Острые камни

– Ты же сказал, ты бывал там раньше, – удивилась Лиза.

– В детстве. Видимо, уже все забылось.

В итоге дом пришлось искать по адресу. По прибытию Илия с сомнением посмотрел на табличку с полустертым от времени номером, криво прибитую к почерневшей от дождей стене. Адрес совпадает. Кроме этого факта, больше ничто не убеждало его, что он на том самом месте. Но уж дом-то он должен узнать? Но в реальности тот выглядел совсем по-другому, чем в воспоминаниях. Какой-то маленький. Хотя все помещения в детстве кажутся больше, чем они есть.

– Электричество и вода отключены. Жить здесь, конечно, нельзя. Ночевать будем в мотеле. Не волнуйся, я оплачу.

Ключей у них не было. Лиза прошла через кусты и заглянула в окно кухни. Внутри стоял полумрак, чей серый фильтр в сочетании со слоем пыли, покрывающей поверхности, придавал помещению монохромный вид, как на фотографии. Кухонный стол, старомодная плита с духовкой, плотно закрытые навесные шкафчики и пустые полки… Ничего необычного, не считая решительно заколоченной досками раковины.

– Ты не говорил, что твоя прабабушка была слегка того.

– В последние годы жизни, после смерти прадеда, она действительно вела себя странновато. Говорила, что слышит его голос в шуме воды, льющейся из крана. В итоге она перестала пользоваться ванной в своем доме. В последние годы жизни прабабушка совсем сдала и ей пришлось переехать в Торикин к дочери, где она и умерла, когда мне было десять.

– Почему дом не продали?

– Потому что прабабушка слишком часто рассказывала соседям о призраке и дом приобрел дурную славу в округе. Никто не хотел его брать. Периодически сюда лазили подростки, впрочем, не нанося особого ущерба. Вероятно, ничего не увидели, так как их интерес быстро выветрился. Но местные все равно относятся к дому настороженно.

– Ровеннцы такие легковерные, – Лиза вздохнула. – Жарко. Предлагаю поискать где-нибудь мороженое.

С мороженым они устроились на лавочке (с красивым обзором на мусорные баки), поставив посередине рюкзак Илии со спертой с работы папкой с уголовным делом. Илия запоздало подумал, что, вообще говоря, кража не подлежащей оглашению информации целыми папками – поступок не более умный, чем глотание пчелы.

– Нашу убийцу зовут Лайла. Сейчас ей пятьдесят один год. Жертву звали Морен.

Он сунул руки в рюкзак, вытащил из папки пару снимков и передал Лизе.

Фотографии были явно взяты из домашнего архива и смотрелись бы вполне обыденно, если бы не номер уголовного дела, проставленный чернилами в нижнем правом углу.

– Это Лайла, – показал Илия на светленькую девушку. – Брюнетка – Морен.

Снимок Морен был в профиль, и Лиза спросила:

– А есть другая прижизненная фотография жертвы?

– Только эта.

– Одно могу сказать: носик у нее здесь выглядит получше, чем на тех фотографиях, что ты показывал мне раньше. Породистый, красивый.

На самом деле, Лизу явно зачаровал снимок. Темные волосы Морен, ее прямые длинные ресницы и сжатые губы придавали снимку атмосферу фотосессии для обложки ретро-пластинки.

Фото Лайлы, да еще и на контрасте с артистичным снимком жертвы, выглядело простовато. Щуплая головастая девочка с тонкой блеклой косичкой через плечо, с неловким видом стоящая напротив дощатой стены. У нее были широкие скулы и узкие, приподнятые к вискам, как у кошки, глаза.

– Признаться, я ожидала быть более впечатленной нашей убийцей. Кого такой заморыш может утопить? Да еще и нос сломать при этом?

– Люди на многое способны, особенно когда злятся. А убивают обычно не из лучших чувств.

– Что могло произойти, чтобы вызвать такое озверение? С ума сойду, если не узнаю. У меня есть идея наших дальнейших действий.

Илия выслушал Лизу очень внимательно. По крайней мере, это была стратегия. К тому же сам он не мог предложить ничего лучше.

– Чем больше думаю, тем более идиотскими кажутся все наши намерения, – признался он. – У нас даже адрес Лайлы лишь тот, что указан в уголовном деле. Весьма вероятно, что она уже не живет там. Тогда вся наша затея обречена с самого начала.

Илия машинально потянулся, чтобы стереть с подбородка Лизы каплю мороженого. Их взгляды встретились.

