Полная версия
Удар на четыре стороны Света
И мы с Лией стали смотреть на звёздные пути разных созвездий.
В лёгком невесомом тумане, в предрассветной дымке от мороза сверкали холодным светом фонари на столбах.
Запорошенные простуженным инеем и падающим снежком одинокие деревья без галдящих птиц, они как старые бобыли коротали вдовий век в зимнюю пору.
Безжизненные деревья спали мертвым сном, чтобы вновь проснуться нагрянувшей весной и снова ожить жизнью, подчиняясь вечным ритмам природы.
Старая поросль умирает, на смену ей приходит свежая жизнь, новое поколение сменяет прежнее.
Бездонное звёздное небо светилось изнутри странным свечением.
Но луна не показывалась в небесах, да свет был не звёздный.
Северное сияние воцарилось, возможно настали переломные времена в жизни планеты, которую не спасти в непреложном беге по кругу орбиты.
– Расскажи о себе? – попросил Лию. – Ведь совсем тебя не знаю.
– Что тебе рассказать? Сам спрашивай, что интересно.
– Значит разрешаешь: скажи – почему ты согласилась пойти со мной, потом всё остальное?
Она странно молчала, сразу отдаляясь внутри отношений.
– Наверно по-любому у тебя есть парень, который тебя трахает? – спрашивал девушку нарочито грубо. – Или был, совсем недавно?
– И что теперь: будешь с нами двоими спать? – продолжая её долбить дурацкими вопросами.
Лия поморщилась болезненно, она отвернулась в сторону.
С силой, задетой до глубины души девушки, обиженная спутница выдернула ладошки из моих карманов.
Что до неё докопался, причём тут все бывшие парни?!
Ревнивый болван! – корил себя за вылетевшие обидные слова.
Что опять делаю не так, снова и снова?!
Курьёзно устроено в человеческом мире: люди, которые внезапно встретились, которые должны быть вместе – вдруг расстаются и живут порознь почему-то.
Может, толкнула на высказывания моя неуверенность в себе.
Или… мозг пронзила страшная догадка – знал наперед, что будущего у нас нет.
Она, любимая девушка, моя Лия – молча уходила прочь.
Пытаясь спасти отношения, оправдаться, вымолить всё же прощение – кинулся за ней, чтобы остановить неотвратимость судьбы.
– Лия! – постой! Да подожди ты! Выслушай – Ну прости!
Я должен кое-что сказать о себе…
Она резко обернулась, сухо заговорила отрывистыми фразами, бросая их прямо в лицо, откровенно уставясь холодными, остывшими глазами:
– Ты хотел знать обо мне?! У меня раньше были парни.
– Сейчас есть тоже парень. Всё серьёзно у нас.
– Уже год вместе. Но мы с ним поругались вчера.
– Он изменил. Я узнала об этом.
– Решила тоже изменить с кем-нибудь. Отомстить.
– Ты подвернулся под руку.
– Думала, что ты окажешься лучше моего парня.
– Я дала тебе шанс – но ты его просрал.
Чётко звучали слова в морозном воздухе; винтовочными выстрелами безжалостно раскатывался приговор, как сама Жизнь жёстко отвечала её устами на поставленные вопросы.
Точно пьяный качнулся к ней, желая её обнять как раньше, зацеловать, успокоить, вернуть всё как было, но…
– Не трогай меня больше! – закричала она истерично. – Не прикасайся даже. Ты мне противен.
– Да-да, понял. Прости Лия! Не бросай! Выслушай, пожалуйста!
– Не желаю ничего больше слышать! Ты понял?!
Но я цепко ухватил её за руку, вцепился клещом, стараясь удержать возле себя, чтобы она не ушла, не дослушав объяснений.
– Лия: мне осталось жить совсем немного. Прости, не сказал тебе сразу.
– Ты болен?! Чем? СПИДом, рак, сифилис? – пугливо, словно боясь заразиться, она всё-таки вырвала руку из захвата.
– Нет. Порок сердца, последняя стадия.
