Я не дам тебе упасть

– Вот, одевай. В этом ты будешь спать. В халате необязательно, так если что. Давай я тебе расчешу? – она кивнула и молча села на кровать.

Я очень долго расчёсывал её волосы, какие же они длинные и спутанные, но зато какие потом стали мягкие и волнистые.

– Ты хочешь, есть? – она затрясла головой. – А, пить? – она кивнула, – я принесу тебе соку.

Я поставил на тумбочку банку с соком и стакан.

– Захочешь пить, пей. Если, хочешь, есть, скажи. Ванная с туалетом ты знаешь где. Ну, в общем, это твоя спальня, можно сказать твой дом. На сегодня всё, хочешь, осмотрись, хочешь спать ложись. Сегодня я буду спать на матрасе у твоей кровати, вдруг ты убежишь. Хорошо? – она кивнула – Так, что ты хочешь чем-нибудь заняться?

– Я спать.

– Спокойной ночи, Калли. Скоро приду, – надо бы перекусить, курнуть да спать.

Набив желудок, я пошёл на балкон и выкурил две сигареты. Что она пережила… Как она жила… И, она всё ровно осталась человеком. Всё-таки она сильная, хоть и такая хрупкая… Насыщенный сегодня денёк был… Хах…

Ну, ладно последнюю сигаретку и спать…

Часть 3

Он шёл по лесу. Кругом деревья с красной листвой, трава насыщенно зелёного цвета с каким-то голубым отливом, небо голубое с серыми тучками, меж деревьев и откуда-то с дали плывёт туман. Лес красив и таинственен. Он хочет познать его. От куда-то слышатся женский голос и "бьёт" холод в спину. Он идёт в туман с какой-то дикой жаждой узнать, что за ним.

Внезапно поднимается ветер и срывает с Леса маску. Деревья теперь голые, худые, на ветках повязаны окровавленные бинты. Вся листва теперь на земле, будто кровь это. Теперь лес был обнажён перед ним, он поражал своей наготой. Что-то надвигалось на него, он уходил в туман и пришёл… Перед ним была река, он услышал своё имя, но поблизости никого не было. Голос волнительно повторял его имя, звук исходил от реки, точнее от самой воды. Он наклонился и опустил голову в воду, свист оглушил его и он… проснулся…

Он быстро подскочил на ноги со своей подстилки. Шум в доме сбил его с толку, и он не сразу понял, что происходит. Свистит кипящий чайник, с гостиной слышаться какие-то крики, в доме прохладно, все окна распахнуты настежь, кровать Каллисты пуста.

– Какого хрена? – вслух выругался Кол. И, тут до него дошло, это голос Каллисты доносится с гостиной. Он бегом побежал туда и увидел интересную картину: его сестра Ребекка вертелась вокруг дивана, пиная его, размахивая кулаками и гневно ругаясь на Калли, которая, как зверёк забилась в углу за диваном, закрыв голову руками, рыдая и крича на весь дом.

– Ребекка, твою мать! Какого, хрена ты творишь!?

– Убиваю это шлюху!

– Отойди от неё, – спокойно произнёс Кол, но сестра так его и не услышала, тогда он подошёл к ней, немного отстранил от дивана, но она его не послушала. – Я, сказал, отстань от неё! – закричал Кол и оттолкнул Ребекку, но не рассчитал сил, она упала и больно ударилась о кресло. Он наклонился и отодвинул диван, чтобы взять Каллисту, но она не давалась ему.

POV Кол

Какого хрена, тут творится! С утра по рани и такая хренотень!

– Каллиста, это я – Кол. Пожалуйста, дай мне тебя защитить, – но, она наоборот вжалась ещё сильнее в угол и зарыдала с новой силой. Я протянул руку и одним рывком вытянул её наружу. Вдруг, она стала колотить меня, да ещё и Ребекка налетела на неё, – Ребекка твою мать, уйди!