– Я думаю, мы найдем чем еще заняться в эти выходные, даже если расследование не выгорит, – прошептала Лиза. Ее губы чуть приоткрылись.

В этот раз он действительно увидел намек. Он плавал в ее зрачках, как шапка из взбитых сливок на поверхности кофе. Илия вдруг смутился.

– Ладно, где там живет наша спасательница на воде? – он вытащил папку и принялся листать страницы. – Лесная, 10. Без понятия, где это. Попробую спросить у прохожих. Если у нас с ней прокатит, я очень удивлюсь.

– Ты поразишься, какие вещи иногда прокатывают. Главное, застать человека врасплох и говорить уверенно. К тому же мы даже и не совсем соврем, если учесть, что СЛ – как бы часть полиции.

Лайла жила в двухэтажном доме на четыре квартиры. Ярко-розовом. Три из четырех балконов на его фронтальной стороне через край пенились цветами.

– Догадайся, какой принадлежит нашей убийце, – фыркнула Лиза.

Они вошли в дом и по расположению нужной им квартиры поняли, что она угадала: пустой балкон относился к квартире Лайлы. Они позвонили в звонок слева от обитой зеленым дерматином двери и, обнаружив, что он не работает, постучали. Открывать им не спешили. Возможно, Илия бы предпочел, чтобы вся эта история с расследованием так возле запертой двери и закончилась. Было неловко вдруг идти на попятную, тем более проделав такой путь, но тягостное, холодящее чувство разворачивалось у него в груди. Предчувствие.

Лиза приложила ухо к двери, послушала, и постучала кулаком.

– Я слышала ваши шаги. Открывайте. Полиция! – наглости ей было не занимать.

– Я чувствую, как вы смотрите на нас в глазок, – негромко добавил Илия. – Это вы, Лайла?

Послышалось сдавленное неразборчивое восклицание, потом хриплый женский голос спросил:

– Почему вы не в форме?

Лиза достала свой рабочий пропуск в солидной красной корочке и важно продемонстрировала его глазку, прекрасно зная, что прочесть надписи на пропуске таким образом не удастся.

– А вам хочется, чтобы соседи обсуждали, почему к вам снова начали ходить из полиции? – приглушив голос еще на полтона, спросил Илия. – Лайла, не сопротивляйтесь, иначе нам придется навестить вас уже официально. Все, что нам от вас нужно, – немного помощи.

Дверь растворилась – сначала на ширину цепочки, – снова захлопнулась и уже раскрылась достаточно широко, чтобы впустить их. За ней стояла худенькая темноволосая женщина с настороженным взглядом. Даже спустя столько лет ее легко можно было опознать по подростковой фотографии из дела. Те же остро очерченные скулы и глаза с приподнятыми внешними уголками. В ее позе ощущалась усталая напряженность, как будто она так и простояла долгих тридцать семь лет, ожидая их.

– Я ответила на все вопросы, на какие была способна. Еще тогда. Так и думала, что вы от меня не отстанете.

– Почему вы так думали? – поинтересовался Илия.

Она не нашлась с ответом.

– Можно нам расположиться где-нибудь для беседы? – Лиза неодобрительно обвела взглядом темный коридор.

– Пройдемте в кухню, – неохотно предложила Лайла и повела их за собой.

Несмотря на жару, она куталась в шаль, свисающую с ее спины острым клином, как хвост.

В кухне Лайла кивнула на две табуретки, а сама принесла себе стул из комнаты. Пока она ходила, у них была возможность оценить обстановку. В крошечном помещении с плотно зашторенным окном царили порядок и аскетичный, депрессивный минимализм. Стол перед ними был пуст, как могильная плита, еще не нашедшая владельца. Древний холодильник явно перешел Лайле в наследство от матери, но, видимо, исправно работал.

– Почему вы сказали мне, что нужна помощь? – стягивая на груди шаль, Лайла села на стул. Она вся казалась одним темным пятном, кроме браслета из ярко-красных бусин у нее на запястье.

– Сегодня ночью на озере Ржавое обнаружили труп пятнадцатилетней девочки, – деловито объяснила Лиза. – Она стала жертвой утопления. В интересах следствия произошедшее держится в строжайшем секрете, именно поэтому мы предпочли нанести вам неофициальный визит. Картина преступления поразительно совпадает со случившимся с Эспера Морен 38-м году. Поэтому мы вынуждены еще раз проверить все детали.

