Тринадцать странных рассказов. Сборник фантастики

А потом я просто решилась. Я просто и снова решилась. Я должна была – иначе и не было выхода. Я просто стучалась в ту дверь, когда-то открытую для меня его сестрами Элизой и Элис.

Но никто не открывал. Утро. День.

В последнем разговоре Эндрю обмолвился о переезде. Но он не мог так поступить! Со мной! Хотя кто я была ему? Глупая. Сто раз и тысячу.

Когда-то миссис Грей сказала, что «Открывать свое сердце нужно, ведь это единственный шанс дать кому-то понять и узнать тебя». Что «Это не простой путь, ведь так можно оказаться уязвимой». Что «Возможно, кто-то может сделать больно, но именно так можно найти своего человека».

Но мне казалось, что Эндрю таким и был! Неужели опять ошибка? Неужели опять мимо? Мои мысли бежали по кругу, возвращаясь в исходное положение.

А позже, возвращаясь, я встретила у своего дома Элизу и Элис. Они искали меня, тоже. Они были грустны, даже более – их глаза были полны слез.

Они рассказали мне об… Эндрю. Когда они ушли, я не могла сдержать слез. Я не могла сдержать крика. Я не могла сдержать боль, навалившуюся на меня.

Это произошло три месяца назад. Резкий поворот и дождь, да что еще говорить. Просто не справился с управлением, просто такая авария… В больнице безнадежно разводили руками. Из другого города, где жила семья Эндрю, приехали Элиза и Элис. Им сказали, что шансов нет, никак и нигде. Что его мозг функционирует, но функции организма поддерживаются искусственно. Им предложили экспериментальную терапию, и они согласились. Казалось, это было единственным спасением – с помощью особого аппарата усиливались сигналы мозга настолько, что Эндрю сам мог проецировать свои мысли. В большинстве случаев, это было похоже на галаграмму мыслей человека, который умирал. Но в редких случаев сигналы мозга были настолько сильны, что к «галаграмме» можно было прикоснуться – и она уже такой не была, скорее, почти не отличимая копия самого человека. И даже не копия. НЕ копия. А проекция мыслей человека. Проекция мыслей Эндрю… Они сказали, что врачи дали месяца два, пока это проекция будет действовать, но Эндрю держался все три… Тот день, когда Эндрю познакомил меня с Элизой и Элис, был последним днем. На следующий день проекция пропала, а его семья приняла решение отключить жизнеобеспечение и аппарат… И Эндрю ушел… Навсегда.

Я не хочу говорить об этом. Вернее, просто нет сил. А ведь Эндрю не был для меня настолько близким человеком, каким был для Элизы и Элис. Даже не так – он был именно «близким» человеком для меня, но я знала его недолго. Недолго. Но так ярко. Его СВЕТЛАЯ улыбка врезалась мне в память навсегда, неисправимо и бесконечно.

После того, как Элиза и Элис ушли. Я долго не могла придти в себя. Да просто не могла поверить в то, что мне рассказали. Я пыталась найти успокоение в любимой музыке, но все мысли приводили опять к Эндрю. Я чувствовала, что мы не зря познакомились, что сама проекция Эндрю, что САМ Эндрю хотел этого. Но, более, то, чему он хотел меня научить, это любви к жизни, к тому, что имеешь. А ведь он так хотел! Так хотел, и цеплялся за жизнь. И мои проблемы показались здесь невзрачным пятном на фоне этой трагедии. А ведь он был светлым как и его улыбка. Не таким как я.

Я не хочу об этом говорить. Мне больно. Мне БОЛЬНО. От того, что больше не увижу Эндрю. Никогда. От того, что не смогу с ним поговорить или посмеяться. Навсегда.

Да, именно так – НАВСЕГДА он оставил свой след в моей душе, и это значит, что его жизнь не была напрасной. Его жизнь не была напрасной? Ведь так? Иначе я не смогу поверить в добро, если жизнь таких светлых людей была зря…

Завтра я снова пойду к миссис Грей. Сама. И потому что дорожу своей семьей. Пусть небольшой, но отец очень многое для меня значит. Завтра я снова пойду в универ, хотя так хочется отсидеться дома. Но я попробую быть сильнее и общительнее. Ради себя. Ради своей семьи. Ведь это стоит того, чтобы попробовать жить. Именно жить. Пока есть возможность.

«Дар, который я приобрел»

В заточении

Что думать, если ты приходишь в сознание в неизвестном месте? В комнате, больше похожей на больничную палату, без окон и под массивной дверью? Вот и Энди попал именно в такую ситуацию, и теперь он в заточении. Только то ли нужно его похитителям, что он предполагает?

День первый

Я медленно прихожу в себя. Голова чертовски болит, и я, не открывая глаз, пытаюсь потрогать ее рукой. Но я еще слишком слаб, и снова теряю сознание.

Я снова прихожу в себя. Боль немного утихла, но все равно еще пульсирует в моей голове. Я открываю глаза. Понимаю, что лежу на большом диване в просторной комнате, которая больше напоминает палату какой-то больницы. Сейчас же осматриваюсь – минимум мебели, массивная дверь из металла и ни одного окна. Только искусственное освещение.

