Контракт на два дня. Трилогия. Книга первая. Солдаты другой страны

Оставшиеся зрители вели себя по-разному. Немецкий офицер смотрел на это выпученными глазами, так же как и водитель Сашка, который, похоже, снова впал в ступор. Пленный очкарик, наоборот, вышел из оцепенения и присоединился к этой весёлой вакханалии, как видно, совершенно не обижаясь на оскорбления. Похоже, перлы, которыми сыпали ребята, оказались даже ему не знакомы. Раненый комдив смотрел на этот цирк с полным недоумением, а комиссар был без сознания, и хорошо, что он этого не видел и не слышал. Лёша заорал, как ему показалось, на весь лес:

– Прекратить балаган! Смирно!

Ребята, похоже, поняли, что перебрали, вскочили и вытянулись по стойке смирно.

– Вольно. Через полчаса идём дальше. Часть вещей сгрузить на немцев – пусть несут. Очкарику руки развяжите, он не сбежит.

«Обгадится бежать», – подумал про себя Лёша и продолжил: – За лейтенантом смотреть в оба, глаз с него не спускать!

Он попробовал связаться со штабом операции, в обычном режиме связь отсутствовала. Они с Мишей забросили антенну усилителя высоко на дерево – связь появилась. Ответил Зайцев, и Лёша в деталях доложил о том, что произошло. Было понятно, что это чрезвычайное происшествие на грани фола, когда пятеро связистов, вооружённых только стрелковым оружием, с секретной аппаратурой, без транспорта и прикрытия бронетехники оказались в тылу у немцев. Зайцев попросил оставаться на связи и, видимо, тут же бросился докладывать по инстанциям, оставив включённой конференцсвязь. В эфире стоял смачный отборный мат. Как бывает всегда в таких ситуациях, сначала ищут виноватых, а потом решают, что дальше делать. Лёша решил подождать и присел у дерева.

Минут через пятнадцать виноватого нашли, им оказался генерал-майор, начальник службы связи фронта, и Лёша его искренне пожалел. Начали думать, что теперь делать. Прежде всего ему помогли сориентироваться, где сейчас линия фронта. Передовая находилась от них примерно в двадцати километрах. Иного решения, как выходить им самим и переходить через линию фронта, не было, операция по эвакуации не получалась. Ему дали полный карт-бланш на принятие решений. Но сказали, что через линию фронта должны перейти они впятером, живые или мертвые и с аппаратурой. Всё остальное должно быть в крайнем случае уничтожено, а все свидетели расстреляны. На этом сеанс связи завершился.

«Хрен я вам буду расстреливать людей из-за ваших ляпов! Я не палач!» – подумал Лёша.

Он ничего не сказал ребятам, а отдал приказ начать движение. Пройдя километров пять, они вымотались совсем. Ребята несли на себе рюкзаки, боекомплекты и раненых. Сашку и немецкого солдата-очкарика навьючили, как осликов, мешки у них лежали с обеих сторон, спереди и сзади, перекинутые на ремнях через плечо. Кроме этого, Сашка тащил за спиной свою винтовку, хотя она ему была не нужна. Боец из него хреновый, если не сказать никакой, но положено по уставу, значит, пусть тащит. Даже немецкому лейтенанту навесили рюкзак на спину, но больше ему дать ничего не получалось, потому что руки ему связали за спиной, а развязать его Лёша не решился.

Самому Лёше было полегче, он нёс только достаточно тяжелый рюкзак с аппаратурой килограммов на двадцать, но при этом сам осуществлял разведку местности и выполнял обязанности охранения. Зато набегался больше всех раза в три и ног под собой не чуял. Раненых сильно растрясли, они тяжело стонали и, видно, терпели уже из последних сил, у комдива из раны начала сочиться кровь. Лёша увидел подходящую полянку, остановился и пробасил:

– Стой! Привал. Всем оправиться.

Ребята положили раненых и упали на землю. Вьючные ослики тоже повалились без сил. Все лежали без движения. Лёша подошёл к раненому комдиву – повязка на животе у того сбилась, пропиталась кровью, а рана открылась. Комдив тихо попросил засохшими и потрескавшимися губами:

– Пить!