– Что вы хотите проверить? Люди в принципе иногда тонут. Или, по-вашему, я утопила эту девочку? – вялый голос Лайлы вдруг резко приобрел истерический окрас. – Здесь не может быть никакой связи. Морен никто не топил.

– Лайла, у нас нет никаких подозрений касательно вас, – мягко вступил Илия. – Ваша невиновность была полностью доказана. Но сейчас прорабатывается вероятность причастия к обоим этим случаям некого неустановленного лица.

– Это бред, – Лайла провела пальцами по красным бусинам браслета. – Там не было никакого неустановленного лица. Только мы.

– Мы просто проверяем гипотезу.

– Она неверна. Я сказала вам, – казалось, Лайла сейчас закричит. Она опустила взгляд к бусинам. Ее совершенно бесцветные ресницы резко контрастировали с темными крашеными волосами.

В кухню заглянула светловолосая кудрявая голова.

– Тебе помочь?

– Спасибо, Аста. Я справлюсь.

– Смотри. Как только, я сразу, – голова исчезла.

– Тем не менее нам надо разобрать все детали еще раз, – Илия старался уравновешивать настойчивость мягкостью. – Возможно, там был кто-то еще. Может быть, вы сами об этом не знали.

Лайла все еще смотрела на браслет.

– Я уже не помню деталей.

– А я думаю, что помните. Не можете забыть, – сочувственно улыбнулся Илия.

Казалось, Лайла клюнула на их бредовые россказни. Но все еще пыталась сопротивляться.

– Уверена, у вас где-то сохранились мои показания. Перечитайте.

– Сохранились, – Илия водрузил на стол пухлую папку. – Но иногда при перепроверке всплывают новые детали. Даже спустя много лет.

– С чего я должна начать?

– Для начала расскажите нам о Морен.

Илия извлек из папки фотографию живой Морен. Лайла бросила на нее один короткий взгляд, вздрогнула и перевернула лицевой стороной вниз.

– До сих пор не могу спокойно смотреть.

– Вы были близки?

– Да, очень. Она переехала из Торикина и в начале восьмого класса начала ходить в мой класс. Мы быстро сдружились. Она была такая хорошая. Всегда готовая поделиться, помочь, – Лайла скребла браслет с очевидной навязчивостью, успокаивая саму себя однообразными движениями.

– Что-то еще о ней?

Лайла покачала головой. Она обхватила себя руками, затем с видимым усилием заставила себя разжать их и выпрямилась.

– Каким было утро того дня? Происходило что-то необычное? В каком вы были настроении?

– Обычное утро. Я была в нормальном настроении.

– Вы уверены? – уточнила Лиза со скептической усмешкой.

– Да.

– Точно?

– Хорошо, я была расстроена. Я была обижена на нее, – бесцветно согласилась Лайла. – Но это не имеет отношения к делу.

– Мы сами решим, что имеет отношение к делу, – если Лиза и умышленно изображала строгость, то справлялась она превосходно. – Из-за чего возникла обида?

– Я не помню.

– Уверена, вы помните, за что дулись на подружку в день ее смерти, – резко возразила Лиза.

– Какая-то мелочь. Из-за чего обычно подростки ссорятся. Кто-то сказал что-то не то, зависть, мальчики.

– Она плохо о вас отзывалась? – уточнила Лиза.

– Нет.

– У вас были мальчики?

– Нет, – Лайла принялась катать бусины браслета в пальцах.

– Остается только зависть, – указал Илия.

– Наверное, я ей завидовала, – неохотно призналась Лайла. – У ее матери была стиральная машинка. В те-то времена! А у моей – две пары обуви на год.

– Но поссорились вы не из-за этого, – предположил Илия.

– Я не помню, почему, – уперлась Лайла, стягивая края шали на груди. – У нас была личная причина. Она не имеет отношения к делу.

– Так вы не помните причину ссоры? Или она слишком личная?

– Слишком личная.

– Это имеет значение спустя столько лет?

– Да, имеет, – зажалась Лайла.

– Хорошо, оставим это, – отступил Илия. – Что дальше?

– Уроки закончились.

– Вы сидели в классе врозь?

– Да. Я сидела с другой девочкой. Морен сидела одна.

– Она общалась с кем-то в тот день?

– Нет. Она увидела, что я сержусь на нее, и расстроилась. После уроков она решилась подойти ко мне. Мы пошли гулять. Я купила пива. И она тоже себе купила.

– Сколько пива?

– По бутылке.

