Книга зелёного камня

Они добрались до Аклайнда через ещё пару дней. Тридцать две повозки показались им всеми пятьюдесятью. Путников встретил эквилл-прислужник, проводивший их в ту же самую комнату, где они были размещены в прошлый раз. Там для них уже был приготовлен обед, после которого юным магам было предложено отдохнуть. Утомлённые дорогой, они охотно согласились. Пусть Тода и сгорал от желания расстрелять отца вопросами, усталость и желание комфорта взяли верх над всем прочим.

Сытно отобедав и оказавшись в мягкой и тёплой постели, юноша практически провалился в сон.

– Это путешествие сблизило вас. Я рад.

Великий Магистр сидел рядом с постелью Тоды. Тот же открыл глаза, не до конца понимая смысл сказанного и своё местонахождение, но уже в следующее мгновение сон полностью отпустил его разум. Рядом с ним в его постели спала Рамилла, положив руку ему на грудь.

– Я усилил её сон. Она не сможет нас услышать. Эннайя не ошиблась в тебе, ты справился.

– Я был не один, если ты не знал.

Глянув на отца, он увидел в руках того ту самую шкатулку.

– Ты обманул меня. Обманул нас.

Тень улыбки скользнула по ветхому лицу старика.

– Не совсем так. Принцип заклинания одинаков, а вот цели – разные. Риск тот же самый.

Тода хотел спать, потому испытывать сейчас гнев он не мог. Только раздражение.

– И зачем?

– Для усиления магии.

– А как Тьма оказалась?..

–…В шкатулке? О, это не совсем она. Лишь её лоскут, – он мечтательно оглядел вещичку в своих руках, повертев её, будто держит впервые, – перед тем, как низвергнуть Тьму в пучину океана, я отхватил её часть и спрятал в магической ловушке. Мне хотелось изучить природу этой силы, однако всякая попытка приводила к противостоянию. И тогда я решил её преобразовать, дабы суметь использовать.

– Ты же один из сильнейших магов, почему не получилось?

Великий Магистр нахмурился.

– Я не обладаю достаточной мотивацией. К тому же, если прикоснёшься к Тьме, она прикасается к тебе, оставляя отпечаток на самой душе.

– Достаточной мотивацией? А разве спасения тысяч жизней недостаточно? – гнев начал просыпаться.

– Сын, ты, видимо, забыл, с кем разговариваешь, – старик поднялся. Гордый и величественный, – я ровесник этому миру, той его формы, которую Восемь придали ему по моей инициативе. Осознаёшь ли ты огромную пропасть между нами? Твои шестнадцать лет и мои тысяча? Как думаешь, прах скольких сыновей и дочерей я развеял по ветру? Мне безразличны люди этого мира. Мне безразлично почти что всё. Я испытываю определённые симпатии, но ничего действительно глубокого. Время высушило мою душу, моё сердце. Всё, что у меня есть и что я могу дать этому миру, – мой разум.

Да, Тода и не думал об этом. Как можно чем-либо дорожить, когда прожил столько?!

– Прости, отец… Я признаю, что молод и глуп, мне никогда не понять того, что тебя направляет и заставляет жить дальше по прошествии стольких лет. Но тебе важно было превратить содержимое шкатулки во что-то другое. Зачем?

– Я же уже ответил.

– Да-да, для усиления магии. Но в мире нет никого, кто может сравниться с тобой по силе магии. Твоя мощь неимоверна. В чём же истинная цель?

Великий Магистр блеснул глазами и улыбнулся.

– Я зашёл за шкатулкой. И попрощаться. Теперь спи, Тода.

Не успев возразить, юноша моментально уснул. Магия магистра была непреодолима.

Руи постоял какое-то время рядом с постелью, на которой беззащитно спали дети, глядя на них с холодным безразличием, а затем растаял в воздухе. Вместе со шкатулкой.

***

Тода видел сон. Мрачный и пугающий.

Он стоял посреди площади, вымощенной чёрными камнями, несущими смерть всему живому. Его рука сжимала тёмный кристалл, отливающий зелёным цветом, который он держал высоко над головой. Вторая рука чертила магический символ, ему неизвестный. Из одежды на нём была лишь набедренная повязка.

Оглядевшись, юноша с ужасом увидел, что площадь усыпана телами банемидов, а у его ног лежит человек в чёрной робе, длинные седые волосы которого разметались по земле вокруг головы.

