Экономическое наследие Великого Новгорода

До второй половины XIX в. сохранялась традиция писать на бересте прошения к лешим (леший – лесной злой дух), которые приколачивались к стволам деревьев.[19] Странникам-староверам Урала и Сибири (бегуны) даже в XVII в. выдавались берестяные справки с функцией удостоверения личности.

1.2. Новгород языческий

Новгород был столицей разноэтнической федерации из славянского, финно-угорского, шведского, прибалтийских этносов, с преобладанием славянского, имевшего обособленный (новгородский) праслявянский диалект, восходящий к общей индоевропейской основе. Новгородцы посещали христианские храмы, но долго (тайно – аристократы, явно – крестьяне) хранили память о язычестве. Переход к христианству на Руси имел много причин. Богатство и роскошь Византии оказывали колоссальное воздействие на развитие потребностей. В понятиях того времени, и что характерно для всех древних обществ, тот народ богаче, бог (боги) которого влиятельнее. Не последнее значение имели политические и нравственные причины. В целом, принятие христианства уравнивало возможности Руси в европейском пространстве того времени. Негативную роль играла также амбициозность волхвов, которые применяли конфискации имущества принесенных в жертву, взимали военный сбор в размере трети добычи, налог (повешенное – вешался около идолов), пошлины с купцов. Они также имели собственное войско. Волхвы участвовали в ежегодных торговых экспедициях в Византию и в заключении договоров с нею. Их всесилие сохранялось в народе даже в период христианства.

Новгород специализировался на торговле, и покровителем торговой знати был Велес (Волос) – бог богатства и достатка. Этот культ имел индоевропейское и чрезвычайно древнее происхождение. В его основе – получение материальных ресурсов от охоты, поэтому Велес назывался медвежьим богом, эвфемизмами которого ("чтобы не накликать беду") были волосатый (от индоевропейского "вл") и тот, кто мед ведает. Медвежьи лапы, черепа, маски известны по сохранившимся культовым сооружениям и погребениям всей Европы. С развитием скотоводства Велес приобрел название скотьего бога. Праздник Велеса имел название комоедицы (в Древней Греции – комедия). Велесова (Волосова) улица в Новгороде и р. Волхов оставались памятью о Велесе. Жрецы (от: жертва, жребий, жрать) назывались волхвами (волх – жрец, влъхва – жрица, волхвы – общее название, от них – волшебники; волшение, волшвение – мистерия). Признаки указывают на несомненную связь Великого Новгорода прежде всего с Велесом.[20]

Отношения Новгорода и Киева были сложными, они были соперниками, но оба активно торговали с Византией. Покровителем Киева был Перун, государственный культ которого выражал интересы военной знати и означал военную функцию. Этот культ, как и Велеса был также индоевропейским, но более молодым, связанным с эпохой вооруженных скотоводов, затем древнерусских князей, а культ Велеса означал хозяйственную (экономическую) функцию.[21] Капище Перуна располагалось перед теремом кн. Владимира на Киевской горе:…постави кумиры…Перуна древяна, а главу его сьребряну, а ус злат…[22]

Конфликт экономических интересов Киева и Новгорода привел к религиозной реформе кн. Владимира,[23] что имело следствием внедрение в Новгороде государственного культа Перуна (рис. 11).

1

2

3

Рис. 11. Новгородская область. Древнерусское язычество:11.1. Славянский идол (предположительно Велес, IV–XI вв.). [Б. А. Рыбаков. Язычество Древней Руси, с. 235]; 11.2. Древнее святилище Перуна на озере Ильмень в 6 км от Новгорода (IX–X вв., реконструкция арх. В. В. Седова). [Б. А. Рыбаков. Язычество Древней Руси, с. 255]. В углублениях располагались жертвенные костры, в центре – идол Перуна;[24] 11.3. Роща Перынья на острове Перынь у истоков Волхова (отмечено место капища Перуна по раскопкам арх. В. В. Седова). Сюда приходил новгородский купец Садко, обиженный боярами, не пригласившими его на почестен пир…: как он садился на синь-горюч камень да об озеро… как начал играть во гусли во яровчаты… [Б. А. Рыбаков. Язычество Древней Руси, с. 262].