Я опять отталкиваю ее, и она отлетает в противоположный угол гостиной к камину и падает на пол. Каллиста, тоже сошла с ума и пытается убежать от меня. Я заламываю ей руки за спину, прижимаю спиной к своей груди, другой рукой сгибаю её ноги в коленях и прижимаю её ноги к её же животу. Её раны кровоточат, пора менять повязки… Чёртово утро!

– Я отнесу её в комнату, и мы с тобой поговорим! – пригрозил я Беке, на что она своеобразно с жестикулировала.

Сегодня, за столь ужасное, необъяснимое поведение, Калли придётся пожить в специальной комнате. Это бывший погреб, внутри всё обшито матрасами, даже железная дверь с внутренней стороны обита подушками. Комната выглядела, даже милой и уютной, ведь в ней нельзя было причинить себе боль.

– И, с тобой я тоже поговорю… после… – предупредил я Калли и оставил в этой "мягкой" комнате. Как, только я закрыл дверь, с обратной стороны что-то ударилось об неё и упало на мягкое. К моему огромному сожалению, это была Калли. Что с ними? Почему, они себя так ведут?!

Беку я нашёл на кухне, она уже налила чаю и нарезала бутербродов.

– Что за драки Бека? – садясь за стол, спросил я.

– Это ты, мне лучше скажи, что это за очередная шлюха? – отхлебнув чая, вопросом на вопрос ответила Ребекка.

– Она не шлюха, Бекс, – усмехнувшись, ответил я. Ребекка, отставила чай и облокотилась о спинку стула, и внимательно стала меня слушать. – Она моя пациентка. Её привезли с концлагеря, они думали, что сумасшедшая, но они ошибались. Она с рождения в концлагере и поэтому у неё специфическое поведение. Она очень напугана, но она разумна. Я вчера её привёз, обработал раны, накормил, спать уложил. Всё было нормально, мы даже немного говорили. Я хочу ей помочь. Почему, ты на неё напала? – Бека опустила глаза, потом подняла на меня свой уже обеспокоенный взгляд.

– Она хотела убить тебя, – почти шёпотом произнесла она.

– Ты… ты уверенна? – я не верю… Она не могла? Зачем ей это?

– Она сидела у твоего матраса на коленях с растрёпанными кровавыми волосами, держа в обеих руках нож над твоей спиной. Сначала, я не поняла, что у неё в руках из-за висящих бинтов. Эта картина навсегда, застрянет в моей памяти, – сердцебиение молотом отзывалось в ушах.. Я не могу в это поверить…

Конец POV Кол

Слова Ребекки засели в его голове. Он нахмурил брови, опёрся руками о стол, опустил голову. "Почему, она так со мной?" – повторял он этот вопрос раз за разом. Ребекка, положила свои ладони на руки Кола.

– Я боюсь представить, чтобы было с тобой, если бы я не пришла. Кол, люди не всегда поступают так, как мы хотим. На этот раз ты не сможешь помочь. – Кол, поднял на неё свой суровый взгляд. Секунда и на место милого, доброго Кола, встал жестокий, черствый Кол Майклсон. Ребекка хочет помочь ему, но люди не всегда поступают так, как мы хотим.

– Зачем, ты пришла? – закурив сигарету, спросил обманчиво спокойный Кол.

– Все наши завтра соберутся в поместье Хентрикс. В двенадцать дня, соизволь приехать. Мы давно не собирались, так что вот так вот… Думаю мне пора идти… – Ребекка хорошо знает своего брата и поэтому сразу увидела перемену. Она знала, что сейчас лучше оставить их одних. Почему-то, она всегда была уверена, что Кол сам способен принимать верные решения и справляться с собственными демонами.

Ребекка быстро ушла из этого дома. Кол, выкуривая одну за другой сигарету, принялся готовить покушать Каллисте. Всё это время, она не выходила у него из головы. Он раз за разом прокручивал в голове все моменты с ней, от первой встречи, до ночи. Ничего такого не было, он не мог понять, что же случилось.

