Следы Сиятельного. Белоцветье

Глядя в глаза дьякону, я понял, что он в любом случае все сведет к понятной всем в классе ереси. Любой мой ответ будет неправильным. Я уже начал играть по его правилам. Теперь можно только минимизировать ущерб.

– Мистер Джа, я писал на земле молитвы Ахенди, чтобы лучше их запомнить. В этом секрет моей хорошей памяти.

Несколько секунд дьякон сверлил меня взглядом. Он понял, что уже победил в сложившейся ситуации и я больше не представляю угрозы для его авторитета. Ему, как преподавателю религии, нужен был пример человека, поддавшегося ереси, наказанного, а потом и представшего перед всем классом образцом сломанной воли. Тот самый ложный опыт, который заставит их думать, что нет мира за пределами веры в Ахенди. И лучше я буду таким образцом, чем снова попаду на дыбу.

Мистер Джа вернулся за стойку учителя и с вечной своей улыбкой всезнающего человека начал рассказывать новую главу из святого писания Ахенди. Мое сознание опустело. Я, как кукла, повторял слова, отвечал, думая о том, как близко к дыбе с кнутом я оказался минуту назад.

На большой перемене, уловив самодовольный взгляд Рентона, я все понял и быстро подошел к нему. Его друзья, столь же нагло смотрящие в мою сторону, расступились, не желая вмешиваться в неизбежный конфликт.

– Лоан, знаю, ты…

Даже не извинился! Мысль о мести затопила все сознание. Я схватил ублюдка за рубаху и со всей силы потащил к окну, разбивая его головой стекло. Осколки засыпали нас обоих. Полилась кровь, раздались крики, Рентон упал на пятую точку и начал плакать. А я бил руками и ногами, желая показать всю глубину его вины. Дать ему почувствовать каплю той боли, что я испытал на дыбе под ударами кнута!

Под нами уже натекла целая лужица крови. Моей и его тоже. Но я уже не боюсь крови, маленький ты ублюдок! Я выбью из тебя все дерьмо за стукачество!

Сильный рывок заставил меня остановиться и буквально повиснуть в воздухе. Мистер Джа переводил взгляд с разбитого окна на окровавленные осколки, изрезанного Рентона и толпу перепуганных детей. Дьякон обратился ко мне. От гнева, не от страха, меня всего трясло.

– Ты раскаиваешься?

– Никогда!

Рентон начал выть от боли, держась руками за окровавленную голову. Джа вздохнул:

– Печально, дитя. Я должен был догадаться, что твоя ересь никуда не делась.

Мне повезло, что хозяин поселения рабов вообще не знал обо мне. За попытку убийства другого раба обычно полагается очень серьезное наказание с понижением в иерархии. Сильно провинившихся могут сослать в вечные рабы, отправляя в опасные шахты, откуда можно вернуться только в виде покойника.

Ничего не говоря, дьякон вытащил меня на площадь, привязал к позорному столбу и ушел. Гнев схлынул еще по пути к церкви Ахенди, стоило вспомнить удары кнутом. Но, видимо, судьба сегодня была на моей стороне.

Меня просто оставили висеть на позорном столбе, обращенным лицом к окнам школы.

Время шло, но никто не приходил.

Человек, Цацарин, 12 уровень

Младший наказующий (6) раб поселения Глоувер. Владелец – Аренсо Фридд.

Когда солнце взошло в зенит, к позорному столбу подошел беззубый старик с сальным взглядом и крохотными поросячьими глазками. Противно хихикая, Цацарин натянул мне на голову шапочку из ткани.

– Не благодари, парень. Просто приказ господина. Тебе пока никто не разрешал подыхать. Повисишь пару недель, погадишь под себя. Жажда, голод, оскорбления. Если повезет, умрешь до воскресенья. Но давай будем оба надеяться, что ты на редкость невезучий и будешь мучится подольше?

Отвечать не было смысла. В школе мы редко видим рабов других видов.

– Дурак, оно и видно! Сам потом будешь просить о смерти.

Так и не получив ответа, наказующий удалился. В обед мне захотелось попить и сходить в туалет, но никто и не думал подходить к позорному столбу. К ужину ситуация повторилась. Единственное, чего точно не ожидал мистер Джа, несколько раз ближе к ночи прошедший мимо, так это того, что я не стал молить его о помощи или прощении.

Если такова цена сохранения моей гордости, я приму ее. Матильда как-то сказала, что единственное, чем раб может свободно управлять, – это свободой собственной мысли. Кажется, у меня появилось время хорошенько подумать… как обрести свободу и стать магом.