Замену пантеона осуществлял боярин Добрыня (брат наложницы кн. Святослава), который был известной личностью и вдохновенно воспевал своих современников, как это можно понять по былине о Добрыне[25]:

А играет Добрынюшка во Киеве,А наигрыш берет да во Цареграде,А от старого да всех до малогоА повыиграл поименно…Все же за столом да призадумались,Все же тут игры́ да призаслушались…

Конфликту предшествовал период поиска компромисса, в течение которого выполнение обязательств в договорах с Византией гарантировалось именами обоих богов: …по русскому закону и кляшася оружьем своим и Перуномбогом своим и Волосом скотеем богом[26] (907 г.); …да имем клятву от бога, в него же веруем и от Перуна и от Волоса скотия бога[27] (971 г.).

Но через 8 лет киевские князья заменили весь языческий пантеон на государственную христианскую религию.[28] Причем, заменой руководил все тот же боярин Добрыня вместе с боярином Путятой. В Новгороде святилище Велеса было уничтожено в 980 г., Перуна – в 988 г. (былпосечени плыл по Волхову от Перыни мимо Новгорода). Кардинальные и частые религиозные реформы (по мнению историков, они были и до означенных перестроек) способствовали обновлению экономики, но не ее стабильности. Для разрешения особо спорных вопросов предпринимались совместные усилия на съездах князей.

Жреческое сословие было наследственным и имело специализации, что подтверждается терминами: облакогонештеи – облакогонители, хранильники – специалисты по оберегам, чаровники – гадатели по чарам (чаши могли быть емкостью на сотню человек), кобники – гадатели по полету птиц, исполняющими ритуальные танцы (производн. – кобениться), кудесники, чудесники – с бубнами (кудесы, чудесы), кощеи, кощюньники – сказители (кощюны – мифы), ковали, кузнецы (кузньмногоценная, художьствокузньчьско, гривная утварь, женская кузнь, коварство),[29] ведуны, ведуньи, ведьмы, потворницы, наузницы – знахарки (в XVII в. уже уничижительно определяемые как бабыбогомерзкие), зелейники – травники, скоморохи – странствующие актеры (до XVI–XVII вв.).

По имеющимся данным волхвы были законодателями, управляющими, бухгалтерами (учетчики). Последняя функция подтверждается календарными записями и сведениями по учету денежных средств, причем эта специальность, судя по былине о Добрыне означала карьерный рост:[30]

Да три года жил Добрынюшка придверничком,Да три года жил Добрынюшка да ключником,Ключником, Добрынюшка, замочником,Золотой-де казны да жил учетчиком…

Непосредственное указание на письменность волхвов содержится в ссылке св. Кирилла на черты и резы, назначение которых могло состоять в текстовой (черты – письмо) и цифровой (резы – зарубки) информации, как и в любой письменной учетной культуре. Календарный индоевропейский учет (рис. 12), имевший древнее происхождение (известен по Западной Европе XVIII в. до н. э.) был значим для земледельческой сезонной экономики и для ритуальных мистерий.

1

2

Рис. 12. Древнеславянский календарный учет: 12.1. Сосуд с календарными знаками по ободу (XVIII в. до н. э. – найден в Венгрии, ареале праславян); 12.2. Совмещеннаясхема календарных записей на ритуальных древнерусских чашах (IV в.). [Б. А. Рыбаков. Язычество древних славян, с. 321, 325].

