Находка, что изменила жизнь

– Если ты не отрезвеешь, завтра я не стану твоей женой, а отрезвеешь я выйду за тебя.

– А ты что?

– А как я мог ей отказать, она такая красивая.

– Н-да, я бы так точно не смогла.

– А Люда смогла. Она потом призналась, что мечтала за меня выйти, когда ей еще одиннадцать было.

– Сбылась значит мечта?

– Сбылась. Мы через месяц свадьбу сыграли. Станок гудел. Самогона было выжрано не мало, отец тогда кабанчика завалил, да и тесть с тещей тоже кабанчика забили. Неделю гудел весь станок, а как счастлив был я. О эти сладостные дни. Моя красавица жена была со мною рядом, правда ее похищали несколько раз. Я тогда мало пил, почти не пил. А ночами наслаждался объятьями жены. В том году я был счастлив, даже больше я был безумно счастлив. Осенью отец пошел один на промысел, а с нового года я пошел с ним. Он специально не стал меня брать собой. Он дал мне по быть с молодой женой. Дом у нас большой. Поэтому мы остались жить с моими родителями. Я у них один ребенок и тот поздний и долгожданный. С нового года я с папой был на этом участке. Мы не плохо тогда шкур наготовили. По весне я уже один ходил за уткой и гусем, батьке тяжело стало. Да на браконьерство я тоже один ходил. В тот год я и осетра не плохо наловил, а значит икры наготовил не мало. На те деньги мы на купили вещей, и техники немного. В то же лето мы решили, что отец больше не пойдет на промысел, ему тогда шестьдесят семь было.

– Это во сколько же ты у них родился?

– Маме было тридцать шесть, когда я родился, а папе сорок шесть.

– Нефига себе. Это какого года рождения он у тебя?

– Мой дед воевал в велико отечественной. Там он познакомился с бабушкой и в последний год войны родился мой отец. Бабушка умерла во время родов и дед один растил папу. Ну, конечно, ему его родители помогали. Дед тогда так и не женился больше. Он одна люб, по крайней мере он так говорил.

– А мамины родители.

– Я их не помню, они из этого же поселка. Это все что я знаю.

– Получается у тебя совсем нет родственников?

– Есть, но я их не когда не видел, или видел, но не помню.

– Н-да, и что дальше?

– Дальше. Дальше было лето. Браконьерство, огород, запас сена на корову и овец, потом с женой за грибами.

– Я тоже люблю за грибами.

– Тебе и рыбалка вон понравилась.

– Да. Что есть, то есть. Я тут в первый раз попробовала на рыбалку сходить. И мне и в правду сильно понравилась. Но ты продолжай.

– В октябре дождались дождей, и я собрался в путь.

– А зачем в дождь?

– Не в дождь, а после дождей, когда уровень рек вырастит.

– Зачем?

– За тем, чтоб можно было проплыть по мелким рекам.

– А-а-а-а-а. Понятно.

– Ну так вот. Забрасывание прошло гладко, я знал этот участок как свои пять пальцев, конечно отец лучше его знал. Все же он сорок семь лет владел этим участком.

– А участки большие?

– Этот около полутора тысяч километров квадратных.

Она присвистнула.

– Не черта себе. Это сколько его обходить то?

– Когда-то домики ближе были друг к другу. Но сейчас есть снегоходы и все на много проще. У меня или точнее на этом, отцовском участке пятнадцать домов. Этот основной, остальные меньше.

– Ясно.

– На чем я остановился.

– На заброске.

– А ну да. Так вот. За бросился удачно, сезон тоже был не плохой и как все охотники под новый год я приехал на снегоходе домой. Со мной тогда две лайки были. Так они всю дорогу за снегоходом бежали.

– А почему не в санях?

– Не знаю, но в санях не у кого не получается лайку вести, они у всех следом бегут.

– Дим я давно хотела спросить, я как слышала у охотника всегда собака есть?

– Да.

– А где твоя?

– Чуть позже дойду до этого.

– Ладно.

