Во власти пламени

Мне присутствие здесь Чили просто жизненно необходимо, потому что из-за всяких там Шахиров меня в последнее время слишком часто штормило.

Единственное правило в общении с такими, как Чили, льорнами – их не стоит пугать или злить. Можно запросто обжечься, потому что у этих созданий в моменты стресса срабатывает инстинкт самосохранения и они начинают шипеть и искриться.

Мама была очень недовольна, когда его светлость привез мне это искрящееся чудо природы, но я, честно говоря, лишь однажды видела, чтобы Чили нервничал и злился: когда уезжала на отбор к Шахиру.

Пришлось тайком взять его с собой, иначе бы спалил к таграм родительский дом.

– Чили…

Едва различимый шорох сбоку – это гуру маскировки, соскользнув с колонны балдахина, принюхиваясь, приблизился ко мне. Слизнул сразу все орешки с ладони и тут же, еще не успев их прожевать, сунул свою любопытную мордочку в полотняный мешочек.

Я гладила льорна по мягкой шерстке и думала о словах Эльны: «И тем не менее, несмотря на все твои выходки, он продолжает держать тебя здесь».

А ведь и правда, зачем держит? Любой другой дракон на его месте уже давно бы вышвырнул такую невесту из родового гнезда, а этот терпит. В чувства Шахира я не верила. Да, я откликаюсь на его силу, а значит, в случае замужества смогу ее принять – проверочный ритуал в храме Ясноликой это подтвердил.

Когда Тейран до меня дотрагивается, на моей коже серебристым мерцанием проступает обручальный узор. Но на этом все. Мы не подходим друг другу, и он это прекрасно знает, однако не спешит от меня избавляться. Почему – непонятно.

Я сидела, обняв льорна, беззаботно уничтожавшего орешки, и думала только о том, кто из невест завтрашней ночью станет ари Тейрана.

Да минует меня сия божественная кара.

Обед в общении с невестами его несравненности прошел нервотрепательно и энергозатратно. Но и занимательно. Вернее, занимательно было сначала, а потом стало нервотрепательно и энергозатратно.

Эльна чуть не подралась с Нерис – фигуристой шатенкой из далекой Лейфории. Из-за того что последняя осмелилась обзавестись для завтрашней церемонии точно такими же драгоценностями, что и закадычная подружка Амарелии. Уж не знаю, как Нерис пронюхала о сапфирах Эльны и как Эльна узнала о том, чем украсится ее соперница, но выяснение отношений проходило бурно: с криками, бранью и битьем посуды.

Не то чтобы алианы по поводу и без повода давали волю эмоциям… Обычно мы (ладно, они) тихие и кроткие. Но к финалу отбора все были на нервах. А если учесть, что в головах у девушек одна сплошная любовно-магическая хмарь, то бедняжкам оставалось только посочувствовать.

Что я и делала, не забывая при этом запасаться едой для льорна. Он у меня всеядный, поэтому в салфетку, которую собиралась спрятать под длинным широким рукавом платья, шло все: кусок пирога с дичью, песочные корзиночки с паштетом, пара фруктов. Собиралась добавить к этому многообразию еще медовое пирожное (Чили у меня такой сластена), когда услышала голос Амарелии, в котором отчетливо звучала насмешка:

– А ты, Риан, все никак не наешься.

К тому времени стражники уже успели растащить визжащих девиц по разным концам столовой, после чего под бдительным оком эссель Клеври каждую отконвоировали в невестины покои.

За столом остались я, Амарелия и еще три девушки. Лаали, к счастью, среди них не было, она отказалась от обеда.

– Лучше бы в свою тарелку смотрела, – посоветовала я сопернице.

– А вот странно, Риан. – Алиана уже давно поела и теперь, отодвинув от себя стеклянный кубок и недоеденный десерт, сидела, подперев подбородок кулаками, и смотрела мне прямо в глаза.

И зачем, спрашивается, было садиться напротив меня…

Подражая эсселин Валейн, негласной королеве отбора, остальные его участницы повернули головы в мою сторону.

– И что тебе интересно, Амарелия?

– Ты такая тощая, хоть и ешь за троих.

И вовсе я не тощая! Высокая просто, вот и кажусь тростиночкой. Хотя лично я ничего не имею против своей фигуры, а если Амарелия что-то имеет – ее проблемы.

– У меня здоровый аппетит, – пожала плечами я и в качестве его демонстрации принялась уплетать политое медом пирожное.