Учеными восстановлены основные древнерусские календарные даты (по ст. стилю):

• Род и рожаницы Лада и Леля (мать и дочь) – 26 декабря (ответственность за источник жизни и продолжение рода, изображения и христианский аналог отсутствуют);

• Велесовы дни – 24 декабря-6 января (с ряжением и обрядом заклинания скота; позже – Рождественский пост, христианские зимние Святки);

• Велес –24 марта (с комоедицами имедвежьими плясками в честь пробуждения медведя – весеннее равноденствие; позже христианский Власьев день);

• Ярила, Ярило / Ярилин день – 22 марта (весеннее равноденствие), 23 апреля (вешний), 4 июня (мокрый); позже Великий пост, христианский св. Юрий (Георгий);

• Русалии / Русальная неделя – 19–24 июня (Троицын день – девичий праздник в честь окончания весны и начала лета; позже христианский Семик – седьмая неделя после Пасхи);

• Купала (произв. – Иван Купала)[31] – в ночь на 24 июня (Солнцеворот; позже христианский Иоанн креститель (точнее: рождество Иоанна Предтечи) и Петров пост);

• Перун / день Перуна – 20 июля (с кровавыми жертвами с 12 июля, позже христианский Илья-пророк и Ильин день);

• Мокошь – дата не установлена (предположительно октябрь-ноябрь, ответственность за женские ремесла (прядение и ткачество[32]), изображение отсутствует; позже христианская Параскева-Пятница).

Мистерии сопровождались кострами, которые зажигались от живогоогня (добытого трением по традиции палеолита). Неделя начиналась с воскресения – день Дажьбога, четверг – день Перуна, пятница – день Мокоши (торговый день). Единственным женским божеством, представленным в Киеве была Мокошь. Переход к христианской религии сопровождался уничтожением языческих колоритных праздников, их резкой критикой, расправами с волхвами, назначением великих постов на самые значительные языческие праздники (Род и рожаницы, Велес, Купала, Ярила – посты: Рождестваенский, Петров, Великий). Но были также интеллектуальные усилия иерархов церкви по совмещению обеих религий, благодаря которым память о русском этническом наследии хоть как-то сохранилась.

Совмещение функций собственника и управляющего хозяйством описано в былине о Ставре Годиновиче (новгородский боярин-сотский Ставр Гордятич):[33]

В Новегороде живу да я хозяином,Я хозяином живу да управителем…У меня ль, у Ставра у бояринаЗлата, серебра стоя́т кованы ларцы,Крупну жемчугу бурмицкому несть числа.

Инвентарь волхвов составляли жезл (в его навершие помещались тлеющие сухие травы – признак знахарства: антисептический эффект), гусли, кинжал для жертвоприношений, белая одежда (аналог лебедя / гуся – птицы волхвов) с широкими и длинными рукавами, подхватываемыми широкими серебряными сюжетно-орнаментированными браслетами с замочным креплением (в них прятались деньги). Радзивиловская летопись сохранила облик новгородского волхва (рис. 20).

В раскопках Новгорода найдены остатки разбитых гуслей с надписью Словиша (XI в., рис. 13). Не исключено, что они принадлежали волхву по имени Богомил, о котором в связи с крещением новгородцев Иоакимовской летописи сказано следующее:[34]

в Новеграде людие, уведавше еже Добрыня едет крестития, учиниша вече и закляшася вси – не пустити во град и не дати идолы опровергнути… Высший же над жрецы славян Богомил, сладкоречия ради наречен Соловей, вельми претя люду покоритися…

1

2

Рис. 13. Великий Новгород. Музыкальные инструменты: 13.1. Гусли с навершием на окрылкеголовы ящера (XII в.); 13.2. Гусли волхва Словиши [XI в.; мнение Б. А. Рыбакова о принадлежности гуслей волхву Словише: Язычество Древней Руси, с. 274–275].[35]

Один из новгородских домов XIII–XIV в. был жилищем волхва, в срубе которого найден кремневый наконечник копья, оправленный в медный футляр, и с изображением на оправе православного восьмиконечного креста, а поднижним венцом сруба было обнаружено захоронение четырех детских черепов. Из киевских древностей XII в. известны пряслице для веретена и кинжал с серебряной рукоятью, на которой изображены птицы; оба принадлежали волхове-потворе. Повторяющимися предметами в захоронениях волхвов являются ритуальные кинжалы и стрелки громные (атрибуты Перуна, рис. 14).[36]

Рис. 14. Великий Новгород. Стрелка громная: кремневый наконечник, оправленный в медный футляр (камень, цветной металл, ковка, чеканка; 3,2×7,8 см; XIII–XIV вв.) – оберег (считалось, что стрелки образуются в земле от ударов молнии и обладают целебными свойствами; использовались волхвами, и долго в народной традиции).