Всё было готово. Он аккуратно составил на поднос отбивную с пюре, чай, булочки. Захватил аптечку. Закурив сигарету и выпив для самообладания бокал коньяка, он отправился в "мягкую" комнату.

Каллиста лежала в позе зародыша в углу. Он тихо зашёл в комнату.

– Вставай! – приказал он ей, как не старался он сдержать себя, ему это не удалось. Она быстро и робко поднялась и подошла к нему. – Снимай пижаму, – всё ещё в приказном тоне говорил он. Каллиста сняла хлопковую пижаму, цвета песка. Абсолютно все раны на её теле кровоточили. Кол спокойно стал снимать бинты, не обращая внимания на болезненные вскрики Каллисты. Каждую рану он заливал перекисью, сильно промачивал и опять заматывал бинтами. Сильнее всего присох бинт к костяшкам рук, пришлось отрывать вместе с кожей. Кол, жёстко оторвал бинт от костяшек, от чего тонкая струйка крови полилась по ладони. Каллиста изо всех сил пыталась стоять спокойно, она лишь тихо плакала, зажмурив глаза. Колу не было её жаль, ему даже было приятно причинять эту необходимую боль.

– Ешь, – закончив свою работу, опять приказал Кол. Она смиренно села напротив подноса, Калли попыталась взять в руки ложку, но кисти ужасно болели, после обработки. Он видел это и лишь усмехнулся, её беспомощности. Она очень хорошо услышала его смешок и, не вставая, отодвинулась в угол. Он сверху вниз смотрел на неё, не моргая, злоба закипела в нём. Она не смотрела на него, она боялась и лишь по ногам следила за его передвижением.

Кол подошёл к ней и тихо с язвительностью спросил:

– Больно? – она промолчала и ещё больше вжалась в стену. – Больно? – громче спросил он, она молчит. – Больно?! – заорал на неё разгневанный Кол, на что она выпалила со слезами своё "Да". Он встал и заходил из стороны в сторону.

– Хорошо, как думаешь, нож в спину больнее этого?! – её нервно затрясло от его слов. Он несколько минут постоял, пристально смотря на неё. – Опять молчишь… – Кол опустил голову и сел напротив неё.

– Почему? Зачем? Я ведь желал тебе только добра. Я ведь хотел сделать из тебя нормального для общества человека. Я понимаю, что ты многое пережила. Я просто хочу тебе помочь. Я ничего от тебя не требую. Я хотел стать тебе отцом, наставником, старшим братом. Не ищи в моих поступках корысти и не сравнивай меня с другими людьми, – с каждым словом его тон от тихого и спокойного становился всё громче и жестче. Он говорил искренне, оголил перед ней душу, а она всё молчала. Она, кажется, даже не дышала под его натиском.

Кол всматривался в её лицо закрытое прядью волос. Кол смотрел, и смотрел… он ожидал ответа, но с каждой секундой ожидания, его взгляд становился всё холоднее, а желваки так и ходили.

– Почему ты молчишь?! – подскочив с места, заорал Кол. Как же ему хотелось, услышат её голос, её ответ. Любой, но чтобы он был. Нет, ничего хуже неизвестности. Обезумев злобою, он подскочил и поднял её за плечи, так чтобы их глаза были на одном уровне. – Ответь мне! – Закричал, Кол. Она опустила голову и не проронила ни словечка. Он ушёл в своё безумие с головой. Ещё крепче схватив Калли за плечи, он начал её сильно трясти, повторяя свою последнюю фразу. В этой бешеной тряски она выглядела, как тряпичная кукла. В какой-то момент Каллиста подняла свою голову, и Кол что-то там увидел и… впился в её опухшие, рассечённые губы. Он познал вкус её губ и сошёл с ума. Это вкус пьянил, не отпускал.