Мм… вкуснотища. Все-таки прихвачу одно для Чили.

– Здоровый аппетит у тебя или у твоего льорна? – расплылась в ядовитой улыбке девушка.

Я чуть не подавилась и едва не выплюнула в довольно усмехающуюся Амарелию не до конца прожеванное пирожное. Жаль, что не выплюнула.

Заставив себя проглотить застрявший в горле кусок, вкрадчиво поинтересовалась:

– Что ты сказала?

– Что ты нарушаешь правила, дорогая. А это может быть чревато.

Травмой твоей головы может быть чревато.

– Не понимаю, о чем ты, – прикинулась я удивленной, хоть все внутри меня клокотало от гнева, сдерживать который с каждой секундой становилось все сложнее.

Если из-за нее пострадает Чили…

Улыбка Амарелии стала еще отвратительней.

– Я о малыше льорне, которого заметила моя служанка, случайно заглянув к твоей. Удачно заглянув, стоит отметить.

Месяц! Месяц мы с Хевиной его прятали, и все было хорошо. Видимо, расслабились, успокоились.

Непростительная ошибка. Моя и ее.

– Полагаю, Шахир уже в курсе? – сдержанно спросила я, поднимаясь из-за стола. Платок с едой для льорна продолжала сжимать в руке, чувствуя, как ткань пропитывается жиром, точно так же как мое сердце пропитывалось ненавистью к этой выдре.

Алиана откинулась на спинку стула, скрестив на груди руки.

– Ну а ты как думаешь?

Так вот, если из-за нее пострадает Чили, замуж за Тейрана будет выходить ее призрак. Потому что сама Амарелия прямиком из дворца советника отправится жить к Ясноликой.

На полпути из столовой я остановилась и резко повернула обратно.

– Совсем забыла!

Стремительно приблизившись к эсселин Валейн (она даже не успела обернуться), вытряхнула все содержимое платка на голову «королеве» и, схватив со стола кувшин, добавила к сползающим по волосам паштету и мякоти фрукта травяного напитка из кувшина.

Пусть освежится.

Амарелия замерла, явно отказываясь верить в реальность происходящего. А я философски рассудила: если уж помирать, вернее, вылетать с отбора, то красиво.

Подумала так и пошла разбираться с Шахиром.

Пусть только попробует тронуть моего Чили!

Шла я быстро. Очень. Нервно перебирая ногами и больше всего на свете боясь, что опоздаю. И, как вскоре выяснилось, боялась не зря. Когда до заветных дверей оставался всего один поворот и несколько шагов, из моих покоев раздался истошный визг, а следом послышалась грубая мужская брань.

Тут уж я, подхватив юбки, помчалась со всех ног. Влетела в гостиную и, увидев, что в ней творится, завопила что есть силы:

– Не сметь!

Эффекта неожиданности я добилась точно. Потому что маленькая алиана, орущая на здоровенного бугая с саблей в руке… В общем, к такому во дворце советника явно не привыкли.

На шум сбежались остальные стражники, что обыскивали мою спальню. Последним из нее выскочил пунцовый Шахир и, подражая мне, во все горло завопил:

– Что здесь, тагры побери, происходит?!

– Вот что! – Я обличительно указала на здоровенного детину, занесшего саблю над испуганно жавшимся в углу Чили. – Кто вам давал право размахивать этой своей железякой перед моим питомцем?!

Большие круглые глаза льорна казались больше обычного, крохотные лапки были прижаты к маленькой сплюснутой мордочке. В иное время я бы непременно умилилась этому зрелищу, но сейчас мне было не до умиления.

– Эта тварь меня обожгла! – продемонстрировал всем заинтересованным красную ладонь (целую ладонищу) стражник, стремительно покрывающуюся волдырями.

– А не надо было его пугать! – Я подбежала к Чили, осторожно двумя пальцами отодвинула в сторону гладкое и наверняка острое лезвие сабли, которой мрачный бугай тыкал в моего малыша, и протянула к нему руки.

Шерстка Чили еще искрилась, но, когда его взгляд уперся в мои раскрытые ладони, звереныш тихонько пискнул и, «погаснув», потянулся ко мне. Я подхватила его с пола. Горячее тельце льорна прижалось к моей груди, обдавая жаром даже через ткань платья. Лапки обвили шею, и я развернулась к тальдену.

– Буду рада услышать объяснения.

Как любит повторять ее лучезарность Анна: лучшая защита – это нападение.

