Полуночная тень

– Смотри, там что-то было. Какое-то движение, – Скандер указал за угол ближайшей стены. – У тебя реакция быстрее, глянь что там.

– Значит, всё-таки испугался, – констатировал факт Джек, и пошёл вперёд посмотреть, что же заметил Скандер.

– Это стоило того, – тихо ему вслед проговорил блондин, думая, что его уже не слышно. Мальчик с ухмылкой нажал на нужный рычаг, который ему показали осведомлённые члены гильдии.

Джек слышал, но не до конца понял, странную фразу напарника. Он обернулся и увидел, как из стены выдвигается другая стена, очень тихо, почти неслышно. Оборотень резко рванул назад и выскочил к Скандеру, тот ошалел, улыбка спала с его лица. Джек схватил его и больно вдавил в стену, подперев горло рукой, и лишив мальчика возможности освободиться, одним из выученных в гильдии захватов. Кучерявый блондин закашлялся и стал дергаться, пытаясь атаковать в ответ.

– Ты спятил? Что ты творишь? – почти рычал Джек, едва сдерживая вскипевшую в нём кровь оборотня, глаза его светились, отражая свет упавшего фонаря.

– Да! Да, я спятил! Я ненавижу тебя! Ты занял МОЁ место! Я хочу стоять рядом с главой, а ты недостоин этого, – орал прямо в лицо Джеку, испуганный и разочарованный мальчик. Бросив все силы на освобождение из захвата, он не обращал внимания на волчьи глаза своего врага.

– Ты про планы Кристи на наш счёт? – оборотень ослабил хватку, успокоившись и заглушив ярость. Скандер тут же вырвался и потёр шею.

– Ну а про что же ещё? Ты появился и отнял у меня мою мечту! Как ещё я мог от тебя избавиться? Я хочу стать правой рукой Кристи! Она будет гордиться только мной! – утирая рукавом нос, еле сдерживая рыдания, выпалил Скандер. Но не дал Джеку возможности оправдаться и продолжил: – Она выбрала тебя! Ты же весь такой ловкий, быстрый, смекалистый. Ненавижу тебя! Тебе на блюдечке подают мою мечту, за которую я отдал всего себя, а ты ещё и нос воротишь!

– Но мне, правда, не нужно это всё. Я не хочу становиться правой рукой главы, её телохранителем или кем ещё. Не хочу я командовать людьми и плести все эти интриги, чтобы удержать власть и собственную жизнь. Мне это не нужно, – яростно отрицал всё Джек.

– Ты всё врёшь! – заорал Скандер.

– Зачем мне врать? – тоже крикнул оборотень.

– Тогда зачем ты тренируешься? Зачем ходишь на занятия? – не унимался блондин.

– Я же говорил тебе, я хочу уметь постоять за себя. Хочу выжить в этом мире! – озвучил свои притязания Джек.

– Я не верю тебе! Если тебе ничего не надо, то и убирайся отсюда! – заключил Скандер.

– Да я и собираюсь уйти! – признался Джек.

Скандер вылупился на него.

– Да, я хочу сбежать, – уже тише пробормотал оборотень. – Но сейчас зима, куда идти зимой? Если сбегать, то из города тоже, чтобы меня не нашли.

– Ты хочешь сбежать? – не веря своим ушам, пробубнил мальчик.

– Да! Потерпи меня до весны и всё! Больше, надеюсь, никогда не встретимся, – скривив губы буркнул Джек.

– Ты обманываешь! Хочешь развести меня! Не выйдет! Я не верю. Да кто в своём уме захочет сбежать из гильдии? – опять разошёлся Скандер.

– Ты – кретин. Тебя эта бешеная баба не избивает на каждой тренировке, не промывает мозг всей этой чушью про власть. Мне надоело. Куда бы я ни пошёл, меня везде бьют. Мне это надоело! – сорвался Джек.

