Контракт на два дня. Трилогия. Книга первая. Солдаты другой страны

– Что-то я этого счастья, Лёша, ни в Германии, ни в Италии, ни в Штатах, да и тут нигде не видел. Оно вообще бывает?

– Всем – и немцам, и итальянцам, и американцам, и русским сказали, что бывает. Только надо остальных замочить, и тогда будет вам всеобщее вечное счастье для оставшихся.

На связь вышли разведчики и сообщили, что это остатки противотанкового дивизиона стрелковой дивизии. Десять 45-миллиметровых пушек на полуторках без связи и без бензина, боезапас по 20 снарядов на пушку, есть раненые в машинах. Не знают, где противник, а где наши части. Замаскировались в лесу у дороги сегодня утром, отправили разведку, разведка не вернулась.

– Ждите нас, сейчас мы с Денисом подойдём, – распорядился Лёша. – Ну что, Денис, пошли загонять очередных заблудших овец в стадо.

Их встретил начальник штаба артиллерийского дивизиона старший лейтенант Авдеев, командир был тяжело ранен и лежал в машине. Этот хотя бы всё сделал правильно – машины с пушками в лес загнал, замаскировал, выставил боевое охранение и даже организовал разведку, только разведгруппа пропала.

– Значит, так, старший лейтенант, – сказал ему Лёша, когда представился. – У меня есть связь напрямую с Генштабом, но от этого не легче. Обстановку на этом участке фронта не знает никто. Я знаю точно только одно, что мы с тобой находимся в оперативном окружении. Вчера днём в сорока километрах севернее немцы прорвали фронт, если он, конечно, там был, и мимо меня на восток проследовала немецкая танковая дивизия. Она сейчас находится минимум километрах в сорока у нас в тылу. Как мне сообщили в Генштабе, штаб Юго-Западного фронта до сих пор ещё расположен в Проскурове, куда моя колонна и движется. Вы поступаете в моё распоряжение, и мы едем в Проскуров. Бензина у меня для твоих полуторок нет. Есть только солярка для танков и моих машин. Поэтому я подцеплю твои полуторки вместе с пушками к моим машинам, и мы двинемся. Вопросы есть?

– Нет, товарищ капитан, – ответил Авдеев.

– Это ещё не всё. Раз противник у нас в тылу, то в любой момент мы можем нарваться на немцев, и придётся отбиваться. У меня в колонне четыре танка и две полковые пушки. Так как ты артиллерист, эти два орудия передаются тебе в распоряжение. Там боекомплект 67 снарядов. У тебя сколько снарядов осталось?

– По двадцать снарядов на пушку.

– Ну, минут на пятнадцать повеселиться хватит. Так вот, чтобы мы веселились с тобой результативно, особенно ночью, а не по воробьям стреляли, ты сейчас мне соберёшь всех десятерых наводчиков сюда. Пока мы твоё хозяйство будем из леса на дорогу вытаскивать и цеплять к моим машинам, мои ребята тебе и наводчикам навесят приборы и быстро объяснят, как ими пользоваться. Вопросы – что это такое, откуда это и как работает – не принимаются, времени нет. У тебя и у наводчиков будет прямая связь с нами, вы будете ночью видеть, как днём, где свои, а где противник. Каждому из вас приборы будут подсказывать – какую цель выбрать, какое расстояние до цели, её скорость, упреждение и какие углы наводки выставлять. Всё понятно?

– Да, понятно, товарищ капитан.

– Ну, тогда за дело. Ты, Денис, им каски с компьютерами вешаешь и связь даёшь. Я вытаскиваю их из леса.

Около часа они вытягивали «Тиграми» из леса полуторки с пушками и цепляли их к КамАЗам. Из каждого КамАЗа получился просто охренительный автопоезд – впереди КамАЗ, за ним прицеп на жёсткой сцепке, за прицепом полуторка, тоже на жёсткой сцепке, а за ней пушка. К заправщикам прицепили по две полуторки без пушек друг за другом. За станции РЭБ по одной полуторке. Денис навешал на артиллеристов приборы и объяснял, как ими пользоваться.