– Вы пили раньше?

– Нет.

– Почему тогда решили выпить?

– Потому что слышала, что пиво помогает успокоиться.

– Вы нервничали?

– Да.

– Почему?

– Я хотела помириться, но не знала, как, – Лайла погладила бусины и сжала их в руке. – Нет, на самом деле я хотела продолжать ссориться с ней, – вдруг выпалила она, и ее усталые потухшие глаза заблестели слезами.

– И вы ссорились?

– Да, мы ругались и шли по обычному маршруту. Мы учились в Северо-Восточной школе. Обычно после школы мы двигались не в сторону города, а в противоположную, к обводной дороге. Там была довольно необжитая местность в те времена. Пустыри, в основном. Мы любили там слоняться.

– Мог ли кто-то увязаться за вами?

– Нет, это невозможно. Люди там редко ходили – каждый привлекал внимание.

– Вы были только вдвоем?

Лайла потянула резинку браслета.

– Да, – ответила она после крошечной, в момент, запинки, которая тем не менее не прошла для Илии незамеченной. – Мы допили пиво, прежде чем добрались до озера. И вошли в воду.

– Зачем?

– В школе мы были обязаны носить форму. Она состояла из блузки, сарафана из плотной ткани и толстых ботинок с квадратными носами. Тот май выдался бурный, с грозами и ливнями, между которыми повисала ужасающая жара. У нас вошло в привычку мочить в озере наши ботинки. Так в них было менее жарко идти дальше.

– Вы продолжали ссориться?

– Да. Солнце над нами жарило как ненормальное. Я уже чувствовала себя нехорошо. Видимо, из-за сочетания жары и алкоголя.

– В чем это выражалось?

– Как будто в голове начало темнеть. Стало трудно думать.

– В каком состоянии была Морен?

– Не знаю. Я была так зла на нее. Слишком сосредоточена на себе, на своих переживаниях.

– А потом?

Лайла сгорбилась. Ее рука, сжимающая полотна шали, начала дрожать.

– Лайла, соберитесь, – потребовала Лиза. – Что случилось потом?

– А потом она умерла.

– То есть как – умерла? В один момент, что ли? – не понял Илия.

– Видимо, мое сознание отключилось на несколько минут. Когда я очнулась, я сидела на берегу, развернутая в сторону обводной дороги. Обернувшись, я увидела Морен, лежащую лицом вниз. В воде.

– Вы подбежали к ней? Проверили?

– Нет, – Лайла стянула браслет и судорожно сжала его в кулаке. – По ее позе было понятно, что она мертвая. Расслабленные ноги… Я очень испугалась и побежала домой. Там я ужасно плакала несколько часов. Потом поняла, что должна позвонить в полицию.

– Лайла, – осторожно начал Илия. – Вы понимаете, как это звучит? Две взрослые девочки, выпив по несчастной бутылке пива, обе отрубились в одно и то же время, причем одна утонула в луже. Насколько вообще такое возможно?

– Может, с пивом было что-то не так.

– Почему вы не допускаете, что, пока вы находились в бессознательном состоянии, до Морен добрался кто-то? Кто помог ей утонуть?

– Я бы знала, если бы там появился посторонний, – упрямо возразила Лайла.

– Каким образом? Если вы сами отключились. Лайла, там должен был быть кто-то еще.

– Откуда бы он вдруг взялся? Открытая местность. Даже по обводной дороге никто не ездил. Ее всю раскурочили из-за ремонта, но в тот день работы не велись. Стояла только пустая техника. Нет, там не было никого постороннего.

– Хорошо. Значит, там был кто-то знакомый. Который пришел с вами. Не в этом ли причина вашей убежденности, что со стороны прибежать никто не мог? Вам бы рассказали.

– Нет, – Лайла отодвинула свой стул от стола. – Я закончила. Уходите.

– Там было три бутылки, – сказал Илия. – На месте преступления. У озера. Вы сказали, что вы с Морен выпили по бутылке. Чья третья, Лайла?

В деле ничего не говорилось о бутылках. Он ткнул Лайлу наугад. И попал. Лайла скрючилась, прижимая к груди красный браслет.

– Нет, вы не можете втаскивать ее в это снова. Она достаточно намучилась. Вы сами отстранили ее от дела как неблагонадежного свидетеля.

– Кого отстранили, Лайла? Назовите имя.

– Никого.