– Я прибыл домой двадцать девятого декабря. Конечно, меня встретили, истопили баню на следующий день. А жена утолила мои мужские потребности, не на следующий день, а в этот, но и на следующий, и потом тоже. Мы сходили в клуб, там скупщик шкур был. Продали немного, хватило на мандарины и бананы, но и так немного на стол конфет. А в новый год, когда прозвучали куранты Люда сказала:

– Родные мои, у нас в семье скоро будет пополнение, третий месяц уже.

– И как тебе этот сюрприз был.

– Не поверишь, но я был счастлив, а самым счастливым человеком на свете был мой отец, он все переживал что внуков не по нянчит. Он тогда подбежал к Люде и крепко её обнял. Что тогда стояло на столе я не помню, я помню лица любимых людей, их веселые вырождения, помню, как кружил жену на руках.

На глазах наворачивались слезы и взгляд уперся в пустую кружку.

– Через пол часа пришли теща с тестем и Семен.

– А Семен это кто?

– Родной муж Люды.

– Муж? – удивлённо спросила Маша.

– Ой блин, брат. Они тогда пришли к нам в гости и мы, радостную новость сообщили им тоже. Радости было. Да тогда я был по-настоящему счастлив. Знаешь, тогда я осознал истину.

– Какую?

– Счастье – это не деньги или власть. Счастье оно очень просто. Есть семья, которая тебя любит, есть работа, которую ты любишь, все живы, здоровы и с голоду не помирают, вот это и есть счастье. Тогда я был по-настоящему счастливый человек, не смотря на сложность нашей жизни.

Я замолчал, глядя в пустую кружку и слеза скатилась по моей щеке.

– А дальше?

– Дальше. Дальше все кроме нас с Людой накушались самогона, и так и встретили новый год. Конечно, потом пол деревни побывало у нас в гостях с поздравлениями. Тогда было весело. Четырнадцатого января я снова уехал на промысел, специально до крещенских морозов. Промысел шел, шкуры добывались и все было ровно. В марте перед самым окончанием сезона, рация приказала долго жить. Грёбаная рация, если бы не сломалась, я бы хоть простился.

Ком у горла мешал говорить, я встал и перешел к печке. Достал сигарету, прикурил, в этот момент Маша подала мне на половину полную кружку, при этом и в ее на дне что-то было.

– Дим тебе надо излить душу, станет проще.

– Знаю, но больно. – чуть грубовато ответил я.

– Давай помянем их.

Я кивнул гривой и слезы потекли из глаз, ком душил. Вся та боль, что я столько сдерживал вновь окатила меня. Душу раздирало на куски и было так безумно хреново. Я понимал, что она права, но все же мне было тяжело. Я не знаю сколько я просидел с кружкой в руках, глядя на нее, как в пропасть, пытаясь разобраться с тем, что было во мне. Затем одним глотком выпил содержимое. И заметил слезы на щеках Маши.

– Ты чего плачешь?

– Глядя на тебя не выдержала.

Я натянуто улыбнулся. И попытался продолжить.

– Тогда я в марте забрал сломанную рацию и поехал домой. Дома папа сказал, что купим новую. Жена была на шестом месяце, там во всю пузико пиналось. Мы думали если родится мальчик назвать Мишей, а девочку Машей. Смешно правда, появилась Маша, но для дочки взрослая слегка.

Она улыбнулась. Но говорить не чего не стала, было видно, что она ждет продолжения и я продолжил.

– Ночью пузико пинало папу, но это было так приятно. Это было так приятно.

Я завис, все так же всматриваясь в бездну, что была почему-то в кружке. Маша терпеливо ждала продолжения, не пытаясь меня вывести из этого состояния, и я продолжил.

– Через несколько дней я поехал на участок пока наст держал. Что такое наст знаешь?

– Снег, который слегка растаял и потом застыл.

– Да, вот весной пока он крепкий, все охотники завозят дрова и делают заготовки разного характера, ловушки там готовят и тому подобное. В это время лосям кирдык, они проваливаются под снег, а волк и медведь едят их, а еще и уроды из людей. Я тоже делал заготовки до десятого апреля. И вернувшись десятого апреля, около дома ко мне подошел, не помню кто. Он сказал:

– Дим, тут такое дело. Люде стало плохо, твой отец завел газон, посадил Люду и мать, и поехал по зимнику в город. Где-то в километрах тридцати от станка машина провалилась под лёд. – Представляешь. Я сначала подумал он шутит, но заметил траур на соседском доме. Мое сознание тогда разрывало, я помню, что упал на колени и взвыл, мне тогда казалось, что моя душа отделилась от тела и смотрела на себя со стороны. Там, по-моему, подошел тесть и сказал, что они неделю как в земле.