В сопровождении гуслей волхвы произносили былины. Ритуальные мистерии по сложным сценариям и, надо думать, с колоссальным эмоциональным воздействием происходили на многолюдных торжественных общеплеменных собраниях, праздниках, погребениях, и были инструментом управления обществом.

Древнерусская экономика управлялась князьями-волхвами, с совмещением ими идеологических, хозяйственных, военных функций. Волхвы должны были многое знать (теологию, религиозные процедуры и искусство, календарь мистерий и сельскохозяйственных работ, заговоры, сказы, траволечение, похоронные обряды), что было основано на передаче знаний и их преемственности. Осуществляя хозяйственную функцию, они руководили сборомналогов (полюдье) в натуральных-ценностях и их продажей, что сопровождалось военной поддержкой; кроме того, означало ведение вохвами учета.

Волхвы "имели значение особого, строго отделенного от народа сословия… говорили народу от имени богов… пользовались особенным почетом и богатством, распоряжались и доходами с поместий, принадлежавшим храмам… приношениями… жрец почитается…более, чем князь".[37] Этимология свидетельствует и об их несправедливости: обавники и обавницы – волхвы по межеванию земли (обада – наговор, клевета). Волхвов боялись до такой степени, что их хоронили в мешках / с подрезанием подколенных жил, "чтобы мертвый не встал из гроба".[38]

Злоупотребления известны по практике конфискаций волхвами имущества. Основанием была процедура ритуального жертвоприношения: и убивашета многы жены и имения их имашета собе (Повесть временных лет).[39] Из фольклора VI в. известен трагический плач матери по утопленной в день Купалы дочери: не берите, люде, у броду води, не ловите, люде, у Дунаи риби, не косите, люде, по луках трави – это красота моей дочери, это ее тело, ее коса ("люди, не берите воду, не ловите рыбу, не косите травы на излучинах реки – это красота моей дочери, это ее тело, ее коса").[40] Память о волхвах содержится у С. Гербер-штейна (немецкий дипломат, дважды был в России – в 1517 и 1526 гг.) в сочинении "Записки о московитских делах", где он сообщает об огромных речных ящерицах (коркодилы 60–75 см в длину) в Волхове, которым приносили жертвы (требыт ворят). Эта информация подтверждается Псковской летописью: в лета 7090 (1582 г.)…изыдоша коркодили лютии зверии из реки и путь затвориша; людей много поядоша.[41] Образы ящера и лошади длительное время оставались символами на крышах домов (рис. 15). Лошадь приносилась в жертву со времен индоевропейцев, ящер (крокодил) был реликтом / привезен волхвами с назначением устрашения, и размножившийся в Волхове.

Рис. 15. Конек на крыше дома (индоевропейский и древнерусский культ коня) и громовый знак под коньком.

Радзивиловская летопись 983 г. описывает, как за неделю до Перунова дня князь / намеченные для жертвы кидали игральную кость (кубик с шестью гранями и выемками на каждой из них для обозначения чисел от 1 до 6), жертвой становился выкинувший число 6, которое считалось неудачным как наибольшее, но счастливым для жертвоприношения (!). Такие кости со знаками чисел назывались жеребьями,[42] и известны по летописям (рис. 16); захоронениям из Киева, Чернигова (рис. 19.2), Гнездова; женским погребениям (где они найдены вместе с пряслицами для веретен).

Другим способом (мог быть продолжением первого) было кидание жребия в реку, самопроизвольное утопление жертвы в долбленой колоде / лодке (в былине о Садко – дощечка, дощечечка). Именно таким образом новгородский купец Садко был принесен в жертву (версии: не уплатил волхвам, мало уплатил, имел с ними конфликт – Т.М.).