После чего оба мальчика замолчали и долго думали над словами друг друга. Оборотень корил себя за то, что всё высказал блондину. Нельзя верить людям! Этот дурак сдаст его Кристи! Но как ещё он мог достучаться до соперника? Не нужна Джеку вся эта власть, дайте тёплую кровать, мяса, чая и свободы. Не мечтал Реми о покорении мира, или верховенстве надо всеми. Дайте ему быть собой и оставьте в покое.

– И что ты, правда, сбежишь? – спустя некоторое время, вновь завёл разговор Скандер.

– Да. Но если ты кому-нибудь скажешь, я найду тебя и убью! – злобно сверкнув глазами, пообещал Джек.

– Хэ, – хмыкнул блондин, – может, тогда сейчас удерёшь, а?

– Сейчас зима. Я бы мог пойти в лес, но зимой там нечего есть. А до других городов путь не близкий. Зима в самом разгаре. Я замёрзну насмерть.

– А весной возьмёшь и передумаешь, – не унимался кудрявый вор.

– Не передумаю, – тихо ответил Джек.

– Тогда давай заключим мир, – Скандер протянул оборотню руку, а второй утёр слёзы и нос, – до весны.

Джек посмотрел на руку, потом на мальчика, и нехотя пожал человеческую ладонь, кивнув косматой головой. Он посмотрел в глаза сообщника и вновь вспомнил стол, усеянный сладостями и проклятого лотерона. Отчего-то карие очи Скандера не ассоциировались у него с глазами благородных оленей, только с приторной сладостью и гадостью.

– Надо выбираться из этого дурацкого лабиринта, – предложил вор.

– Да.

– Ой, камнем в глаз! Надо дверь открыть, а то мало ли кто догадается, что мы тут ходили и проходы меняли. Поможешь? – попросил Скандер.

– Угу, – согласился оборотень.

– Тут чтобы открыть такой сложный механизм. Так встань вот здесь, – он указал мальчику место, и положил его ладонь на рычаг в каменной стене, замаскированный под булыжник, – положи руку здесь. Надо нажать два рычага одновременно. Так, сейчас, я второй рычаг найду. – Скандер отошёл от Джека к противоположной стене, и стал ощупывать её в поисках рычага. – Ага! Нашёл. Так теперь главное одновременно.

– И кто тебе всё это показал? – полюбопытствовал Джек, с интересом наблюдая за мальчиком.

– Один хороший человек. Не бесплатно, правда, ну ничего. Оно того стоило. Так давай, одновременно! Жми! – Скандер повернул свой рычаг, а Джек нажал свой.

Внезапно оборотень почувствовал, как земля ушла у него из-под ног, и он стал опускаться вниз. Время замедлилось для оборотня, он медленно опустил голову, чтобы посмотреть вниз, руки же наоборот поднимались вверх, чтобы найти какой-то выступ и зацепиться. Внизу он не увидел ничего, только чёрная дыра зияла под ногами. На предателя, Джек не успел посмотреть, он начал свой полёт в глубины лабиринта.

Скандер в это время ехидно улыбался, а потом крикнул в туннель, падающему конкуренту:

– До весны ждать слишком долго.

Он меня подставил, пронеслось в голове оборотня, и он канул в открывшуюся дыру. Время резко вернуло свой обычный бег, и Джек больно ударился головой о стенку туннеля, потом ещё об одну и ещё. Плохо разбирая, где низ, а где верх, всё ещё расставляя руки, в попытке что-нибудь ухватить, оборотень летел в пропасть. Казалось туннель бесконечный, мальчик всё падал и падал, когда вдруг выставленная рука больно ударилась о камень. От удара искры полетели из глаз оборотня, он сгруппировался в воздухе, и весь сжался, подобрав под себя ноги и руки.

Удар о землю пришёлся откуда-то сверху, по крайней мере, Джек думал, что в той стороне верх. Распластавшись, он ещё помнил кислый запах затхлости, сырости и земли, пока его не окутала тьма.

