Девятая жизнь

Он уловил что-то в моем настроении и спросил, слегка нахмурив брови:

– Что-нибудь случилось? Ты выглядишь печальной.

– Просто я так соскучилась по тебе, – ответила я, стараясь, чтобы моя улыбка не выглядела грустной.

Его лицо разгладилось, и он лукаво улыбнулся.

– Так соскучилась за целый день, что мы не виделись? – спросил он, наклоняя ко мне голову.

– Да, – протянула я, поддерживая его игру. – Это целая вечность, когда тебя нет рядом.

И я счастливо улыбнулась ему в ответ, запрокидывая голову. Наши лица так близко, еще движение – и наши губы встретятся, а мы стоим и смотрим друг другу в глаза, наслаждаясь этим ощущением скорой близости. Я не выдержала первой и, приподнявшись на цыпочки, коснулась его губ. Такие любимые и знакомые. Он помедлил лишь секунду, и его губы тут же накрыли мои. Сначала осторожно, едва касаясь, но с каждым моим ответным движением они становятся все настойчивее и требовательней. Я таю в его руках, все сильнее вжимаясь в его тело, как будто желая слиться с ним в одно целое. Объятия сжигают, а руки опаляют уже оголенную кожу. Я столько раз чувствовала на себе его руки, губы, что, кажется, уже не могу испытать чего-то нового, но каждый раз ощущаю все заново, еще ярче, еще тягучей. А сегодня эти ощущения такие сильные; они смешиваются с острой болью скорой разлукой, и я стараюсь впитать в себя все, что он мне дает, и отвечаю ему тем же. Он как будто чувствует мое настроение и тоже старается отдать мне больше. Объятия еще крепче, поцелуи на грани жестокости, сильные ритмичные удары бедрами – он как будто старается впитаться в меня, проникнуть сквозь кожу и раствориться во мне. А я не сопротивляюсь – раскрываюсь ему навстречу. Это похоже на сумасшествие. Мы стали сумасшедшими от любви.

Лежа в его объятиях, я все не решалась начать разговор. Но время шло, и я могла просто не успеть. Поэтому, набравшись смелости, начала.

– Ярим, – негромко позвала я его и, убедившись, что он слушает меня, продолжила: – Ты много раз спрашивал обо мне, но я не говорила тебе.

Я почувствовала, как он напрягся, но промолчал, и продолжила врать:

– Я расскажу тебе, надеюсь, ты сможешь меня понять. Я не настоящая, меня не существует в реальном мире. Я озерный дух, живущий в твоем озере, и это я наводила на тебя эти нереальные сны. Наверное, мне не стоило этого делать, прости, – мой голос дрогнул, а он по-прежнему молчал, и я, чувствуя себя предательницей, продолжила: – В первый раз это получилось случайно, а потом я просто не смогла сдержаться. Ты мне так понравился, что я решила за нас двоих, решила, что мы имеем право на пусть не долгое, но счастье. И я была очень счастлива с тобой, эти ночи стали для меня чем-то волшебным, но я всегда знала, что они закончатся. Мое время в этом мире подошло к концу, и мне придется уйти навсегда. Нас отпускают сюда только один раз в жизни и то ненадолго. Никто не может этого изменить. Сегодня наша последняя ночь.

Я замолчала и повернулась, чтобы увидеть его лицо. В темноте оно казалось застывшей маской невозмутимости, он по-прежнему молчал.

– Ярим, прости меня за то, что околдовала тебя и не сказала, кто я на самом деле. Мне так жаль. Я буду помнить тебя всегда, но не хочу, чтобы ты всю жизнь провел в иллюзии. Ты должен выздороветь, уйти из этого леса, встретить хорошую девушку и жить счастливо. А меня забудь. Чтобы …

– Нет, – спокойным голосом прервал он меня.

– Ярим, но ты… – удивилась я и попыталась снова начать ему объяснять.

– Нет, – все так же спокойно ответил он и еще крепче обнял меня, прижимая к себе. – Я не собираюсь тебя забывать, и другая мне не нужна, я найду тебя.