Продолжая чертить символы, Тода стал распевать заклинание. Он не мог этому противостоять, слова сами вырвались наружу.

Что-то стало происходить. От каждого тела отделилась зеленоватая энергетическая сфера, и все, как одно, устремились к кристаллу. И от каждой исходил мысленный зов, либо крик, либо плач, либо ругань.

Тода не понимал слов, но знал, что его проклинают.

От тела у его ног тоже поднялся энергетический сгусток и понёсся вверх вслед за другими. Поравнявшись с головой юного мага, этот шар замер, противясь силе заклинания. Юноше пришлось напрячь свою волю, чтобы вновь заставить его двигаться.

«Молодец, сын, ты стал великим магом», – пронеслось у него в голове, после чего сфера исчезла в камне над его головой, отразившись бликом на его гранях.

Юноша опустил дрожащую от напряжения руку. Он смотрел на тело у своих ног.

Тода наклонился и перевернул лежащего на спину.

У его ног покоилось мёртвое тело Великого Магистра Руи…

– Тода, проснись! – тёплые, мягкие руки Рамиллы трясли его за плечи.

Молодой человек раскрыл глаза, пытаясь понять своё местоположение.

– Что это за жуткий кошмар? Он не отпускал тебя достаточно долго, словно ты был под действием заклятия. И эти ужасные картины, что я видела в нём… – она вздрогнула, затем прильнула к его груди, обвив шею руками. – Думаешь, то, что мы создали в Пальцах, способно на такое?

Он не ответил. Нельзя было знать наверняка, ведь то был всего лишь сон, пусть переживания в нём и были крайне реалистичны. Тода чувствовал, как довольно вибрировал кристалл, поглощая души, будто живое существо, наподобие жёлтобрюхого птицееда, паука-убийцы, который, поглощая жертву, дрожит от восторга, вызывая колыхания всей своей паутины.

Волна омерзения прошлась по нему. Юноше захотелось вытереть ту руку, которой во сне он держал над собой проклятый камень.

– Не знаю, всё это очень странно… – он обнял её в ответ.

Так они лежали какое-то время, успокаиваясь в объятиях друг друга.

– Отец приходил ко мне, пока ты спала. Вернее, он погрузил тебя в глубокий сон, чтобы ты не слышала нашей беседы.

– Да? Он что-то важное сказал?

Тода задумался.

– Хм, нет… Только то, что он не мог сделать того, что сделал я, и это поможет ему усилить его магию.

– Но зачем? – в голосе Рамиллы слышалось неподдельное удивление. – Он же почти что сильнейший маг Единого мира.

– Я спросил его о том же. В ответ он усыпил меня.

Они снова лежали молча.

– Ладно, мы спросим его уже вдвоём. Уверена, Великий Магистр нам всё расскажет, – она поднялась с постели. Лёгкая ночнушка идеально прилегала к её телу.

Заметив взгляд друга, девушка смутилась.

– Ты можешь смотреть в другую сторону, пока я одеваюсь?

– Ой, да, конечно, прости! – Тода зарделся и, отвернув голову, принялся сосредоточенно изучать узор ковра на стене, чем вызвал смех Рамиллы.

И этот тихий, бархатный смех мигом унёс прочь все волнения и тревоги юного мага.

Жаль, что лишь на время.

После того как они сменили свои одежды на походный вариант, им принесли обед. Рамилла пыталась расспросить эквиллов о магистре Руи, где тот и когда поговорит с ними, даже пробовала заглянуть в головы прислужникам, но всё без толку. Эти ребята не имели сторонних или глубоких мыслей, им не приходилось напускать на себя безразличный вид, ведь они и были само безразличие.

Единственным, что сказали им эквиллы, была фраза, что юные гости могут «идти куда хотят» или «оставаться сколько пожелают».

– Так, значит, теперь мы не нужны ему, да?! И куда нам идти? – Тода сжал кулаки. – Нам точно нельзя сидеть в сторонке, как те истуканы, – он кивнул в сторону уходивших вглубь коридора прислужников.

– Ты прав. Мы так не сможем… Может, отыщем Иннекони?

Юноша хмуро улыбнулся.

– Серьёзно? Если верить отцу, то это он в ответе за деяния огненной твари.

Рамилла накрыла его кулаки своими ладонями.

– А что, если на то была причина?

– Ты что такое говоришь, Рамилла?! Столько смертей не имеют оправдания.