«Да где это я?»

«Неужели мне все это снится?»

Я дотрагиваюсь до руки и медленно ее щипаю. Боль легкой волной расходится по коже.

«Все же… не сон!» – сейчас же проносится в мыслях, и я снова оглядываю свое окружение.

Но спустя несколько минут мне становится не до шуток. Мне страшно. Я пытаюсь по отрывкам собрать недавние воспоминания. Тот день, тот вечер. Я проводил свою девушку Эни до остановки, мы мило попрощались, а, когда подошел ее автобус, она поцеловала меня в губы.

«Так!»

На улице уже стемнело, пока я шел пешком до дома, по пути созвонившись с отцом. Сказал, что буду скоро. Чтобы он не волновался.

«Таак!»

«А что дальше?»

Я нажал на положить трубку. И… больше ничего.

«Ничего».

Я снова трогаю голову, на затылке она аккуратно перевязана.

«Да что же это?»

Начинаю снова копаться в памяти, пытаясь найти этому весьма подходящее обоснование. Прикладываю руки к вискам. Понимаю, что его попросту нет – черное пятно. Остается только додумывать.

«И где я? ГДЕ я?»

Я встаю, медленными и беспокойными движениями дохожу до двери. Она под замком.

«Что теперь?»

Меня охватывает страх. До боли, до ужаса. Я понимаю, что меня просто похитили. Но кто? Зачем?

«Да какая нафиг разница! – тот час проносится в моей голове, – если это так, у меня не много шансов!»

Я сажусь на диван. Закрываю глаза. Я даже не знаю, что меня пугает больше – сама ситуация, пульсирующая боль в голове, или…

Да, я сразу думаю об этом.

Когда мне было четырнадцать лет, у меня начались странного рода приступы. Голова просто раскалывалась, а потом я начал слышать голоса. Я не особо помню это, вернее, просто стараюсь не вспоминать. Особенно теперь, когда моя жизнь пошла в гору. У меня есть девушка, я заканчиваю бакалавр в универе… Но тогда все было иначе. Мне повезло несколько раз – родители сразу забили тревогу. Меня привезли в главную больницу, и этому способствовал мой дядя. Он – тоже врач, ученый. Он заметил неладное, и после нескольких анализов стало ясно, что у меня редкое генетическое заболевание, которое не лечится.

Только купируется специальными веществами.

Тогда казалось, что эта черная полоса жизни не кончится никогда. Что мир сошелся на мне. А я… не хотел быть особенным. Хватало и того, что я – единственный ребенок в семье.

С тех пор я просто ставлю себе укол особого вещества каждый вечер перед сном. Все, что напоминает мне об этом. И это, конечно, ничего страшного. Но долго я не протяну без уколов. Вот и сейчас думаю об этом.

А я ведь даже не знаю, сколько часов был в отключке? И сколько сейчас времени?

«Черт!» – я начинаю снова оглядывать пространство комнаты, как меня прерывают.

– Доброе утро, Энди! – раздается сейчас же в комнате по громкой связи электронный голос, – пришел в себя?

– Кто Вы? Что происходит?

Я едва сдерживаю дыхание, которое громче, чем собственные мысли. Сжимаю руки в кулак, чтобы стало больно. Так я пытаюсь почувствовать, что еще жив. Так я пытаюсь почувствовать хоть что-то, чтобы придти в себя. Но как это возможно?

– О, понимаю, Энди, ты напуган! Но мы не сделаем тебе ничего плохого! – электронный голос продолжает вещать в моей комнате, ставшей мне местом заточения, – Пока так нужно!

– Нужно? Пока? – повторяю слова электронного голоса.

«Они явно ничего не добьются, у моих родителей нет столько денег на выкуп, если это их цель… Если же нет, то я попал. По крупному. Думаю, без уколов я протяну часов сорок восемь. Не больше.»

«А они вообще в курсе, кого схватили?»

«Что они не получат ничего?»

«Только мое тело, если не достанут мне те лечащие вещества?»

– Энди, повторяю, тебе не стоит нас бояться, мы не сделаем тебе ничего плохого!

– Тогда выпустите меня! – срывающимся голосом неожиданно даже для самого себя вскрикиваю я.

– Сейчас это невозможно! – продолжает говорить электронный голос, – мы не можем ответить на все твои вопросы сейчас!

– Что вообще происходит? Где я? – каждый вопрос рождает новый в моей голове, и я продолжаю задавать их, уже не могу остановиться, – А я ведь… я умру скоро!

На этой фразе мой голос срывается. Я закрываю лицо руками.

День второй

Я открываю глаза. Смотрю на этот искусственный свет в комнате. Я все еще здесь, в месте, куда меня поместили неизвестные мне люди. Которых я не видел. Только разве что слышал этот электронный голос, но и его, я уверен, они изменили с помощью компьютерной программы.