Спустя некоторые время, мальчик медленно пришёл в себя. Вокруг стояла кромешная тьма и глухая тишина. После полученных в полёте ударов головой, оборотень не мог сфокусировать волчье зрение. Ощупав себя на предмет ранений, Джек понял, что сломал руку, когда больно ударился ей о выступ в стене туннеля. За несколько часов проведённых без сознания, кость срослась, к сожалению, неправильно. Он ещё раз ощупал руку, та ныла и отдавалась тупой болью. Джек закусил губу, он понимал, что не сможет сломать свою руку и вправить её. Будь здесь Николас, он бы помог, сделал бы всё в лучшем виде, но сам мальчик не был обучен медицине и науке костоправов.

Что же делать? Моя рука сломана,… она ужасно выглядит,… моя рука. Моя рука. Моя рука. Он сидел в кромешной тьме, сжимал кривую руку и раскачивался взад-вперёд. Оборотень не знал благодарить волчью регенерацию или проклинать. Если бы не она, рука бы раскалывалась болью, а сейчас она просто кривая и немного ноет.

Нужно искать выход из лабиринта. Потом, он придумает куда идти, главное найти выход. Но тут в животе предательски заурчало. Как в лабиринте найти еду?

Киндер говорил что-то о бродячих кошках. Скорее всего, и крысы здесь водятся. Чёрт! Есть такую гадость. Нужно найти выход из лабиринта как можно скорее. Но что делать потом? Возвращаться в гильдию? Но ведь я хотел сбежать и вот я сбежал. Мысли мальчика путались, он не знал, что делать. Что сделать сейчас? Искать выход? Что делать, когда он найдёт выход?

Нельзя просто сидеть. Нужно идти. Нужно что-то делать. Нельзя просто стоять на месте. Движение – жизнь, вновь вспомнились слова дяди.

Поднявшись на ещё трясущиеся после падения ноги, Джек побрёл вперёд. Он наполовину обратился, потому что не смог в человеческом теле переключиться на ночное зрение. Нос слегка вытянулся, лицо покрылось шерстью, на голове, реагируя на каждый шорох, двигались волчьи уши, сзади помогал удерживать равновесие хвост, ногти больше походили на когти зверя, клыки увеличились, а зелёные глаза стали волчьими.

Теперь в этом лабиринте и, правда, водятся оборотни, подумал мальчик и засмеялся своим же мыслям.

Он помнил, чему его учили в гильдии воров: из любого лабиринта можно найти выход, если идти вдоль одной стены. Так Джек и поступил, пошёл вдоль левой стены, так как правая рука ныла, он старался беспокоить её реже. Оборотень не имел представления, насколько огромен лабиринт, и сколько часов или дней придётся идти вдоль одной стены, чтобы найти выход.

С абсолютно пустой головой, уставший, голодный оборотень брёл вперёд. Иногда ему казалось, что он наматывал круги, что поворотов в одну сторону гораздо больше десяти, тогда он считал повороты и ниши.

Спустя некоторое время, он поймал себе крысу, отвыкнув за две зимы от сырой дичи, Джек едва не подавился шерстью. Развести огонь он не мог, в карманах не было огнива, не было спичек, только салфетка, расчёска и отмычки Николаса, с которыми он не расставался. Жуя крысиный мех, мальчик морщился и плевался, какую гадость вынужден он есть, но побеждал брезгливость. Крысиная кровь напоила оборотня, но недостаточно, мех хотелось запить водой.

После своей трапезы Реми несколько дней – по его ощущениям – мучился спазмами в животе, его бросало то в жар, то в холод, на лбу выступала испарина. Мальчика тошнило, он испражнялся каждые несколько минут. Силы покидали его быстрее, чем если бы он остался голодным. Чем болела та крыса, что она ела, оборотень не знал, он готовился к смерти, но вскоре боль отступила, на смену ей пришла дикая жажда.

