Полуночная тень

– Ну, хоть кто-нибудь, – вновь прошипела кошка.

Здоровый кот, оголённый по пояс, с кучей висящих на бёдрах ремешков и тёмной кожей поскрытой огромными светлыми пятнами, протянул женщине верёвку. Он носил перчатки, потому проклятие серебра не подействовало.

Реми раздели донага, сняв изодранную робу заключённого, и крепко обвязали давилкой вокруг груди и бедёр. Руки и ноги оставили свободными, больше не опасаясь, что щенок сбежит. Когда серебро касалось оборотня, не важно, что именно связано, силы покидали тело. Зная эту слабость, люди без труда находили скрывавшихся среди жителей деревень мужчин и женщин с духом зверя, обездвиживали и казнили.

Под взором кошек, с давилкой на груди, Реми ничего не мог сделать, руки ослабли настолько сильно, что он едва мог ими пошевелить. Мальчик не мог подняться на ноги, всё его тело ныло от прикосновения проклятой травы. Он итак изголодал и потерял много крови, но теперь серебреный дух заставлял юного оборотня чувствовать себя ещё более слабым и беспомощным.

– Волк нарушил территорию! Представляете! Как ни в чём не бывало лежал в корнях наших деревьев и спал, – оскорблённым тоном проскрипела сиама, что несла его сюда. На её предплечье и под перебинтованной грудью красовались ромбовидные татуировки.

– Какое нахальство! Уже второй!

– Обнаглели эти собаки!

– Сколько псов в твоей стае, гадёныш? – спросил тощий кот с одичалыми глазами.

Реми вертел головой и молчал, он не знал, о чём толковали все эти безумцы.

– Вторглись на нашу территорию!

– Вонью своей распугали пол округи, – доносились недовольные возгласы со всех сторон.

– Зато этого будем пытать дольше, а то первый слишком быстро подох.

– Ага и шкура его стала кожей.

– А хвост вовсе превратился в копчик, фу!

Реми уставился на свисавшую с сука человеческую кожу, местами заляпанную кровью, местами сохранившую лоскуты одежды. Мускусный запах, ни с чем не сравнимый, ещё не выветрился. Кожа пренадлежала оборотню-волку. У мальчика помутнело в глазах, теперь он точно знал, что кошки убьют его.

На поляне красовались кровавые следы, кое-где в кустах валялись припорошенные жёстким песком и щебнем органы и части тела. Кошки разобрали волка, раскидали внутренности, содрали кожу и глумились над телом, как могли. Рыжая тигрица подошла к прикопанной руке и помочилась на ней, небрежно закопав «туалет», пару раз капнув лапой.

Нет худшего позора для волка. Реми боялся, что с ним поступят точно также, после смерти. Никто не проводит его в последний путь и не споёт погребальную песнь, кошки станут ссать на его останки, разбросанные, словно мусор, по лесу. Да, он жил недостойно волка всё это время, он опозорил волчью честь и ровнял себя скорее с крысой, но разве заслуживал мальчик такого унижения после смерти.

Перед глазами парня всё плыло, огромные кошки и люди с хвостами и ушами спрыгивали с деревьев и приближались. Они выкрикивали что-то и шипели.

Меня убьют. Съедят живьём? Нет. Кошки не едят собак. Будут пытать, разовут на куски, как мусор, медленно текли мысли нагого мальчика.

– Наказание! – перекрыв весь шум гомона, воскликнула сиама. – Я требую наказания для пса, преступившего границы дозволенного.

Её поддержали дружные возгласы одобрения, одни махали руками, вверх поднимая сжатые кулаки, другие издавали гортанные звуки согласия. Сиама невольно замурчала от удовольствия.

– Как его для начала изувечим? – спросила низенькая кошка из тех, что несли Реми.

– Давайте подожжём его заживо? – предложил парень с всклокоченными волосами, на вид очень голодный и дикий.

– Это скучно, и воняет.

– Может, порежем его и опустим по голову в воду? Пусть кровью истекает.