Тут я закричал.

– Представляешь, неделю как их не было, а я преспокойно работал. Если я бы первого приехал, то увез бы Люду сам на снегоходе. Гребаная рация, если бы была целой, я хотя бы простился с ними.

Слезы потекли с новой силой. Я не мог их остановить. Над бездной кружки показалось горлышко бутылки и налила она чуть больше пол кружки, я, не говоря не слова, выпил. Краем сознания я отметил, что Маша на сей раз не стала пить. Трясущемся руками я закурил сигарету и молчал пока не скурил сигарету. Маша же не нарушала тишины.

– То лето выпало из моего сознания. Я бухал. Бухал по-черному, не просыхая. Тогда я выпил все свои запасы спиртного, пропил все что за зиму заработал. Знаешь, если не тесть с тещей, то моя скотина бы сдохла. Семён даже сена накосил для моей скотине, пока я сам уподоблен был скотине. Я бухал, порой просыпался на могилках, порой дома и снова заливался пойлом, я пил до состояние ни забытия, до того момента, когда реальность покидала меня. Так продолжалось до осени, а осенью меня из этого состояния вывел Семён. Он тогда просто вывел меня на берег и начистил мне моську, затем покупал меня в Енисее и лишь затем сказал:

– Ты дебил, ты думаешь один страдаешь, моя мать вон тоже горем убита до сих пор, но она живет – Я не чего вроде не ответил, а он продолжил тогда – Ты хоть помнешь как отец тебя из петли достал. – Я не помнил и поэтому ответил: – Что не помню. Тогда он продолжил. – Ты думаешь они хотели, чтоб ты спился, ты думаешь, они такой судьбы тебе желали. – А для чего мне жить, для кого. – Именно, тогда он и сказал мне то, что помогло вернуться к нормальному существованию. – Живи для них, живи за них, живи чтобы исполнить их мечты. Поверь моя сестра не за что бы не захотела, чтоб ты растратил свою жизнь на пьянку, чтоб ты просто стал алкашом. Она очень сильно тебя любила с самого детства. Я помню, как она с улицы пришла домой и заявила нам всем, что, когда вырастит станет твоей женой. Мы тогда все посмеялись, но в итоге стала. И ты думаешь, она мечтала, чтобы ты в алкаша превратился. Живи, исполни её мечту, проживи эту жизнь за неё и ради её памяти, и ради родителей.

Ком в горле мешал говорить, выпитая водка не возымела не какого действия. Я вновь замолчал. По моим щекам катились слезы, да и Машины глаза тоже были в слезах и полны моей неразделенной боли. Я протянул ей кружку, она наполнила её, и в этот раз наполнила свою на половину. Мы выпили, и я продолжил.

– В тот день он утащил меня в баню, затем за несколько дней мы забили часть скотины, чтоб было чем заплатить за топливо, продукты, да за зерно для скотины. Затем Семён помог собраться мне на промысел. В октябре я и Пуля с Люсей за бросились. Пуля была любимой лайкой моего отца, а Люся моей. До берега добрались без особых проблем, а вот на пол пути к дому снегоход. Ты сама видела его. Благо не успел развести продукты, вот и получилось, что я привязан к этому дому стал. Я решил, что не за что не стану сходить с пути и продолжу во чтобы это не стало. Самое смешное, что меня сочтут скорее всего мертвым.

– Почему?