Через несколько минут он своими сильными руками прижимал её израненное тело к своему и вкушал… и вкушал вкус её губ. Безумие отходило в свою тесную комнатку. И, вот до него доходит, что он творит. Он целует ребёнка. Он возбуждён и желает трахнуть этого ребёнка. В ужасе от собственных желаний и мыслей он распахивает глаза и отбрасывает Каллисту на матрасы.

Несколько минут они оба не шевелились и всё смотрели в пол, восстанавливая дыхание и разум. Он быстро посмотрел на Каллисту, она сидела на том же месте, обняв свои колени. Он быстро развернулся и пошёл к выходу.

– Это ничего не меняет. Прости за эту вольность. Ешь, пока еда горячая, – спокойно сказал он у двери и, обдумывая своё поведение, ушёл прочь. Каллиста смотрела вслед уходящего человека и не могла понять, что случилось. С ней такое впервые.

Почему же она хотела его убить? Она действительно боялась. В её голове выстроилась определённая теория, что за каждым теплом идёт боль. Когда, она была в концлагере, эта теория всегда подтверждалась. За данную одежду, чтобы она в зимние вечера не замёрзла, в неё летела заточка из сворованной ложки от какого-нибудь похотливого мужлана. За еду, шла игла в вену, чтобы взять кровь для раненных фашистских солдат…

– Почему, я это сделал? Какого хрена?! – закуривая сигарету на балконе, разговаривал сам с собой Кол. Он не мог найти ответа на этот вопрос, что случалось с ним крайне редко. Он просто это сделал? Просто так? Нееет. Выпуская клубы дыма, он прикоснулся к губам, вспомнив этот поцелуй, когда он отвёл ладонь, то увидел на пальцах кровь. Вот, что его так опьянило. Её кровь.

Он выкинул недокуренную сигарету и быстрыми шагами пошёл смывать с себя кровь. В ванной он тщательно вымыл руки и умыл лицо холодной водой. По привычке он посмотрел в зеркало. И, с горечью всё осознал. Он, произнёс вердикт :

– Из-за этого она хотела убить меня, она увидела всё наперёд. Я не смогу ей помочь…

Комментарий к

С этой части повествование будет вестись от третьего лица, иногда от первого или второго.

Часть 4

Ночь была душной, напряжённой, стояла гробовая тишина. Все двери и окна были закрыты на затворы. Плотные, однотонные шторы не дают пробиться сияющему лунному свету. Ни кто не спал, но причины были разные. Каллиста не могла уснуть из-за боли, а Кол из-за собственных мыслей.

Утро было таким же. Кол принял своё решение. Он встал со своей кровати без сил, позвонил в клинику. Там он получил положительный ответ на свою просьбу. Он выкурил последние сигареты и молча, в тишине приготовил завтрак.

Он тихо зашёл в "мягкую" комнату, она лежала в углу, свернувшись клубочком. Каллиста затаив дыхание ждала, что он сделает. А, он, молча сел напротив неё…

– Сядь, – металл пробивался в его голосе. Она неуклюжа, падая, кое- как села. Он видел эти ужасные последствия вчерашнего гнева. – Прости меня. Ешь.

– Я…я не могу…,– со слезами на глазах сказала она. Кол, молча начал её кормить. Он не смотрел на неё, его взгляд был устремлён к тарелке. Её же взгляд был устремлён на тело Кола, облачённое в белую футболку и серое трико.

– Сейчас ты примешь ванную, я помою тебя. Потом я соберу тебя, и мы поедим в клинику, она станет твоим домом, – монотонно сказал Кол, не поднимая взгляда. Каллиста обеспокоенно подняла голову и потерянно стала смотреть на Кола, её глаза "бегали" по его силуэту.

– Я не хочу уезжать…

– Это не тебе решать, – произнёс Кол вставая. – Я не смогу тебе помочь и лишь, поэтому ты переезжаешь. Пошли в ванну, – не оборачиваясь, со стойким металлом в голосе сказал Кол.