Наконец всё было готово, и Лёша опять перестроил колонну. БМП теперь спрятал позади танков, это была самая ценная машина с радаром и центральным компьютером управления боем. Они с Иваном ввели в него данные артиллеристов, номенклатурные коды орудий, коды боеприпасов. Компьютер сильно упрощал работу расчётов. Сам находил цели, сразу рассчитывал точные расстояния до них, их скорость, оптимальные ракурсы поражения, углы наводки и упреждения, типы снарядов и распределял цели на каждую огневую точку. Эффективность и точность стрельбы повышалась в несколько раз. Проблема состояла только в том, что местные не умели этим пользоваться, а снарядов у них была всего десятая часть боекомплекта, да и те низкого качества. При наличии качественных боеприпасов, опытных артиллеристов и танкистов с этим оружием вчера они расстреляли бы немецкий танковый полк, как в тире.

Тронулись дальше. Лёша пересел в БМП и ехал с мотопехотой, наблюдая всю обстановку на мониторе. Ещё километров через пятьдесят справа от них в небе появились вспышки осветительных ракет. Он остановил колонну и вышел. В полутора-двух километрах справа от дороги слышалась оружейная и пулемётная стрельба, в небо взлетали ракеты, там шёл бой. Колонна ехала у самой линии фронта. Лёша сел в БМП и приказал гнать что есть сил. Их сейчас придерживали только Т-34, у которых была самая низкая скорость движения из всей колонны, всего пятьдесят километров в час. БМП могла выжимать восемьдесят, а КамАЗы и «Тигры» – около сотни. Поэтому мчались со скоростью пятьдесят километров и примерно за час проскочили этот участок, где фронт так близко подходил к дороге.

Оставшуюся часть ночи проехали без приключений. Фронт отошёл на запад, дорога была пустынная, но довольно сильно разбитая военной техникой. БМП подскакивала на кочках и ямах, и Лёша подумал, что раненых они, наверное, не довезут. Раненые находились у него в одном КамАЗе и у артиллеристов в четырёх полуторках. Полуторки сейчас точно летали над дорогой, зацепленные за гружёные КамАЗы, и ехать в них артиллеристам было, мягко сказать, некомфортно, а раненым и подавно. Но он не мог ничего поделать. Если они к утру не прибудут в Проскуров, то нарушат все сроки операции, а это десятки тысяч жизней людей, которые погибнут или попадут в немецкий плен за ещё одни сутки задержки.

Под утро подъехали к первому КПП. На удивление всё прошло без эксцессов, видимо, приказ пропустить их колонну сюда уже поступил. Молодой лейтенант пехотинец посмотрел их документы и пропустил, сказав, что следующий КПП через десять километров.

Светало. На третьем КПП им показали, куда ехать на карте. Управление связи фронта находилось в шести километрах в посёлке Лесовые Гриневцы на окраине Проскурова. Лёша про себя отметил, что чем ближе они подъезжали, тем оживленнее становилось. Навстречу им и попутно двигались войска и техника. Кое-где вдоль дороги размещались зенитные пулеметы и зенитная артиллерия. Прослеживалось какое-то подобие организации и порядка.

Стало уже светло, впереди по дороге шла какая-то пехотная часть походной колонной по четыре красноармейца в ряд. Каждый в полной боевой укладке – за плечами винтовка с примкнутым штыком, шинель скатана и переброшена через плечо, на поясе сумки с подсумком, сапёрная лопатка, каска, фляга, котелок, а за спиной ранец с вещами и плащ-палатка. На головах красноармейцев пилотки, а обуты они были в ботинки с обмотками до колен. Причём обмотки с ботинками покрылись слоем серой дорожной пыли, видимо, шли они уже очень долго и устали. Чтобы взбодриться, красноармейцы громко пели строевую песню:

Мы раздуваем пожар мировой,

Церкви и тюрьмы сравняем с землёй!

Ведь от тайги до британских морей

Красная армия всех сильней!

«Да! Как раз в тему! Красную армию бьют тапочком по роже, а она гордо вышагивает в обмотках, обещая доломать оставшиеся церкви, и невероятно уверена в себе. Хотя бы своих женщин и детей защитили!» – грустно подумал Лёша.

Пешая колонна заняла всю правую часть дороги, а по встречке двигался автотранспорт. Они вынуждены были остановиться. Лёша приказал взять ПЗРК и занять позиции вдоль дороги. Если прилетит немецкая авиация, она их по дороге размажет. Как назло, на них все пялились, как на инопланетян, останавливались посмотреть и задерживали движение. Водитель ЗИС-6 так засмотрелся, что съехал в кювет и перекрыл встречный поток – движение встало. Лёша впервые в жизни орал матом до хрипоты и пытался как-то разрулить ситуацию.