– Ну, если я не приду под новый год еще поймут, а если в марте не приду, подумают, что скопытился. Ладно отвлекся. До средины ноября я охотился на соболя и набивал глухаря. А вот в ноябре случило то, из-за чего собак не стало. Я шел по кругу, когда услышал шум за спиной, я сразу понял. ШАТУН. В моей голове забрезжил страх, и я со всех ног начал удирать от того места. Хотя я прекрасно знал, от медведя не уйти, но у страха глаза велики. Через несколько минут он меня нагнал, я смог в него выстрелить, но была заряжена дробь и в добавок ко всему, помимо расстояния, руки тряслись, поэтому выстрел не произвел нужного эффекта. Я тогда подумал все, уже даже простился с жизнью, но собаки меня спасли. Сначала Пуля укусила его за лапу, но тот её перекусил по средине хребта. Только кровавые пузыри изо рта у нее показались. За тем, он укусил Люсю за череп. Этот хруст черепа помог взять себя в руки и перезарядить ружьё. И выстрелил в него. Пуля ещё была ещё жива, она умерла на моих руках. Его шкуру ты видела, а собак я сжег, тем самым простившись с ними. А еще через несколько дней я нашел тебя. Я шел по участку и заметил что-то красное, это была ты.

– Да, я думала у меня тяжелая судьба. Теперь я понимаю, что сильно ошибалась, ты очень сильный человек.

– Почему?

– Я бы все равно покончила собой. Не смогла бы вынести и половины твоей ноши.

– Спасибо.

– За что?

– Мне и правда стало легче.

Она подошла и обняла меня, уткнув моё лицо в свою грудь. Мне и в правду стало намного легче. Конечно, ком стоял и слезы периодический стекали с глаз, а еще я почувствовал, как по моей голове капают слезинки Маши. Она и в правду смогла разделить мою боль, только стоило ли это было делать в праздник.

– Прости за то, что праздник испортил.

– Глупый. Я рада что ты со мной поделился. Я обижалась на тебя, когда ты уходил от разговора, а теперь понимаю на сколько же тебе было тяжело.

– Но сегодня праздник, а мы в слезах.

– Не страшно, так ты сможешь оставить часть боли в том году.

– Спасибо.

– Не за что. Пошли спать.

– Пойдем.

В ту ночь я в момент отключился. Мне и в правду стало намного легче. Она обняла меня, прижав к себя и я вырубился. Как бы это было не странно, но она больше меня не раздражала, а напротив очень сильно нравилась и не только внешностью. Проснулся я поздно, около двенадцати, она еще спала. Я растопил печь, умылся и приступил к приготовлению шашлыка и когда шашлык был почти готов проснулась Маша и на запах шашлыка в момент оказалась за столом. После того как поела, пошла умываться, затем вышла по нужде, а когда она зашла домой, я заметил напряжение. Знаете, люди так напрягаются, когда им больно, я просто насмотрелся на подобное. Мама у меня травницей была, и все из деревни к нам ходили, поэтому и я в травах не плохо понимал. И вот у Маши были признаки испытываемой боли.

– Маш.

– Что?

– Это я хочу спросить. Что болит?

– Нормально все. – с лёгкой ошарашеностью сказала она.

– Маш.

– Да нормально все.

– Маша.

– Да какая разница? – чуть зло сказала она.

– Маш ты понимаешь, что нам с тобой тут еще долго быть. Сейчас первое января, а нам почти до конца апреля быть.

– Дим, но, а чем ты мне поможешь?

– Маш говори. – Я произнес с нажимом в голосе.

– По-женски это. – смущено сказала она.

– Говори точнее. Что болит, когда и как. У меня мама травницей была и многому меня научила. Поэтому говори.

– Писать больно. – Щеки налились красным.

– Болит внутри, снаружи, все время или только в конце. Какая боль, колющая или просто щипает.

Она смутилась, но все же ответила.

– Не знаю снаружи или внутри, а боль, такая к будто огнем все щель горит.

– Ясно все с тобой раздевайся.

– Зачем? – в голосе было смятение.

– Как зачем? Я что должен угадывать внутренний или внешней недуг лечить.

– Не надо.

– Надо Федя, надо. Или что я зря с тобой припасы делил.

– Почему?

– Если тебя не лечить, то можешь и умереть.

– Оно само пройдет. – с надеждой сказала Маша.

– Знаешь, там в станке часто были такие случае, только с мужиками. Они стеснялись перед мамой раздеться и как итог, только в больнице потом могли им помочь.

– А что это?

– Не знаю как по-научному, но проще говоря продула тебя там. И если не лечить, то скоро сепсис начнется. Кажется, так это называется.

– И что не пройдет?

– Бывает, что проходит, но чаще хуже становится.