– Да, но я не об этом. Помнишь, что нам рассказывали об ихтимандрах в Академии?

– Не совсем понимаю, как это связано.

– Согласно хроникам войны с ихтимандрами, это были древние существа, жившие ещё до образования Единого мира. Когда их среда обитания была изменена людьми, они принялись яростно уничтожать последних. Исходя из заметок магов того времени, века после поражения Тьмы, пойманный ихтимандр был полностью разумен, несмотря на чудовищные размеры и неимоверную силу, однако то, что было в его разуме, испугало тогда всех, кто дерзнул туда заглянуть. Ему было всё равно, будет он жить или нет, ему хотелось только убивать людей, он хотел мстить всем и каждому. Возраст той особи был восемь веков.

– И? – Тода пока всё ещё не понимал, к чему здесь этот экскурс в историю.

– Сколько лет твоему отцу?

Тода вспомнил слова Руи о мотивации.

– Ты хочешь сказать, что Руи думает лишь о собственной цели? Ни переживаний, ни сомнений, ни упрёков совести?

– Да. Мне ведь даже представить сложно, что происходит с человеком, когда он переходит грань между людьми и бессмертными богами из верований банемидов.

А ведь она была права. Тода никогда не думал об этом. Ему казалось, что его отец (символ Единого мира и превосходства человека над силами природы, средоточие магической мощи), как само собой разумеющееся, должен быть на стороне добра, порядка, думать о людях и об их благополучии. Но выходило, что Великие Магистры уже давно оказались вне рамок добра и зла. Участь других людей их не тревожила.

– Они очень опасны, – прошептал юноша.

– Да.

– Но им же ничего не надо, у них и так есть всё.

Рамилла задумалась.

– Может быть. Но нет ничего сильнее давней обиды или навязчивой идеи. Не знаешь, что движет твоим отцом?

Тода не знал. Он только думал, что знает своего отца.

Им нужно было встретиться с Иннекони, сильнейшим магом этого мира.

Убийства Восьми, стихийные големы, странное поведение Руи, Культ Единого, Тьма, Кхарназ и Ллорднер, Мелик… Вопросов не становилось меньше.

– Камень, который мы создали из той штуки в шкатулке, в чём его сила, как думаешь?

– Мы изменили форму Тьмы, но не её природу. Я не могу понять, для чего?

– Во сне я видел, как этот камень поглощал души. И душу отца.

– Тьма вбирала в себя всё живое, в том числе и души, и тела… Именно за счёт душ Магистр Руи хочет усилить свою магию!

– Тогда он не лучше Тьмы.

Девушка тоже так считала.

Тода был уверен, что Мелик посчитал бы так же.

***

От Аклайнда до Фризенхайра пеший путь был бы слишком долог. Поэтому юные маги отправились в порт искать идущий туда корабль. И им повезло – одно торговое судно было радо компании магов из столицы, с учётом трагических новостей последнего времени.

Капитан судна, плотно сбитый коренастый мужчина со спутанной бородой и огромным пузом, поведал им, что после разрушения Ллорднера несколько городов объявили себя частью Единого Королевства, нового религиозного государства, набирающего популярность с пугающей стремительностью. В нём вся магия под запретом и вокруг стен городов (в этот момент капитан с ужасом округлил глаза) множество крестов-мучителей.

«Даже несмотря на гибель Адельберта, Культ становится сильнее… Хотя этого следовало ожидать, ведь столько магов погибло вместе со столицей».

Рамилла расспросила прочих членов команды и других пассажиров – торговцев и путешественников.

Собранная ею информация была ужасна. Ей рассказали о целых деревнях, заваленных бездыханными телами вилланов. Без видимых ран, с лицами, застывшими в ужасе. Об огненном человеке, кричащем полным боли воплем, сжигающем караваны… Всё стало настолько шатким и ненадёжным, что страх вселялся в сердце каждого. Безопасность была только здесь, на воде. Знакомый ей мир рушился.

Что же касалось самого Фризенхайра, все отвечали одинаково – город цел и прекрасен, как будто он живёт отдельно от остального мира. И это было странно, ведь именно там обитал Иннекони.

Спустя несколько дней корабль зашёл в порт Мистха, городка, расположенного под Хребтом ихтимандра – цепи горных вершин, богатых полезными залежами.