И столько твердости было в его словах, что мое сердце предательски пропустило удар, и на миг мне показалось, что у нас и вправду все еще может быть. Но тут же одернула себя, прекрасно понимая, что этому не бывать. Не знаю, чего я от него ждала, но только не такой реакции. Не этого упрямого спокойствия в его голосе. И что теперь делать? Как убедить его, что это все бесполезно, что он просто будет тратить свое время? Я уже пожалела, что решила сочинить для него эту сказку. Но мне так не хотелось просто уходить и оставлять его совсем без объяснений.

– Ярим, – попробовала я снова его образумить. – Ты не сможешь…

– Не говори мне, чего я могу, а чего нет, – резким тоном перебил он меня. – Если понадобится, я переверну это проклятое озеро вверх дном, но найду тебя. Сделаю все, чтобы вытащить тебя оттуда. А тебя не отпущу. И мне все равно, даже если мы с тобой сможем видеться только во снах, я готов на это. Ты моя, а я твой. Все очень просто, Улина, – он нежно погладил меня по щеке и сказал уже более мягким тоном: – Поэтому сейчас ты мне расскажешь все, что может мне помочь найти тебя. Самое лучшее, что случалось со мной в этой жизни – это ты, и я не отпущу тебя, просто не смогу.

И он поцеловал меня. Поцелуй вышел с ноткой отчаяния и горечи, он пленял и завораживал.

– Не отпущу. Никогда, – прошептал он мне в губы.

И что мне теперь делать? Все пошло не по плану, хотя его, как такового, и не было. Просто я почему-то даже не подумала о его возможной ответной реакции. Решила, что он просто отпустит меня. А он как будто только обрадовался, и огонек решимости, что зажегся в его глазах, сказал мне о том, что я только ухудшила ситуацию своей ложью. Теперь он будет искать меня, но не там, где нужно. Черт! И что теперь мне делать? Нужно подумать, хорошенько подумать. Ночь подходила к концу, и я уже чувствовала, как меня тянет назад. Повернувшись, я погладила его по щеке и только успела сказать:

– Прощай.

Он исчез, и только быстрый горячий поцелуй, что успел опалить мою ладонь, все еще горел на ней. Вернее, на моей лапке. Я быстро соскочила с его кровати и метнулась на свою лежанку. Мысли путались, я ругала себя за поспешное решение, которое, очевидно, не только не остановит его от похода в город, но и ускорит его. Пока я лежала и перебирала различные варианты, как мне исправить ситуацию, Ярим проснулся и был мрачнее тучи. Я впервые видела его таким. Движения резкие, брови сведены, а в уголках рта хмурые складки. Он посмотрел на меня. Взгляд был задумчивый, но угрюмый и жесткий. Стало не по себе, захотелось зарыться в лежанку и скрыться с его глаз долой. Но выдавать себя нельзя, и я смотрела на него невинными глазами. Его взгляд потеплел, грустная улыбка появилась на губах, он подошел ко мне и ласково погладил.

– Что с женщинами не так, Синеглазка? Почему они думают, что стоит им принять какое-то очередное глупое решение, и все вокруг должны ему слепо следовать? – сказал он, наклоняя ко мне такое родное и уже практически чистое от язв лицо. – Она, видишь ли, уже все решила за меня, спланировала мою жизнь и помахала ручкой. А сама куда-то намылилась и даже не удосужилась посвятить меня в свои планы заранее. Ухожу – и все. Ну кто же так делает? – спросил он у меня укоризненно. – Вот найду ее и хорошенечко отшлепаю за это. Не сомневайся, Синеглазка, я ее из-под земли достану. Мне нужно только немного подумать.

Склонившись, он поцеловал меня в лоб и ушел на улицу. А я так и лежала, понимая, что я полная дура. И как я раньше не поняла, что он не отпустит меня так просто и будет искать? Значит, не верила ему и не думала, что он настолько любит меня. Стало так горько. Зачем я вообще все это затеяла? Нужно было держаться от него подальше, как и хотела с самого начала! Идиотка!