– Он же оборотень. Раны быстро затянутся, и для него это станет ванной.

– Давайте отрежем ему ногу. Будет треногий пёс, – после этого предложения все хором зашлись смехом. Реми уже начал прощаться со своей ногой.

– Он истечёт кровью…

– Не истечёт. Регенерация же.

– А может, отрежем кое-что другое?

– Будет петь как соловей.

– А это идея! Зато больше не народятся поганые псы!

– Принято к рассмотрению. Есть ещё пожелания? В конце концов, мы можем отрезать ему писюн, и добавить ещё чего-нибудь. Скажем, сделать надрез и запихать под кожу гнилья и червей. Долго ли он протянет?

– Хочу, чтобы подольше! Волки заслужили наказания!

Реми представил, как у него под кожей будет гнить какая-нибудь листва, а личинки начнут проедать себе тоннели в мышцах, его чуть не стошнило. Кошки сущие демоны!

Кошачьи оборотни поддержали идею.

– Может подвесить его над бамбуком? Или вставить в ранку саморастущий кристалл? Это довольно занятно.

– Но это всё приводит к смерти. Давайте мучить его, пока живой, – предложила невысокая кошка в толпе, обладательница длинных пушистых почти белых волос с редкими эбеновыми прядями и кончиками.

Мальчик постоянно возвращался взглядом к свисавшей с дерева коже, огромном лоскуте, стянутом со спины. Судя по размеру шкуры, в лапы кошкам попал молодой волк, немногим старше Реми. Был ли он сильным, ловким, умным? Спасло бы его хоть что-то? Реми смотрел на кожу и представлял, как его собствкнная украсит соседнее дерево. Долго его станут мучить или нет, итог один – шкура на ветке.

– Да! Интересно быстро ли работает его собачья регенерация?

– Кстати изучены ещё не все её возможности. Давайте на нём проверим, – предложил кот с видом учёного. По крайней мере, он был полностью одет и весьма спокойно выслушивал предложения толпы, без фанатичных выкриков и улюлюканья. Он зализал рыже-чёрные волосы назад и скрестил руки на груди.

– Я первая! – заорала какая-то растрёпанная кошка, с листиками в оранжевых волосах. – Отрежем палец! Отрастёт ли новый?

– Он же не ящер. Конечно же, не отрастёт. Зато есть идея лучше, – влезла сиама. – Вырвем ноготь и посмотрим, отрастёт ли он заново.

– О-о-у, – прошлось по рядам.

– Вроде должен отрасти, – пробормотал один суровый кот, покрытый шрамами.

– Я никогда не лишалась ногтя, и не знаю, – призналась сиама, её поддержали молодые кошки и коты.

– Давайте уже хоть что-нибудь сделаем! – вмешался тощий голодный и лохматый парень.

– Тащите его сюда! К пню поближе.

– И покажите останки его собрата.

Реми взяли подмышки, не касаясь верёвок, и потащили к пню в центре поляны. Перед глазами отплясывал тощий мужичонка с подранным хвостом, в руках держа палку с надетой на неё искорёженной головой светловолосого парня с карими прядями. Реми догадался, что это предыдущий пленник котов волк-оборотень. На лице отрезанной головы замерло выражение ужаса, язык вывалился, а во рту застряла жирная муха, пытавшаяся выбраться.

Руки мальчика положили на пень, со всех сторон его обступили кошки, кто-то свешивался с деревьев, ветвями нависающих над полянкой – все хотели посмотреть на экзекуцию.

Реми от усталости и проклятых верёвок шатался и сползал на землю, но две близнецов-сиам на вид лет пятнадцати впились когтями ему в спину, не давая упасть на землю. Юный оборотень содрогнулся от резкой боли. То и дело они поворачивали его голову в сторону содранной кожи или воткнутой в землю палки с отрубленной головой.

