Хроники Нордланда. Пепел розы

– Я уже прочитала про Персиваля и Грааль, – похвасталась Мария, и радость Гарета чуть подувяла. Разумеется. Гэбриэл Персиваль, ты, как всегда, первый в очереди. Как и твой ребенок у нее под сердцем.

Шторм наблюдал за происходящим на улице Полевой, не показываясь никому на глаза, но не пропустил ничего. Ни того, как Габи, чуть живую, поспешно перенесли с черного хода в дом Хлорингов, ни визита Марчелло, который – Шторм знал, – был врачом герцога. Ни появления самого герцога, так похожего на Гора, что даже странно – Шторм никогда не видел близнецов. За себя эльдар не боялся совершенно, а вот за Габи переживал… Хоть и не признавал за собой такой глупости. И все же следил, настороженный, как зверь. Поняв, что про дом на улице Вязов, судя по всему, известно не стало никому, он испытал нелогичное облегчение. Значит, есть еще шанс, что Габи сюда вернется. Зачем это ему? – Шторм не знал. Когда все стихло, он подождал немного, вернулся к себе и, сидя на подоконнике скрытого ветвями окна, осторожно тронул струны эльфийской гитары, которую забрал с места убийства. Он не умел играть и в Садах Мечты музыки не слышал. Как абсолютное большинство эльфов, эльдар имел абсолютный слух и был очень музыкален от природы, и редко, когда услышанные где-то в городе или деревне мелодии были ему приятны. Но убитый бард играл прекрасно… И звук, – нежно касаясь тонких струн, решил для себя Шторм, – волшебный.

– Он – кто? – Не понял Гэбриэл.

– Это рыжий тролль. – Повторил Кину. – Это необычайно опасная тварь, в свое время они страшно терроризировали остров, особенно Юг Острова, от них не было никакого спасения. Генрих Великий даже обращался к эльфам за помощью, и только так с этой мерзостью удалось совладать. Оказывается, не навсегда. Проблема в том, что их создала… магия, чуждая Острову и всем, кто его населяет. Это даже не магия в нашем понимании.

– Не понял ни фига. – Честно признался Гэбриэл. – Магия, не магия… Что к чему?

– В некотором смысле, – Кину чуть смутился, – к их появлению причастен я. У моей Одри был странный Дар. Она могла изменять все, чему давала имя. Она была одна из Четырех.

– Из кого?..

– Четыре женщины с Даром должны были передать свои Дары Стражу. Страж должен был родиться потомком всех четырех. Первой была Дрейдре, Оборотень – и Страж владеет этим Даром, он метаморф. Второй была Катарина Поллестад, из Росной Долины, которая в детстве коснулась рога единорога и после этого стала неподвластной никакому злу. Никакая магия зла, никакая тьма над Стражем не властна. Третьей была самая могучая стихийная ведьма Острова, Эвадне Белая, движением пальца способная обрушить на Остров все громы небесные. И четвертой была моя Одри, которая могла каким-то непостижимым образом превращать людей в животных, мыльные пузыри в жемчуг… и так далее. В ней не было никакой магии, она не была волшебницей, и в то же время стоило ей вслух назвать кого-то или что-то чем-то иным – и так и происходило. Предок эрла Лайнела, Антонио Еннер, какое-то время пробыл зайчиком, да и мне, – Кину усмехнулся, – досталось. Первый рыжий тролль на Острове так и появился.

– Погоди… – Гэбриэл и прежде это слышал, но по-настоящему до него дошло только что. – Так Страж – он твой…

– Да. Он сын моей младшей дочери.

– И как она… твоя… как она его?..

– Не поверишь. – Криво усмехнулся Кину. – Я сам не поверил бы, если бы не увидел собственными глазами, как это произошло. У моей Одри был поклонник… Так называемый. Он упорно преследовал ее, невзирая на то, что ей эти преследования были противны. И в какой-то момент она просто назвала его имя. Просто обратилась к нему по имени. И получилось… вот такое. Как она как-то мне сказала?.. «Если произнести «скотина пузатая», то может получиться и жаба, и дракон». Из одного горного барона получился именно дракон. А из спокойного, симпатичного, но несколько фанатичного рыцаря получился рыжий тролль. Я убил его… Но до этого он успел изнасиловать какую-то девушку.