Ругала я себя еще долго, даже когда вышла на улицу. Утро было по-летнему теплым, и я с наслаждением потянулась, выгнув спину. Ярим стоял на берегу озера и смотрел куда-то вдаль, затем резко развернулся и решительной походкой направился к сараю. Оттуда он вышел с топором в руке и ушел в лес. Весь день я слышала яростный стук топора. Казалось, он решил вырубить весь лес, и я предусмотрительно держалась подальше от него.

Следующие два дня он с еще большим остервенением махал топором и уже завалил дровами часть сарая. Наверное, он злился, что я не прихожу ночью. А что я? Я ведь уже сказала, что прийти не могу, нужно хотя бы в этом быть последовательной. Кроме того, я боялась. Боялась, что, когда приду к нему, он сможет вытрясти из меня правду. А правду ему говорить я не собиралась. Никогда и ни за что я не позволю ему рисковать своей жизнью ради меня. Никогда! И я лежала ночью без сна, слушая его уже почти ровное дыхание.

На следующий день он встал с рассветом, когда я только-только сомкнула глаза. Позавтракал, собрал вещи и приготовил мне огромную миску с едой. Я следила за ним внимательно и, как только он надел тонкий плащ, слетела с печки и встала перед дверью. Я зашипела, как только он двинулся к ней. В моей голове билась только одна мысль: «Не пущу!» Он удивленно посмотрел на меня, слегка приподняв брови, и спросил:

– Ты чего, Синеглазка?

Я снова зашипела, зло смотря ему в глаза. А он лишь улыбнулся, подхватил меня на руки и крепко обнял.

– Я скоро вернусь, Синеглазка. Два дня – не больше. Ты пойми, я не хочу жить без нее. Она как кусочек души моей. Это кажется странным, но эти сны были не простым развлечением, это важно. Я должен ее найти. Я знаю, она ждет меня. В городе живет дед одного из моих старых друзей. Говорят, он многое знает и, возможно, сможет мне помочь. Я спрошу у него совета. И вернусь. Обязательно вернусь, я не брошу тебя здесь одну. Ты же теперь моя семья. Главное – не убегай и позаботься о козе, ей придется туго в эти дни, молоко некому будет забирать. А я скоро вернусь.

И он, опустив меня на мою лежанку, ушел. Теперь осталось только надеяться, что он вернется и снова не заболеет. А я осталась одна. В его доме, да еще и с этой паршивой козой. Отношения у нас с ней изначально не заладились: она гоняла меня при любом удобном случае, благо, хоть привязана была на веревку у столба.

Прошло два дня, а Ярим все не возвращался. Я забеспокоилась. А когда прошло еще два дня, я была уже в панике. Картины, одна хуже другой, мелькали перед глазами. А если и вправду что-то случилось? Где же его носит? Ведь обещал! Я нервничала и даже не уследила, как эта поганка коза подцепила меня на рога и подбросила высоко в воздух. Вот же зараза! А я ей еще травку специальную носила кушать, чтобы молоко в вымени не появлялось новое. Неблагодарная! Что с нее взять? Коза – она и есть коза.

Когда он не появился и через неделю, я уже была так взвинчена, что планировала свой поход в город. Этой ночью спала чутко и проснулась от первых вспышек грозы. Раскаты грома гремели где-то совсем рядом, но дождь пока еще не спешил поливать землю. До моего чуткого слуха донеслось блеяние этой негодной козы, и я с удовольствием подумала, что она, наверное, боится грозы. Так ей и надо, пусть немного подрожит от страха в своем сарае. Она уходила спать в свое стойло каждый вечер, все так же привязанная за длинную веревку, а утром так же спокойно выходила пастись на лужайку. Ей полезно немного побояться, а то совсем уже обнаглела. За эту неделю она меня садила на рога еще пару раз, подкарауливая в самый неожиданные моменты.