Машину вытолкать не смогли, она застряла намертво, сев рамой на дорожный откос. Её водитель, парнишка лет восемнадцати, чуть не плакал. Достали трос, прицепили к танку Т-34 и выдернули грузовик, разворотив всю обочину дороги так, что ехать по встречной стало нельзя. За это время идущая впереди колонна ушла далеко, и они двинулись за ней. Позади, на дороге, остался затор с движением только в одну сторону. Эти шесть километров ехали около часа.

Наконец-то въехали в поселок и остановились около управления связи фронта, которое располагалось в большом деревянном доме с крыльцом и надписью «Сельсовет» над входом. Метрах в тридцати от дома, в саду, стояли два замаскированных автомобиля ЗИС-6 с радиостанциями РАФ-КВ и развёрнутыми антеннами.

Лёша с Денисом вошли в дом. В большом кабинете, сразу у входа, за столом сидел пожилой военный в звании генерал-майора войск связи. На другом столе, возле окна, стояли три деревянных коробки с телефонами УНА-Ф-28, вокруг которых суетился сержант-связист. Он попеременно хватал то одну, то другую, то третью трубки и громко кричал в них на весь кабинет. Лёша доложил о прибытии, пытаясь перекричать сержанта. Генерал-майор встал из-за стола и протянул им руку.

– Ну наконец-то, а то мы вас заждались! Москва все телефоны оборвала. Связи нет, везде неразбериха, немцы прут напролом, вчера опять оборону прорвали. Какие вы молодцы, что добрались целыми, тут немецкая авиация головы поднять не даёт. Ну, давайте проходите, садитесь, рассказывайте, как доехали. Николай! Стаканы тащи и закусить чего-нибудь.

Сержант-связист бросил кричать в телефонные трубки и выбежал из кабинета.

– Товарищ генерал-майор! Колонна с техникой как на ладони стоит посреди посёлка, прилетай и бомби сколько хочешь, – обратился к военному Лёша.

– Да-да, ты прав, Орлов! – согласился генерал-майор и сказал появившемуся на пороге со стаканами и закуской сержанту: – Николай! Позови сюда Звягинцева. Срочно! – Мы для вас тут базу недалеко в лесу подготовили, километрах в пяти. Там батарея зениток стоит, – сообщил он ребятам.

Через пару минут в кабинет вбежал шустрый воентехник 2-го ранга и спросил:

– Вызывали, товарищ генерал-майор?

– Да. Знакомьтесь, это Тимофей Звягинцев, а это Алексей Орлов и Денис Круглов.

Они пожали друг другу руки.

– Тимофей! Проводи колонну на базу. А вы, ребята, пока останьтесь – всё расскажите, как доехали и что видели, выпьем по рюмашке.

– Так точно, товарищ генерал-майор. Только сейчас отдам распоряжения. И ещё, мы там на хвосте много чего привезли. Десять нкгбшников по дороге прихватили – связанные в машине лежат, двоих маленьких детей, целую машину тяжелораненых, три «тридцатьчетвёрки», переоборудованные нашей техникой с танкистами в придачу, остатки артдивизиона из двенадцати орудий с артиллеристами и ранеными. Что с этим со всем делать? – спросил Лёша.

– Так ты что, Орлов, целый полк по дороге насобирал?! – удивился генерал-майор.

– Да, мы бы и дивизию насобирали, если бы время было. У вас тут много чего бесхозного сейчас на дороге валяется.

– Ну, молодцы ребята! – ответил им генерал-майор, а Звягинцеву сказал: – Тимофей, разберись!

– Так точно, товарищ генерал-майор! – отчеканил Звягинцев.

Лёша с Тимофеем вышли из штаба. На улице собралась толпа из военнослужащих и местного населения, все глазели на технику, оружие и ребят. Связисты стояли около машин, курили и отбивались от назойливых вопросов.

– Это ещё что за митинг! – грозно заорал Тимофей на всю деревню. – А ну-ка всем разойтись!

Толпа неохотно стала расходиться. Лёша подозвал командира третьей роты лейтенанта Олега Усольцева и назначил его дежурным, представил Тимофея и отдал распоряжение: нкгбшников, раненых и детей сдать Тимофею на руки; с артиллеристов снять приборы, отцепить машины с орудиями от КамАЗов и тоже сдать Тимофею; танкистов с танками взять с собой; всей колонне ехать на базу и там обустраиваться, а разведчикам вернуться на одном автомобиле за ними через два часа.

