу волнение в тоне.

– У тебя все хорошо, пап?

– Д-да, дочка. Все хорошо, – даже через трубку чувствую перемены в его настроении.

– Уверен?

– Конечно, уверен.

– Может, я завтра заеду к тебе?

– Заезжай, милая. Конечно, заезжай. Я уже соскучился по своей принцессе.

– Я тоже соскучилась, пап. Тогда, до завтра.

– До завтра.

– Я люблю тебя, пап, – произношу, прежде чем положить трубку.

– И я тебя, доченька.

– Пока.

– Пока, – отец отключается и меня окутывает какое-то странное ощущение после нашего разговора.

Вхожу в квартиру и нахожу Криса на своем привычном месте за игрой в приставку. Какая-то маленькая надежда теплилась во мне, что хоть в мой день рождения он сделает исключение, но с моей стороны глупо было надеяться.

Он так увлечен игрой, что даже не замечает моего появления.

Кладу сумку и несу на кухню купленный торт. Ставлю его на остров и облокачиваюсь ладонями о холодную поверхность, посмотрев на затылок Криса.

В какой-то момент, видимо, почувствовав на себе взгляд, он поворачивается, коротко взглянув на меня.

– Детка? Ты уже вернулась? А сколько времени? – снова отвлекается на игру.

И тут до меня доходит, что он просто забыл про мой день рождения.

– Еще рано. Не отвлекайся, – произношу безжизненным тоном и направляюсь в спальню.

Открываю шкаф и достаю чемодан, начиная складывать в него свои вещи. Я больше не хочу ждать каких-то перемен. Мне вдруг стало все равно. Внутри полная пустота.

Я давно должна была это сделать!

Как только чемодан заполняется до отказа, закрываю его и с усилием поднимаю, выкатывая из спальни. Молча направляюсь в коридор и только тогда, увидев меня с чемоданом, Крис подрывается с дивана.

– Диана? Детка? Зачем тебе чемодан? – быстрым шагом оказывается передо мной.

– Я ухожу, Крис.

– Что значит ухожу? Ты бросаешь меня?

– А чего ты еще ожидал?! – срываюсь на крик, посмотрев на него испепеляющим взглядом.

– Что такого я сделал? – в его взгляде царит полное непонимание.

– Что ты сделал? – из меня вырывается нервный смешок. – А ничего, Крис. В том то и дело, ты ничего не сделал. Ты просто жил в свое удовольствие, наплевав на меня, и думал, что так будет всегда.

– Я же сказал, что найду работу.

– Это уже не важно. Мне нужно было давно это понять.

– Что понять?

– Что ничего у нас не выйдет, – берусь за дверную ручку. – Я пришлю кого-нибудь за остальными вещами, – открываю дверь.

– Но Диана, детка. Я ведь люблю тебя.

Поворачиваюсь, взглянув на мужчину, который перестал для меня значить ровным счетом ничего.

– Прости. Но я тебя больше не люблю, – выхожу из квартиры, громко хлопнув дверью.

Сажусь в машину и, взявшись за ключ зажигания, не сразу поворачиваю его. Чувствую себя странно. Я думала, что как минимум расплачусь. Но мне как будто даже стало легче на душе.

Перед глазами почему-то встает образ другого мужчины с серым завораживающим взглядом и низким волнующим голосом. То, как он смотрел на меня, до сих пор отзывается странным трепетом внутри. Не понимаю, зачем в такой момент жизни я вдруг вспомнила про него. Я даже не знаю его имени. И очевидно, что больше не увижу никогда.

Завожу двигатель и выезжаю на дорогу. Через двадцать минут подъезжаю к знакомым воротам, обратив внимание на припаркованный у забора черный большой внедорожник. Вытянув руку через окно, набираю пароль на панели. Звучит сигнал, и ворота медленно разъезжаются.

Въезжаю на участок перед домом и паркую машину рядом с гаражом. Замечаю, что двери гаража открыты и в нем стоит папина машина. А значит, он уже дома. Я ошибочно думала, что он еще будет на работе.