Вероятно, жертве для облегчения давали какое-то отвлекающее средство (сома, хома, хаома, сурья, сура, квасура[43] – из ведийского и санскритского языков): и будто в сон заснул:[44]

Ай же, вы дружки-братья корабельщики,Верно не пошлины Поддоный царь требует,А требует он голову человеческу…Поискала судьбина Садко купца богатого. Спускали дощечку-то дубовую…И садится на тую дощечку на дубовую…И приказал Садко купец, богатый гостьМисы (с деньгами) класть на дощечечкуИ сам садился на тую жеИ будто в сон заснул…

Рис. 16. Киев. Ритуальная жеребьевка 12 июля 983 г. (выбор жертвы Перунукн. Владимиром (новгородский кн. в 970–988, киевский в 980-1015 гг.): мече и жребьи на отрокы и на девици…да сотворим требу богам (изображена грань со счастливым числом 6 (шесть выемок), выбор пал на Федора – сына богатого варяга-христианина, в будущем канонизированного под именем св. Федора (его день по святцам 12 июля). [Летописная миниатюра].

Позднее жертву изображала соломенная кукла – купала (от: купол, т. е. череп; аналог – древнегреческий Аполлон); кострома, морена (от: мор, морить, до настоящего времени сжигается на масленицу), существовали и другие обычаи: топить лошадь (покупалась в складчину), сталкивать в омут запоздалого путника.[45]

Известная летописная история о мести кн. Ольги имеет устрашающий характер (возможно, создавалась / редактировалась с этим намерением). Но она означала и ее несостоявшуюся обязанность как супруги князя (не исключено, что вместе с четырехлетним сыном кн. Святославом) взойти по языческому обряду на погребальный костер кн. Игоря. Его гибель при сборе полюдья была экстраординарным событием, но имела причины. Походы на Византию не были успешными – он проиграл сражение в 941 г., и фактически проиграл в 943 г., предпочтя получить богатую дань от греческого посольства (дань взял князь Игорь на грецех злато. 6451 – надпись на Добружанском камне[46]) и принять предложенный Византией торговый договор, который не был столь же выгодным, как прежние, заключенные кн. Олегом в 907 и 911 гг.[47] (рис. 17 и 18).

Рис. 17. Заключение мирного договора кн. Игоря с Византией (943 г.). [Летописная миниатюра].

1

2

Рис. 18. Греческие дары: 18.1. Прием кн. Игорем даров от греческого посольства (943 г.). [Летописная миниатюра]; 18.2. Добружанский камень с надписью о греческих дарах кн. Игорю: "дань взялъ кнзь Игори (две верхних восстановленных строки) на грьц злато. 6  4 | 5 | 1 | (943 г.) при Деимитрие жоупане" [Б. А. Рыбаков. Киевская Русь и русские княжества, с. 355–356].

Для компенсации потерь была увеличена дань с племени древлян (творили насилия). Излишняя алчность (похожу еще…в мале дружине) привела кн. Игоря к гибели. Древляне похоронили его в Искоростене без ритуальных почестей, и в виде компенсации предложили вдове брак со своим кн. Малом (город Малин существует и сейчас). Он также мог быть удобной формой захвата власти в связи с безвыходным положением кн. Ольги.[48] Но ее окружение не было заинтересовано в князе из зависимого племени. Разрешение кризиса зависело от неординарного решения. Таким решением был переход кн. Ольги в иную религию (в христианстве – Елена). Есть разные версии о дате тайного принятия ею христианства:21 мая 946 г. (Б. А. Рыбаков Язычество Древней Руси, с. 377), ок. 954 г. (М. Н. Тихомиров. Древняя Русь, с. 266), еще до событий 944 г. (Р. М. Рапов. Русская церковь, с. 165), так как она могла их предвидеть (кн. Игорь был немолод), но вместе с тем она, очевидно, доверяла авторитету византийской церкви. Не исключена также версия об иностранной военной поддержке.

