Марина НЕ грустит: Дьявольские ритмы

Точно прочитав мои мысли, Игнат молвил:

– Что если я скажу тебе, что само понятие “Пионер” – это прямой перевод слова “tir’alia”, которое пришло к нам из языка инопланетян-эльфов?

– Разыгрываешь? – я с облегчением выдохнул.

– К сожалению или счастью – нет, – тон Изюмова не переменился, – Давай так. Я сейчас тебе кратко обрисую самую суть положения, а потом ты задашь вопросы.

Я пожал плечами, молча поставил перед Игнатом кружку чаю, пододвинул к нему поближе вазочку с печеньем и уселся напротив на стул, всем видом давая понять, что готов слушать.

– Начну с того, что и так понятно: Марина Светина попала в наше поле зрения не случайно, и Росконтакт наблюдает за ней. На сегодня её личное дело передано из Севастопольского отделения к нам с поручением организовать максимально близкое наблюдение. Что не очевидно – так это причина повышенного внимания. Так вот, наш интерес связан с близостью к ней некоторых очень непростых структур – пришельцев, если быть точным, о которых чуть позднее.

Он отхлебнул чай и продолжил.

– Принято решение задействовать ресурсы Пионерской организации, поэтому до тебя будут доведены сведения, составляющие пусть и не государственную тайну, но по крайней мере – это очень ДЕЛИКАТНАЯ информация.

На слове “деликатная” мне показалось, что в радужках Игната зажглось какое-то оранжевое или даже красное сияние, отчего сделалось немного не по себе. В принципе я знал, что у Пионеров могут светиться радужки, но сам лично пока не видел такого. Про Орден, к слову, тоже разное говорили. Хорошо, это продолжалось всего пару секунд, после чего Игнат, видя моё замешательство, перешёл, наконец, к сути.

– Ты задумывался о том, что в нашем мире практически нет магии?

– Вот это заход с козырей, – прокомментировал я, сейчас только подумав об абсурде происходящего: парень пришёл ко мне домой, пьёт чай и разглагольствует о магии и пришельцах. А он точно не под действием каких-то веществ?

– Я серьёзно: у нас нет волшебников, понимаешь? У нас есть Росконтакт, Пионеры, у нас есть аномальные зоны вроде лагеря Буревестник, есть, наконец, наш Орден, о котором ты, вероятно, слышал кое-что, включая не очень правдоподобные вещи. Но нет волшебников как таковых. Почему?

– Как наличие Ордена, государственной службы и аномальных зон связано с волшебством? А твоё “волшебников как таковых” – это молнии, огненные шары, экспелиармус, вингардием левиоса? – спросив это, я поднял бровь насколько мог и изобразил чайной ложечкой характерное для киношных магов движение палочкой.

– Именно. Ничего такого нет, как и собственно волшебников, – просто невероятно, как Игнат мог нести серьёзным тоном подобный абсурд, – А про то, как всё связано скоро поймёшь сам.

Его дурацкая полуулыбка неслабо раззадорила меня, и я взялся ёрничать:

– Колдунов вообще-то – полно!

– Шарлатанов – да. А настоящих? – Игнат как-то вдруг надул щёки, словно собирался поведать мне какие-то важные секреты. – В общем, так: наша планета – площадка для большого эксперимента, суть которого держат в секрете. Мы знаем только то, что на Земле искусственно ограничено использование магии. Люди Земли вынужденно заменили магию технологией, но остальная Вселенная устроена иначе. В других мирах волшебство в порядке вещей, потому магия пробивается и сюда. Прямое следствие воздействия магии – это существование Пионеров. Ты также знаешь, что количество Пионеров в последние годы очень сократилось, и над причинами учёные бьются безрезультатно до сих пор.

Картина начинала вырисовываться.

– И вот мы узнаём, что существа, из-за которых как раз магия и ограничена, очень близко буквально курируют одного конкретного Пионера. С чего бы вдруг? И мы думаем, что Марина Светина – одна из величайших магических аномалий нашей планеты. Согласно нашим наблюдениям, Светина потенциально самый первый настоящий маг, родившийся на Земле.

Здесь я просто потерялся, о чём спрашивать, поэтому прикусил язык и продолжил слушать.

– Обнаруженная в ней способность влиять на пространственно-временные характеристики материи в настоящее время пребывает в спящей стадии, при этом мы считаем, что и это – лишь частный случай её прочих возможностей, которые в настоящее время искусственно подавляются.