Кошки не шутили. Сейчас они вырвут ему ноготь. Вот так просто. Они это могут. Он видел решимость и безумие в их глазах. Они хотели этого, жаждали мучить его и истязать. В тюрьме он подвергался пыткам, но даже там не додумались вырывать ногти так просто.

Здоровый мужчина-кот с голубыми глазами потянул руку к ладоням Реми. Мальчик подогнул пальцы, пытаясь сжать пальцы в кулак, но получил пинок под коленки, оплеуху, и дополнительную дырку от когтей в спине. Юный волк-оборотень прикусил язык от резкой боли, во рту почувствовался вкус железа. Руки пленника разжали и наградили новыми царапинами на спине. Следы от кошачьих когтей сильно щипали, и, похоже, не торопились зарастать. Всё из-за пут, из-за давилки, регенерация мальчика-волка ослабла.

– Не рыпайся, шавка, – сказала девочка-сиама из близнецов.

– А какой ноготь самый важный? С какого начать?

– Может большой палец? – предложил могучий кот и взял в руки названный ноготь.

– Ну, как же. А вдруг он ещё выживет? Как же он без ногтя на большом пальце будет сучек кадрить? – все зашлись диким смехом. Кошки не собирались отпускать волка, они хотели замучить его, как и предшественника, угодившего в их острые когти. И никаких сучек он в любом случае не увидит.

– Тогда мизинец?

– Самый любимый всеми палец!

– Давайте безымянный. Это так иронично. Безымянный палец, да ещё и без ногтя.

– Дикие холмы, ты такая жестокая Надия! Будь я на месте безымянного пальца я бы закоплексовала.

Кошки снова разразились смехом.

– Так именно это его и выделит. Среди остальных. Он даже получит кличку, без ногтевой. Голый.

– Скорее лысый.

– Так мне рвать? – спросил, наконец, кот, ему не терпелось приступить к делу.

– ДА! – синхронно завопили все кошки.

Реми побелел. Нет! Он не хотел расставаться с ногтем, плевать на каком пальце, на любом. Его ноготь! Отпустите. Они же тоже оборотни. Отчего такие жестокие? Отчего мир такой жестокий?

Юный волк-оборотень стал крутиться и пытаться освободить палец из цепких лап кота, но когти в спине от верчения уходили только глубже и шире полосовали спину. Реми чувствовал кожей, как кровь из царапин текла по спине. Сколько ещё в нём крови? На сколько его хватит? Почему царапины не заживали?

Мужчина-кот стал тянуть ноготь на себя одной рукой, а второй придерживал запястье мальчика. Ноготь сидел крепко, тогда оборотень принялся раскачивать его вверх вниз, причиняя мальчику неимоверные страдания. Медленно, очень медленно ноготь стал поддаваться. Сбугрилась кожа у основания ногтевой пластины. Ноготь отошёл, показалось мясо под ним, потекла кровь. Боль растекалась вверх по пальцу, пока слабая, но с каждой секундой она становилась всё сильней. Реми попытался вырваться, но подлая трава мешала даже сфокусировать взгляд.

Боль нарастала. Ноготь выходил из своих пазух. Кошки не отрывая глаз, наблюдали за процессом.

Боль растянулась на всю руку. Реми завыл. Ноготь медленно выходил из кожи. Боль разрывала палец. Ноготь разрывал кожу.

– Не так быстро тяни! Пусть мучается!

– А потом можно выдавить глазик. Вот умора, – на грани сознания из-за боли, услышал мальчик-волк.

Ранка пыталась регенерировать, но ноготь продолжали тащить из пальца. За ним показалось мясо, тоненькая цепь рвущихся сосудиков. Реми не сдерживаясь, орал во всю глотку. Его ноготь! Его НОГОТЬ!!! Он сам не заметив перешёл на вой, скулящий и протяжный.

– Дружков зовёшь? – огрел мальчика кулаком по голове близнец.

Всё закончилась мгновенно! Мановением руки кот вытащил ноготь полностью. На его месте осталась рана, маленькая, но Реми выл от боли, раздирающей палец.