– Ну… в целом понял. – Гэбриэл нервничал. – Чем он опасен – тролль этот?

– Это злобная и бешеная тварь, которая не боится ни боли, ни смерти, ничего вообще. У него нет инстинкта осторожности, но есть огромная жажда убивать, и не просто убивать, а убивать, калеча, измываясь, причиняя как можно больше боли и ужаса…

У Гэбриэла потемнело в глазах. Да… не просто убивать. После того, что Аякс на его глазах сделал с мальчишкой, которого взялся мучить первым, Гэбриэл едва не помешался – и это он, полукровка, которые, как и эльфы, не сходят с ума!.. Кричал, как ненормальный, и бился в клетке, словно спятивший от ужаса зверек. Тогда он и сорвал голос так, что теперь, стоит слегка повысить его, он становится хриплым. И тогда же в нем поселилась ненависть, замешанная на страхе. Он должен убить Аякса. Должен убить сам, один на один…

– Как его найти? – Спросил, перебив Кину, рассказывавшего, как рыжие тролли триста лет назад сбивались в шайки и терроризировали Остров.

– Никак. – Ответил тот. – В том-то и проблема. Магия поиска, которая доступна любому эльфу, на него не… – Эльф запнулся. Лицо его преобразилось, это было похоже на то, словно его внезапно осенило: «Какой же я идиот!!!».

– Нуй тара диен?! – Воскликнул он. – Дуэ ап-лаш!

– Что? – Насторожился Гэбриэл.

– Вот почему мы не видим! – Кину стукнул кулаком о ладонь. – Конечно же! И ни я, ни Мириэль, и не подумали об этом! Но мы были уверены, что их больше нет на Острове, что они уничтожены! И все же как я мог не почувствовать знакомую силу?!

– ТО есть, это Аякс?!.. – Изумился Гэбриэл.

– Нет. Он не смог бы – тролли не используют никакую магию, она им неподвластна. Но кто-то другой – сумел, сумел понять, уловить и использовать. Если этот тролль – единственный, то убив его, возможно, мы ослабим ту чуждую силу. Хотя бы лишим ее маскировки.

– И снова спрошу. – Упрямо повторил Гэбриэл. – Как его найти?

– И снова повторю: никак. Мы ловили их на живца: одинокий раненый эльф… или, еще лучше – эльфийка. Люди поступали куда более жестоко: оставляли в лесу ребенка, девочку. Тролль попадался в ловушку, но приманке чаще всего тоже доставалось. Эльф или эльфийка, притворившиеся ранеными, могли постоять за себя, ребенок же – погибал практически всегда. А вот тролль – не всегда… Особенно, если их было несколько. Они необыкновенно сильны и живучи. Даже израненный тролль, вырвавшись, все равно отлеживался и возвращался. Он видел лавви. – Кину неожиданно изменил тон. – Он не успокоится теперь. Лавви – его любимая добыча, он не успокоится, пока не схватит ее… и не сожрет. Так исчезли последние лавви Острова. Так мы считали.

– Да. – Как-то отстраненно произнес Гэбриэл, размышляя. – Он вернется…

– Я не могу уехать сейчас! – Воскликнула Алиса. – Пока Авроре нельзя уезжать, я тоже никуда не поеду! Я не оставлю ее!

– Алиса. – Гэбриэл старался сохранять спокойствие изо всех сил. – Авроре здесь ничто не угрожает. Она отлежится, что бы там с нею не случилось, и вернется в Хефлинуэлл. А ты должна поехать туда со мной СЕЙЧАС.

– Нет! – Алиса сжала кулачки. – Ты мне не хозяин, Гэбриэл Персиваль!!! Я не твоя ВЕЩЬ! Аврора никогда меня не оставляла, никогда! Она со мной была, даже когда все… все… Никогда меня не оставляла!!! И я ее не оставлю!!! А что, если этот тролль нападет на монастырь и убьет ее?! А меня рядом не будет?!