Пробыв там какое-то время, юные маги расспросили портовых торговцев о последних новостях. Те с ужасом говорили о великой тени, пожирающей всё живое, которая идёт вместе со стариком, об огненном бедствии, сжигающем деревни и города, о группе магов, объявивших войну Единому Королевству, но о местоположении Великого Магистра Руи никто ничего не знал.

– Великая тень, пожирающая всё живое… Тода, а вдруг это Тьма? Что если она вырвалась и поглощает мир? Как Иннекони и Руи смогут ей противостоять, если раньше им потребовалось много больше ресурсов, чтобы просто запечатать её?

Юноша и сам не знал. Отчаяние, звеневшее в голосе Рамиллы, билось внутри него с каждым ударом его собственного сердца.

Чтобы как-то отвлечься, они принялись обсуждать тех магов, которые противостояли Культу. По слухам, это были маги столицы, в момент сожжения которой бывшие на заданиях вне городских стен. Юноше было интересно, что теми двигало – месть или желание порядка? Так или иначе, он поддерживал их всей душой.

Вернувшись на судно, юные маги были встречены озадаченным видом капитана.

– Всё ли в порядке, досточтимый?

Капитану польстило обращение к нему как к отпрыску благородных кровей, но всё-таки возникшая было улыбка на его лице быстро сошла на нет.

– Юный друг, плохая молва ходит по городу. Говорят, воды Фризенхайра беснуются, будто кипят. Ни один корабль не может подойти к пристани… – и, увидев сокрушённый взгляд девушки, быстро добавил. – Но это только слухи, мы обязаны увидеть это сами! – и, похлопав по плечу юношу, кивнув девушке, отправился раздавать указания команде.

Рамилла устало улыбнулась и сказала:

– Мы знали, что легко не будет.

Тода кивнул.

Корабль поплыл дальше.

Через некоторое время их взорам открылось великолепие дворцов, чьи остроконечные крыши ярко блестели в вышине, отражая солнце и создавая иллюзию множественности последнего.

– Он прекрасен даже отсюда! – юноша читал в глазах подруги настоящий восторг. Однако сам его не разделял.

Тода обратил внимание, что волны как будто разбиваются обо что-то, невидимое глазу, не достигая берега. Отсюда и создавалось впечатление, словно море кипит.

– Барьер… – прошептал он.

Существовало много разных вариантов заградительной магии, но самым эффективным являлся барьерный купол, условия пересечения которого задавались только самим заклинателем и были известны лишь ему. Бывали случаи, когда подобного рода барьер убивал всякого, кто пытался проникнуть сквозь него.

– Досточтимые! – кряхтя и пыхтя, капитан приближался к ним, то и дело нервно бросая взгляд на бурлящие границы купола. – Что думаете? Мы… Мы продолжаем движение?

Рамилла очаровательно улыбнулась ему и произнесла:

– Да, но не бойтесь, мы узнаем, как пройти сквозь барьер невредимыми.

Капитан озадаченно почесал бороду, вздохнул и сказал, широко улыбнувшись:

– Ай, ладно, если что, я в вас верил! – и поспешил раздавать приказы явно взволнованной команде, то и дело выкрикивая отборные ругательства.

«Осталось поверить и нам самим в себя», – подумал Тода.

Девушка взяла его за руку и крепко сжала ладонь.

– Как только подплывём ближе, положи руки мне на плечи. Мне потребуется больше сил, чем у меня есть. И да, Тода, мы справимся, я уверена. Вместе нам по силам много большее.

– Во всяком случае, мы можем попытаться передать послание Иннекони.

И то было правдой. Любая магия оставляла след. При должном уровне подготовки можно передать какую-либо информацию тому, кто накладывал заклинание. И чем оно мощнее, тем крепче связь.

Судно приблизилось к опасной зоне. Его раскачивало и отталкивало прочь бурлящими волнами.

Рамилла встала у правого борта, сосредоточенно выставив руки перед собой. Проделав несколько магических пассов, она принялась проговаривать слова заклинания связи. Тода положил свои руки ей на плечи, отдавая все свои резервы и мысли в помощь спутнице. Он чувствовал, как энергия переходит от него к Рамилле, как будто сам он становился с ней одним целым. И то было приятно и волнительно.

Моряки, кто не был занят борьбой с волнами, с любопытством и сомнением на лицах следили за странной парочкой, которая отнюдь не производила впечатления опытных магов, способных совладать с такой магической мощью, какую собой являл барьер-купол.