– Вот оно что. Понятно, – она замолчала, обдумывая моё признание.
– Что же делать теперь, скажи?! Я не понимаю, как мне жить в мире без тебя, Лия!! – воскликнул с надеждой.
– Не знаю, романтик. Лети в Китай, раз собрался туда. Забирай это всё с собой… – она показала рукой на окружение улиц, на далёкое пространство небес.
– Забирай с собой свои Звёзды, своё Небо и Солнце. Уноси весь Мир с собой. И вали от меня на фиг, от всех людей. Навсегда.
Ведь ты вправду сумасшедший. Тебе нельзя быть с людьми.
Знаешь, не стану тебе мешать – отмечу, что ты принёс справку.
– Прощай… – девушка повернулась окончательно, торопливо зашагала, вскоре её светлый силуэт скрылся где-то там, за одним из поворотов улиц осиротевших домов.
Слёз не было, давно они кончились у меня.
Что я мог сделать, – успокаивал себя, – это пустая интрижка.
Надо жить дальше сколько осталось.
В опустошённой голове почему-то завертелась, закружилась в вихре мыслей, забавная песенка про белых медведей, которые крутят земную ось, где-то там далеко—далеко.
Один вернулся домой, в коридоре встретила скучающая без меня Мата.
– Мяу! – невесело пожаловалась она на кошачье одиночество
Мда, тебе тоже «мяу», даже «мяу—мяу».
– Маауу! – бодро ответила Мата, точно понимая моё состояние, стала мурчать и тереться об ногу, как бы говоря – всё пройдёт, и это тоже.
Успокаивала по-женски мудро: относись к такому проще, как к последнему подарку судьбы.
Тебе хорошо советовать в таких делах, подумал, беря кошку на руки.
Без сил, вместе с Матой до утра повалился на диван, забывшись в бесчувственном сне от всех переживаний.
«Скоро надо вставать, идти в больницу», – перед этим тупо подумалось реальной зацепкой в незаконченном существовании.
Смятая постель хранила тепло о мимолётно ушедшей любви, отзываясь о ней острой болью в сердце.
***
В забытьи провалялся несколько часов, пока очнулся и пришёл в себя. Вспоминая прошедшую ночь, с тоской смотрел на пустую постель. Жить не хотелось. Совсем.
Несмотря на то, что итак осталось недолго.
Висевший на стене большущей календарь моих двух месяцев, – где в нём зачёркивал траурным крестиком пройденные бегом бессонные дни, – безмолвно напомнил об этом.
В жизни как всегда гармонии нет. Так мне и надо.
Не ценим мы то, что дается даром, будто должно так быть, и начинаем этим дорожить только с потерей.
Сука – любовь, жизнь, судьба; всё остальное.
Куда ни коснись, везде она эта «сука» без просвета.
Эх, если б можно вернуть всё назад!
Но ведь на свете никто не может стереть прошлое, или изменить его. Чувств нет никаких, их убило.
Жду смерти, придет ли она за мной сейчас или попозже.
Ну, давай приходи, я готов.
«Эй, соберись чувак! – вдруг кто-то приказал. – Не место, не время распускать сейчас сопли».
Слушая внутреннего командира, пошел в ванную, мыться—бриться, приводить себя в порядок, ставить чайник на кухне, кормить кошку.
Прибрал ночной беспорядок в комнате.
Сделал небольшую зарядку, включая для бодрости ритмичную музыку из французской эстрады, да погромче.
Она мне нравилась, есть в ней вечно-непреходящее.
Не то, что наши однодневные мелодии вроде «коротких юбчонок».
Возле зеркала в ванной обнаружился цилиндрик губной помадки, след от Лии. На полочке рваная упаковка противозачаточных пилюль.
Ещё нашёлся в комнате белый кашемировый шарфик, тоже от неё, на память видно оставленный.
Равнодушно сунул находки в один пакет.
Наверно стоило позвонить Лилии, но не знал её номера.
Ладно, потом зайду в офис и верну.