– А если ты рядом будешь, – взорвался Гэбриэл, – и он сожрет вас обеих, то это нормально, это ничего, да?!!

– Разумеется, ты не можешь остаться со мной! – Вспыхнула и Алиса. – Ведь это же только МОЕЙ подруге плохо, это же только НАМ грозит опасность!!! Как же-как же!!! Остаться здесь – и Длинную свою столько не увидеть!!! – Голос феечки стал противненьким-противненьким. – Ми же так не можим, ми же с тоски умрем, как она там без нас!!! ФУ!!! Уезжай себе на здоровье!!! Облизывай там свою Длинную, сколько хочешь, можешь жениться на ней, а я уеду в Июс, и… – Алиса задохнулась, глаза наполнились слезами, – и мы с Авророй там будем жи-и-и-и-и-ить!!!!!

– В желудке у тролля ты будешь жить!!! – Заорал Гэбриэл вне себя. – Дура… тупорылая!!!

– Тупорылая?!.. – Ахнула Алиса, глаза запылали, меча золотые и рубиновые искры. – Я – ТУПОРЫЛАЯ дура?!! А ты знаешь, кто ты, знаешь?! Ты – ты… – Не придумав в запале ничего достаточно хлесткого и уничижительного, Алиса топнула ногой и завизжала:

– Ненавижу тебя!!! Ненавижу!!! Убирайся, знать тебя больше не хочу!!!

– Пошла в жопу!!! – Заорал и Гэбриэл и пошел прочь. Хлопнул дверью так, что посыпалась штукатурка, и трещины пошли по косяку. Понимая, что не может уехать и оставить эту… эту ненормальную в Разъезжем без своей защиты, Гэбриэл пылал от бешенства и всерьез думал о разрыве помолвки. Черт, да лучше сгинуть в этом сраном Междуречье, чем терпеть это все!!!

– И уезжай!!! – Алиса выскочила на крыльцо вслед за ним, заливающаяся слезами, маленькая, разгневанная, взъерошенная. – Вали, вали, но больше ты меня НЕ УВИДИШЬ!!!! Так и знай – не увидишь… НИКОГДА!!!

– Господи! – Гэбриэл остановился посреди монастырского двора, на глазах у озадаченных монахинь и послушниц, привлеченных их воплями, задрал голову к небу, разведя руки в стороны. – ЗА ЧТО?! За что я люблю эту ДУРУ?!! – Проорал так, что из-под монастырских крыш с писком сорвались и заметались беспорядочно ласточки.

– Гэбриэл… – Алиса всплеснула руками, разрыдалась. – Гэбриэл!!!

– Молчи! – Уставил палец в ее сторону Гэбриэл. – Слышала?! Лучше – МОЛЧИ! Иначе я вот сей же час пойду и о стену себе башку разобью, потому, что мозги у меня уже взрываются от тебя!!!

Монашки постарше принялись поспешно собирать и гнать со двора молоденьких послушниц, которые мечтательно улыбались, налетали на углы и косяки, и то и дело норовили оглянуться на самозабвенно целующихся на крыльце Гэбриэла и Алису.

– Моя королева. – Нежно произнес Бриан де Латрей, любуясь точеным профилем Изабеллы, голова которой лежала на одной с ним подушке. Распухшие от поцелуев губы изогнулись в томной улыбке:

– Мой рыцарь. Мой бесстрашный паладин…

– Грешный паладин. – Возразил он. – Но я люблю мой грех.

– Грех? – Изабелла повернула к нему голову, и у командора в тысячный раз замерло сердце от красоты ее сапфировых глаз, к которой невозможно было привыкнуть. – Наверное. Но ты не зря грешил, мой рыцарь. Ты спасаешь меня. С тех пор, как я с тобой, я становлюсь чище. Ты, может быть, не заметил… – Она улыбнулась нежно. – Но я становлюсь иной. Порой мне даже кажется: не поздно, нет, не поздно ты нашел меня! Мой спаситель из-за семи морей! Знаешь, чего я хочу?

– Чего, моя королева?