Глава 4. Выживающий

Существ, перешагнувших планку SS-ранга 231-го уровня, называют воплощением локальной катастрофы!

Старшая кровь, Алозар Беннелли, 331-й уровень (SSS-ранг)

Строка статуса под ником скрыта, но важнее другое. Старшая кровь!

– Расколи все сущее, Белкаим!

Всего одной атаки хватило для создания пятидесятиметровой бреши в оборонительной стене поселения Глоувер. Армированный бетон, укрепленный магией, считается прочным только для обычных людей.

Младшая кровь, Кейнор, 231-й уровень (SS-ранг)

Боевой раб(5) рода Венона. Владелец – Абрау Венона.

Высокоуровневые существа! Одни могут ходить по воздуху, другие – повышать свой вес, нанося удары поразительной мощи, третьи вызывают помутнение рассудка у целых толп, заставляя их сражаться с союзниками. Старшая кровь одним своим появлением на поле боя оказывает сильное воздействие на моральных дух.

– Да сдохни ты уже! Сфера сжатия!

– Поле отрицания!

Три абсурдно сильные личности столкнулись в диких землях Лунны, но никто из них не считал себя добычей другого.

Младшая кровь, Абрау Венона, 51 уровень (А-ранг)

Маг дома Венона. Поселение Дюрс, полуостров Лунна.

Сфера сжатия, магия воздуха пятого круга, сжала воздух вокруг человеческого мечника и должна была раздавить его давлением в сотню атмосфер, но пользователь ауры ответил абсурдным умением из числа локальной защиты. Секундой позже волна сжатого воздуха ударной волной разошлась во все стороны, снесла наблюдательную вышку, деревянное здание школы, а ветхий сарайчик и вовсе сдула. Псоглавого мага прикрыл его защитник из числа боевых рабов.

– Господин, я долго не продержусь! – защитник готовился принять ответную атаку.

Выскочивший из облака пыли человек двигался с огромной скоростью, оставляя после себя три остаточных образа. Защитник мага не сразу понял, что это материальные иллюзии, созданные на основе ауры владельца. От первого удара спас амулет защиты. Артефакт рассыпался пылью. От второго – магическая броня, снизившая силу удара. От третьего – клинок, выставленный в плавный блок атаки. Человеческого мечника на мгновение остановили в пяти метрах от церкви Ахенди.

Псоглавый маг резко приложил руки к земле.

– Великая завеса матери-земли!

Раб-защитник резко отпрыгнул к хозяину и тут же спрятался внутри крайне плотного пылевого облака. Мечник сделал несколько замахов, но не смог никого задеть.

– Как тебе такое, человек? Мое собственное заклинание для охоты на диких зверей! Оно масштабно даже по меркам пятой ступени! Эта завеса притупляет способность чувствовать ауры других живых существ, остроту зрения, сводя на нет даже обоняние псоглавов.

– Да пошли вы! Звери!

– Гр-р!

Выскочивший раб-защитник нанес сильнейший удар! Ноги мечника по щиколотку ушли в землю. Секундой позже ударная волна разнесла всё вокруг, образовав маленький котлован.

– Ручной человечек у пса! Да ты, я смотрю, подкачался?!

– Ты погряз в своей гордыне, человек!

Раб-защитник отпрыгнул, прячась в пылевой завесе. Мечник успел увидеть, как светилась печать Ахенди на его груди. Только сейчас он понял, что его специально заманили поближе к церкви, где сила рабов этого мерзкого бога была намного выше обычного. Теперь раб-защитник имел ту же силу, что и мечник, но при этом у него была поддержка мага. Вылетевшее копье тьмы угодило в аурную защиту, полностью погаснув в артефактной магической броне.

– Псы! – попытка сбежать из ловушки привела к еще большей дезориентации.

– Ха-ха! Так ты наконец понял, что моя завеса покрывает половину этого поселения!

Атаки сыпались со всех сторон. Раб-защитник начал наглеть, все чаще используя атаки на основе ауры. Маг перешел от атакующих заклинаний к ослабляющим, желая получить крайне ценного пленника SSS-ранга, а не просто труп человека в дорогой экипировке. Между собой раб и хозяин переговаривались на файде, языке псоглавов. Мечник их слышал, но не понимал. Слишком много языков в мире Карна, чтобы знать каждый из них.

– Вайт суфрат Кейнор! – довольно провыл маг-псоглав.

– Махате, Абрау, – резко ответил раб-защитник.