Она задумалась. И минут пять я её не тревожил.

– Ну так что? Лечимся или нет?

– Лечимся. – лицо хоть сигарету прикуривай.

Она сняла штаны, затем сделала глубокий выдох и сняла свои единственные плавки.

– Ложись.

Легла на кровать ноги по струнки сложив.

– Я как, по-твоему, должен увидеть.

Она сделала глубокий вдох и повернулась, так чтоб ее попка была с краю и согнула ноги в колени прижав их к груди. Я сам раздвинул губы и увидел сильное покраснение, затем заметил геморрой. Он был огромный, я задел выпирающие узлы и спросил.

– Геморрой после родовой?

– Да.

– Одевайся пока. А что геморрой не лечим.

– Пробовала не помогает, а что с.

Я ее перебил на полуслове.

– Сейчас приготовлю отвары и будешь в тазу ее отмачивать, три раза в день. А потом и геморроем твоим займемся. Ты мне сразу только скажи, если у тебя есть какие женские заболевания. Чтоб травы правильно подобрать.

– Я перед тем, как здесь оказаться была у гинеколога, сказали здоровая.

– Хорошо.

Я оделся и на выходе сказал Маше.

– Надо кое-что найти в тайге скоро буду.

Нашел торчащий из-под снега можжевельник и хвойник. Вернулся домой, набрав на веранде нужных трав, поставил на печь одно ведро, в котором за парил нужные травы и поставил чайник, чтоб за парить еще травы что она будет пить. Через некоторое время все было готова, и я ей сказал.

– Это пьешь, а это в таз наливаешь, снимаешь белье и садишься туда голой попой на двадцать минут.

– Ясно.

– Так тогда чего ждешь?

– А ты не выйдешь? – она уделено спросила.

– Маш, я буквально полтора часа назад все видел, если ты не помнишь.

– Мне все равно не удобно.

– Не удобно срать на потолке, гавно свалится. Я же не буду каждое утро и вечер уходить, чтоб тебе лечится и тем более потом, все же мне придется тебя осматривать, прошло или еще лечить надо.

Она собралась с духом и все же уселась своей голой попой в тазик с травами.

– Там сильно щиплет. —чуть визжащем голосом сказала она.

– Это нормально. Сиди.

Она маленько успокоилась и чуть притерпелась, а затем спросила.

– А ты где служил?

– В армии. – глупо ответил я.

– Я не про это спрашивала.

– Знаю, но так прикольнее отвечать.

– Злыдень. – с улыбкой констатировала она.

– Я да ну ты брось, сама доброта.

– А правда ты где служил?

– В армии правда.

– Ну Дима.

– Ну Маша.

– Дима. – с нажимом произнесла она мое имя

– Пограничник я. От казахов вас охранял.

– Ты в части выделялся по ходу?

– С чего вдруг?

– Ну хотя бы тем, что ты охотник.

– Да тут была разница, для меня не было проблемой дальние марши, да и стрелял я почти лучше всех. Но все же с пацанами я находил общий язык. Правда, раз помню уговорили они меня покурить эту траву, что тряпкой воняет.

– И как?

– Знаешь такая дрянь. В голове все тормозит, смеешься как баран не пойми над чем. Мухомора переесть и то лучше эффект.

– Мухомора, так он же ядовитый?

– В определенном количестве он лекарство. Чуть больше глюки, еще грамм снотворное, а переборщить умрешь.

– И ты его ел?

– Это лучшее лекарство от некоторых заболеваний.

– Нее. Я бы не стала.

– Ты попой сейчас сидишь в ядовитой траве.

Она было попыталась соскочить, но я успел ее придержать.

– Не уж ты думаешь, что я тебя хочу отравить?

– Нет, конечно, но ядовитая трава?

– Вшей чем выводят?

– Чемеричная вода.

– Правильна. Чемерица ядовитая трава, но не у кого голова не отвалилась.

– Ясно.