Лабиринт, выдолбленный внутри горы, был наполнен сталактитами и сталагмитами. Джеку повезло, что с верхних камней частенько просачивались капли воды, позволяющие утолить жажду. Влага имела стойкий запах железа, а на вкус была омерзительной, но мальчик жадно глотал капли, утоляя жажду.

Блуждая по коридорам и разветвлениям, оборотень ощущал, что прошло сколько-то часов. Возможно, день закончился, а возможно, ещё нет – Джек не знал наверняка. На нижние этажи лабиринта не просачивался ни один лучик солнца, по которому мальчик смог бы определить время суток. Даже о времени года судить было сложно. Под землёй стояла прохлада, но не зимний холод. Спёртый воздух иногда разбавлял порыв ветра, взявшийся без причины в этих бесконечно длинных тоннелях. В некоторых коридорах, казалось бы, тупиковых, гуляли тёплые или холодные сквозняки.

Оборотень решил отсчитывать время на своё усмотрение, каждая его остановка на сон, считалась ночью, а время, когда он шёл – днём. Вскоре мальчик обвыкся в лабиринте, существование здесь напоминало ему выживание в лесу: приходилось также голодать, охотиться в основном на крыс и кошек, голод вынуждал его забыть первое отравление, последующие крысы не приносили таких мучений, ел их Реми сырыми вместе с шерстью. Единственную собаку, которую оборотень встретил, он, рыча, попросил помочь найти выход, но псина убежала и не вернулась.

Сломанная рука мешала охотиться, и передвигаться в виде волчонка, всякий раз наступая на кривую лапу, оборотень спотыкался. Тогда Реми решил попытаться вправить кость самостоятельно. Для этого он нашёл два камня, один чтобы положить на него руку, используя как стол, и второй, чтобы сломать им кость, и уже помогая левой рукой вправить её. Прогоняя весь план в голове несколько раз, мальчик никак не мог набраться храбрости, чтобы претворить его в жизнь.

Стоило ему положить руку на камень, как он тут же пасовал и убирал её. Реми помнил ту чудовищную боль, когда падал вниз, и не хотел её испытывать вновь. Пройдя адские тренировки в гильдии воров и пытки в тюрьме, он боялся сам себя истязать. И всё же руку нужно вправить. Джек, по своим подсчётам, примерно неделю блуждал в этом бесконечном лабиринте, дольше ждать нельзя. Конечно, рука не болела, пальцы шевелились, все разорванные ткани срослись. Осталась тупая боль, стоило опереться на лапу. Волчонок хромал, и человек страдал! Правая рука для правши – это всё, а его правая рука была кривой. Он должен её вправить!

Воспылав решимостью, Реми положил руку на импровизированный стол, взял камень левой и со всей силы, смотря прямо на цель, ударил по кривой кости. Из-под камня раздался хруст. В состоянии аффекта боль пронзила руку не сразу, оборотень успел отбросить своё орудие и ощупал руку. Он сдвинул кость, вправляя её на место, в тот же момент сигнал дошёл до мозга, рана взорвалась адской болью. Искры брызнули из глаз оборотня. Мальчика бросило в жар, затем в холод и снова в жар, по спине потёк пот, в глазах темнело, и плавали круги, мысли путались. Началась регенерация. Боль стала ещё сильнее, оборотня трясло и знобило, глаза покрылись плёнкой мрака, ноги подкосились – Реми заваливался в обморок.

Ощутив лбом холод камня и немного совладал с собой, оборотень принялся вправлять руку. Снова адская боль, снова раздался хруст, снова всё потемнело в глазах. Наконец, Реми поставил кость в руке, как ему показалось на место, и завалился, прижав руку согнутой в локте своим весом. Он на секунду расслабился и провалился в забытье.