Святая правда!

– Что. Они. Здесь. Делают? – Я обвела взглядом свиту Шахира, а в ответ услышала визгливое:

– Я же запретил привозить в мой дворец животных! А значит… – Он шагнул ближе, сощурив глаза. Черные, что два угля, сейчас тлеющих от ярости, – в них явственно были различимы искры огня. – Будет справедливо, если я вышвырну эту тварь из своего дома. Сброшу с самой высокой башни!

Льорны очень умные создания, и иногда мне кажется, что Чили все понимает. Стоило Тейрану озвучить свою угрозу, как малыш заплакал. По крайней мере, звуки, что он издавал, очень походили на детские рыдания.

– Только вместе со мной. – Я тоже сощурилась, пытаясь придать себе грозный и решительный вид.

– Не искушайте меня, эсселин Анвэри.

Иногда мне кажется, что я не умею бояться. Вернее, конечно же умею, но только не тогда, когда надо. Вот и сейчас, вместо того чтобы вспомнить, кто здесь алиана, я заявила с азартом:

– Ну так пойдемте! Где тут у вас самая высокая башня? Буду рада в нее прогуляться.

Тейран заскрипел зубами:

– Ты забываешься, Риан.

Кивнула, полностью соглашаясь с его замечанием.

– И поэтому теперь вы, как всякий уважающий себя дракон, просто обязаны выгнать меня с отбора.

На скулах у Огненного обозначились желваки. Дернулись синхронно с кадыком, когда Шахир шумно сглотнул и процедил:

– Не тебе, девочка, указывать мне, что и когда делать.

У меня отвисла челюсть. Да что ж это такое-то! Если он и после этого оставит меня в невестах, то… Думаю, сейчас самое время начинать бояться.

– Я ведь могу забрать его у тебя силой.

Шагнула к дракону вплотную, понимая, что теперь пасовать уже точно не стоит.

– А я его так просто не отдам. И получится, что вы причините мне не только моральную, но и физическую боль. Только представьте, в какой неописуемый гнев придет мой отец.

Не в моих привычках прятаться за спину его светлости, но на кону стояла жизнь Чили. Сейчас я готова была наговорить что угодно, лишь бы Тейран отстал от моего питомца.

– Я и льорн, мы можем покинуть ваш дом немедленно.

– Что вы можете сделать, эсселин Анвэри, так это попридержать свой длинный язык. – Яростно сверкнув глазами, тальден повернулся к стражникам: – Не выпускать ее отсюда до завтрашнего праздника!

И прежде чем я успела возмутиться таким самоуправством, выскочил из гостиной, в которой мы все толпились. Следом за Огненным невестины покои покинула охрана, но я не сомневалась: как минимум один из них остался снаружи сторожить непокорную алиану.

Постепенно Чили успокоился и уснул, свернувшись клубочком в изножье кровати. А вот у меня успокоиться никак не получалось. До самого вечера я металась по комнатам, не находя себе места, и все думала о странном поведении тальдена.

По глазам было видно, что он готов прибить меня на месте, а уж выгнать с позором и вовсе меньшее, что мог и должен был сделать. Значит… Я похолодела. А значило это то, что по какой-то безумной причине именно я завтра стану его ари.

Я заходила еще быстрее, подгоняемая обрушившейся на меня паникой. Став женой этого человека, я окажусь в полной его власти. И тогда ни отец, ни даже императрица Анна не смогут мне помочь. Захочет – посадит под замок. Захочет – убьет. Он будет в своем праве, а я…

Стану совсем бесправной.

Мысль эта острым кинжалом ударила в самое сердце. Заставила подскочить к кровати и разбудить льорна, коснувшись его дрожащими от напряжения пальцами.

– Чили, просыпайся!

«Больше ни минуты здесь не останусь!» – размышляла я лихорадочно, раскатывая по полу волшебный ковер и посыпая вытканный на нем узор золотистой пыльцой – магией ветра.

Улечу в Сумеречную империю, спрячусь в императорском замке под защитой названой матери. Ее лучезарность поймет, не прогонит. С ней я буду в безопасности.

Толкнула ажурные ставни, сквозь которые в спальню проникал аромат цветов, что вились по белокаменной стене. Позвала Чили и опустилась на ковер.

Уже почти почувствовала вкус свободы, почти вдохнула ароматный вечерний воздух, когда двери распахнулись и спальню заполнил строгий женский голос:

– Риан-Илара Анвэри, прекрати это немедленно!