POV Каллиста

Горячая вода будто забирала мою боль. Когда я легла в ванну, сначала мне было очень больно, но потом, когда вода стала бледно розовой, мне стало легче. Там где я была раньше, вода была ледяная, она будто обжигала, тело ужасно болело. Там никто меня не мыл, никто не кормил, никто так не заботился. Только Святой Отец, он всегда был добр.

Мой спаситель зашёл в ванну с какими-то вещами, зачем они ему?

– Встань, – он всё ещё злится и не смотрит мне в глаза. Я встала, а он сел на стул стоящий рядом с ванной. Мне было неприятно так стаять, потому что его голова была на уровне моих ног, но он похоже не испытывал стеснения. – Я начну снимать бинты, если будет больно, скажи, можешь держаться за мою спину, – я кивнула. Он начал с ног, он практически не касается меня руками. Его пальцы ловко снимают повязки, сегодня нет боли.

Это всё странно, почему он делает это всё…

Неужели он не такой, как все? Он такой же, как Святой Отец? Неужели хорошие, добрые, бескорыстные люди существуют? Святой Отец говорил мне о людях за пределами лагеря, я не верила ему, потому что в моей голове не укладывалась мысль, что существует мирная жизнь за пределами лагеря. Для меня мир являлся лагерем, ведь я до недавнего времени не знала другой жизни. Почти с самого моего рождения меня воспитывал Святой Отец, он рассказывал мне разные истории, обучал, чему мог. Он был хорошо образован, я ему безмерно благодарна, если бы не он, то я не знаю, кем бы была…

Пока я витала в своих мыслях, он уже убрал все бинты с ног и осмотрел раны под ними. Теперь он снимал бинты с живота, они всё равно тяжело снимались и он приблизился к моему животу, наверное, чтобы безболезненно снять их.

Его дыхание. Оно… от него моё тело покрылось мурашками. Мне очень стыдно и не комфортно, я чуть ли сквозь землю не провалилась в этот момент.

Конец POV Каллиста

Идеальнее тела он не видел, а ведь через его кровать прошло не мало женщин, и все они были хороши собой. Её кожа, несмотря на все уроны, была идеальной. Такая нежная, бархатистая, как у младенца, кожа цвета фарфора. Её божественная фигура, уже большую, но не до конца сформированную грудь. Он пугался собственных мыслей о ней, как о женщине и старался отвлечься.

Она же рассматривала ванную комнату, рифления на каменной кладке потолка и пола, золотые краны, форму ванны и раковины. Она рассматривала каждую мелочь, но её взгляд застыл на огромном старинном зеркале во весь рост. Она впервые увидела своё отражение. Подумать только, она и не знала, насколько красивы её кровавые волосы, её фигура, и какая хрупкая она на самом деле. Но, первым она заметила, то, что она отличается от других.

– Почему я такая? – спросила она у Кола.

– Что ты имеешь в виду? – сразу не сообразив, о чём она спросил Кол.

– Мои глаза и волосы, они не такие как у всех. Почему? – он тяжело вздохнул, ведь он не знал, как ей это более доступно объяснить.

– Я не знаю, как тебе объяснить. В общем, над твоими родителями ставили опыты, и это отразилось на то, какой ты родишься. Понимаешь? – она, молча, кивнула. – Но, это не точно. Может фашисты специально хотели получить тебя такой, может так получилось случайно. Об этом знали только они, никаких документов о тебе не нашлось, к большому сожалению.

Она опустила голову и замолчала.

Через минут десять Кол принёс Каллисту в спальню, завёрнутую в большое полотенце. Она не хотела уезжать, но не как не могла на него повлиять, ей оставалось только сесть и ничего не делать.

Он принёс платье, нижнее бельё, бинты, прочие вещи и положил на кровать.