Елку поставить или гирлянду развесить – задался вопросом.
Новый год на дворе, вроде праздник.
Наверно в этом есть тоже небольшой смысл жизни; что-то делать, идти куда-то, чем-то заниматься, где-то работать.
Повесил гирлянду, Мата помогала как всегда, разматывать, то есть наоборот запутывать провода. Но мы всё-таки справились: я распутал, подсоединил в сеть гирлянду, а кошка наигралась вдоволь.
Тонкие радостные огоньки беззаботно замигали.
Вспомнил о лекарствах, что надо их принимать для вынужденной профилактики.
На холодильники пузырьки выстроились в разнобойный ряд, высыпал по одной из всех, заглотал, запил водой.
Закипел чайник, стал готовить кофе.
Налил в чашку наполовину, разбавил его коньяком.
Мне ничего не навредит.
Пил кофе, бесцельно бродил по квартире некоторое время.
Наверно убивал время, как делают все люди.
Забирай весь Мир с собой, – сказала Лия, – и да, заберу с собой.
Это Солнце разлетится на осколки всех оставшихся дней, как мы расстались – да пошло к чёрту.
Так бывает, когда люди разлучаются из-за пустяков и мир катиться к пропасть.
«Надо в больницу. Чужое горе никого и никогда не волнует», – произнес себе, и стал одеваться.
Мата безмятежно спала девятым сном на подоконнике.
Свернувшись клубочком, уткнув носик в промежность.
Как они так могут? Непонятно, подивился.
А если завтра война, а если сейчас придётся умереть?
Ведь такое может быть запросто в любой момент.
Пойми Мата, я же не со зла всё делаю.
Махнул рукой – да ты всё равно не поймешь.
Кошка спала, не обращая внимания.
Что поделаешь, она животное. А у неё есть душа?
Наверно есть, как у всех живущих на белом свете.
Надеясь на чудо, ждал, что оно произойдет с нами двумя: кошкой и мной. Но, увы, чудес не бывает.
Погладил сонную Мату, чтобы немного успокоится перед уходом и вышел из дома.
***
Сидел в больничном коридоре, ждал результаты анализов.
Там кабинет кардиолога, с деревянной дверью.
Простой и белой, за которой скрылась моя жизнь.
Правда, забрал бы весь мир с собой, если бы мог так сделать.
Но, увы, я не волшебник.
Мимо, напоминая о горькой старости, кропотливо шаг за шагом проковыляли: сначала седой дедок прошёл, опираясь на палку, потом сгорбленная бабка с клюкой.
И медленный шаг за последним шагом.
Один Шаг, за другим шажком. Как у младенцев.
Только они начинают жить, не зная, что такое смерть.
Вот же?! – как они так делают, цепляясь за угасающую жизнь?
Наверно я бы не стал на их месте, или бы стал?
Мне пока не понять такое стремление к жизни.
Может они также, стараются растянуть время дарованных лет.
В пустом вечернем коридоре больницы остался один, одинёшенек.
Жесткое сиденье не давало покоя, заставляя мою задницу ёрзать каждую минуту. Появились уборщицы.
Одна молодая, другая постарше, они принесли с собой суету и повседневную жизнь. Расставили ведра с водой, мешки под мусор.
Начали уборку с дальних углов коридора.
Женщина, которая постарше, принялась мыть в самом коридоре пол, настеленный свежим линолеумом.
А молодая работница мыла полы в кабинетах врачей.
Открывала замок где закрыто, заходила туда в каждый по очереди, наводила чистоту и выходила.
Недавно в больнице, которой больше полвека, сделали косметический ремонт.
Покрыли скрипучие полы новым линолеумом, побелили древние потолки, перекрасили серенькие стены в трещинах на радостный цвет.
А на всё остальное: – «денег нет, но вы держитесь…»
Пусть бы он сам полечился здесь и помыл полы дореволюционной шваброй, а не моющим пылесосом, который специально создали для прогресса.