Эти люди говорят, что не желают мне зла, и все лишь ради того, чтобы спасти меня. Но… пока все движется к одному, к моему неизбежному концу. По моим подсчетам мне осталось не больше суток…

Я встаю и иду прямо. Оказалось, что у дальней стены есть дверь, за ней есть еще одна комната, меньше этой, но в ней есть все необходимое мне – вода, еда, нужная мне одежда…

Пока я наливаю себе сок, беру бутерброд я думаю, что теперь делать. Да я думаю об этом каждую секунду здесь нахождения. Я разглядываю каждый угол этой комнаты, и другой – за дверью, чтобы найти хоть какие то подсказки, хоть какие то пути к бегству.

Но все чисто. Ничего.

«Да уж, они поработали на славу!»

Я пытаюсь себя занять и просто так, ведь так мне проще справиться со страхом. Легче найти какие-то нужные мысли, или более спокойно все обдумать.

Что же – спустя сколько-то часов мой страх немного прошел. Вернее, я с ним смирился. Он вошел в привычные мои ощущения. Но мало сказать, что меня все еще беспокоит то, что я не могу поставить себе столь нужные вещества. Да меня это просто с ума сводит! Не дает покоя!

Я пытался говорить об этом с теми людьми, но, похоже они пропустили это мимо ушей. Что же – скоро будет доказательством мое мертвое тело.

– Добрый день, Энди! – раздается электронный голос, когда я снова сажусь на диван в большой комнате, – мы хотим с тобой поговорить.

– Да? Тогда выпустите меня, – повторяюсь я.

– Энди, ты же знаешь, что еще не время.

– А когда оно будет? – этот разговор начинает меня злить, – Когда я умру?

– Почему ты так часто говоришь о смерти?

– Я же объяснял, говорил – мне нужно те вещества, без них я…

– Энди, этого не будет.

– Не будет? Как же? Я уже десять лет каждый день делаю себе уколы, а сейчас Вы заявляете мне, что этого не будет?

– Дело как раз в этом. Тебе они не нужны.

– Да Вы понимаете, что говорите? – я разбегаюсь и с силой пинаю в массивную дверь ногой, – Вы понимаете? Мне нужны они! Нужны!

– Успокойся, Энди, – электронный голос монотонно продолжает вещать, но я не слушаю его.

Уже позже я ложусь все на тот же диван. Тот, с которого началось это мое «приключение».

«Неужели опять?» – я пытаюсь бежать от этих мыслей, но они так или иначе начинают проникать в мою голову.

«Неужели ОПЯТЬ?»

Почти сразу после того, как у меня обнаружили генетическое заболевание, я стал закрываться. Не хотел общаться с друзьями. Не видел в этом смысла. Первое время мне казалось, что они видят во мне не того, кем я являюсь.

Помог опять таки мой дядя. Он вразумил меня, дал некоторую мысль о том, что все могут болеть. И это не делает всех какими-то особенными.

Он сказал, что это надо просто принять, что я не отличаюсь от остальных людей. А уколы – просто вещество, как то, что может вырабатываться в каком-то из наших органов. Что в этом странного?

Только сейчас эти мысли снова проникают в мою голову. Она начинает плыть, как и тогда… без этих веществ. Но я пока держусь. Отгоняю их, как только могу.

День третий

В моем дне мало что происходит. Мало чем он отличается от предыдущих двух. Ведь я заключен в этой комнате без окон уже третий день. Да, кажется?

Моими часами стал этот электронный голос, который выходит на связь со мной три раза в день – желая мне «Доброго утра, дня и вечера!»

Меня это злит, да просто выводит из себя! Но что я могу? Разве что только… думать о том, что еще жив.

И мне это кажется странным. Ведь по всем показателям этого быть не может.

Хотя иногда я нахожу этот вопрос тем, что держит меня на плаву. Доедая очередную порцию бутербродов, я уже не знаю, чем себя занять. За это время я просмотрел каждый метр этих комнат несколько раз. Но здесь всего по минимуму. Диван, стол и я сам.

«Пожалуй, если бы не этот вопрос об уколах, в моей голове было бы больше места для страха», – думаю я, лежа на диване и смотря в ту точку, по предположениям в которой есть камера наблюдения за мной.

«И, наверное, сейчас я был бы не против просто узнать, что это еще один ужасный сон», – мои мысли клонит в странную сторону, но опять беру себя в руки и отгоняю их.

Заставляю себя встать. Снова обхожу комнату. Подхожу к крану и просто обдаю лицо прохладной водой. Так, кажется, легче?

Я не хочу думать о том, что было в четырнадцать лет. Но сейчас мне хочется оказаться кем-то особенным. Ведь тогда больше вероятность, что я останусь жив. Ведь тогда больше вероятность, что похитителям я нужен невредимым, и это не какой то жестокий эксперимент. Сейчас меня все чаще пугает мысль о смерти.

Я снова собираюсь с духом, когда слышу этот электронный голос, желающий мне «Доброго вечера». Снова выдыхаю, когда он задает один и тот же вопрос «Как я себя чувствую?».

– Хорошо! – приходится ответить мне, – еще хорошо!

– Энди, – снова раздается электронная связь, соединяющая меня с миром, – и ничего странного?