Спустя какое-то время, придя в себя, Реми обнаружил, что рука срослась и на этот раз правильно. Это был первый раз, когда он сам себе вправил кость. Болезненно улыбнувшись, почувствовал гордость за себя, оборотень никогда не пожалел себе испытать это ещё хоть раз. Чудовищная боль, и вид собственной размазанной по камню руки, ещё долгое время мучили его в кошмарах.

Блуждая в лабиринтах, Реми проникся ещё большей ненавистью к людям, попутно проклиная собственную глупость, доверчивость и слабость. Проклятый Скандер обманул его! Они пожали руки – Реми всегда думал, что пожатие рук означало мир и закрепление клятвы, не в этот раз. Они пожали руки, и всё равно этот проклятый Скандер избавился от него.

Надеюсь, ты получишь, всё чего так хотел, ублюдок! злобно думал Джек. В первое время оборотень хотел вернуться и убить блондина, но потом злоба поутихла. Голод, тьма, одиночество и другие лишения изменили точку зрения ребёнка. Сейчас мальчик просто хотел выйти и никогда больше не встречать Скандера и других членов гильдии воров. По-настоящему Реми хотел убить лишь одного человека – того мерзкого лотерона, что увёз его из приюта и лишил гордости, заставив молить о пощаде. Он сломал оборотня, надругался над ним и сотворил мерзость. Никто больше не смел, сотворить с мальчиком такое. Тот негодяй заслуживал смерти, не просто смерти, а пыток и мучений. Он должен был также молить о пощаде, быть сломленным и оскверненным – только тогда правосудие свершится в полной мере. Сколько ещё детей он, своими похотливыми утехами, лишил детства? Он заслуживал самого страшного наказания из всех!

Когда-нибудь, тешил себя надеждой Реми, когда-нибудь, я отомщу ему за всё сполна. Когда-нибудь мальчик планировал стать настолько сильным, чтобы никто больше не смел бить его и командовать им. Когда-нибудь.… Но сперва, нужно выйти из проклятого лабиринта.

Что только не придумывал оборотень, чтобы помечать проходы, в которых был: мочился по углам, обтирал шерсть о стены, царапал камни. В последствие по запаху, он определял пройденные тоннели, но даже такая система меток, не помогала быстрее найти выход. Лабиринт оказался огромным.

Грязный, драный, после битв с бешеными кошками, озлобленный, уставший, тощий от бесконечного числа голодных дней, брёл по тёмным закоулкам лабиринта волчонок, больше похожий на жалкую дворнягу. Переступая с лапы на лапу, он медленно двигался вперёд.

Никаких мыслей не осталось в голове оборотня, только тупая цель билась в разуме, сохраняя след рассудка: «найти выход».

Прошёл целый оборот, с тех пор, как Джек последний раз видел мерзкое лицо подлого человеческого ребёнка. Здесь, в пучине темноты, рассудок медленно, но верно покидал его. Мерный стук падающих со сталактитов капель напоминал страшную пытку в казематах сторожевой башни, и усиливал эффект безумия.

Бывали дни, когда, выбранный волком туннель, начинал своё медленное восхождение наверх. Тогда в Реми вспыхивала надежда на скорое освобождение из плена переходов, но, в конце концов, этот подъём заканчивался, обрываясь тупиком, или вновь начинал спускаться. Гасла надежда в глазах оборотня и он, опустив голову, брёл дальше.

В один из таких дней, потеряв надежду, опускаясь вниз по туннелю, Реми встретил человека – вора из гильдии.

Человек, заметив тощую, драную псину, кинулся на неё с ножом. Голодный волк отбился. В нём пробудилась злоба ко всем людям, ненависть и голод затуманили взор. Любое живое существо рассматривалось как пища. Рыча и кидаясь на гильдейского вора, Реми старался достать до горла, и загрызть человека насмерть.