Мечник рефлекторно поворачивал голову в сторону голосов, и его тут же атаковали с другой стороны. Тактика кружащих гончих псов!

– Авизала вихар аундо, Абрау!

– Кехе!

Двойная атака! Успев заблокировать одну атаку раба-защитника, мечник поплатился за это параличом левой руки. Маг-псоглав довольно завыл откуда-то из-за пылевой завесы. Он видел свою добычу за счет потоков маны.

– Аран, Кейнор!

Фокус восприятия мечника поднялся на целый порядок ценой резкого сокращения запаса силы праны. В этот момент он услышал едва различимый шепот.

– Слева, Кейнор, – незнакомый голос.

Мечник не двигался, направив весь свой фокус восприятия налево от тела. Хозяин приказал рабу атаковать мечника с ослабленной параличом стороны?! Разумный и предсказуемый ход. Заметив изменение в поведение мечника, маг мгновенно дал другую команду:

– Лаудрас эт олза аури шун. Кеару сар!

Во всей какофонии шума битвы мечник искал источник тихого шепота. И тот снова раздался.

– Дождись моей атаки. Бей сзади по ногам!

Быстро поняв, как действовать, мечник в последний момент подпрыгнул, пропуская под собой клинок защитника, и успел в полете отрубить тому руку. Потеря баланса тела во время падения стоила противнику жизни. Вторая атака пронзила грудь раба, а сила праны, буквально взорвавшаяся внутри, уничтожила сердце и легкие.

– Кейнор! Кейнор! Арио садо! Коравиад церенид аско!

Не теряя бдительности, мечник всматривался в то место, откуда шел голос. Не видно ни чёрта! И снова шепот не подвел.

– Кейнор! Вставай немедленно! Иди на мой голос!

Идти на голос? Собрав силу ауры в ногах, мечник за секунду преодолел дистанцию в семьдесят метров, поймав грудью два слабеньких заклинания. Маг-псоглав, тоже не лыком шитый, развил свое тело до А-ранга, успев не только заметить мечника, бегущего по его душу, но даже попытаться в последний момент сбежать.

Еще до того, как он приземлился, внизу его поджидал мечник, банально вычисливший место приземление.

– Стой-стой-стой, человек! Клан Венона заплат виру за оскорб…

– Живем один раз! – отсеченная голова мага-псоглава упала землю. – Без обид, псина! Но любая тварь, напавшая на меня, обязана сдохнуть!

Заклинание пылевой завесы начало рассеиваться, показывая ночные пейзажи поселка рабов, пережившего битву двух мастеров ауры и одного мага пятой ступени. Обрушенные вышки дозорных, рухнувшее деревянное здание школы и яслей, покореженная церковь Ахенди. Вся площадь походила на место прошедшей недавно бомбардировки, с котлованами от взрывов, созданными ударами мастеров ауры. Из-под раздавались крики раненых. Невольники жались по углам, боясь выходить на площадь.

Мечник убрал тело мертвого мага в свою пространственную сумку, не забыв подобрать выпавшую экипировку. Даже в безголовом виде его купят на кругленькую сумму на подпольном рынке некромантов. Мертвого раба-защитника ждала та же участь. Вся его экипировка пойдет на продажу согласно праву победителя.

Максимум пять минут, и в поселение Глоувер подоспеют защитники SSS-ранга из ближайшего города. Старшая кровь должна следить за порядком на своих угодьях.

Окинув взглядом площадь, мечник наконец увидел покосившийся деревянный столб с привязанным к нему телом ребенка. Лоан?! Дитя было без сознания, жизнь в нем едва теплилась. Исхудавший, в одном тряпье, с закатившимися глазами. Не было никаких сомнений в том, что именно он переводил слова мага-псоглава, став тем таинственным шепотом спасения.

Мечник хмыкнул и побежал в сторону бреши в стене, покидая место преступления. Любопытно! Насколько же сильно это дитя ненавидит псоглавов, раз даже в беспамятстве старается помогать их врагам.

* * *Молитва, деяние от сердца.Чувства в сердце приобретают форму.Чувства в сердце приносят плоды.

Вися под открытым небом, я десятки, сотни, может быть, и тысячи раз возвращался к мысли о вере. Силы покидают тело, ослабевают ноги, стоящие на крохотной подставке позорного столба, и я сползаю вниз. Но тут же натягивается веревка на шее, заставляя очнуться. Небольшая свобода движений в узлах на связанных руках позволяет немного отклонится вперед и в таком состояние дремать. Сон, дрема, бред, дрема и снова бред на границе между сознанием и его отсутствием.