– Чтобы Габи поскорее вышла замуж и родила наследника. Или Гарет сделал бы это. И тогда я передала бы трон брату, а сама… – Она приподнялась на локте, нежно погладила его изуродованную щеку, – уехала бы с тобою… если бы ты позвал. И стала бы безвестной женщиной, просто женщиной, верной женой… Увы, бездетной женой.

– И королевой моего сердца. – Командор верил Изабелле и был горд и счастлив. Горд тем, что спас грешницу, и счастлив тем, что любим.

– Хотелось бы в это верить. – Чуть насмешливо улыбнулась королева. – Вы, мужчины, такие ветреники! Спи, мой рыцарь. – Она поцеловала его в лоб. – А я постерегу твой сон.

Через полчаса, убедившись, что командор крепко спит, Изабелла выскользнула из постели, надела халат, выглянула из своей огромной спальни. Девушка, которой она велела дежурить ночью у двери, вскочила, поправляя волосы:

– Я не сплю, не сплю, ваше величество!

– Хорошо. – Девушку, как и королеву, звали Изабелла, для всех во дворце просто Белла. Конечно, до неземной красоты королевы ей было далеко, но по-своему девушка была очень хороша. Белокожая, с пышными каштановыми волосами и серыми большими глазами, умными и чистыми.

– Идем со мной, Белла. – Королева выглянула в коридор. – Я тебе открою одну тайну, но ты должна понимать, что это дело жизни и смерти. Это очень опасная тайна. Против меня плетется заговор. – Она взглянула прямо в глаза девушке, и та тихо ахнула, переплетая задрожавшие пальцы. – Я хочу знать, ты согласна помочь мне? Спасти мою жизнь?

– Моя королева! – Искренне воскликнула девушка, опускаясь к ее ногам. – Я вся ваша, располагайте мною!

– Ты рискуешь. – Предупредила Изабелла. – Ты делаешь это добровольно?

– Да! О, да, моя королева! – Воскликнула Белла. – Клянусь вам! Вы такая добрая, такая прекрасная! Вы забрали меня из убогой дыры, были так добры ко мне, так великодушны! Располагайте мной! Правда, я не знаю, что я могу… Но все, все, что в моих силах – для вас!

– Спасибо тебе, мое дорогое дитя. – У Изабеллы слезы выступили на глаза, она поцеловала Беллу в лоб. – Слава Богу, есть еще чистые верные души в этом мире! – Она подняла глаза к потолку. – А значит, я верю и молюсь. Идем. Я открою тебе одну тайну, о которой никто не должен знать. – Королева привела девушку к шкафу. – Там потайной ход. Поднимись наверх, там увидишь одно, не забитое досками окно. Очень внимательно, умоляю, очень внимательно рассмотри все, что там увидишь, а так же – все, что услышишь, запомни и расскажи мне. Хорошо?

– Да, моя королева!

– Ступай. – Изабелла благословила девушку и вновь поцеловала в лоб. – Ты точно добровольно идешь туда?

– Конечно! – Белла еще раз поклонилась и с готовностью шагнула на узенькую витую лестницу. Королева тщательно задвинула за нею фальшпанель.

Долго сидела на полу у шкафа, задумавшись. Сейчас, погруженная в себя, мрачная, недовольная, Изабелла выглядела пусть и не на свой истинный возраст, но очень, очень близко к нему. Синие глаза погасли и стали жесткими, расчетливыми, слегка брезгливыми и очень, очень усталыми.

Выждав какое-то, довольно продолжительное, время, Изабелла встала и тоже скрылась в шкафу.

В башенке сегодня было жутко. Ступив туда, королева почувствовала знакомый, до тошноты, запах: крови и требухи. Было очень темно, темнота чуть светилась мерзким красноватым светом, отовсюду, то с одной стороны, то с другой, доносились то эхо дикого крика, то стон, то хрип захлебывающегося горла, под аккомпанемент редких тяжелых капель. Под ногами, едва она ступила, что-то чавкнуло, и Изабелла замерла.

– Чего пришла? – Спросил голос, изменившийся до неузнаваемости.