– При чём тут магия? Способности пионеров вполне себе научны, по ним учебники пишут, в том числе и по искажениям пространства и времени. Майорову почитай, – пожал я плечами, напоминая секретарю ячейки об основах всех основ.

– Если со Светиной в наш мир придёт магия, то в сочетании с технологиями она может дать человечеству невероятный толчок в развитии, и именно это пытаются ограничить другие силы, – Изюмов как будто меня и не слышал. Зато, договорив, уставился на меня в ожидании чего-то. Видимо, чудес невозможных, как в песне.

– Это звучит как завязка для дурацкого кинокомикса, – я снова пожал плечами, как если бы у меня не осталось других жестов, – Но давай дальше! Какие такие страшные силы заварили нам всю эту кашу?

– Условно – ОЧЕНЬ условно – их называют “ангелами”.

– О, боже мой! – я вложил в этот выдох весь возможный сарказм.

– Ну да, издевайся, – Игнат поиграл бровями, – Была у них привычка такая: появляться внезапно, сообщать конкретному человеку конкретную информацию о том, что делать, а чего не делать, а потом бесследно пропадать. Такие вот “вестники”. Другое мнение – что своим запредельным могуществом они вселяли священный трепет в наших тёмных предков на заре цивилизаций. Одно не исключает другого. Кстати, одна из них учится у тебя в параллельном классе – Снежана Варяг.

Я аж чаем облился. Тихоня? Маленькая пианистка Снежана? Да ну!

– А другая твоя знакомая, Милена Краснова, – добил меня Изюмов, – представитель уже других сил: упомянутых сегодня эльфов, которые по сути являются для нас инопланетянами, потому что населяют другие планеты. На Земле действует представительство их государства с небольшим штатом сотрудников разведки. Насколько знаю, даже существует вполне официальный пакт о ненападении с нашей страной.

– Вот никогда не поверю! – вступил я в первую стадию взаимодействия с новой информацией.

– При встрече попроси её показать уши, – невозмутимо парировал Игнат.

– Да может, у неё пластика ушей! У её папы денег куры не клюют.

– Зачем бы ей это? Ладно, можешь не верить.

– Знаешь, что! – я просто задохнулся раздражением и даже гневом от слишком быстро нагрянувшей второй стадии усвоения новой информации. – Ты вообще так спокойно об этом всём рассуждаешь тут! Пришёл и втираешь мне какую-то дичь! Ангелы! Эльфы! Маги! Придумал тоже!

И тут же перепрыгнул на третью, начав торг:

– Давай ты уж сразу расскажешь мне, где скрытая камера и в чём заключается розыгрыш, а? Серьёзно, Игнат, может, хватит прикалываться? Мне не смешно! Просто покажи, куда смотреть, а я сделаю вид, будто супер-пупер-удивлён!

Изюмов глядел на меня поверх кружки и молчал.

– Да, блин! Какого чёрта ты с этим припёрся ко мне домой! – вернулся я на этап гнева, – Как ты вообще рассчитывал, что я поверю в такие сказки, а?!

Мои визгливые крики, вероятно, не впечатляли секретаря ячейки. Он поставил кружку на стол, накрыл её ладонью и молвил:

– Просто напомню тебе, что ты сам Пионер, и о том, что у некоторых людей бывают особые свойства, ты прекрасно знаешь.

Я сел, безвольно свесив руки по бокам.

– То есть, ты не шутил? – сказал я потухшим тоном, что говорило о начале депрессии.

– Не шутил.

Помолчали. Выключился холодильник.

– И какова моя роль?

– Мы не в курсе, что намереваются делать ангелы и эльфы. Они нам не докладывают. С завтрашнего дня я тоже присоединюсь к вашей группе. И дальше будем действовать по обстановке. Пока я тебе расклад сил довёл, потом будет видно. Если попробуешь разговорить Краснову или Варяг – это будет большое дело.

– А почему я? И почему только теперь?

– Была оперативная информация, что здесь, в Петербурге у Светиной должна состояться какая-то очень важная встреча, которую ангелы тщательно готовили. Сначала мы думали про Цурюпу – всё же там какое-то приятельство сложилось, и её активно обхаживали эльфы. Сейчас наша главная версия – это ты.

– Я – ваша версия, – задумчиво повторил Ярослав Сергеевич, – Знаешь что, Игнат батькович? Иди-ка ты в одно место.

Вместо обиды Изюмов расхохотался.