Поняв, что не справится с бешеной дворнягой, мужчина кинулся прочь из лабиринта, рассыпав за собой на полу острые ловушки. Оборотень бросился за ним, желая оторвать кусок мяса тёплого и сладкого, о том, что человек мог привести его к выходу волчонок не думал. Он вовсе забыл, что есть мир за пределами тоннелей, и живые существа помимо крыс, насекомых и редких злобных кошек. Лапу обожгло болью, затем вторую и третью. Спотыкнувшись, волчонок упал и почувствовал, как сотни острых граней впиваются в его кожу под мехом. Он попал в ловушку! Металлические ёжики валялись повсюду. Волчонок заскулил побитой собакой, вставая снова напоролся лапой на ёжик, застрявший в мягких подушечках. С болью в памяти Реми ожили воспоминания прошлого, и он убежал в другую сторону, прочь от острых шипов, прочь от боли и от воспоминаний.

Через некоторое время, обернувшись человеком и вытащив из руки ёжик, мальчик додумался, что нужно было следовать за вором, чтобы найти выход, а не бросаться на него с пеной у рта. Он мог бы вернуться в тоннель, но там в темноте пол покрывали острые шипы, которые ребёнок бы не увидел. Пришлось отказаться от этой идеи.

Изучив все особенности лабиринта, за оборот, проведённый внутри, оставляя метки в каждом пройденном проходе, съев половину обителей тёмных уголков, призывая на помощь тень и собак, сходя с ума и теряя рассудок от голода и изнеможения, Реми нашёл выход из переплетений ходов.

На дневной слепящий свет из наполовину осыпавшегося входа в скальный лабиринт вышел тощий, изнурённый голодом, посеревший от грязи и жизни в темноте мальчик восьми лет. Свет слепил его глаза, вынуждая щуриться и рукой закрываться от солнца. Гора выпустила его со своей противоположной стороны. Перед мальчиком предстал салатовый, от распускающихся почек, лес.

Весна! В Искре наступила весна, пока он блуждал по лабиринту. Его исчисление времени было почти верным. Чуть больше оборота искал Реми выход из запутанного переплетения переходов в горе.

Мальчик так устал и хотел есть, что сил радоваться открывшемуся виду не осталось. Он кое-как дополз до травы и упал в неё, с корнем выдирая пучки и набивая рот. Молодая, сочная осока, выходила из земли с корнями, на которых висели земляные сгустки, но Реми наплевал на это и запихивал траву в рот. Земля скрипела на зубах, острые травинки ранили язык и нёбо, ни на что не обращал внимания оборотень. Он жадно ел, дополз до ближайшей лужи и принялся пить. Впервые за очень долгое время, он смог набить живот чем-то съедобным и напиться вволю. Он на свободе! Мальчик упал носом в траву, которую минуту назад жадно ел, лишившись последних сил.

Пригретый полуденным весенним солнышком, Реми расслабился и погрузился в сон.

– Эй, парень, ты жив? Как ты? С тобой всё в порядке? – на краю сознания, мальчик услышал чей-то голос. Приоткрыв один глаз, он увидел над собой старого, сморщенного, с седой шевелюрой старика, и с ним такую же старую и седую бабку.

– Гляди-ка, живой, – подала голос она.

– Здорово ему досталось от диких зверей. Я думал, ты щас помрёшь, – признался старик.

– А точно ли звери то были? От него пасёт за три версты, – бабка ещё больше сморщилась и, отвернувшись, заткнула нос.

– Парень. Скажи что-нибудь. Что случилось-то? – приставал дед, которого больше волновало состояние ребёнка, чем запах.

– Еды… – выдохнул Джек.

– Эй, бабка, принеси чего поесть. Парень видать несколько суток в рот ни крошки не брал.

– Больно надо, всяких вонючих ободранцев кормить, – упёрлась старуха.

– Ах ты, ведьма злая! Совсем парня не жалко?! – начал орать на неё старик.

– Да пошутила я, вот взъелся. Нету еды у меня с собой, черемша только, да сухари, – посетовала бабка, дед бросил на неё негодующий взгляд. – Несу, несу, – и бабка заторопилась прочь.