– Как-то скучно, а где же кость? – ляпнула кошка свесившайся с ветки. – Расковыряй-ка до фаланги.

Мужчина выпустил кошачий коготь на указательном пальце и воткнул его в красный квадратик, оставшийся от ногтя. Реми заорал не своим голосом, а кот принялся резать мясо, пытаясь в ране нащупать фалангу. Кровь, текущая из ранки, закрывала вид, мужчина вымазал свои пальцы, корчил рожи, но такие нашёл косточку и раздвинул мясо вокруг, дмонстрируя находку зрителям.

Кошка, просившая о фаланге, завизжала от восторга. Реми охрип от крыка, он смотрела на рану, темнеющим от боли взором, и не мог поверить, что лишился ногтя, а сейчас из пальца достанут фалангу. Он видел собственную косточку. Как такое возможно? Мальчика начало мутить.

Кот-оборотень, улыбнулся свесившейся с ветки девчонке, но вернулся к ране и своим грязным пальца. Он рассматрел вырванный ноготь, скривился и брюзгливо отшвырнул его.

– Ну что? Следующий тянуть? – поинтересовался он, больше с неохотой, чем с интересом.

– ДА! – опять хором завопили кошки.

– Нет, – сказал чей-то грубый голос со стороны деревьев.

Все кошки и коты обернулись.

Дальнейшее произошло за пару мгновений: вертикальные зрачки кошек увеличились, глаза расширились, шипя, люди стали оборачиваться котами, смотря по сторонам, и, наконец, резко устремились в атаку.

На них из леса побежали волки.

Реми сжимал свою руку, с вырванным ногтем. Он не мог отвести взгляда от пальца, где на месте ногтя была бугрившаяся тёмная кожа. Кожа. Ему вырвали ноготь! Боль продолжала пронзать всю руку.

Не в силах более выносить своего увечья, он обернулся по сторонам. Вокруг шипя, рыча, скалясь и царапаясь, обращённые кошки дрались с волками. Чёрные, белые, рыжие, иногда пятнистые, волки нападали, не зная пощады. Их было немногим меньше кошек, зато в их рядах был оборотень-медведь. Волки целились в глотку, кусали лапы, драли хвосты. Кошки попеременно то защищались, то нападали, зарапая когтями. Медведь размахивал передними лапами, стоя на задних, и обрушивался на кошек, стоило им только подойти. Близнецы-сиамы залезли на дерево и оттуда наблюдали за битвой, решая бежать или помочь братьям.

Волки! Оборотни. Волчьи оборотни спасали Реми? Кто они?

Около висевшей на суку кожи остановилась женщина с короткими светлыми волосами, почти такого же цвета, как были на отрубленной голове. Она сняла лоскут, сдавила в объятиях и обратившись зверем с пылающими гневом глазами бросилась на первую попавшуюяся кошку.

Мальчик хотел обратиться, но давилка в тот же миг начала неистово жечь грудь и бёдра. Он снова застонал и, крепко держа свою искалеченную руку, сполз на землю.

– Эй, парень, ты в порядке? – подбежал к нему и обратился высоким темноволосым мужчиной, чёрный волк.

Реми кивнул, промямлив что-то не членораздельное.

– Соберись! – сказал он, окинув мальчика взглядом. – Да на тебе давилка. – Мужчина оглянулся в поисках чего-нибудь, чем можно было бы разрезать верёвку, но ничего подходящего не увидел. Он оттянул подол своего кафтана, взял через ткань в руки давилку и порвал. Со второй верёвкой, мужчина поступил также.

Кошки подняли свой вой, жуткое протяжное низкое мяуканье, пробирающее до костей. Они звали подмогу, потому что волки их очень сильно потрепали.

К пню подбежала бурая волчица и рявкнула:

– Обращайся, мы сваливаем!

Она заметила Реми и кивнула ему головой.