Дышать и думать о магии. Слушать удары своего сердца, обители души, и ощущать потоки маны, текущей сквозь тело. Вдыхать, скручивая энергию в вихрь в груди. Выдыхать, ослабляя его. Думать о мане, думать как мана. Дышать магией, дабы стать одаренным. В какой-то момент я отдался мысли без остатка, посвящая всю свою кровь, душу, плоть природной магии, что всегда витала вокруг. Сознание, еще теплящееся в истощенном теле, будто растворилось в бытие, ощутив наконец границы собственного существования.

Физическая оболочка, эфирное тело, душа. Одно в другом и все вместе. Душа живет в сердце человека, являясь сосудом его святой силы. Вокруг души, на уровне эфирного тела, находится оболочка, которую зовут магическим источником, отделяющим одаренных магией от неодаренных. И душа, и магический источник на физическом уровне находятся в сердце человека.

Разрозненные воспоминания и знания выстраивались в единый ряд, создавая целостную картину. Человек развивает тело, душу и источник, по отдельности. Это отличительная черта всех разумных созданий. Даже у гоблинов, живущих в локациях с низким уровнем плотности маны, принципы развития те же. Однако развитие у животных идет иначе. Душа и источник сливаются воедино, формируя ядро маны как физический объект чуть ниже сердца. Форма всегда разная, от сферы до угловатого щебня. Само наличие ядра оказывает постоянную нагрузку на физическое тело, перенапрягает энергоканалы, постоянно развивая монстра. Он просто живет, растет, а вместе с тем и поднимается в уровнях.

Ядро у монстров – это катализатор их развития. Мана скапливается, очищается, а эфирное тело начинает впитывать в себя стихийные эссенции, которые затем в сжиженном состоянии скапливаются в ядре монстра, наделяя того возможностью использовать стихийную магию. Матильда рассказывала, что видела, как маги господина Аренсо поглощали стихийную эссенцию из ядер монстров, таким образом делая свою связь со стихией сильнее.

Сколько дней прошло? Я сбился после третьего. Наказующий Цацарин дважды в сутки приносил воду в специальной баночке на длинной палке. Бред, вера, палящее солнце и ненавистная школа перед глазами. Жалел ли я о своей попытке убить Рентона? Нет! Даже если умру, я сделал то, что должен был! Ошибкой было то, как глупо и открыто я поступил.

Беспамятство. Я дышал, направлял ману в сердце, закручивая ее, но стоило сбиться с ритма дыхания, как чувства вихря в груди пропадало. Снова. Снова. И снова. Тысячи. Десятки тысяч раз, пока сознание не покидало меня. Цацарин будил, давая выпить ровно столько, чтоб я не помер.

– Семь дней на столбе продержался, живчик! Ну? Будешь просить тебя прикончить?

Не было сил на споры. Я даже и не думал о том, что все закончится одной лишь просьбой. Смерть?! Пока есть хотя бы один из миллиарда шанс выжить, я буду бороться.

Наказующий не сдавался.

– Фарун. Так звали раба, пытавшегося сбежать после убийства отца-настоятеля в церкви восемь лет назад, – он смотрел на меня, довольно скалясь. – Господин запретил убивать его на десятый день, когда тот уже молил о смерти. Птицы-стервятники здорово его потрепали. Я знал, он не жилец! Но рабам нужен был пример гнева господина. Следующие двенадцать дней мы были неразлучны! Я обработал его раны, не давая умереть слишком быстро. Поил, как тебя, не давая шапочке блаженного упасть с головы. Фарун продержался двадцать два дня и семь часов.

– Тут нет птиц, – прохрипел я.

– Так октябрь на носу! Не сезон. Тебе повезло, что сейчас стервятников нет.

Цацарин ушел, растворившись в ночи. Скручивать, сжимать, дышать. Как правильно медитировать?! Я заметил, что, если скапливать в теле слишком много маны, она начинает причинять боль такой силы, что выдергивает меня из беспамятства. Поэтому я поддерживал вихрь вокруг сердца, будто водя пальцем по кругу в водной глади. Она скручивалась, создавая маленький водоворот в центре. Снова, снова и снова. В один ритм с дыханием и сердцебиением.

На десятую ночь, когда я так ослаб, что уже не мог поднять голову, просто вися на столбе, пришел мистер Джа.

– Да, вот так! Смотри на меня! Я хочу видеть твои муки! Видеть, как жизнь покидает твое тело!