Олег с Тимофеем отправились выполнять распоряжение, а Лёша вернулся в штаб. Денис сидел и беседовал с генерал-майором. На столе стояли два пустых стакана и один полный доверху, а на тарелке лежала закуска. Лёша поставил автомат в угол, рядом с автоматом Дениса, снял перчатки, отсоединил кабель и снял каску.

– Присаживайся! Мы тут уже беседуем, – проговорил генерал-майор, дожёвывая огурец. – На-ка, хвати грамм двести с дороги!

Он показал Лёше на налитый до краёв стакан водки, а сам достал из-под стола ещё одну бутылку. Открыл её, налил по стакану себе и Денису и предложил:

– Ну давайте, мужики, за победу!

Они чокнулись и выпили залпом. Лёша почувствовал, как тепло медленно растекается по уставшему телу, а напряжение последних дней начинает отступать. Лёша и Денис повеселели. Разговорились…

***

Через два часа за ними приехали разведчики. Генерал-майор отпустил их отдохнуть до вечера. На 22:00 назначил совещание. До базы доехали быстро. Она находилась в большом лесу. С одной стороны леса проходила дорога, а с другой протекала небольшая речка. Батальон обустраивался, занимаясь маскировкой. Успели установить связь и развернули палатки. Ребята зашли в палатку, разделись догола, взяли мыло и пошли на речку. Тело болело и ныло. Четверо суток таскать на себе двадцать килограммов «Ратника» очень тяжело.

День стоял жаркий. Вода в речке оказалась тёплая, а течение слабое. Они переплыли на другой берег и легли на песке под тёплыми лучами солнца. У Дениса в паху справа виднелся большой свежий шрам, явно от огнестрельного ранения. Лёша спросил:

– Где это тебя так?

– В Польше в тридцать девятом… Друг Курт меня с нейтральной полосы на себе тащил и погиб… А я чуть не сдох, спасибо штабсартцу Брауну: с того света вытащил, заштопал и выходил, брюхо всё равно часто болит, – ответил Денис, помолчал и добавил: – Меня и Курта Железным крестом второго класса наградили, его посмертно. Ему ещё и девятнадцати не исполнилось. Я к его матери в Кёльн ездил, он у неё единственный сын был, она ради него жила. Она всё время на его детскую фотографию смотрела и не плакала, у неё слёз уже не было, просто пустые глаза, понимаешь. Она меня, как будто я – это он, обнимала. А он, спасая меня, погиб…

Лёша вспомнил разговор в лесу после расстрела немецкими лётчиками беженцев, вспомнил своего друга Пауля, представил себе, как молодой немецкий мальчишка Курт вытаскивает тяжело раненного Дениса с поля боя, как Денис умирает в немецком госпитале, а немецкий военный врач пытается спасти ему жизнь. Он вспомнил, как вчера днём хотел наорать на Дениса за то, что тот, рискуя своей жизнью, собирал с дороги раненых, не добитых немецкими лётчиками. И он задал себе вопрос: что же есть добро и что есть зло? Ответа на него не смог найти и пришёл к выводу, что, видимо, чего-то не понимает в жизни и что-то очень важное упустил, а что – не знал.

Они переплыли речку, помылись, вышли на берег, постояли и обсохли. Пошли назад в лагерь и сказали дежурному Олегу Усольцеву, чтобы разбудил их через четыре часа, а ребят отправил в речке помыться. День жаркий, вода тёплая, все четыре дня не мылись. Лёша с Денисом залезли в палатку, упали, да так и уснули голыми на полу.

Олег растолкал их, когда уже начало темнеть. Они быстро оделись в обычную полевую форму, умылись и побрились. Лёша сказал Олегу, что тот остаётся за старшего, пока они будут в штабе, и вдруг подумал, что хотел о чём-то спросить у Олега, ещё когда они приехали. Напряг мозги и вспомнил:

– Слушай, Олег, а что с тем обожжённым и раненым мальчиком-лётчиком, которого мы везли в госпиталь?

– Умер по дороге, не довезли, – грустно ответил Олег.

Они поехали в штаб на совещание. Туда уже прибыли командующий Юго-Западным фронтом генерал-полковник Михаил Петрович Кирпонос и один из руководителей операции Сергей Иванович Черновцев в звании генерал-майора, утверждённый ГКО в качестве заместителя командующего Юго-Западным фронтом. Кроме них присутствовали практически все командиры частей связи фронта.