– Нельзя! Но сейчас кое-что придумаем, – ответил Лёша.

Ему стало очень жаль этого пожилого человека, на лице которого выражалось столько страдания и боли, а держался он очень мужественно. Стало понятно, что до наших он не дотянет и умрёт, как и лежавший рядом комиссар. Лёша подошёл к валявшемуся на земле без сил Сашке, достал из одного мешка большую аптечку для отделения, которая у них была, взял её и пошёл к раненым.

Вместе с Мишей они стали снимать старую повязку с комдива. Открылась рана, из неё бежала мутная жидкость с кровью. Даже не будучи медиком Лёша понял, что у раненого перитонит. Прямо в рану ввёл несколько доз антибиотика, и они с Мишей наложили новую повязку, туго перебинтовав живот. Вколол ещё две дозы антибиотика в ягодицу, под другую ягодицу, приподняв комдива, подложил двухлитровый мешок с инфузионным раствором и опустил. Комдив слегка поморщился, когда его проколола толстая игла, но посмотрел Лёше в глаза и прошептал:

– Большое тебе спасибо!

– Потерпи, ещё один укол сделаю, и скоро уснёшь, – сказал Лёша и вколол ему двойную дозу морфина.

Те же манипуляции они совершили и с комиссаром. Темнело. Закончив, Лёша осмотрел поляну: все как упали, так и лежали не двигаясь, даже немецкий лейтенант лежал на спине, закрыв глаза. Лёша понял, что нужен отдых, часа четыре, иначе они не смогут идти дальше.

– Подъём! – сказал он громко. – Всем сходить оправиться!

Все нехотя зашевелились и начали подниматься, а он пошёл к мешкам, которые несли Сашка и Отто, достал оттуда плащ-палатку, расстелил её и начал на неё складывать сухой паёк, вытащил флягу со спиртом. Все стали подтягиваться к импровизированному столу и рассаживаться кто как.

– Немцев тоже веди, только рюкзак с офицера сними, – сказал Алексей Сашке.

Подошли немцы в сопровождении Сашки, и он кивнул, чтобы они сели.

– Lösen Sie bitte meine Hände22, – попросил лейтенант.

– Wissen Sie was, Karl! Hätten Sie nicht so viele Reden von Hitler abgehört und hätten Sie doch alle Tassen im Schrank, würde ich Ihre Hände lösen. Wozu brauche ich noch Probleme23? – ответил Лёша ему.

– Natürlich! Wir lösen ihm die Hände und er bricht aus. Ich habe keine Lust, ihn durch den ganzen Wald zu verfolgen24, – промяукал Мишка голосом кота Матроскина из мультфильма «Трое из Простоквашино», решив пошутить.

Шутка удалась, все засмеялись, кроме Сашки и немцев, которые не смотрели мультика. Лёша хотел опять наорать на Мишку, но посмотрел на раненых – они спали, на ребят, Сашка был не в счёт, и подумал: «Поговорить, видимо, захотелось». Но Мишке строго сказал:

– Iß und trink! Danach gehst du schützen25!

– Jawohl, Herr Hauptmann26! – браво, но с обидой ответил Мишка и потянулся к тушёнке.

Отто сказали, чтобы он кормил и поил лейтенанта, это опять вызвало бурю шуток и анекдотов, которые начал перед уходом рассказывать Мишка с тушенкой во рту. Отто ожил и, видимо, почувствовал, что ему ничего не угрожает, да и то, что все говорили на родном для него языке, его успокоило. Он оказался таким же трепачом, как и Мишка. Мишка же ушёл охранять с явным неудовольствием на лице.

Сидели, болтали на немецком и смеялись ещё целый час. Отто рассказал всё про себя, про свою семью и свою, как ему теперь казалось, несчастную жизнь. Ребята его пожалели и посочувствовали, но сказали, что сделать ничего не могут – он теперь военнопленный.

В разговор вступил даже Карл, он попытался разузнать, почему ребята говорят на немецком в совершенстве, как на родном. Это ему не удалось, и он решил, что все они русские немцы, о чём и заявил. Никто его в этом разубеждать не стал.