– Знаешь, что, Ярослав Сергеич? – сказал он, повторив мою интонацию, после чего быстро осушил свою кружку. – Давай поступим немного иначе. Я действительно пойду, хоть и в совсем другое место, не в то, куда ты б хотел, чтоб я пошёл. А ты сейчас по всему этому поводу загоняться особо не будешь. Успокоишься, выспишься, там, домашку сделаешь спокойно. А в это время в голове всё уляжется, и ты уже завтра сможешь оперировать этими данным спокойно и без нервов – как чем-то само собой разумеющимся.

– Вот нормально. Пришёл, взбаламутил меня, а потом ещё предлагаешь не переживать, – Проговорил я сквозь зубы и не глядя на деятеля.

– Отставить панику, – шутливо отозвался Изюмов и встал из-за стола, – спасибо большое за чай. Закроешь за мной дверь – и сразу станет попроще.

Последнюю фразу он произнёс каким-то особенным тоном, но я пребывал в таком смятении от полученных вводных, что даже не обратил внимания. Зато действительно как только Игнат ушёл, дышать стало спокойней. Как если бы он забрал с собой все тягостные думы.

Я налил себе ещё чайку, сел под абажур на то место, где секретарь ячейки только что вёл свои речи, и подумал о том, что это всё, конечно, очень странно, но тем не менее мало повлияет на меня лично. И уж всяко я не собирался посвящать всю жизнь возне со Светиной, хотя она вообще-то милашка, умница и вообще лучше бы это она пришла со мной чаю хлебнуть. Я б для неё с верхней полки коробку конфет достал.

Ну, а наутро мне вчерашний разговор с Изюмовым и вовсе показался каким-то полубредом, что, впрочем, не помешало мне рассуждать в духе “Эльфы – тоже мне новость? Магия – хорошо бы освоить.” Я даже привычно собрался, взял чехол с Бластером и побежал в школу, предвкушая, как Маруся-вихрь закружит меня с самого порога.

Однако я ошибся: нашему безбашенному величеству угодно было полоскать мозги вовсе не мне. У дверей в соседний класс она хохотала в голос вместе с Катей Цурюпой, а дивная Мила, пунцовая, как помидор, стояла рядом и хлопала глазами.

– Пошлостями какими-то в краску человека вгоняете? – приблизившись, спросил я вместо приветствия, украдкой поглядывая на Милины уши, которые не были видны из-за пышной причёски.

– Да вот, думаем, как по Фрейду истолковать такой огромный бас Милочки, – отозвалась Маруся.

– И такой сравнительно небольшой инструмент у тебя, – прибавила Цурюпа, быстренько спрятав улыбку и кивком указав на висевший у меня на плече чехол. Я не обиделся, но, согласитесь, шутка была более чем вульгарной. Я считаю, что в приличном обществе подобные вольности неуместны. Наверное, Катя приняла меня за ещё одного желающего добиться благосклонности Милены Прекрасной, либо просто съязвила по инерции. Ни то, ни другое вообще-то не оправдывало её нисколько. Я уже собрался было ответить в крайне грубой форме, но Мила сама пришла на помощь:

– Не надо… – прошептала она, кладя ручку на плечо подруги, словно останавливая. Катя переменилась в лице – словно бы расслабилась, перестала хмуриться, и я поймал на себе игривый взгляд её зелёных глаз.

– Ах, ну да: раз с чехлом, то ты, должно быть, в группе. Слава, да? – сказала она и поправила причёску. Я отметил, что её стриженые блондинистые волосы были красиво уложены, словно она только что из салона. Хоть времени было восемь утра с небольшим.

– Как будто впервые встретились, – огрызнулся я, всё ещё недовольный остротой. – Зови меня Яр. И шути, пожалуйста, осторожнее.

– Ну, извини уж! Это я по привычке, – пожала плечами девушка. – Моя Милочка привлекает всех, в том числе полных уродов. Приходится отбиваться, как можем.

Я хотел возразить, напомнив об элементарных приличиях, но зазвенел звонок, и мы все разбежались по классам.

Учёба промелькнула почти незаметно. Ни к чему скрывать: я с нетерпением ждал, когда же смогу отправиться в нашу репетиционную комнату и попробовать что-то сыграть уже всем вместе.

Во дворце, топая вниз по лестнице, я снова услышал музицирование Снежаны Варяг (вот всё же фамилию Бог послал!). Сегодня она исполняла «Fly Me to the Moon», любимую песню моей мамы. Я и сам всегда слушаю эту композицию с удовольствием, потому не стал дожидаться, а тихонечко зашёл, стараясь не мешать маленькой пианистке.