– Жизнь за жизнь. – Холодно сказала Изабелла. – Я – тебе, ты – мне.

Рядом дико завизжала девушка, крик утонул в бульканье и хрипе. Изабелла прикрыла глаза. Любит этот проклятый карлик дешевые эффекты! Только прошли те времена, когда на Изабеллу это хоть как-то действовало.

– Командор. Бриан де Латрей.

– А не жаль? – Вкрадчиво спросили на ухо, королева чуть не отшатнулась, почувствовав на щеке и ухе губы и дыхание. Пахнущее свежей кровью и требухой. – А как же его крестоносцы? Он мог бы отдать их тебе.

– Он до омерзения честен. – Скривилась Изабелла. – И очень умен. Один неверный шаг, и он поймет все, поймет, кто я такая, и тогда… Думаю, он убьет меня и себя. Может, только меня, а сам отправится каяться в какой-нибудь монастырь – ведь он слишком набожен для самоубийства. Но в любом случае, меня он – убьет.

– Боишься умирать? – Захихикал невидимка. – Она тоже боялась… сладкая, сладкая девочка… Она еще жила, когда я съел ее печень. Вкусняшка! – Пространство вокруг наполнилось быстрым, со стонами, дыханием девушки и ее жалобным бессвязным лепетом.

– Приятного аппетита. – Ледяным тоном пожелала королева. – Ты запомнил? Жизнь за жизнь.

– Бриан де Латрей… Да, да… запомнил. Ее страх все еще здесь… такой сладкий. Тебе нравится?..

– Я пошла. – Изабелла повернулась к выходу, и что-то не сильно, но ощутимо толкнуло ее:

– До скорой встречи… Старая греховодница!..

Глава вторая: Сердце девы

Енох и его друзья беспрепятственно въехали в «Северную звезду». Мальчишка был так подавлен и перепуган, что смотреть на него было жалко. Он и сам не понимал, как так вышло, и никогда и ни о чем он так не жалел, как о том, что поехал к Корнелию! Впрочем, виноватым себя он не считал, ему казалось, что виной всему тупая девка, несчастливое стечение обстоятельств и двуличие Корнелия, который прикидывается святым, а на самом деле – злобный убийца. Он безостановочно говорил об этом в пути, и надоел поддакивающим ему Гирсту и Эдду так, что они уже еле терпели его. Въезжая на подъемный мост легендарного неприступного замка, Рон Гирст поднял голову, с душевным трепетом разглядывая геральдических барсов, державших щиты с крестами. Именно эти барсы станут его собственным гербом. Папаша Бергстрем думает, что все рассчитал?.. Нет. Рассчитал он, Рон. Остались мелочи. Кровавый сценарий, и сценарий благостный… Во втором случае погибают только Гарри Еннер и Енох. В первом – все, кроме маленькой Флер Еннер. Хотелось бы, конечно, чтобы крови было мало, но что тут поделаешь, все в руках судьбы. Судьбы Еннеров. Потому, что его, Рона Гирста, судьба – за него.

На деле же, как оно обычно и бывает, все пошло не так. Все и получилось, и не получилось одновременно. Оказалось, что Гарри Еннера в замке нет. Рон собирался уединиться с ним, якобы чтобы не пугать раньше времени женщину и девушек скорбной вестью. Наедине убить Гарри мечом Еноха и заколоть Еноха. Склонить затем оставшихся без поддержки, перед лицом уничтоживших Брэдрик фанатиков, женщин ко всему, что сочтет нужным, Гирст считал делом плевым. Главное, убедить, что Енох и есть предатель, возжелавший получить земли и замок дяди, и стать женихом одной из дочерей Еннера. Да черт с ней, Гирст был согласен даже на леди Луизу – та, говорят, до сих пор хороша собой. Сам Гирст тоже был не дурен, не красавец, как отец и сводный брат, скорее, в материнскую родню, но обаяние его было в сто крат сильнее. И если в ранней юности девушки в первые минуты обращали своё внимание и благосклонность на Андерса, то в течение нескольких минут, стоило Гирсту заговорить, а главное – засмеяться, и все они забывали Андерса и переключались на него. А леди Луиза оказалась и в самом деле недурна. Даже не смотря на тревогу и скорбь. Жаль даже было ее убивать… Но Гирст прекрасно понимал, что другого шанса ему судьба не даст. Ловко набросив сзади на шею потрясенной известием о смерти мужа женщины удавку, Рон постарался сделать все быстро, пока Эдд с наслаждением заколол опостылевшего Еноха. И надо же было именно в этот момент ворваться в гостиную этой Фиби! Вбежав, она с порога увидела бьющуюся в агонии мать, и коротко, дико крикнула, пошатнувшись.