Я мысленно застонала.

Только мамы для полного счастья сейчас не хватало.

Глава 4

Герцогиня Анвэри стремительно вошла в комнату, не забыв громко хлопнуть дверью. Окатила меня холодом своего внимания, после чего уперлась взглядом в ковер, имея все шансы прожечь в нем много-много дырочек. А заодно и во мне с Чили.

– Сойди с ковра, – проговорила тихим спокойным голосом, от которого у меня в детстве мурашки бежали по коже. Детство уже давно закончилось, но я по привычке вздрогнула. – Живо! Мне вот интересно, куда ты собралась на нем лететь?

– В Сумеречную империю, – со вздохом призналась я, потому что не признаться, глядя в эти строгие глаза, было нельзя.

Мама негромко хмыкнула и кивнула на волшебную подстилку.

– Ты на этом собралась лететь через все королевство?

Согласна, план так себе, и я это понимала. Но лучше уж пытаться сделать хоть что-то для своего спасения, чем бездействовать!

Одарив порцией недовольства летающий половик, мама переключилась на Чили.

– Шахир настучал? – спросила я кисло.

Вот ведь… настоящий мужчина.

А еще дракон, бесстрашный защитник Адальфивы. Который бегает жаловаться на непослушную невесту ее родителям.

М-да. Влюбиться в такого у меня при всем желании не получилось бы.

– И как тебе только в голову пришло взять на отбор льорна?! – воскликнула герцогиня.

Прыжок, и Чили в одно мгновение вскарабкался по тревожно колыхнувшемуся балдахину, обвился вокруг резной колонны всеми четырьмя лапами и замер, старательно изображая элемент кровати.

– Обмануть меня и подбить на ложь Эйлуэн! – продолжала взывать к моей совести ее светлость.

Вообще-то сестра сама вызвалась меня покрывать, заверила родителей, что будет заботиться о льорне и что в мое отсутствие он будет жить в ее покоях. Представляю, как ей сегодня влетело…

– Мам, Эйли ни в чем не виновата. Ей пришлось согласиться – я настояла!

Эйли меня обожает, а я ее, и сейчас мне действительно было стыдно. Не за то, что нарушила правила отбора, а за то, что подвела сестренку под наказание. Так просто родители этого не оставят.

– Да, на тебя это похоже, – хмуро заметила герцогиня и поманила меня к себе, чтобы одарить скупым поцелуем в лоб.

Я присела перед ней в реверансе и голову заодно опустила, потому что смотреть в эти строгие карие глаза было выше моих сил.

Обычно ее светлость относилась ко мне с большей лаской, как и к остальным своим детям: четырнадцатилетней Эйлуэн и десятилетнему Шану. Но в последнее время я слишком часто ее огорчала, и, видимо, в ближайшем будущем меня лишат материнского тепла и внимания.

Как и поддержки.

Вообще мне грех жаловаться: до сих пор мне легко удавалось избегать замужества. То проверка на сочетаемость в храме Ясноликой показывала, что я не подхожу дракону, изволившему пригласить меня на отбор, то женихи сами отказывались от меня, лишь однажды со мной пообщавшись.

Но Шахир оказался маниакально настойчивым и по-ослиному упрямым в своем желании заполучить эсселин Анвэри в невесты.

Главное, чтобы не заполучил и в ари. Для меня это станет трагедией.

– Показывай, – пристально глядя мне в глаза, проговорила мама.

Я напряглась и отступила на шаг.

– Показывать что?

– Риан, не строй из себя дурочку! – раздраженно вскинулась родительница. – Что тебе подарила Анна?

– Ее лучезарность? – вкрадчиво переспросила я, продолжая делать маленькие шажки назад.

– Да, она! – еще более строго посмотрела на меня герцогиня. – Ты не испытываешь к эрролу Тейрану чувств, а значит, нарушить самое важное правило отбора тебе помогла Анна. Больше некому. Отдай артефакт. – Мама протянула раскрытую ладонь, на которую, по ее мнению, я должна была безропотно положить подаренную ее лучезарностью зачарованную шпильку. Одну из многих, что сейчас удерживали мои волосы в сложной прическе.

– Нет.

– Риан…

Как будто с чужим человеком разговариваю.

– Разве не понимаешь, как это неправильно? Неправильно чувствовать то, что чувствовать не должна!