Как и раньше, играла Снежана виртуозно, обрабатывая мелодию на лету. Только что был джаз, а со следующего такта – ритм-н-блюз, а потом в проигрыше между куплетами – почему-то реггей. Или это был не реггей, а тоже какой-то джаз?

Впрочем, моё появление все же нарушило настроение, потому что скоро Снежана остановилась и уставилась на меня.

Неловкая пауза, да уж. Особенно с учётом того, что о ней вчера сказал Игнат.

– Привет! – сказал я неуклюже и занялся гитарой: надо было срочно начать что-то делать. Ну, хотя бы чтобы не думать о маленькой пианистке как о каком-то там нездешнем могущественном существе. К сожалению, обстановку это не разрядило нисколько, и оттого, покопавшись немного, я всё же поднял взгляд на Снежану. Она, точно манекен, стояла за синтезатором, глядя перед собой нагоняя на меня эффект зловещей долины. Странная девочка. Вопросов к ней у меня накопился вагон, а я всё не мог собраться с духом и начать беседу. Знаете ли, это не просто, спросить у человека, не инопланетянин ли он. Например, если она всё же обычная странная школьница, такой вопрос мог быть истолкован как угодно. А ещё в этом случае кое-кто бы в ухо получил, несмотря на должность.

– Ты действительно круто играешь! – я предпринял вторую попытку снять напряжение. – Училась или учишься?

– От природы.

– Ничего себе! И ты все эти аранжировки…

– Придумала, – прошептала пианистка.

«С ума сойти! Вот это талантище!» – поразился я, но вслух спросил:

– А синтезатор тут о-го-го! Неужели местный?

– Мой, личный, – еле слышно отозвалась девушка.

– Звук шикарный. Дорогой, поди?

Не ответив словами, Снежана покачала головой, округлив губки. «Очень дорогой», – догадался я. И совсем уж было собрался следующим номером выпалить тираду об услышанном накануне от Изюмова, как хлопнула дверь, и в зал ввалилась Маруся Светина в обнимку с красоткой Милой.

– А вот и мы! – возвестила она, как будто это было кому-то нужно. – Яр и Мила, принимайтесь за освоение баса, а мы со Снежаной займёмся аранжировками.

– Попробуй меньше командовать и больше договариваться, хорошо? – попытался я остудить горячую голову, впрочем, жаловаться не приходилось. Мне ведь предстояло провести время в обществе Милены Прекрасной, так что любое недовольство вышло бы лицемерным.

Пока я настраивал Бластер, рыженькая голубоглазая прелесть хлопала ресницами, сидя на стуле напротив. И, скажу я вам по секрету, было ужасненько трудно не отвлекаться на её коленки. Что ни говорите, а я очень удачно устроился!

– Ну, давай посмотрим на твой бас, – сказал я, закончив со своей гитарой, и Мила вручила мне тяжёлый футляр. «Минуту, она что, таскала его на себе весь день? На этих-то хрупких плечиках? А девочка-то не так проста, как можно было бы подумать», – посетило меня подозрение, но спрятав его, я расстегнул молнию. Вообще-то я ожидал очередной странности и не ошибся! На загрифнике роскошного красного баса красовался логотип «Blaster», точно такой же, как и на моей гитаре. Совпадение? Нигде в городе я больше не видел инструментов этой марки.

Да что там! Я и в Интернете ничего подобного не смог разыскать. И вдруг именно такой принесла в нашу группу Мила Краснова, прекраснейшая из ныне живущих школьниц! У кого-то остались сомнения?

На сей раз спрятать чувства не удалось, и вид у меня был столь озадаченный, что Мила всё поняла без слов. Её расчёт наверняка состоял в том, чтобы послать мне некий сигнал: ясно же, что я бы обратил внимание на эмблему изготовителя. Невинно-рассеянное выражение пропало с её личика, она украдкой оглянулась на занятых девчонок и быстро приложила пальчик к губам.

Подыграть ей?

Я лишь кивнул: мол, позже обсудим. Она повторила моё движение в знак согласия, а мгновение спустя уже снова бессмысленно улыбалась, глядя на то, как я занялся с её инструментом. Поскольку струны даже не пришлось подтягивать, я довольно скоро передал Миле её таинственный бас и тихонько объяснил настройку. Потом подключил к одному из комбо и показал пару начальных упражнений, а Мила послушно выполняла всё, что я говорил, время от времени восхищённо вздыхая. Со стороны могло показаться, что она и вправду в восторге от нового и неосвоенного занятия, но я-то уже знал: и на неё и её инструмент завязан какой-то секрет. Оставалось лишь дождаться удобного момента и порасспросить.