Кидаю взгляд на дом, и в памяти всплывают картинки моего счастливого детства, проведенного здесь. За двенадцать лет после гибели мамы в автокатастрофе фасад заметно поблек. Папа перестал следить за домом, будто не видя в этом смысл, если мамы больше нет с ним рядом. Он даже распустил почти весь персонал, оставив только повара и одну горничную. Смерть мамы отразилась и на его бизнесе. Он больше не приносил ему таких денег, как раньше. А я же стала жить отдельно сразу после поступления в университет, потому что все в этом доме напоминало о маме. Мы оба тяжело переживали ее утрату и до сих пор до конца так и не оправились. В тот злосчастный день я была с мамой в машине. Она забрала меня из школы, и мы весело обсуждали что-то по дороге домой. Я почти не помню, что произошло потом. Мой мозг только запомнил, как навстречу нам несся огромный грузовик. Когда я очнулась в больнице, мне сказали, что у грузовика отказали тормоза, и он врезался в нашу машину с водительской стороны. Мама умерла на месте, а у меня в операционной случилась клиническая смерть, и я впала в кому почти на неделю. Ушли месяцы на то, чтобы я смогла вернуться к полноценной жизни. Но меня все равно начали преследовать странные приступы головокружения и частые панические атаки. Целых два года я ходила к психотерапевту, который работал с моими проблемами. К счастью, мне почти удалось с ними справиться, главное – не подвергаться большому стрессу.

Делаю глубокий вдох и выхожу из машины. Иду к парадному входу и не успеваю подойти, как дверь резко распахивается и из нее выходит какой-то подозрительный высокий мужчина с короткой стрижкой, одетый во все черное. Он бросает на меня холодный взгляд голубых глаз и, ничего не сказав, уверенным шагом идет к металлической двери, ведущей на улицу.

Вхожу в дом и иду на поиски отца в его кабинет, где он чаще всего пропадает.

Открываю дверь и вижу папу, нервно прохаживающимся по кабинету, зарывшись рукой в седые волосы. Он выглядит каким-то взволнованным.

– Папа? – даю о себе знать, и он резко поворачивается ко мне.

– Диана? Что ты здесь делаешь, доченька? – идет ко мне.

Его ласковое обращение и скопившаяся усталость дают о себе знать и на глаза наворачиваются предательские слезы.

– Ох…папа… – судорожно шепчу и, сама не ожидая от себя, начинаю плакать.

– Милая моя, – папа подходит и забирает меня в свои теплые объятия. – Что случилось, дорогая? – поглаживает меня по спине, пока я плачу на его плече совсем как в детстве.

– Я…я ушла от Криса… – произношу сквозь всхлипы.

– Почему?

– Не хочу об этом говорить. Не сегодня, – отстраняюсь, вытерев пальцами слезы со щек.

– Хорошо. Расскажешь, когда захочешь. Но он мне никогда не нравился, – вдруг выдает, и я поднимаю на него растерянный взгляд.

– Ты никогда мне не говорил.

– Потому что это твой выбор, доченька. Разве я могу вмешиваться в твою жизнь? Ты уже взрослая у меня, – тепло улыбается, и я не могу сдержать улыбки в ответ.

– Ты не против, если я пока поживу у тебя?

– Это и твой дом тоже, Диана. Тебе даже не нужно спрашивать.

– Спасибо, пап.

– Не за что, доченька. В холодильнике есть торт. Дженна приготовила еще с утра. Думала, что ты приедешь сегодня в гости.

– Будем, как в детстве, вместе задувать свечи? – улыбаюсь ему, шмыгая носом.

– С радостью, моя принцесса, – папа протягивает руку и нежно проводит большим пальцем по моей щеке.

– Я заварю чай и принесу все в столовую.

– Хорошо. А я пока найду свечи для торта, – подмигивает мне.

Меня вдруг окутывает таким невероятным теплом, находясь рядом со своим отцом, который всегда был для меня примером настоящего мужчины.

Приготовив все, что нужно, усаживаемся с папой в столовой, и он зажигает свечи.

– Ну что, готова загадывать? – смотрит на меня.

– Готова, – быстро киваю.

«Пусть я буду счастлива» – первое, что приходит в голову, и я перевожу взгляд на папу, который кивает мне.

Оба наклоняемся и вместе задуваем свечи.

По столовой разливается наш смех и это, пожалуй, лучший за последние годы день рождения.

Нарезаю торт и раскладываю по кусочку на тарелки. Разливаю дымящийся чай и устремляю взгляд на папу, который все это время наблюдал за мной.

– Почему ты так на меня смотришь, папа?

– Ты так похожа на маму. Она бы тобой гордилась, – вдруг произносит, и сердце сжимается в груди.

– Я очень скучаю по ней, – опускаю взгляд на свои руки.

– Я тоже по ней скучаю, принцесса. Очень скучаю, – голос отца полон горечи.

– Как у тебя дела на работе? – решаю перевести слишком болезненную тему, но сразу замечаю, как отец еще больше мрачнеет.

– Потихоньку, – берет кружку и кривится, отпив слишком горячий чай.