Реми съел всё, что она принесла: свежесобранные молодые листья черемши, от которых пить захотелось ещё больше; сухари, которые старики взяли с собой на прогулку по лесу; завалявшийся в кармане бабки пряник и выпил не одну чашку воды, после чего ему стало ещё хуже. Еда перемешалась в животе с недавно поглощённой травой и землёй, да ещё грязной водой из лужи. Живот скрутило, мальчик повалился на бок и сжался на земле, пытаясь перетерпеть спазм.

– Ну, ты дурака кусок. Нельзя же вот так наедаться после голодания, – причитала старуха.

– Ладно тебе ворчать. Тут речка недалеко, щас его искупаем в холодной воде, сразу в себя придёт.

Не так далеко, действительно текла узкая речушка с чистой, прозрачной водой. Реми и без поползновений старика желал скорее окунуться, ибо еле терпел собственную вонь. Холодная вода освежала, мальчик не хотел вылезать из речки, плескался несколько часов, пока губы его не приобрели цвет неспелого чернослива. Тогда бабка сама кинулась и вытащила ребёнка из воды, а потом укутала в свою накидку, пнув подальше старое вонючее тряпьё мальчишки. Сидя на берегу, греясь в последних лучах заходящего солнца, старик завёл разговор:

– Ну что малец, куда дальше пойдёшь?

– Не знаю, – честно признался Реми. Он так долго не видел солнца, не видел неба, не дышал сладким, чистым воздухом. Весна. Лес зеленел, рождаясь заново. Как же хорошо вновь вернуться в мир под небом.

– Ни одежды у тебя, ни денег, ни еды, – рассуждал старик, жуя кисло пахнущие сушёные листья. – Помрёшь ведь.

– Да что ты такое говоришь, дед. Ополоумел совсем? – влезла в разговор бабка.

– А что? Правду ведь говорю, – оправдался он и сплюнул свою жвачку. – А пойдём с нами?

– А вы куда идёте? И что здесь делали? – задал ответный вопрос мальчик. Ему было всё равно, что делать дальше. Он хотел не так много: быть сытым и греться у костра холодными вечерами. Это ведь сущая малость, просто быть сытым и, может быть, кому-нибудь хоть чуточку нужным…

– Дары леса собирали. Сейчас самая вкусная да ароматная черемша, которую ты умял всю, – начала бабка весело, а закончила недовольно качая головой.

– Простите, – повесил нос мальчик.

– Наберём другой, чего уж, – всплеснула руками бабка. – Не давать же тебе помереть с голоду. Да и мне лучше, – призналась она. – Это дед черемшу любит, как нажрётся, потом от него за версту вонища и пердит, что гром гремит.

– Ладно тебе, бабка, – пробурчал старик и обратился к мальчику: – Мы, хе-хе, не просто старики, как тебе, небось, подумалось, – задорно подмигнул дед.

– Вот уж точно, – поддержала старуха.

– У нас цирк свой имеется. И идём мы, куда глаза глядят.

Реми смотрел пустыми глазами на незнакомых людей, которые накормили его и обогрели. Силы не спешили возвращаться к нему, мысли в голове остановились, мальчик с трудом понимал, что ему говорят. Одно он чётко услышал из слов старика «идём, куда глаза глядят». Идея мальчику понравилась. Ему стоило избегать Искры и тем пуще Белого Клыка, где, скорее всего, его продолжала разыскивать стража.

Старики предлагали свободу, путешествия, новых знакомых, а также тёплую постель, опеку и еду на столе и в животе. Почему бы ни попробовать? Они выглядели добрыми, особенно дед.

– А что я там буду делать? – задал последний, интересующий его вопрос, Реми. В нём пробудилась осторожность, мальчик боялся угодить в очередной плен, сбежав из сиротского дома Марджи и гильдии воров Кристи.

– Придумаем, – загадочно ответил старик, но вклинившаяся бабка, раскрыла все карты.