Негромкий стук заставил нас всех поглядеть на дверь, и в неё тут же вплыл тот, кого лично я уже устал дожидаться.

– Привет! Я Игнат, вы же ищете барабанщика?

Ну и жук! Ты ведь знал об этом раньше меня! Да что там – это ты через меня практически подал Марусе идею, интриган доморощенный! Ну, или по крайней мере меня во всё это впутал, что и запустило процесс. А если придумывать правдоподобную легенду, то ты ещё больше опозорился: да, наш ходячий ядерный реактор ещё утром прикрепил объявление на двери в гардероб, так ведь это в школе было! Откуда бы тебе знать, деятель! Положение надо было срочно спасать, и делать это пришлось – кому бы вы думали?

Наскоро пожав Игнату руку, я представил его как секретаря нашей Пионерской ячейки, и, разумеется, Маруся сразу поняла, о ком речь. Соответственно, пока я вернулся к обучению Милы, наша неуёмная лидерша мгновенно и полностью завладела вниманием вновь прибывшего, напав с расспросами и воплями восторга. Наблюдать за Марусиными выкрутасами лично мне не хотелось. Милины ВОЗМОЖНЫЕ тайны (и колени!) – вот и всё, что имело значение для меня в тот момент. Маруся же не терялась и, вызнав у Игната, где и как тот учился играть, принялась показывать ему установку, попутно невнятно объясняя что-то про концепцию группы.

У нас есть концепция? Мы б хоть одну песню освоили!

Наигравшись в идеолога, Маруся взялась представлять участников.

– С нашей клавишницей ты, конечно, знаком! – указала Маруся на девушку за синтезатором. Услышав это, я напрягся и поспешил перевести взгляд с Милиных пальцев на Игната. Ожидания оправдались: этот деятель, по ходу, в первое мгновение даже не понял, о ком и о чём речь. Потом проследил направление, указанное Марусей, и, наконец, увидел Снежану.

Пепельноволосая девочка слегка кивнула и осталась неподвижной.

– Ах, да! – нашёлся Игнат. – Снежана, привет!

“Кем он там её считает, напомните, пожалуйста!”

– Вот, мы готовим себе басистку! – молвила Маруся, после чего подскочила к Миле и в порыве умиления кинулась обнимать голубоглазую красавицу, вереща от восторга:

– Правда, она у нас красоточка! Красопеточка! Ми-ми-милашечка!

Мила покраснела и вцепилась в бас, но распалившуюся сумасбродку это не заботило.

– Перестань, не смущай человека! – вмешался я с неподдельным возмущением. – Ты нас отвлекаешь!

– Ой, да прямо… Милочке очень нравится обниматься, правда! – провизжала Маруся, тиская свою жертву, которая лишь мямлила что-то невнятное про «вдругойраз» и «ястесняюсь».

– Какие у вас тут дела интересные, – прокомментировал Игнат. Как будто твоё мнение кто-то спрашивал! Лучше бы помог, птица-секретарь!

Куда там! Пришлось самому отложить гитару, подняться со своего места, подойти и собственноручно оторвать Марусю от Милы. Только это вернуло мою взрывную одноклассницу в относительно адекватное состояние.

– До чего ж она милая! Хоть я и не парень, но даже я от неё просто балдею, – бубнила, оправдываясь, Маруся. Ничего себе, оправдания. Лучше б молчала уже!

Из неловкого положения нас выручила Снежана. Улучив момент, она возникла рядом с новоприбывшим барабанщиком (да что там «рядом» – прямо-таки вплотную к нему) и без затей предложила:

– Покажи, как играешь.

Игнат для вида стушевался, и даже вроде как вдохнул, чтобы начать отговорку, но маленькая пианистка его и тут опередила:

– Вот, – протянула она ему палочки. Фактически сунула в лицо.

– А что играть-то? – деваться Игнату было некуда.

Снежана не ответила, а перевела глаза на меня. Нет, никакого вопросительного взгляда, просто дала понять, что выбрать должен я. Означало ли это, что она преспокойно могла сыграть любую песню? Не сомневаюсь. Ну, ладно, нужно определяться.