Ритуальные грандиозные погребения (творяху краду велику) известны археологически и письменно. По раскопкам Черной могилы (Чернигов, 960-е гг., рис. 19) пламя от погребального костра могло быть видимым в радиусе 30 км. Вместе с умершим / погибшим князем были сожжены женщина (жена / наложница) и юноша (сын / смерд).[49] Почти от этого же времени известно описание ужасающего подробностями обряда погребения знатного руса, умершего в пути (922 г.).[50]

Есть мнение, что знатный рус в описании Ибн-Фадлана мог быть и скандинавским конунгом, так как погребальный обряд "позволяет с большой долей вероятности видеть в "русах"…представителей…скандинавских воинов-купцов".[51]

Но русы могли быть и самоназванием в зависимости от обстоятельств (Т.М.).

1

2

3

Рис. 19. Черная могила: 19.1. Раскопки (800 км от Чернигова, X в.; арх. Д. Я. Самоквасов, 1872-73), высота кургана – 11 м, окружность – 125 м, на верху кургана – следы древнего столба (бдын деяти). [Описание: Б. А. Рыбаков. Древности Чернигова, с. 26, 29, 31, 44]; 19.2. Схема погребения Черной могилы (реконструкция); 19.3. Предметы из Черной могилы: жребии (изображения и разверстка); жреческие ритоны – турьи рога,[52] окованные чеканным серебром, рисунки оковок рогов содержат ритуальные сюжеты и, вероятно, изображения хмеля (хъмьль), как символа ритуального напитка; золотые византийские монеты IX–X вв.

Всесильные волхвы избавили кн. Ольгу и ее малолетнего сына Святослава (будущий кн. Святослав[53] – в молодости княжил в Новгороде) от подобной участи. Кн. Ольга осталась регентом при малолетнем кн. Святославе.

В Новгороде была оппозиция Киеву, основанная на династическом праве. Налоговая реформа кн. Ольги не случайно началась с Новгородских земель. Луга и Мста стали центрами сбора полюдья. Сопки Передольского погоста относятся к IX–X в., крупнейшей из которых является Шум-гора, высотой 14 м и диаметром свыше 100 м. В ее культурном слое найдены арабские и западноевропейские предметы – дирхемы и украшения. На ее вершину даже в начале XX в. клали разные амулеты, а также ходили крестным ходом с молитвами о дожде и урожае. В ее нижних слоях отмечены следы большого пожара. Но погост имел и культурное значение – на его территории найдены княжеские и епископские печати XI, XII,XIV вв. и бронзовая накладка от переплета рукописной книги XII в.

Есть версия, что в сопке похоронен один из многочисленных сородичей и соперник кн. Ольги, имя которого в летописях не указано, как и других претендентов на княжеский престол / на независимость. Кроме того, у кн. Игоря было несколько жен (име же Игорь потом ины жены, но Ольгу, мудрости ее ради, паче иных чтише), имя одной из них известно (кн. Предслава), так как ее представитель Каницар (судя по имени – чудин) упомянут в договоре с Византией (943 г.). К сожалению, те события, усилия соперников кн. Ольги, военная поддержка многократно и целенаправленно редактировались в летописях, поэтому их реконструкция производится учеными по косвенным доказательствам, чему посвящена обширная литература.

Волхвы предпринимали неоднократные и безуспешные попытки возврата к язычеству, возглавляя восстания: был мятеж велик (Суздаль, 1024 г.); и бысть мятеж в граде…разделишася надъвое: кънязь бо Глеб и дружина его сташа у епископа а людие вьси идоша за вълхва (Новгород, 1071 г.), когда он вышел в сопровождении сторонников в свой последний и трагический поединок, творяся акы бог (одет в длинный белый плащ, с широкими рукавами, орнаментированным оплечьем и большим числом крупных пуговиц; он безбород – в новгородских раскопках найдены бритвы). Конфликт был разрешен ужасным способом – кн. Глеб Святославич зарубил секирой волхва. Князь подавлял восстание и тем самым исполнял клятву, даваемую на вече, а волхв уже не имел собственного войска, и, вероятно, не ожидал столь кардинального исхода. Радзивиловская летопись запечатлела это значимое событие в миниатюре (рис. 20). Новгородцы затем князя прогнали, и через 7 лет он погиб: выгнаша из города, и бежа за Волок, и убиша и Чудь.