– Держи ее! – Крикнул Рон, и Эдд бросился к девушке. Та с криком:

– Измена!!! – Метнулась в залу, где ждали люди Гирста. Те, готовые и к такому варианту событий, тут же ринулись в бой, на опешивших от неожиданности людей Еннеров, но момент был упущен. Фиби скрылась где-то в коридорах замка. Все в ней онемело от шока, огромного, страшного, оглушительного шока, но девушка оказалась очень сильной и решительной натурой. Не позволяя себе даже заплакать, она неслась по замку туда, где сейчас была Флер. Закрыться в донжоне! – Билась в голове отчаянная мысль. – Дать знать в город об измене и захвате замка, предупредить брата!

– Миледи! – Воскликнул мажордом, выскочивший ей навстречу. – Что…

– Измена!!! – Не своим голосом крикнула Фиби. – Где сестра?!!

– На галерее…

Фиби застонала: не успеют!!!

– Помогите мне! – Выдохнула, сверкнув глазами.

Через несколько минут остатки верных Еннерам людей, вооружившись кто чем успел, забаррикадировали двойные двери, ведущие на галерею, а Фиби, перевязав накрепко всхлипывающую сестру, с помощью слуги спускала ее на веревке вниз, по скале, к морю. Там были гроты и тропа, они с родителями и братом частенько устраивали там пикники, и туда поехали купаться брат с друзьями.

– Беги к брату! – Напутствовала она сестру. – Беги со всех ног!!! Брат не должен сюда вернуться, это ловушка!!! Пусть просит помощи у наших вассалов, у Хлорингов, у Эльдебринков… хоть у кого!!!

– А ты?! – Плача, цеплялась за нее Флер. – Я не пойду без тебя!!!

– Я за тобой! – Фиби быстро перекрестила ее. – Я за тобой, если успею… Если нет – они меня не тронут… Пока брат и ты живы – они меня не тронут!!! Господь и дева Мария с тобой, Флер, держись, будь сильной!!!

– А мама?!

– Мама… с ней все хорошо. – Боль и ужас рванули грудь так, что в глазах потемнело. «Я буду кричать. – Пообещала она себе. – Я проорусь, как следует, но не сейчас… Не надо пугать Флер, нельзя! Она должна быть сильной!».

Двери трещали, слишком слабые, не предназначенные для сдерживания врагов. Почти ничто в этом замке не было для этого предназначено! Никто не верил в то, что сюда когда-нибудь смогут ворваться враги… В донжоне двери были крепче, один воин на лестнице мог сдерживать толпу врагов. Там был колодец, а главное – был потайной ход в гроты. Флер его не знает, и Фиби не знала, но знал Гарри… Но донжон теперь недоступен. Прислушиваясь к звукам боя, последнего боя, который дали их домочадцы, Фиби спускала сестру, заставляя себя не дрожать и не торопиться, не подвергнуть сестру опасности. Успела до того, как рухнули двери, поспешно бросила веревку с узлами вниз, отбежала от перил и развернулась к нападавшим. Тяжело дыша, взглянула – столько убитых! Мальчишки-пажи, и мажордом, и остальные…

– Где твоя сестра? – Подойдя, Эдд грубо тряхнул ее. – Где девчонка, сучка?! – И Фиби плюнула ему в лицо. Они думают, ее можно испугать?! Теперь, после того, как она увидела маму… Пощечина по лицу оказалась совсем не болезненной. Фиби вообще ничего не чувствовала. Ей было все равно. Только бы Флер смогла найти брата раньше, чем он попадется в расставленную ловушку! Только бы они спаслись и отомстили за маму и отца!