Через три часа, дав ребятам поспать, Лёша приказал трогаться. Они шли всю ночь, шли тяжело: уверенно чувствовали себя только ребята в приборах ночного видения. Сашку, Отто и Карла приходилось вести за собой, нога в ногу, они все время спотыкались и падали. Лёша менялся со всеми, и тот, кого они отправляли в охранение, хоть и вынужден был много передвигаться, но немного отдыхал от ходьбы с тяжеленной поклажей. В охранение не ходил только Сашка, ну и пленные немцы, естественно. Такая уж им выпала судьба.

Утром сделали привал, все упали и уже не вставали где-то около часа. Потом Лёша сказал Мишке готовить поесть, а сам пошёл посмотреть раненых. Как ни удивительно, раненые чувствовали себя немного лучше, чем вчера вечером. Антибиотики, которые Лёша им вколол, сделали своё дело. Он напоил и покормил комиссара, комдиву есть и пить было нельзя. Подложил обоим новые противошоковые пакеты, вколол ещё по две дозы антибиотиков и обезболивающих и пошёл к импровизированному столу есть сам. Допили оставшийся спирт и доели весь сухой паёк. Больше еды не осталось, но теперь хоть поклажа легче стала. Он приказал всем спать, Фёдора оставил старшим по лагерю, а сам пошёл на разведку.

Вернулся через час, поднял на смену Михаила, а сам упал и забылся. Его растолкал Мишка часа через два. Поднял всех, собрались и пошли. К полудню стали слышны звуки боя: он шёл недалеко, примерно километрах в пяти. Лёша собрал ребят на совещание. Решили, что отдохнут часа три-четыре, а ближе к вечеру двинутся дальше. Прорываться к своим решили в темноте – у них будет хоть небольшое преимущество. Днём с такой поклажей им не прорваться, а бросать ничего и никого Лёша не собирался, хотя именно из-за этого они потеряли боеспособность и превратились в конвоиров и носильщиков. Случись что, они не смогут отбиться даже от десятка немцев. Легли отдыхать и забылись, просто провалились в какую-то бездну.

Всех растолкал Фёдор, встали, размялись. Лёша приказал проверить всё оружие и все приборы. Пошли дальше. Шум боя медленно приближался. Когда уже стемнело, бой начал немного затихать, но единичные выстрелы раздавались уже близко. Они сделали последний привал. Лёша с Мишей попробовали поточнее определить своё местоположение, после чего Лёша связался со штабом операции, связь стала уже намного лучше. Он доложил, что они вышли к линии фронта с вещами, оборудованием и пленными, указал свои координаты и попросил по возможности сообщить в части, дислоцированные на этом участке фронта, что они будут прорываться через немецкие позиции – чтобы их хотя бы свои не постреляли.

Начали медленно подбираться к немецким окопам. Они с Мишей выползли на небольшой пригорок, с которого открывалась линия фронта. С обеих сторон постреливали и пускали ракеты. Они лежали долго, изучая позиции немцев и наших. Наконец нашли место правее метрах в пятистах, где можно было попытаться проползти мимо немецких окопов незамеченными, а потом по нейтральной полосе – сильно наискосок влево, чтобы на свои пулемёты не нарваться. В то, что информацию об их попытке прорыва доведут до окопов, ребята верили слабо. Решили начать прорываться ближе к трем часам ночи. Вернулись в лагерь, точно измерив расстояние. У них оставалось ещё часа два времени до того момента, как они решили выдвигаться.

Первым должен был идти Миша: он ещё раз всё осмотрит и, если ничего подозрительного не увидит, выдвинется основная группа. Федя поползёт первым и потянет за собой на плащ-палатках раненых, дальше ползёт Гена и тащит за собой пленных немцев, а Отто – ещё и мешки. Карлу они залепят рот скотчем, а Отто сказали, что, если тот пикнет или попытается бежать, – зарежут или пристрелят без разговоров, но риск, конечно, оставался. Затем ползёт Ваня и при этом страхует Гену, а за ним Сашка со своими мешками. Последними их прикрывают Лёша и Миша.