– Давай, парень, ты с нами, – крикнул мужчина мальчику, и уже в виде волка прыгнул к друзьям. По дороге он кинулся под лапы рыжей тигрице, от чего та, запутавшись в ногах, упала, не придавив никого из волков. Бурая волчица помогла своему рыжему брату, наскочив со спины на сиаму, она вцепился зубами ей в загривок, пока красный волк добрался, наконец, до горла. Сиама завизжала, её отбросили в сторону. Чёрный тем временем успел разодрать хвост другому коту. После чего волки побежали в сторону леса.

Реми, освобождённый от пут, обратился волком. Как он и предполагал, в звериной ипостаси когтя также не было. Слегка хромая на лапу, волк побежал к лесу, уворачиваясь от кошачьих когтей и зубов, он преодолел расстояние, отделявшее пень от подлеска. Он заметил, что шкуры и головы на палке нигде не было.

К тому моменту, как Реми добежал до леса, все волки ринулись к спасительным кустам. Побитые, подранные кошки под конец битвы, забрались на деревья и там отсиживались, ожидая подкрепления. Волки напали неожиданно. Сплоченность псов, и неготовность кошек сыграли свою роль в битве.

Стая волков помчалась вперёд, через леса, взгорья и небольшие полянки. Серый лес надёжно скрывал огромных зверей. Реми, всё ещё переживая боль в нервных окончаниях безымянного пальца, едва догонял волков. Что ждало его теперь? Они спасли его, но что дальше? Они его приняли? Но они не знали, о его слабости, трусости, нахлебничестве у людей. Они не знали, что Реми обесчестил волков своим поведением, своими мольбами о пощаде, своей никчёмностью.

Главарь – Реми сразу почуял сильный мускусный запах, говорящий о статусе вожака стаи – большой чёрный волк остановился и подождал новенького. Молодой серый волк чуть не дошёл до вожака, силы изменили ему. Тяжело дыша после травянистых пут и внезапной пробежки, голодный, обескровленный, он был не в лучшей форме и завалился, теряя сознание.

Лёжа мордой в прошлогодней листве, он сквозь пелену, что обволакивала его разум и застилала глаза, слышал, как к ним подбежали другие волки, среди которых была та красивая бурая волчица с бирюзовыми глазами. Разразился спор, волчица ругала остальных за их чёрствость и настаивала взять кого-то с собой. Реми в полуобмороке от усталости не понимал, что спорили волки из-за него.

– Мы не бросим его! Он ещё ребёнок, – встала в стойку бурая волчица, скалясь на других членов стаи.

– Мне плевать на какого-то сопляка. Он не вернёт Рамиро! – простонотала светлая, песочного цвета, самка с тёмными отметинами на шерсти и спрятала нос в шевелюре на отрубленной голове, которую несла.

– Радья, мне жаль твоего брата, – ткнулась мордой ей в бок бурая, желая утешить. – Кошки…

– Не произноси… – рявкнула Радья и отстранилась. К ней подошёл темноволосый мужчина, но волчица отпрянула и прорычала: – оставьте меня! – Она схватила голову и направилась прочь.

– Радья, – вслед ей сказал чёрный волк, – мы проводим Рамиро в последний путь и споём песнь.

– Кетал, – держа голову чуть ниже чёрного, рычал пятнистый волк, матёрый и мощный, – щенок не наш, хватит с нас побирать всех горемык из лесу. Кошки изодрали Ренарда, мы не можем тащить двоих.

– А сам ты кто, Раджи? – рявкнула на него бурая волчица, угрожающе подавшись вперёд и заведя уши назад, словно сейчас атакует. – Не тебя ли мы подобрали на помойке близ Клыка?

– Сколько ещё тобой будет вертеть баба? – продолжал пятнистый. – Я не потерплю чужака в стае! Что за слабак, если упал после пары километров, – взрыв лапой старые листья, осклабился Раджи.

– Мы не знаем, сколько кошки его пытали и через что он прошёл! – оберегая валявшегося серого щенка, произнесла бурая волчица.