– Мы тебя сейчас оттрахаем все, по очереди, на постели твоей мамаши! – Рявкнул Эдд. Его люди рыскали по террасе, отшвыривали мебель, рылись в сундуках в поисках девочки.

– Стоять! – Рон вошел, хмурый – все пока идет не так, все! – Не трожь ее… пока. – Он присел перед упавшей на плиты пола Фиби. – Слышала его?.. Он не шутит. Сейчас напишешь…

Девушка взглянула на него, и Гирст сглотнул. Ничего прекраснее, чем это лицо с огромными синими глазами, горящими ненавистью, дерзостью и неженской решимостью, он не видел в жизни своей. Хорошенькая, красивая – ни одно из этих слов и в самой малой степени не обозначало ее внешность. Льняные кудри, растрепавшись, вились по дивной шее, делая ее еще красивее, еще желанней. «Моя!» – Понял Гирст. Замок, титул, герб… Само собой, но главным трофеем всей его жизни была именно Она.

– Ты такой жестокий стал. – Прошептала Алиса. Они с Гэбриэлом стояли рядом на монастырской стене, над спокойной гладью пруда, по которой то и дело расходились круги – рыба кормилась. Умиротворяюще стрекотали лягушки и цикады, в церкви при монастыре приглушенно пели монашки.

– Мне кажется, – помолчав, чтобы сразу не взорваться, заметил Гэбриэл, – что ты нарочно меня достаешь. Чтобы я взорвался, проорался, и тебе тогда полегчало.

Алиса всхлипнула.

– Вот только не надо, а?! – занервничал Гэбриэл. – Не надо слез! Хватит! Я остался здесь, чего тебе еще надо?! Я с братом поссорился, мне там надо быть, с ним, мириться, гости там, все дела… А я здесь!

– Я тебя не заставляла!

– Нет-нет! – Издевательски поклонился Гэбриэл. – Совсем нет! Конечно, не заставляла – ты меня ВЫНУДИЛА! И все твоя ревность, твоя тупая, нелепая ревность! Молчи!!! Ты что, не понимаешь, что ты сама себя этой ревностью своей… сама себе житья не даешь, и меня достаешь?! Я каждый день, словно по проволоке, хожу – как бы моя невеста меня в чем не заподозрила, как бы ей чего не померещилось! Думаешь, это легко?! Думаешь, я вечный?! Да, я срываюсь, мать твою, а кто бы не срывался?! Как бы ты запела, если бы я на каждый твой взгляд в сторону так же, как ты, реагировал, а?! Думаешь, я не вижу, как мужики и пацаны в замке слюни пускают при виде тебя?!

Замолчал. Алиса стояла рядом непривычно тихая, и плакала. Гэбриэл занервничал. Он и так собрал все свое мужество, чтобы сделать ей выговор – и быстро терял это мужество, впадая в ничтожество от ее слез. Стоит, комкает платок в дрожащих тоненьких пальчиках, хрупкие плечи вздрагивают… Ох, ну твою ж мать-то, а?!!

– Солнышко! – Позорно капитулировал Гэбриэл. – Ну… хватит, перестань… Ну, чего ты?!..

– Аврора, – пролепетала Алиса, всхлипывая и содрогаясь, – хочет себя убить… Я не могу… не могу ее… оставить… Почему ты… уезжаешь, если тебе надо… потому, что надо… и не спрашиваешь, и не считаешься… ни с кем… а я… я кто… – Она уткнулась в платок и расплакалась.

– Себя убить?! – насторожился Гэбриэл. – Алиса! Солнышко! – Привлек ее к себе. – Тихо, ну… Прости дурака, прости, знаешь ведь: дурачок деревенский, да… Такое вот тебе чучело досталось… Что с ней, с твоей Авророй? Я могу помочь?

– Не знаю! – Немного успокоившись, призналась Алиса. – как можно… как можно помочь… Это так… ужасно!!! Ты не скажешь никому? Никому-никому, даже Гарету?..