– Я хочу вам что-то показать, – сухо бросила Лиза, раскрывая папку. Она доставала фотографии по одной и небрежно бросала на стол. – Это лицо Морен. Обратите внимание на ее нос. Он был сломан от удара о камни на дне. А вот ее шея. Следы, которые оставили пальцы, когда кто-то вдавливал Морен лицом в воду. Ее утопили в грязной луже, Лайла, как котенка. Сейчас мне сложно сказать, по какой причине вас ввели в заблуждение во время следствия, но Морен убили – и это факт. И сделал это либо неизвестный вам человек, либо тот, кого вы сейчас прикрываете.

Лайла вскочила с места, с грохотом опрокидывая стул.

– Она никогда не совершила бы такого. Этого не может быть! – закричала она и вихрем вылетела из кухни.

«Слишком резко ты с ней», – беззвучно шевеля губами, сказал Илия Лизе. Та дернула плечом.

В кухню решительно влетела высокая женщина с бурной гривой светлых химических кудряшек. Корни волос основательно отросли, черные и прямые. На женщине были русалочья зеленая обтягивающая юбка и корсет, украшенный переплетением веревочек, концы которых свободно свисали с ее талии, как абажурная бахрома.

– Вам пора выметаться.

– У нас еще остались вопросы, которые нужно задать.

– Спросите ваши задницы.

– Нет, мы пойдем к вашей подруге и продолжим допрос, – решительно заявила Лиза. – Аста, правильно? Послушайте, ваши попытки помешать нам приведут только к тому, что нам придется вызвать Лайлу в полицейский участок для дачи официальных показаний.

Аста задумалась на секунду, буркнула «ладно» и, подняв стул Лайлы, села на него, вызывающе сложив на груди руки.

– Отстаньте от Лайлы. То, что случилось, ее сильно травмировало. Не ковыряйте рану, – она уставилась на них своими сердитыми глазами, густо обведенными подводкой. Ее лицо покрывал такой слой штукатурки, что к вечеру она, наверное, могла снять макияж одним куском, как маску. Губы Асты были накрашены скромной перламутрово-розовой помадой, но по краю обведены бордовым карандашом.

– Тогда вы ответьте на наши вопросы.

– Только я буду одновременно красить ногти. Я собираюсь на работу.

Язык чесался спросить, где она работает.

– Красьте.

Аста отошла и вернулась с целой коробкой лаков и пилочек.

– Вы знали Морен?

– Нет. Они с Лайлой учились в Северо-Восточной школе. А я – в Юго-Западной. Да и когда все случилось с Морен, мне было всего шесть лет. Какой лучше: зеленый или фиолетовый?

– Бежевый, – ответила Лиза.

– Бежевый лак я не ношу, – Аста остановилась на фиолетовом.

– Как вы познакомились с Лайлой? – спросил Илия.

– А это имеет отношение к делу?

– Вы живете вместе? – не удержалась от вопроса Лиза.

– Скажем так, на период моих жизненных трудностей, – Аста послала Лизе широкую любезную улыбку, сквозь которую сквозило: «Ах ты, любопытная сучка». Лиза, аккуратно скопировав, послала ей идентичную улыбку в ответ. Странно, но на Асту это оказало расслабляющий эффект. Она откинулась на спинку стула и улыбнулась уже искренне, будто осознав, что имеет дело с женщиной одной с ней породы.

– Ладно, ребят, послушайте… Лайла любила Морен, – Аста наносила лак с удивительными аккуратностью и проворством, едва глядя на ногти при этом. – Она уничтожила почти все свои личные вещи за тот период, потому что они напоминали ей о пережитом. Ни одной фотки со школьных дней не уцелело. Но по-прежнему хранит все подарки Морен – даже ерунду вроде блокнотиков. И носит красный браслет, что Морен дала, каждый день.

Илия задумчиво разглядывал Асту, подмечая детали: чуть искривленная носовая перегородка, возможно, после травмы; несколько не очень правильно сросшихся пальцев и пара свежеобломанных ногтей на правой руке. Похоже, трудности встречались на жизненном пути Асты регулярно.

– Одна фотография все-таки уцелела, – поправил он. – Которую изъяли для приобщения к делу.

– Правда? – Аста впервые обратила внимание на перевернутый снимок на углу стола, – Я хочу посмотреть, какой была Лайла в юности.

Аккуратно, чтобы не испачкать лаком, она перевернула фото.

– Красивая.

– Это не она. Это Морен. Жертва.

Лиза протянула ей фотографию Лайлы, и Аста ее уже никак не комментировала. Посмотрела и все.