– Ты так легко заменяешь одного члена стаи другим, разве так ведёт себя вожак?! – игнорируя самку, добавил Раджи, чем вызвал злобное рычание не только бурой, но ещё подошедшего белого и одноухого самцов.

– Ты не вожак, Раджи, – подняв голову и огрызнувшись, напомнил чёрный волк. – Мы возьмём мелкого. Оскар…

– Оскар тащит Ренарда! – злобно огрызнулся Раджи.

– Север, можно тебя попросить, – перевёл взгляд на медведя вожак стаи.

– Да, Кетал, я понесу волчка, – косолапый подошёл к щенку, бурая волчица помогла Северу затащить тушу юного оборотня на спину.

– Спасибо, – кивнул Кетал и приободрился. – Волчок, а что мне нравится. Хорошее погоняло. Нужно уходить, кошки рядом! – громче, обращаяся ко всей стае, крикнул чёрный волк.

В себя пришёл Реми ночью, когда светила едва начавшая отворачиваться Персефона. Он мерно покачивался и чуть поседел, когда подумал, что до него вновь добрались кошки и несут куда-то. На этот раз его нёс медведь, окружённый со всех сторон волками.

Реми хотел что-то сказать, но ему в рот положили чёрствый хлеб, настолько сухой, что не хватало слюны размочить его. Мысли о разговорах и суетном ушли, остались только потуги разжевать сухарь.

Сгонять с медведя его никто не стал, мерные покачивания, мягкая шкура, звуки леса – всё это сморило мальчика.

– Он пришёл в себя? – спросил приятный женский голос.

– Я разберусь, иди, – проворчал уже знакомый бас чёрного волка.

Реми очнулся, ослеплённый светом дня, рядом с ним на корточках сидел черноволосый мужчина и держал в руке сочную ножку нихоу, сырую, но такую аппетитную. Заметив голодный взгляд мальчика, оборотень кинул ему угощение. Реми жадно напал мясо, подавился, закашлялся и нашёл рядом деревянную чашу с водой. Припав к воде, мальчик почувствовал себя живым.

– Чё ты будешь с ним делать? – выглянул из-за спины мужчины рыжий парень с большими волчьими ушами, увенчанными чёрными кисточками.

– Отвали Пустынник, – вожак рукой отпихнул парня.

Реми внезапно ощутил волну стыда, что сидел нагой перед вожаком чужой стаи, перед взрослым мужчиной; ел, как дикарь, и даже не поблагодарил за еду. К тому же рядом вертелись волки, настоящие волки-оборотни, а он позор волчьего рода и не достоин есть с ними одну еду.

Обратившись волком, чтобы скрыть свою наготу, Реми заглотил остатки ножки и потупился. Он не смел смотреть в очи вожаку, истинному волку-оборотню.

– Ты не нашенский. Как ты оказался у кошек? – Мужчина пошёл в обход молодого волка, осматривал его и обнюхивал. Реми, опустив голову, провожал его взглядом, но стоял смирно. Оглядевшись глазами, он не заметил ни одного юного волка, кроме рыжего, но даже тот выглядел старше Реми и больше.

– Я сбежал из тюрьмы, и, … – договорить ему не дали.

– Сбежал из тюрьмы? – мужчина закончил свой обход и посмеялся. – Тебя поймали как оборотня или ты тоже преступник?

– Преступник. Я не учуял кошачий дух, – договорил, прерванную фразу Реми. Он оставался волком и продолжил смотреть на землю в ногах вожака.

– Не учуял… какой же ты волк, парень?

– Постойте. Сбежал из тюрьмы? Ты про озоновский Товер Пост? Он же неприступен. Как ты… – поразился юноша, лет двадцати, из компании, по примеру вожака тоже приняв человеческий облик.

– Чуть не сдох раз пять, вот как, – Реми отвёл взгляд, уставившись на корни дерева. Его задела колкость про слабый нюх, но возразить он побоялся. Они правы, он позор волков и не достоин с ними разговаривать, быть с ними одной крови.