– Туда куда я тебя повезу, нужно появиться в отличном виде, так что придётся одеть всё это и замаскировать твои волосы, глаза, ссадины и синяки. Встань твои раны нужно забинтовать, – она легла на кровать и смотрела ему в глаза, ей вдруг стало безразлично, что полотенце распахнулось и теперь она обнажённая и мокрая лежит перед ним. – Я так понимаю это протест. Этим ты ничего не изменишь, я могу всё сделать и без твоей помощи.

На этот раз он начал с рук. Его злило то, что она сопротивляется ему, знала бы она как ему сейчас эмоционально тяжело. Часть его хочет оставить её, начать реабилитацию, а другая говорит нужно отдать Кетсии, она ей поможет. Как говориться, рождённый ползать, летать не может.

Он тоненько забинтовал раны, чертыхаясь, потому что делать это ему было крайне неудобно, из-за бойкота Каллисты. Закурив сигарету, он посадил Калли к себе на колени. Быстрыми, ловкими движениями надел нижнее бельё, пепел с сигареты чуть ли не упал на нежную кожу Калли. Матерясь, он посадил её на кровать, но она снова легла.

Настала очередь чулок, раньше он обожал надевать их на женщин. Но, после Калли, он, скорее всего, спокойно смотреть на них не сможет, без нервного тика. Ведь, когда он начинал одевать их, она в свою очередь начинала трясти ногами, и они слетали, но он всё равно победил.

Дальше всё одевалось так же, Кол матерился, на чём свет стоял, а Калли сопротивлялась. Но, Кол все, же победил. Когда он занялся волосами, ему казалось им конца, края нет.

С горем пополам он прибрал её волосы в какой-то незамысловатый пучок, но выглядел он хорошо. Теперь он взялся за косметику, он имел в этом деле опят, ведь столько раз он замазывал синяки перед работой. На израненные руки он надел тоненькие перчатки, а на голову посадил на шпильки маленькую шляпку с вуалью, чтобы замаскировать цвет волос и глаз.

Каллиста была готова. Она лежала на кровати и смотрела в потолок, а Кол, облокотившись о комод с фужером коньяка и уже одевшись в брюки и рубашку, просто смотрел на неё. Допив и поставив фужер на комод, Кол подошёл к кровати.

– Давай по – человечески Калли. Твой так называемый бойкот ни как не повлияет, пустая трата времени. Я не изменю своего решения, – и никакой реакции в ответ. Он, молча, взял её на руки и пошёл на выход, по пути он взял вещи, которые купил для Калли. Она уже не сопротивлялась.

Он посадил её на заднее сидение. Они ехали, молча, она расслаблено сидела, смотря в окно, сквозь чёрную вуаль, а он включил радио погромче и смотрел только вперёд. Около маленького магазинчика он остановился, чтобы купить сигарет, на выходе из магазина он сразу закурил. Нервы ведь ни к чёрту.

Они ехали долго, проехали луг и озеро. Калли впервые увидела такую красоту, Кол возможно бы и остановил машину, чтобы она насладилась этой красотой, но время поджимало. Они ехали три часа.

Около большого белого здания он остановился. Калли не понравилось это место с первого взгляда, холодок по телу даже пошёл.

– Сейчас я выйду из машины и открою твою дверь. Ты сама выйдешь и сама пойдёшь, но можешь опереться об меня, – она, молча, кивнула, деваться ей, же некуда.

Они зашли в клинику, выглядели они как супружеская пара. Калли опиралась о руку Кола и немного, ели заметно телом. Он красивый, молодой и она восхитительная, цепляющая взгляды. В холе, какой-то мужчина в больничном халате проводил взглядом Калли, Кола это немного взволновало.

– Сейчас мы зайдём в кабинет, ты сядешь на стул рядом со мной. Там будет женщина, не откликайся ей и смотри в пол, – подходя к кабинету, сказал Кол, она опять молча, кивнула.

Они зашли. Кабинет был маленьким, уютненьким. За столом сидела молодая, чернокожая женщина. Она училась вместе с Колом, и взгляды были у них схожи.

– Здравствуйте Кол. Я так понимаю это Каллиста?