Мокрая тряпка на швабре ловко стирала следы пришлых посетителей. Раз за разом, с каждым взмахом, подбираясь к моим ногам всё ближе и ближе. Так же, как следы на полу, эта тряпка сотрёт моё напоминание о том, что когда-то ведь жил на этом свете.
Будет ли кто-нибудь помнить, интересно.
Буднично, немного раздраженно переговаривались между собой занятые неблагодарным делом женщины, наверно тоже со сложной судьбой. Ведь никто в детстве не хотел стать из них уборщицами.
А случилось, и стало именно так: я умираю, а им придётся мыть полы до самой смерти. Такова жизнь.
Встал, отошёл подальше, чтобы не мешаться под половыми тряпками. Захотелось закурить прямо сейчас, не отходя от кассы.
Незакуренная сигарета из пачки, которую всё-таки нашёл на кухне, встала в горле комком жеваной резины.
Хотелось, как раньше пить водку, курить сигареты, трахаться со всеми подряд, даже с самой уродливой мулаткой.
Хотелось куража дикого и негритянского, как в караоке.
Желалось кричать, невзирая, на опустевшие коридоры поликлиники, ведь я сумасшедший.
Но горло сдавило внутри и перехватывает сердце, что дышать невозможно. Видно мое время пришло.
Теряя сознание, повалился на пол. Плохо, очень плохо.
Осталось лишь задержать воздух надолго—надолго – и лишь потом выдохнуть, но не сразу, а постепенно, с каждым мигом, каждой клеткой выпуская из себя частичку драгоценной жизни.
Выдыхать по чуть-чуть, точно по одной капле лечебного раствора протекающего в тонкой трубочке капельницы; тихо-тихо, будто опасаясь спугнуть счастье; словно боясь не успеть сделать важную вещь, в очень короткой жизни; медленно—медленно, как поцелуи на губах перед расставанием, чувствуя сладковатый вкус на языке.
Хотя воздух без запаха.
Перед глазами встал черный экран с белыми титрами, которые идут после просмотра фильмов…
***
– Врачи помогите, тут один помирает! – заголосила одна из поломоек.
Из кабинета на вопли выбежал кардиолог:
– В реанимацию его быстро. Где наша «скорая»?
На улице стоит? – бегите вниз, вызывайте фельдшеров!
– Дыши! Дыши! И просто живи! – надрывается лысый плотный мужчина с бородкой в белом халате, ритмично надавливая на грудную клетку…
***
Жёлтый полумрак в комнату, приносил светильник, освещавший стол с клавиатурой в сгустившейся ночи.
Я сидел, пролистывая новости на мониторе.
Нашёл вебсайт, запустил показ голосового стрима, оглашающий итоги конкурса. Не так давно отправил туда небольшой рассказ, в надежде занять какое-нибудь призовое место среди начинающих литераторов.
Когда узнал диагноз, то у меня переменилось внутри, захотелось оставить после себя какой-то след.
В то время пристрастился писать тексты.
Сначала маленькие и неумелые.
Потом втянулся, вместе с бегом по ночам.
Бег помогал не думать, в тоже время думать о чём-то важном для меня, для всех ныне живущих.
Приходил домой, на скорую руку записывал до работы мысли в буквы. Буквы складывались в слова и в килобайты файлов, и потом в тексты длинных рассказов.
… – По итогам голосования жюри на первое место нашего чарта вышла Виктория Рай, с новой книгой – «оргазм», сочиненной в жанре женского детектива. Подписывайтесь на её «инстаграмм», делайте репосты, первые десять человек получат горячий экземпляр печатный книги с автографом автора. А сейчас, дорогие слушатели, в эфир запускается аудиозаписью первые две только что написанные главы из романа…
Послушаем, чем же она так хороша, эта книжка и автор.
Мне стало немного обидно, что моё произведение ничем не примечательно.
Надел наушники, переключая основной звук с динамиков на них.
Пропустил начальные строчки и само вступление, пока возился со звуком, а потом повествование захватило, и забыл обо всём.