– Зачем… кхе-кхе… – слова давались большим трудом. – Зачем?

– Зачем? Я всем сердцем ненавижу таких людей, как ты!

Лицо дьякона исказила гримаса ненависти. Гордыня, самодовольство, безнаказанность. Все это читалось во взгляде Джа.

– Почему бог даровал такой ум несмышленому ребенку?! А не мне, тому, кто верно служит ему душой и телом! Я молился больше других! Постиг все аскезы, прошел путь паломника, познал тайные писания и сам продал свою свободу тому, кто проповедует его дело! Но господь всегда выбирает таких уродцев, как ты! В каждом поколении! В каждом чертовом поколении выводка потомственных находится такой нечестивец, как ты, думающий, что он знает слово господне лучше дьякона, посвященного в свой сан! Слабый, хилый, но с изворотливым умом!

– Зависть? И вы зовете себя священником, отказавшимся от личных желаний?

– Ты! – взревел дьякон. – Да как ты смеешь сомневаться в моем пути служения Ахенди!

Удалось сглотнуть всего раз. Слюны, да и другой жидкости не осталось.

– Обманывайте себя сколько хотите, мистер Джа. Вы служите себе, а не богу.

– Я… я убью тебя! – глаза священника горели безумием.

– Вперед, мистер Джа. Я не против забрать вашу жизнь с собой.

Если уж наказующий не смеет меня убивать, боясь гнева господина, то священник и подавно не осмелится. Мистер Джа несколько секунд гневно смотрел на меня, не двигаясь с места.

– Неплохо! Пожалуй, я буду смотреть, как ты медленно умираешь на этом столбе.

– Гордыня.

– Ты!

– Вас даже презирать не надо. Вы и так ничтожество, хуже некуда, мистер Джа.

Несколько секунд Джа шумно дышал, сжимая и разжимая кулаки. Он ушел, вернувшись глубокой ночью с главным наказующим поселка, и попросил завтра провести мою публичную казнь перед всеми рабами в поселке. Ему отказали, сославшись на то, что детей никогда, ни при каких условиях казнить не будут. У псоглавов чести и моральных принципов оказалось куда больше, чем я мог представить.

В следующие три дня мне становилось все хуже и хуже. Дьякон часто приходил и смотрел на меня с довольной улыбкой. Только на третьи сутки я наконец понял, что он договорился Цацарином, младшим наказующим, и тот подмешивал в воду какую-то отраву. До шести лет я могу видеть только названия предметов. Того же модуля здоровья у моего интерфейса нет, поэтому наличие яда я никак не смог бы заметить. И он этим воспользовался!

В полдень, после урока религии в школе, дьякон снова пришел ко мне и начал молча рассматривать.

– Зачем? Ваша поруганная гордость требует таких мер?

– Оу! Так тебе стало страшно, и ты решил поговорить? Знаешь, все вы, рабы, оказавшись на краю гибели, показываете свою истинную натуру. Слабую! Хрупкую! Человеческую природу! Которая нуждается в вере! Всем нужен бог! Даже такому отродью, как ты!

– За вас все еще говорит ваша гордыня, мистер Джа.

Дъякон сдержался, а я уже не мог вымолвить и слова. Яд медленно убивал меня.

– Завтра ты сдохнешь! Отродье!

Когда стало совсем плохо, я заставлял себя дышать, вдыхая, как загнанная лошадь. Я хочу жить! Я хочу жить! Я хочу жить! Расплескалась вода, принесенная наказующим Цацарином. После третьей попытки напоить меня он сдался, понимая, что мне и впрямь мало осталось. Дыши! Дыши!

– У-а-а… – хрип, глубокий вздох, и я проваливаюсь во тьму.

– У-э… – кашель, краткий миг сознания, и я падаю еще ниже, глубоко в недра небытия.

Вздох. Судорожный выдох. Вздох. Я чувствую, как мое сердцебиение замедляется, а вместе с ним и распадается на части вихрь маны в груди. Почему-то даже находясь во тьме, в предсмертном состоянии, я все еще осознаю себя. Вокруг царит тьма, становящаяся все более осязаемой по мере погружения в глубины небытия. Стоит сделать шаг вперед, и все закончится.

Нет! Если судьба предлагает два выбора – умереть медленно, погружаясь в беспамятство, или быстро шагнув за грань, – я выберу третий вариант.

Вздох. Кашель. Во рту появился привкус крови.

– Скоро он сдохнет? – голос Джа.