– Что-то не так?

– Все в порядке. Просто жалко девочку.

– Лайлу или Морен?

– Обеих.

– Лайла обсуждала с вами Морен?

– Лайла ни с кем не обсуждает Морен. Люди говорят о том, что причиняет им боль. Но если боль слишком велика, они молчат.

– Мы знаем, что с ними там присутствовал кто-то еще. Кто затем проходил по делу как свидетель, а впоследствии был исключен по неясной причине. И у нас есть основания подозревать, что этот человек может быть причастен к смерти Морен.

– Я без понятия, кто там был, – по невозмутимой физиономии Асты было трудно распознать, говорит ли она правду.

– Подумайте, – почти с отчаяньем попросил Илия. – Ваша информация может поспособствовать раскрытию недавнего преступления.

– Я слышала про убийство девушки. Подслушала под дверью. Это очень грустно. Но я действительно ничем не могу вам помочь. Лайла очень скрытная. Если она решила молчать о чем-то, она будет молчать. Можно я оставлю ее фото себе?

– Нет.

Аста с сожалением передала фотографию Илии и встала.

– Это озеро вообще несчастное, – сказала она напоследок. – Уже в третий раз.

– В третий? – Илия с Лизой так и вылупились на нее.

– Ну тот старый случай, потом – Морен, потом – новенькая девушка.

– Какой старый случай?

– Девушку убили.

Илия с Лизой обменялись взглядами. Две убитые девушки. На одном и том же месте. С интервалом в годы. Чудо, если здесь есть связь. Но прощупать стоило.

– Расскажите подробнее.

– Это было очень давно. Я еще даже не родилась. Толком и не знаю, что там стряслось, – Аста повращала рукой, проверяя аккуратность маникюра, и подула на ногти. – Хотя я могу свести вас с тем, кто знает. Но только если пообещаете оставить Лайлу в покое.

Будь они настоящей полицией, они бы продолжили попытки вытрясти информацию из Лайлы и ее подружки. Но в их ситуации они понимали, что дело безнадежно. Поэтому согласились:

– Хорошо. Рассказывайте.

– Точный адрес я не знаю. Но могу объяснить, как добраться. Его зовут Херлифус.

Они внимательно выслушали ее.

– Дверь найдете, – Аста удалилась, покачивая обтянутыми юбкой бедрами.

Когда они уходили, в квартире стояла такая тишина, будто все в ней вымерли.

– Какие они милые. Лайла скрывает еще одну участницу событий на озере: якобы та и так настрадалась. Аста опекает саму Лайлу. Все такие добренькие и несчастные, а Морен-то между тем кто-то все-таки убил, – буркнула Лиза в машине, прогревшейся до пригодной для пыток температуры за время, пока они разговаривали с подозреваемой. – Ты же не веришь в некое неустановленное лицо, взявшееся из ниоткуда?

– Я верю, что Лайла говорила искренне, пусть даже о многом умалчивая.

– Или хорошо притворялась.

– Нет, она действительно верила, что Морен утонула. Ты заметила, какой шок был у нее на лице, когда мы показали фотографии с травмами?

– Хочешь я покажу тебе выражение шока? Прям щас?

– Она побледнела. Физиологическую реакцию организма не подделаешь.

– Хорошо, ладно. Зачем тогда она замалчивает свидетеля? Боится его показаний?

– Да нечего ей бояться. Дело закрыто по сроку давности и возобновлению не подлежит. Скорее, она оберегает свидетеля от нас. Чтобы мы его не потревожили.

– Она сказала, что свидетель не может быть убийцей. Но сама так распсиховалась при этом, что я ей не верю.

– Я тоже. У нее возникли сомнения.

– Тогда почему она все-таки не сдала его нам? Если он убил Морен, которую она любила.

– Видимо, этого человека она любила тоже.

– Кто-то из ее ближайшего окружения.

– Скорее всего.

– Будем искать, – Лиза помахала рукой, как веером. – Поехали уже, пусть хоть машину продует во время движения. Как насчет еще по мороженому? Думаю, это то, что называется «правильным питанием» в такой день.

Ехали они через весь город. В дороге Лиза просмотрела дело еще раз с риском закапать его мороженым. Если свидетель когда-то и упоминался в документах, все записи о нем были тщательно подчищены.

Они проехали мимо Юго-Западной школы и резного деревянного молельного домика со статуэтками Крылатого Урлака во дворе.