– «Smoke on the water» хотя бы, – ляпнул я наугад то, что гарантированно все знали. Вообще-то, насколько мне известно, если сыграть эту песню при покупке гитары, вас могут выгнать из магазина. Но в тот момент ничего другого мне в голову не пришло. Клавишница чуть-чуть кивнула и удалилась за синтезатор. Игнат устроился за барабанами и пару раз попробовал педаль, а Мила и Маруся уселись и приготовились слушать. Удивительно, но девочка-мотор даже не кинулась обниматься к нашей скромнице. Напротив, сейчас как никогда она стала похожа на нормального человека. Наверное, сказались ожидание и нетерпение вкупе с опасением за результат.

На мгновение установилась тишина, а потом Изюмов отсчитал ритм, и мы начали.

Эх, до чего же славно звучит мой Бластер! Я сыграл первые два такта, когда немного несвоевременно включилась Снежана, и музыка подхватила меня. Впервые я чувствовал такой подъём: пальцы сами летали по грифу, позволив мне насладиться звучанием в полной мере – и я почувствовал удивительную свободу. Вступление тем временем несколько затянулось, а мы словно ждали чего-то. Чего? Именно того, что случилось, стоило Игнату брейком обозначить начало куплета. Ёрзавшая и раскачивавшаяся в такт Маруся вихрем подорвалась с места, в руке у неё оказался микрофон, и тютелька в тютельку в нужное мгновение она запела.

Голос заполнил зал, повёл мелодию без малейшего плавания по тону. Чистейшее произношение. Восхитительной красоты тембр. Весь отечественный рок-бомонд должен совершить харакири! Вдобавок ко всему Маруся пританцовывала, и была столь прекрасна, что… что… Да кто ж его разберёт, что! Я и слов-то таких не знаю, чтобы все восторги выразить. В общем, слившись с музыкой, я окончательно расслабился и тоже стал немного приплясывать.

А на втором куплете я услышал бас.

Маруся – та плясала лицом ко мне, да к тому же пела, так что не замечала и не слышала ничего вообще, но и я, и Изюмов, и даже Снежана – все мы видели, как Мила взяла свой громадный бас на колени и аккуратненько щиплет струны. Никаких ухищрений – самая простая партия, только чтобы поддержать барабаны, но тем не менее. Мила играла. Девочка, которая утверждала, что сегодня впервые взяла в руки… Стоп, о чём это я? – у неё был инструмент «Blaster», то есть дело нечисто изначально.

Ладно, разберёмся позже, а сейчас время джема. Маруся скомандовала: «Соло!!!» и я сыграл пару заученных пассажей. Ну, не умел я тогда импровизировать как Снежана! Позже – тоже не умел. Кстати, именно она вновь взялась отдуваться за всех: признаюсь, игры такого уровня и партии такой сложности я не видел и не слышал нигде. Пожалуй, даже на концерте самих «Deep Purple».

В итоге и без лишней скромности фраза «худо-бедно отыграли» к нам никак не относилась. Отыграли мы на сто пять баллов из ста. Игнат не сбился, Снежана показала экстра-класс, а я просто без ошибок сыграл то, что давно заучил. На коде Мила быстренько отставила бас и (не показалось ли?) подмигнула мне. Ну что ж, дождёмся объяснений после. А пока – финальные аккорды.

В воцарившейся по окончании коды тишине я слышал, как тяжело дышала Маруся. Впрочем, отмалчивалась она недолго:

– Ура! – закричала она. – Вот это класс! Да с такой игрой мы можем сразу выступать на любых площадках! О нашей группе услышат во всём мире! С нами заключат многомиллионные контракты, место в Зале славы рок-н-ролла нам уже обеспечено!

Потом она опомнилась:

– Мила, а ты что, подыгрывала нам на басу?

Глаза Милы расширились, но ответила почему-то Снежана:

– Это была я.

Товарищи, это что же делается! Ничего себе она врать горазда! А главное – зачем? Нет, что-то в этой команде не так, и я намерен выяснить.

Мучился вопросами я недолго. Несмотря на восторги нашей командирши, Игнат засобирался и предложил порепетировать завтра, когда будет больше времени. Без барабанщика Маруся посчитала своё дальнейшее присутствие бессмысленным и умотала в обычной манере, а следом за ней засобирались и Мила со Снежаной.

Пока эти две красавицы не свинтили, я пошёл в атаку:

– Мила, зачем скрывать, что ты умеешь играть?

Божественная Краснова потупилась и отвела глаза. И – промолчала.

– Снежана, а ты зачем соврала?