Мама попыталась взять меня за руку, но я отшатнулась и продолжила, захлебываясь словами и эмоциями, что сейчас кипели во мне, словно котелок с похлебкой на огне:

– Ты ведь участвовала в отборе у Ледяного дракона, будучи влюбленной в моего отца. Забыла, каково это? Быть привязанной к одному любовными чарами, а на самом деле любить другого!

– Но ты-то ведь ни в кого не влюблена, – совсем не прониклась моей страстной речью родительница.

Ну, во-первых, тут все не так уж и однозначно. А во-вторых…

– Какая разница, влюблена или не влюблена? Я не животное, которое дрессируют с помощью магии, чтобы заглядывало жениху в рот и виляло перед ним хвостом!

– Риан! – Взгляд герцогини похолодел еще на несколько градусов.

Она все-таки схватила меня за руку и подвела к кровати, чтобы усадить рядом с собой.

– Послушай, Риан… – Она вздохнула и замолчала, наверное подбирая слова, которые должны были превратить меня в саму кротость и послушание. Ей и Шахиру на радость. – Ты наша старшая дочь, и только от тебя сейчас зависит, возвысится ли наш род. Отбор у Тейранов для нас очень важен. Он не выберет тебя, это все знают…

– А вот я сомневаюсь, – буркнула я, скрестив на груди руки.

Мама погладила мое плечо, а потом ласково приобняла и проговорила:

– Он выберет эсселин Валейн, но участие в отборе у сына первого советника откроет для тебя множество возможностей. Ты станешь желанной невестой для самых влиятельных драконов Адальфивы.

Она много еще чего говорила. Убеждала потерпеть, наконец повзрослеть и поберечь их с отцом нервы. Я молчала. Потому что понимала (сейчас как никогда ясно): для мамы важнее славное имя Анвэри, а не чувства собственной дочери.

Когда-то она покорилась воле родителей и готова была выйти замуж за нелюбимого мужчину. И вот теперь ждала от меня того же самого: покорности и самопожертвования.

Вот только мне совсем не хотелось превращаться в жертвенную овечку.

После ужина, который прошел в атмосфере подавленности и разговорах ни о чем, мама оставила меня отдыхать, и я сделала то, чего не позволяла себе уже очень давно: дала волю слезам и позорно проревела полночи. Когда в комнату начали проникать первые солнечные лучи, раскрашивая пол и стены спальни цветочными узорами ставней, я забылась коротким беспокойным сном. Кажется, лишь на мгновение, потому что, когда меня разбудила Хевина, за стенами дворца все еще брезжил рассвет.

Пришлось вставать и погружаться в долгие часы нервного ожидания и приготовлений к празднику: купание и притирания, нарядная прическа (я так и не отдала артефакт матери) и не менее нарядное платье. Пока его надевала – из летящей изумрудной ткани, обтекавшей мою фигуру нежной прохладой, с тоской размышляла, что оно может стать моим саваном: если сегодня выйду замуж за Тейрана, жизнь будет кончена.

По крайней мере, в ней больше не будет счастья. Один лишь нежеланный и нелюбимый мужчина.

Остальные невесты, в отличие от меня, сияли улыбками и волновались не потому, что их выберут, а потому, что могут не выбрать. Я тоже старалась улыбаться (ради чести рода и чтобы сделать маме приятное), но на душе было тошно.

Особенно когда к невестам и приглашенным вышли первый советник и его старший сын. Оба нарядные, в богато расшитых золотом кафтанах. Унизанные перстнями пальцы, высокомерные лица, надменные взгляды, которыми нас одарили с возвышения, занятого первыми после правителя тальденами Рассветного королевства.

Шахир громко проговорил:

– Отбор подошел к концу, и сейчас я назову имя алианы, которая сегодняшней ночью перед всем миром и Ясноликой станет моей ари. Ею будет та, что покорила мое сердце и пленила разум. Так поприветствуем же эсселин…

Мое сердце гулко ударилось о ребра и замерло, готовое остановиться навсегда, если он выберет меня.

«Валейн, Валейн!» – мысленно кричала я.

Но услышала совсем другое:

– …Риан-Илару Анвэри. Мою ари. Мою избранницу!

Слова прозвучали приговором. Смертельным. Без права на обжалование и уж тем более на помилование.

Приглашенные возбужденно загомонили. А когда Тейран, в несколько шагов преодолев короткое расстояние, протянул мне руку, разом утихли. Стихло все, даже шелест ветра в розовых кустах под окнами зала. Все, кроме моего сердца, бешеными, яростными ударами отсчитывавшего секунды, минуты, часы до рокового обряда.