– Она самая. Всё готово? – садясь, проговорил весело Кол.

– Да, только нужно кое – что уточнить, – она достала тоненькую папку и открыла её. – Как мне её записать? Имени мало.

– Запиши её на мою фамилию, – Кол уже думал над этим.

– Тогда тебе нужно усыновить её, больше никак.

– Хорошо, я сделаю документы и привезу их на этой неделе. Хорошо? – немного подумав, проговорил он.

– Вполне. Значит – Каллиста Майклсон. Опекун – Кол Майклсон. Дата рождения?

– Калли примерно шестнадцать лет, а день и месяц напиши день весеннего солнцестояния.

– Хорошо – усмехнувшись, сказала Кетси, – Тогда свидетельство о рождении тоже сделай, – Кол кивнул. – И, ещё. Калли сними шляпку, – так как и говорил Кол, не послушалась. – Кол я хочу увидеть.

– Хорошо, – Кол аккуратно снял шляпку. Кетси удивлённо уставилась на неё.

– Боже мой! Она невероятна! И, не жалко такую красоту от себя отрывать? – язвительно спросила она.

– Нет другого выбора, – сухо ответил он.

– Ну, что ж пошлите в палату.

Кетси была весёлой и радушной, Калли не боялась её и даже подумала, что здесь тоже может быть хорошо.

– Кто тот мужчина? – спросил Кол у Кетси, находясь около палаты Калли. Он указывал на мужчину стоящего в холе, который "пожирал" взглядом Калли.

– Это мой муж Сайлас.

– Он нормальный?

– Вполне, – с улыбкой на лице произнесла Кетси.

– Я принесу вещи Калли.

– Не нужно. Мы всё предоставим, – остановила его Кетси, – Что ж Кол, тебе пора идти.

– Точно. Прощай Калли, – она обернулась к нему лицом. В этот момент их глаза встретились, его сердце остановилось. Что же ты дурак наделал…

Часть 5

Как же прекрасны дети, как же прекрасна их пора.

Порой сидишь на лавочке в каком-нибудь дворике или парке и наблюдаешь за их игрой. Они так прекрасны, милы и беззаботны. Они играют, радуются каждой мелочи жизни. Они действительно живут, а не существуют. Многие из них не знают, как жестока и непредсказуема жизнь, и поэтому они счастливцы, и поэтому я им завидую. Их крохотное, доброе сердце ещё не знает предательства, безответной любви, смерти дорогих людей и метафорической смерти себя. Их душа ещё светла, чиста и открыта, потому что ещё не нашёлся тот человек, который плюнет в неё и пройдётся следом. Душа их жива, но через лет десять, может раньше или позже она почернеет и сгниёт, но к счастью не со всеми это случится.

Останется свет, это люди – мечтатели. Они сумасшедшие, ей богу – сумасшедшие, как послушаешь их разговоры, так сразу понимаешь, что они сумасшедшие. И, поэтому я восхищаюсь ими, несмотря на все трудности жизни их сердце – доброе, душа – живая. Они не боятся влюбляться и любят, как будто этот день последний в жизни и верят. Верят всем сердцем, что всё не напрасно и существуют ещё такие же сумасшедшие люди. Они лучики света, в нашем тёмном царстве.

А, пока, дети играют в песочнице, радуются каждому дню, любят всем своим крохотным сердцем, а любящие родители ограждают их, от этого чёртова мира. Они почти всегда улыбаются, они искренние.

Я сижу на скамейке, кормлю голубей, а несколько мальчишек гоняют мяч, весь двор залит смехом. Красота!

Среди этих мальчишек был и наш Кол. Тогда он был ангелом во плоти, а сейчас – он противоречив и совершил немало ужасных поступков. Он отдал её Кетси. Да, он доверял Кетси, но всё равно опасался и нервничал. Предчувствие странная штука, вроде и чувствуешь, что что-то случится плохое, но и думаешь, что это бред и не предаёшь этому значения.