– Что ж. Раз так, могу поверить, что ты потерял бдительность, – смешался вожак. – Ладно, парень, волк, да ещё преступник, нам точно брат, а посему, пойдём. В лагере мы тебя залатаем и накормим, а ты расскажешь, как сбежал из неприступной Товер Пост, и угодил прямо в когти кошек, – говоря это, мужчина вновь обратился чёрным волком и бодро побежал в лес.

Реми не мог с ними идти, он не мог смотреть им в глаза, не мог говорить наравных. Если оборотни узнают, как провёл свои двенадцать лет мальчик, они загрызут его, смывая с себя позор бесчестия.

– Я не могу идти с вами, – признался молодой волк и отвернулся.

Вожак медленно подошёл к нему и спросил:

– Почему же? – В отличие от щенка, чёрный держал голову высоко и шествовал гордо.

Он точно вожак и истинный волк-оборотень, не то что я. Я просто не могу быть с ними. Но как сказать об этом?

– Я не достоин, – прошептал Реми, ложась и ткнувшись мордой в свои же лапы, словно желая скрыться от тяжёлого взгляда сурового чёрного волка, истинного оборотня, вожака стаи. – Я жил как… крыса, ни как волк, – предательский скулёж закрался в шёпот серого. Реми говорил очень тихо, чтобы другие волки не слышали его слов. – Мне стыдно за ту жизнь, что я вёл, за себя.

– Что же ты пережил? – так же тихо поинтересовался вожак.

Реми молчал. Он не мог, просто не мог так сразу рассказать всё, что с ним случилось первому встречному незнакомому волку. Он молчал и боялся поднять взгляд, самому себе представляясь жалким ничтожеством, грязным, неловким, слабым и недостойным.

Чёрный волк ждал ответа, молчание затягивалось, тогда он перестал давить на мальчика своей мощью и тихо произнёс:

– Что ж, я вижу, ты искреннен.

– Я предал гордость волков, – прижав уши к голове, проскулил Реми.

– Ты выживал, как умел. Сейчас сложные времена и нас оборотней изводят, – чёрный волк замолк, обдумывая слова. – Знаешь, все совершают ошибки, все сбиваются с пути, и люди, и оборотни, и даже маги. Никогда не поздно исправиться, ведь сила в том, чтобы признать вину, и идти дальше.

Реми поднялся на трясущихся лапах и невольно глянул на вожака, глаза их встретились. У чёрного волка были красивые тёмно-синие, почти ультрамариновые очи.

– А вы кто? – потупившись спросил Реми.

– А мы-то? Мы разбойники. Тоже с законом не в ладах, – громко и весело ответил вожак.

– Посмотрел бы я на оборотня, что в ладах с законом, – хмыкнул молодой ещё волк, с почти полностью оторванным ухом, что крутился неподалёку. Сейчас на шерсти взбухал здоровенный волдырь, если не полноценное ухо, то нечто подобное скоро отрастёт с помощью регенерации.

– Куда вы идёте? – мальчик знал, что чаще всего оборотни не сидели на одном месте. Чтобы не попасть в руки к страже, они либо по одиночке жили в городах, притворяясь людьми, как Реми; либо постоянно кочевали по стране, сбиваясь в стаи. Привалы устраивали на несколько недель и снова пускались в путь. Только кошки могли себе позволить задерживаться на привалах дольше. Кошки держали за собой большую территорию недалеко от Озона, и охраняли её. Они были быстрые и смертоносные, даже поодиночке неуловимые, и они не так сильно зависели от Персефоны. Кошкам благоволила любая ночь. Они убивали людей, и могли позволить себе не блуждать по землям.

– В лагерь и подальше от проклятых котов! Их развелось здесь слишком много. Они дуреют, когда сбиваются в стаю, – покачал головой чёрный волк. – Я не хочу, чтобы они схватили ещё кого-то из наших. Лучше бросить эту спорную территорию.