Включили компьютеры и все приборы. Ползли долго, переползли немецкие окопы и находились уже на нейтральной полосе, когда их заметили немцы. По ним открыли шквальный огонь – залегли и сделали несколько выстрелов из подствольников по немецким окопам, подавив две огневые точки, но немцы стреляли со всех сторон. Лежали в воронках, до наших окопов оставалось метров пятьдесят.

Решили переждать, когда всё успокоится. Минут тридцать палили с обеих сторон и пускали ракеты, на переднем крае стало светло, как днём. Потихоньку стрельба стала стихать. Они пролежали ещё около часа, изучая каждый метр нейтральной полосы до наших окопов. Всё выглядело плохо, воронок больше не было, а перед ними находился подъём на невысокий холм, на вершине которого и располагались наши окопы. Решили выбрать момент, и бегом, одним броском, добежать. для этого перегруппировались. Первым должен был бежать Сашка, за ним немцы, потом Мишка с Геннадием и Иван с Фёдором и ранеными, и позади всех Лёша.

По команде вскочили и побежали. Лёша видел, как до окопов добежал Сашка со своими мешками, потом Отто и Карл, за ними Миша с Геной исчезли за бруствером. И тут передовая опять ожила, немцы выпустили сразу несколько ракет, стало светло и ударил немецкий пулемёт. Лёша только помнил, как что-то огромное и тяжёлое ударило его по спине, подбросило вверх и шмякнуло лицом в землю, и он потерял сознание. Очнулся, когда Миша с Федей тащили его к нашим окопам. Он не мог дышать, хватал ртом воздух, но вдохнуть было страшно больно, правую руку Лёша совсем не чувствовал, она была вся в крови и безвольно тащилась по земле. Вокруг всё озарялось вспышками, стреляли со всех сторон, кругом свистели пули. Ребята напряглись и, втащив его за бруствер, осторожно положили на дно окопа. Достали аптечку, наложили тугую повязку на правое плечо, Миша вколол ему обезболивающее. Лёша снова отключился.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Немецкая новостная кинопрограмма в период правления нацистов в германии (нем.)

2

Алекси, я без тебя не могу, когда тебя нет, мне невыносимо, я так боюсь тебя потерять (фр.)

3

Что с тобой, Алекси? (фр.)

4

Всё хорошо, Софи (фр.)

5

Ты мне что-то недоговариваешь Алекси? (фр.)

6

Не сейчас (фр.)

7

Пойдем завтракать, мне пора на службу (фр.)

8

Алекси, любимый, у нас будет ребёнок (фр.)

9

Ты мой, ты мой! (фр.)

10

Я тебя не отдам! (фр.)

11

Любимая, я не хочу тебя оставлять, это я виноват во всём! (фр.)

12

Прощай, прости меня, Софи! (фр.)

13

Рабоче-крестьянская Красная армия (Прим. авт.)

14

Бронеавтомобиль ГАЗ-233036 (СПМ-2) имеет 5-й класс баллистической защиты (Прим. авт.)

15

Радиоэлектронная борьба (РЭБ) (Прим. авт.)

16

Противотанковый управляемый реактивный снаряд (Прим. авт.)

17

Переносной зенитно-ракетный комплекс (Прим. авт.)

18

Народный комиссариат государственной безопасности (Прим. авт.)

19

Мессершмитт 109 – немецкий истребитель (Прим. авт.)

20

Переносной противотанковый ракетный комплекс (Прим. авт.)

21

Резерв Главного Командования (Прим. авт.)

22

Развяжите мне руки, пожалуйста! (нем.)

23

Знаете, что, Карл! Если бы вы не наслушались речей Гитлера, и у вас с головой всё было в порядке, то я бы вам развязал руки. Но зачем мне ещё проблемы? (нем.)

24

Вот-вот! Мы ему руки развяжем, а он убежит. Бегай потом за ним по всему лесу. (нем.)

25

Поешь и выпей! Потом пойдешь охранять! (нем.)

26

Есть, господин капитан! (нем.)