Сегодня я стану его ари.

Стану. Его. Ари.

С трудом удержалась от того, чтобы не влепить Огненному пощечину. За торжествующий взгляд, которым он меня одарил. За усмешку победителя, сверху вниз взиравшего на поверженного противника.

Вздрогнула, когда дракон с силой, до боли сжал мне руку, увлекая за собой. Несколько шагов, одна ступень, другая – и вот уже стою с ним рядом. Обвожу невидящим взглядом зал, всматриваюсь в подернутые мутной пеленой лица и не сразу замечаю среди гостей родителей. Отец улыбается счастливо и широко. Радуется искренне. Мама растерянно хлопает ресницами.

Не ожидала она…

А вот я так и знала! Как чувствовала, что он выберет меня.

А та, что должна была стать его ари, но почему-то ею не стала – Амарелия Валейн, застыла не шевелясь. Руки сжаты в кулаки, губы – одна сплошная четкая линия, и столько ярости в глазах, что меня зазнобило.

От чувств алианы, а может, от слов Шахира:

– Сейчас мы будем праздновать. Пить за здоровье моей прекрасной ари и прославлять наш союз. Союз, что этой ночью будет заключен в храме Ясноликой. Вечный и нерушимый.

Вечный. Нерушимый.

Дернулась, но тальден лишь сильнее сжал мою руку, и ладонь снова обожгло болью. Это отрезвило. Я замерла, с улыбкой кивая приглашенным, подходившим к нам по очереди. Они поздравляли нас, кланялись, желали долгих лет счастья и благоденствия. А еще много-много наследников.

После каждого такого пожелания я чувствовала, что оказываюсь все ближе к потере сознания.

А потом подошла Лаали. Улыбнулась Огненному, присев перед ним в кротком грациозном реверансе, шагнула ко мне и обняла. А обнимая, шептала, отравляя словами, как смертоносным ядом:

– Ты своего добилась, Риан. Все это время строила из себя колючую недотрогу, только чтобы он тебя заметил. Хотя знала, что я к нему испытываю. Что ж… – Девушка отстранилась и горько усмехнулась, продолжив чуть слышно: – Желаю тебе… воздаяния за это, Риан. Ты его заслужила.

Мой жених (чтоб ему сегодня тоже чем-нибудь отравиться!) не расслышал ее слов, поглощенный разговором с моим отцом. Отцу я вымученно улыбнулась, когда он обратил на меня свой родительский взор.

Затем были неловкие объятия с мамой и ее неразборчивый шепот:

– Поздравляю.

С чем – непонятно.

Прохладное общение с остальными невестами, которые хоть и заверяли, как они за меня рады, уверена, мысленно все дружно меня проклинали. Амарелия единственная не подошла нас поздравить. В какой-то момент она просто исчезла из зала, а я настолько была погружена в свои переживания, что вскоре позабыла и о ней, и о ядовитых словах Лаали. Обо всем, кроме одного – сегодня ночью я лишусь свободы и буду вынуждена до конца своих дней называть Тейрана мужем и господином.

– Не желаете объяснить, с чего это я удостоилась такой чести? – спросила у него, когда мы заняли места во главе стола и гости, стремительно хмелея, начали забывать, зачем вообще здесь собрались.

На нас больше не смотрели, предпочитая уделять внимание запеченным поросятам и жареным фазанам, а еще – вину, которое не кончалось. За этим пристально следили слуги в светлых одеждах и белоснежных тюрбанах.

– Риан… – Шахир подался ко мне и, бережно взяв за руку, словно собирался ее поцеловать, продолжил вкрадчиво шептать: – Я тебя видеть не желаю, не то чтобы с тобой разговаривать и уж тем более что-то тебе объяснять.

Я на миг онемела, а когда ко мне вернулся дар речи, вырвала руку, желая избавиться от неприятного прикосновения, и прошипела в покрасневшую рожу тальдена:

– Зачем тогда было меня выбирать?!

– А вот это ты скоро узнаешь, дерзкая алиана, – пьяно осклабился Огненный и залпом осушил еще один кубок, до краев наполненный вином.

Отстраненно подумала, что с такими успехами свадебный обряд придется проводить здесь под столом.

– Я хочу знать сейчас!

Шахир криво усмехнулся и отсалютовал бокалом кому-то из гостей на другом конце стола.