Я лежала и слушала ее блеяние, пока до моего носа не дошел слабый запах гари, и я, тут же подскочив, бросилась на улицу. Сарай, где была коза, уже весь был объят пламенем. Судя по всему, в него попала молния, а дождь еще только-только начинал накрапывать. Сухие бревна и мох между ними служили отличным горючим, и огонь уже вовсю плясал свой неугомонный танец. Где-то внутри надрывалась коза. Почему она не выбегает? Глупое животное! Стремглав я помчалась внутрь, и только на мгновение мне показалось, что где-то далеко услышала: “Синеглазка!”.

Сарай уже вовсю полыхал и внутри. Стопки поленьев, так старательно заготовленных Яримом, тоже стали заниматься огнем. Дым начал заволакивать все вокруг. С трудом пробравшись к загону козы, я увидела, что она запуталась в своих веревках и теперь не может выйти. Наверное, испугалась и рванулась не глядя. А я с горечью поняла, что не могу их распутать. Глупое животное! Я металась вокруг, пытаясь перегрызть веревки или хоть как-то переместить их лапами, но мне это не удавалось, еще и коза металась из стороны в сторону, все больше затягивая их. Дым уже заволок все внутри, а бревна, уложенные на крыше, начали угрожающе потрескивать. Скоро тут все обрушится. Я ничем не могла помочь этому животному. Коза уже не металась по загону, а начала опускаться на земляной пол. Пламя охватило солому на полу и уже подбиралось к нам. Дым достиг пола, и дышать стало совсем тяжело. Я с ужасом поняла, что уже не смогу выбраться отсюда. Вот и все. Случилось то, чего еще несколько месяцев назад я так желала. Почему же сейчас так страшно? Хотелось метаться в поисках выхода, но тело уже стало ватным, и я опустилась на пол. Сзади послышался треск обвалившейся части крыши. Волна жара добежала до нас, и воздуха совсем не осталось. Это конец. И я закрыла глаза.

Теряя сознание, я почувствовала, как сильная рука резко вздергивает меня за загривок и я куда-то лечу. Несколько секунд полета – и я резко вздрагиваю от тугих холодных струй дождя, бьющих по мне. Не знаю, сколько времени я лежала на земле и вдыхала запах мокрой травы. Холодно, но как же хорошо! Дождь смывает гарь и копоть с… моего голого тела. Осознание приходит с запозданием. Я с трудом сажусь и обхватываю колени руками. Я человек! И это не сон! Ведь не сон? Судорожно оглядываюсь вокруг.

Кругом темно, и только зарево от еще горящего сарая освещает поляну. Недалеко лежит коза, тяжело дышит, но жива. Это хорошо. Но как мы с ней здесь оказались? Поворачиваю голову и встречаюсь с горящим взглядом Ярима. Он сидит недалеко от меня на траве в остатках обгорелой одежды, смотрит в упор. А лицо такое счастливое. Широкая белозубая улыбка ярко выделяется на фоне черного от гари лица. Кажется, он застыл и не может отвести от меня взгляд и только глупо и счастливо улыбается.

А я вдруг поняла, что только что произошло. Он спас меня! Спас, рискуя своей жизнью! Проклятья больше нет, и я свободна. Свободна! От осознания этого я улыбнулась ему так же счастливо и не сдержала слез. Он тут же с большим трудом встал и, достав из мешка, что валялся недалеко от нас, свой плащ, подошел ко мне. Он шел медленно, не отрывая от меня взгляда. Ласковым движением накинул на меня свой плащ и заботливо укутал. Вблизи его глаза показались мне еще более яркими, и я никак не могла отвести от них взгляд. И было в них обещание всего, о чем я мечтала и на что боялась надеяться. Тут же перед глазами пронеслись картинки нашего совместного будущего. Небольшой домик в деревне недалеко от домика бабушки, дни, полные счастливых хлопот, и ночи, заполненные нежностью и страстью.

Он протянул ко мне слегка дрожащую руку и дотронулся до моего лица, словно боясь, что я, как видение, сейчас развеюсь в темноте ночи. Но я здесь! И теперь никуда не исчезну! Я потерлась щекой о его руку, а из его груди вырвался тихий вздох облегчения. Он прошептал, склоняясь к моим губам:

– Ну здравствуй, Синеглазка.