– Пять минут максимум. Видишь, ник над головой прозрачным становится, – голос надзирателя.

И я снова утопаю в глубинах небытия, где тьма сменилась осязаемым мраком. Я будто начал видеть весь окружающий мир в черно-белых тонах, в нем повсюду текли потоки маны. Люди, как ярко-белые пятна, ходят по улицам поселка, учатся в школе, спят в домах. На мгновение я увидел контуры душ надзирателя и дьякона. Они были разной формы.

– Уходи отсюда! – призрак девочки в одежде раба бежит ко мне. – Уходи скорее! Иначе застрянешь тут навечно!

Неожиданно стало нестерпимо жарко. Нет! Нет! И нет! Я не собираюсь умирать! Сознание рывком вернулось, солнечным свет ослепил, и силы снова покинули меня, окуная еще глубже в небытие. Туда, где нет душ, потоков маны и вообще границ и форм, навязанных материальным миром. Мир вечной тьмы. Я все-таки шагнул за грань жизни и смерти.

Глубже. Еще глубже во тьму, где нет ничего и никого! Где окружающий мрак для души материализуется, становясь новым миром. Я стою на чем-то. Понятия левой и правой стороны, низа и верха осознаются вполне четко и ясно. Однако я не имею представления о времени, расстояниях и вообще какой-либо размерности, словно сама иерархия пространственно-временного континуума в этом месте имеет законы, отличные от земных. Откуда я знаю такие слова?! Рядом кто-то ходит. Я «вижу» следы рядом с собой и в тоже время понимаю, что не могу их «видеть», потому что не имею зрения и все вокруг состоит из материализованного мрака. Отпечатки ног, как у детей или маленьких людей. Одно существо ходит рядом со мной по кругу. Еще десятки, если не сотни, бродят поодаль. Одни выше, бродят по воздуху. Другие ниже, будто под землей.

Мгновение или час? Сколько времени прошло? Стоило подумать, что моргнул и все пропустил, как я очнулся, глубоко вздохнул, чувствуя бешено колотящееся сердце. Жар! Будто горят кости, кипит кровь, заставляя тело потеть каждым квадратным сантиметром кожи. Откуда я знаю такие слова?!

Трепыхаюсь – значит, еще жив! Открываю глаза и встречаю безразличный взгляд дьякона. К нам идет наказующий с новой порцией отравленной воды.

– Ты должен был умереть…

– Забыл, куда шел. Пришлось вернуться.

Подошедший псоглав, держа в руках палку со стаканом воды на конце, посмотрел сначала на меня, а потом на дьякона. Тот ответил на невысказанный вопрос:

– Беда-то какая, Цацарин! А мальчик-то помер! Зачем воду переводить зря?

Псоглав несколько мгновений глядел на ручьи пота, стекающие с меня. Вздохнул и повернулся к дьякону:

– Надоели вы мне оба! Утром труп этого сниму.

– А-а-а…

– Труп сниму, сказал! Иди давай в свою церковь, молись! Оставь дело наказаний тем, кто в них разбирается.

Не прошло и десяти минут, как я провалился в сон. Не знаю, что происходило в поселении ночью, но на следующий день я очнулся уже в бараке для детей, на самой дальней койке. Никто не торопился выгонять меня на работы, поэтому я только и делал, что пил, ходил в туалет и спал.

К ночи в барак на сон вернулись другие дети, боящиеся со мной заговорить. Из их бесед между собой я смог узнать, что вчера кто-то очень сильный вторгся в поселение рабов, разрушил десяток зданий, вызвав множество смертей среди рабов и охранников. Половина детей из яслей вместе с ночными няньками погибли под завалами.

На следующий день не было никаких уроков. Еду раздавали прямо на улице, недалеко от обрушившейся столовой. В целом все поселение выглядело так, будто тут произошло нечто ужасное. Мы впервые работали со взрослыми. Детей из дошкольного класса заставили засыпать ямы глубиной пять-семь метров. Мастеровые уже начали возводить новые строения, пока боевые рабы выполняли роль надзирателей. Очевидно, господин боится бунта, раз здесь собрали столько людей с оружием.

Руки ослабли настолько, что не было сил нормально держать даже самую маленькую лопату. Хочешь жить – работай! Я часто отбегал попить, возвращаясь к работе снова и снова, пока на ладонях не появились первые кровавые мозоли. Пару раз подходил самодовольный мистер Джа, приставивший ко мне Рентона. Ему нужен был повод завершить начатое, но я молчал, даже когда стукач первым заговорил.