Автор писал ярко, красивым лёгким слогом, непринужденно то там, то там создавая выразительные образы персонажей.
Закрученное описание действия лилось свежей рекой из наушников.
Писательница мастерски подавала описание декораций, играла словами и образами, блистала тонким юмором в перипетиях сюжета, подмечая тончайшие нюансы в динамике персонажей, особенно в поставленных диалогах.
Она делала это так, будто сама являлась свидетельницей присутствовавшей в местах событий.
Живым языком она, Виктория, раз за разом описывала откровенные сцены, не стесняясь, не боясь скатиться в пошлость и, тем не менее, обходя острые углы слишком уж большой натуралистичности.
Это волшебно и завораживающе, непонятно как достигнуто до глубины выпуклости героев детектива, погружая читателей (слушателей) в самые дебри всех взаимоотношений.
Она полностью обходилась без назойливых флешбеков, без длинных ремарок, так ныне модно принятых в литературной среде.
Так никогда не захватывал написанный текст, почти ни у кого.
Что было печально для меня.
Ведь не смогу при всём желании создать такую гениальную вещь. Стал завидовать черной завистью.
Сам сюжет был не нов, почти избит во всех отношениях.
Обычная женская ерунда, но какая подача материала, творилось невероятное дело, заставляя забыть о течении времени.
Озвучивающий текст диктор мужчина, как чувствовалось, сам был увлечён процессом, выражая чтением эмоции.
Запись глав закончилась, там попрощались и сказали, что через несколько дней будет обязательно продолжение.
Я с сожалением снял наушники.
Потянулся с наслаждением, разминая затёкшее тело до хруста.
За окном давно рассвело, сумрак развеялся дневными часами.
Надо позавтракать, разыгрался аппетит, захотелось кушать.
Но к чаю дома ничего не нашлось, холодильник совсем пуст, но не планировалось его набивать до отказа.
Надо совсем немного еды, ведь через сутки улетать.
Но питаться эти сутки надо, и для Маты взять что-нибудь из мяса. После криза в поликлинике, где меня откачивал кардиолог, делая видимо искусственное дыхание, отвезли на «скорой» в стационар.
Там больше двух суток провалялся в реанимации под разными капельницами.
Потом отпустили, скорее сказать, твердо настоял на освобождении из стерильных стен лечебницы, подписывая в очередной раз бумаги о понимании происходящего, о снимании всякой ответственности с врачей. Предпочту умереть на воле.
И снова полная свобода действий.
Пришлось идти в ближайший супермаркет за продуктами.
Магазин уже днем был полностью заполнен людьми, закупавшими разную всячину к новому году.
По торговому залу сновали озабоченные горожане, набивая припасы полными тележками в бездонные хранилища к празднествам.
– С Новым Годом! – кто-то кричал громко и радостно на весь торговый зал супермаркета, знакомым и проносился шустрым метеором рядом, быстро скрываясь в толчее покупателей.
Из динамиков разнося на весь магазин мелодию, звучала приевшаяся песня – пели девчонки «Стрелки»:
«… И фейерверки в небо взлетают, к нам приближается сказочный праздник…»
Ага, так уж в праздник попал; кому в сказку, а кому дырка от пряника.
После входа сразу располагались лотки с фруктами.
Тоже надо фруктов, подумал, хотя бы немножко в холодильник, выдёргивая пустую корзинку для покупок из стопки.
Ого, – и мандарины есть недорогие, оторвал пару пакетиков, пристраиваясь с неудобной корзиной для набора мандаринов в мешочек.
Непримечательная женщина, чуть обогнав, – пока раздумывал, как и где набирать, – стала рядом со мной тоже шустро выбирать фрукты, которые на её вкус были получше.
– Не скажете, жесткие ли мандарины? – обратилась пожилая женщина, подошедшая к рядам.
– Да нет, в самый раз будут, – и, забывшись, где нахожусь, стал о чём-то говорить вслух, не обращая внимания на покупателей.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.