Черновцев всё знал про их тернистый путь от Можайска до Проскурова. Сказал, пожав им руки, что не только руководители операции, но и ставка высоко оценили их грамотные действия и проявленное мужество. Но танки с танкистами он у них забрал в резерв фронта, поблагодарив за смекалку и находчивость.

– Благодарность на хлеб не намажешь, – тихо пробурчал Денис на ухо Лёше.

Задача, которую поставили перед Лёшей и Денисом на совещании, была не просто трудна, а практически невыполнима. В течение двух суток требовалось: разместить, тщательно замаскировать и организовать работу восьми станций РЭБ и двадцати ретрансляторов вдоль линии фронта; смонтировать, подключить и организовать непрерывную работу комплекса связи и управления штаба фронта; обеспечить интерактивную бесперебойную связь всех соединений и частей фронта до батальонного звена, а для этого обучить командный состав работе со средствами связи на уровне пользователей.

Для выполнения задачи Лёшу назначили командиром вновь сформированной части – отдельного специального полка связи Юго-Западного фронта, а Дениса его заместителем. К тому, что у них имелось, им дополнительно передали в подчинение: батальон связи, собранный поротно из остатков разгромленных стрелковых дивизий, две моторизованные инженерные роты из РГК21, а также две роты пехоты НКВД. Последние исключительно для целей обеспечения охраны и безопасности.

По Лёшиным подсчётам этого было очень мало, и толк был исключительно от его ребят, остальные же могли только носить ящики, копать ямы и подавать отвёртки. Об этом он всем и заявил. Ему ответили, что приказы не обсуждаются, а выполняются. Для него и так собрали отовсюду всё, что имелось, а на фронте дыры, и их затыкать нечем. Просидели всю ночь и составили подробный план, где и что размещать, а также в какой последовательности. Утром Лёша с Денисом поехали на базу думать, как всё это выполнить.

Первое, что он сделал, приехав на базу, это отправил одно отделение связистов устанавливать систему связи и управления в штаб фронта. Для этого перегрузили необходимое оборудование на один КамАЗ, взяли автомобиль разведчиков и уехали. Дениса на другом автомобиле разведчиков Лёша послал с отделением радиоэлектронного противодействия устанавливать одну станцию, место для которой выбрали в сорока километрах. Сам остался на базе.

Приехали две роты пехоты НКВД на полуторках ГАЗ-ААА. Выставил их на охрану периметра, а своих связистов отправил отдыхать. Сел думать, что рабочее из этого винегрета можно сделать. долго ломал голову и всё же нашёл только один приемлемый вариант – переформировать все роты, чтобы в каждом отделении обязательно был Лёшин профессиональный связист. Назначить того командиром отделения, а всех остальных – ему в помощь.

Лёша связался с командованием и озвучил своё предложение. В штабе подумали и дали добро. Позвал Олега Усольцева, и они вдвоём сели за ноутбуки переформировывать списки. После полудня подъехали две инженерные роты на десяти трёхтонках ЗИС-5.

«Ну слава богу! Хоть машины ещё будут», – обрадовался Лёша.

Затемно подошёл пешком батальон связи с повозками и лошадьми.

«Конюшни ещё тут не хватало!» – выругался он про себя.

Но командир батальона, назначенный к нему начальником штаба, оказался толковым мужиком лет около пятидесяти в звании капитана. Звали его Сергей Петрович, и до войны он работал инженером на Минском радиозаводе имени В. М. Молотова. Лёша попробовал коротко объяснить ему принципы работы нового оборудования, не рассчитывая на понимание. Тот же, на удивление, врубился сразу, потому что, как выяснилось, в 1913 году окончил Высшую техническую школу в Цюрихе, в совершенстве знал немецкий, а в 1939-м проходил стажировку в германии на заводе Siemens. Об этом Сергей Петрович по секрету сообщил Лёше и Олегу, видимо, проникнувшись к ним доверием. Они даже перебросились парой фраз по-немецки. Лёша с Олегом были невероятно рады такому приобретению. Им прислали не балласт, а грамотнейшего инженера, который сможет быстро разобраться в системах связи и управления XXI века.