– Знаешь, я не помню о ком легенду слышал. Значит дело было так, врач был от бога и лечил всех подряд значит, тут к нему на прием мужик пришел, тот его осмотрел и говорит. “Могу только яд дать, чтоб вы не мучились.” Мужик расстроился, но мучится и в правду устал и говорит, давай. Прошло некоторое время, и мужик этот к врачу пришел и говорит. “Доктор, но как же так, вы же сказали, что я умру и дали мне яд, а мне лучше стало.” А доктор ответил. “Cкажите, если я бы вам сказал, что надо выпить яд для излечения вы бы выпили?” “Нет.” “Вот и ваш ответ.” Тут мой взор упал на часы, и я сказал.

– Оба, время, вытаскивай попу давай из таза.

Она встала, обернувшись в полотенце.

– Занятная история. И откуда ты ее знаешь?

– Ты думаешь в деревне не образованные люди?

– Нет. Почему? Я просто спросила кто ее тебе рассказал.

– Не помню.

– А еще знаешь что-то подобное?

– Много чего. Но чуть позже. Я пока пойду вынесу воду.

Вынес воду, за одним выкурив сигарету, а дома сказал.

– Хорош про меня, ты лучше расскажи про себя.

– Что рассказать?

– Все что можно.

– Но родилась в Краснодаре, там же выросла. Работала в детском саду, куда водила свою дочь, воспитательницей. Мама работает в центральной библиотеке, библиотекарь. Папа был участковым милиционером. Старший брат сидит на зоне.

– За что?

– Наркоман, конченый.

– Не когда не видел наркоманов.

– Не видел? – кажется она была через чур удивлена.

– А где я их мог увидеть. Может и видел, когда в Красноярске в зоопарке был, но как их от простых людей отличить.

– Ну да, это для нас привычно, они повсюду. А ты часто в зоопарк ездил?

– За всю жизнь может раза два, еще раз в театре был, раз в цирке, и раза два на каруселях.

– А почему так мало?

– Мы выживали тут, в отличие от городских.

– Я в зоопарке по сей день два раза в год бываю с дочкой. А гор сад раз в году. Вот цирк сама в детстве часто бывала, а дочь сейчас не могу сводить.

– Почему?

– Дорого.

– А что с отцом случилось?

– Наркоман застрелил.

– Жесть. Сочувствую.

– Нормально, эта боль давно утихла.

– Маш, а у тебя паспорт собой?

– Нет, а зачем? – она чуть удивилась.

– Вот придет весна, выберемся от сюда.

– Ну?

– А как ты хоть один билет купишь. Да и тебе не удастся сразу домой поехать, конечно, если не хочешь, чтоб меня закрыли с твоим братом.

– Почему?

– Как ты думаешь, тебя ищут?

– Конечно. – с уверенностью в голосе заявила она.

– Представь. Из неоткуда ты появилась со мной и что менты подумают?

– Ты меня похитил.

– Именно. – я воздел указательный палец вверх.

– Тогда да, надо будет вызвать ментов и привести их сюда. Только так мы сможем доказать, что ты не похищал меня.

– Сможем. Просто расскажем правду.

– Не переживай, я сделаю все чтоб тебя не закрыли. Еще не хватало чтоб тебя закрыли за мое спасения. И у меня нет денег на билет.

– Не смешно. Ты думаешь я тебе не дам на дорогу до дома?

– Просто не удобно как-то.

– Я говорил, что не удобно.

– Да менты и вправду попытаются свалить все на тебя. – скорее, как вопрос нежели утверждением сказала она.

– Я тоже об этом подумал. А расскажи мне о дочке?

– Зачем?

– Мне нравится радость, с которой ты о ней говоришь.

– Юля, это самое лучшее событие моей жизни. Она родилась маленькой, ели грудь сосала, но сосала, потом до трех лет. Помню её первые шаг, как я тогда радовалась. А первое её мама, о какой я счастливой тогда была. Конечно, были и бессонные ночи, когда она болела, но Юля – это смысл моей жизни.

– Хочешь еще детей.

– Если только от такова мужчины как ты. А одна не хочу растить двоих.

– Ясно.

– Мне кажется, что бог не зря тебя привел ко мне.

Я чуть завелся.

– Бог говоришь. Это тот, что любит всех, и всех прощает?

– Да, бог один.

– Один говоришь? И читал ту книгу, что библией зовут и там есть стих, в котором говорится. Я главный среди богов. Как это тогда понимать?

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.