Сергей Петрович со своей биографией и с учётом того, что ещё и служил в царской армии в Первую мировую войну, чудом избежал репрессий. Его спасли три обстоятельства. То, что его отец был рабочим, а мать крестьянкой. Жена его работала простой швеёй на фабрике, а сам он категорически отказывался продвигаться по службе и трудился простым инженером. Несмотря на это перед самой войной органы под него всё же начали копать, но на третий день войны его призвали в армию, и это опять его спасло. Как понял Лёша, нашёл Сергея Петровича генерал-майор Черновцев и назначил к нему начальником штаба, спрятав того от НКГБ.

Стоящие перед полком задачи и проблемы, которые ему обрисовали, Сергей Петрович понял. Снял фуражку и почесал затылок. Лёша озвучил ему решение о переформировании. Тот согласился, что это единственное верное решение. Уже втроём они сели составлять новые списки подразделений. Ноутбуки вызвали у Сергея Петровича настоящий восторг. Оказалось, что он интересовался этой темой, читал работы Норберта Виннера и во время стажировки в Германии ходил на презентацию вычислителя Z2 Конрада Цузе. Лёша увидел первого в этом мире человека, который понимал суть и принципы работы электронных систем, привезённых ими.

Позвонил Денис и доложил, что станцию привезли на место, установили, замаскировали и включили. Связь пропала у всех – и у немцев, и у наших. Установку вырубили – надо менять частоты у наших старых радиостанций. Лёша смачно выругался и связался с начальством в штабе операции. Там долго молчали и переговаривались. Наконец сказали: к утру придумают, что с этим делать, это оказался уже их ляп. Лёша позвонил Денису и приказал возвращаться на базу. Радиоэлектронщики пусть сидят и ждут распоряжения из Москвы.

Часам к трём ночи вернулся Денис. Лёша ввёл его в курс дела, и они продолжили добивать новые списки состава рот. К рассвету всё закончили. Построили весь личный состав, огласили приказ и начали зачитывать новые списки, сразу же перестраивая. Посмотрели – получилось неплохо. Командир каждого отделения – профессионал. Все командиры из своих, а замы – из приданных подразделений. Алексей приказал всем новым командирам рот, взводов и отделений идти знакомиться с личным составом, переносить вещи и заниматься переустройством. Они с Денисом и Олегом, измученные, отправились спать, оставив смотрящим по базе Сергея Петровича.

Как только зашли в палатку, тут же припёрся лейтенант НКВД. Понёс какую-то ахинею про антисоветскую пропаганду. Заявил, что слышал один разговор. Лёша напомнил ему, что поставил перед ним задачу охранять базу, а не подслушивать. Лейтенант пообещал сообщить куда следует. Алексей обругал его и выгнал. Позвал Олега и попросил собрать всех своих ребят и ещё раз предупредить, чтобы следили за базаром. Формально весь личный состав рот НКВД подчинялся теперь ему, по крайней мере, так было написано в приказе, но в советской системе существовали ещё и неформальные отношения, а в них он пока не разобрался.

Через два часа его разбудил писк будильника в браслете. Лёша растолкал Дениса, и они пошли в штабную палатку формировать колонны. К полудню всё было готово. Заработала интерактивная связь и система управления в штабе фронта, и он приказал ребятам возвращаться на базу. Связались со штабом операции и поинтересовались, как там решили проблему с глушением наших радиостанций. Им ответили, что решение только одно – развертывать новую систему связи, и за это отвечает лично он.

Лёша позвонил начальнику связи фронта, которому теперь непосредственно подчинялся, и доложил, что сегодня вечером колонны отправляются на временные базы.

Все офицеры в штабной палатке сидели уставшие. Денис вышел и принёс с собой три бутылки фирменного французского коньяка.

– Может, выпьем, мужики, грамм по сто? Этих ненормальных в васильковых фуражках вроде поблизости нет, – предложил он офицерам.

Никто не возражал, появились кружки, разлили.

– Ну что, за знакомство! – произнес тост Сергей Петрович.

Выпили и занюхали рукавом.

– Вообще-то такой коньяк закусывают шоколадом, – скривив лицо, заявил лейтенант Артём Меньшиков.

Лёша, ещё когда знакомился с личным составом, узнал, что Артём был представителем золотой молодёжи. Правда, выяснить, как его сюда занесло, не удалось никому. Но были подозрения, что из-за больших долгов, которые тот наделал.

– Слушай, Артём, может, ты свои аристократические привычки засунешь себе в задницу? Вспомни, где ты, кто ты, и помолчи, пожалуйста, – оборвал его Олег.