Минут пять ничего не происходило. Потом девушка опустила руки и повернулась к подошедшему вновь капитану. Её лоб блестел от пота, а тело слегка дрожало.

– Получилось? – спросил тот. На его мужественном лице читался неприкрытый детский восторг.

– Да, барьер не опасен для нас и вашего судна. Великий Магистр Иннекони любезно пропустит всех нас внутрь.

– Ну ничего себе! – бородатое лицо капитана расползлось в улыбке. – Мальчишкой я мечтал стать магом, – он подмигнул Тоде, – но у меня чего-то не хватило для этого, потому я здесь, – он рассмеялся. Его огромный живот запрыгал вверх-вниз, – извините, вынужден откланяться, – и вновь ушёл по своим делам.

Молодые маги улыбнулись ему вслед и принялись вспоминать всё, что они знали и слышали об Иннекони.

Они даже не заметили, как корабль, повернувшись носом к барьеру, пронзил его на ходу бушпритом.

Моряки громко воскликнули «Ура!», явно испытав огромное облегчение.

***

Как только корабль оказался внутри купола, Тода с Рамиллой ощутили, как что-то обволакивает их. Через мгновение они оба уже были в просторной, хорошо освещённой комнате. Здесь было всё, чтобы ощутить себя в комфорте, но молодым людям было не до того – лёгкая головная боль и головокружение от пространственной магии вынудили их опуститься на пол.

Прямо перед ними стоял стол, столь же шикарный, как в погоревшем кабинете Магистра Руи. За этим столом восседал седовласый мужчина, статью превосходивший даже отца Тоды.

Как только юные маги были готовы к общению, им предоставили стулья (которые появились сами по себе).

– Приветствую. Предпочитаете сотрясать воздух или общаться более цивилизованно? – Иннекони бесстрастно смотрел на гостей.

– Лучше вслух, Великий Магистр, – Рамилла опередила Тоду с ответом.

Мужчина шумно вздохнул, даже не пытаясь скрыть своего разочарования.

– И что же вас привело ко мне?

– Магистр Иннекони, нам известна тайна Восьми, ваш страшный грех, – юноша с вызовом приблизился ко столу.

Выражение лица старика совсем не изменилось.

– Так что же привело? – повторил он.

– Для чего мы создали камень из Тьмы? Зачем он моему отцу?

Иннекони заметно напрягся.

– Эх, Руи, дурак, что же ты наделал… – он поднялся и немного прошёл от стола, но тут же вернулся обратно. – Вы садитесь, что стоять?! – и, махнув рукой, усадил их на стулья.

Немного помолчав, старик произнёс:

– Тайну Восьми вы узнали, а тайну Руи – нет.

Тода обменялся взглядом с Рамиллой.

– Он всегда был одержим идеей мира без войн. Трудное детство и всё, с этим связанное. Он отдал ей всего себя без остатка… В конце концов, только эта вера и преданность идее заставили меня и остальных следовать за ним. И превратиться в то, чем мы стали.

– Живыми печатями для Тьмы?

– Это он вам так сказал? – Иннекони усмехнулся. – Ну-ну, конечно… Мы создали этих тварей, этих големов, чтобы победить Тьму. Запечатать её мог только Единый. Знаете, в одной редкой и древней книге я нашёл интересную мысль. Будто Единый родился с огромной тенью. И, создав мир, его тень легла на его творение, лишая того света и жизни. Чтобы его детище могло жить и развиваться, он расщепил себя на мелкие частицы, тем самым разогнав свою тень. Свои частицы он поселил в живых существах созданного единого мира, а тень развеял по землям, лесам и горам. Красивая история. И мне кажется, что когда мы во главе с Руи соединили материки, мы собрали Тьму воедино.

Немного помолчав, он снова продолжил:

– Мы не запечатывали Тьму с помощью стихийных големов. Мы её поглотили. Она стала частью каждого из Восьми. Это было единственное решение, которое смогло победить её. Но Руи этого было мало. Мощь Тьмы убедила его в том, что необходима универсальная защита для его идиллистического мира, к которой можно прибегнуть на случай внезапной опасности такого же рода. Правда же была в том, что Тьма уже сделала нас таковой, ведь с её помощью мы практически стали богами.

Слегка поморщившись, будто к нему на язык попало что-то очень горькое, Иннекони затем глубоко вздохнул.

– Эннайя любила этого дурака. И было время, знает Единый, когда он любил её тоже, но фанатичная преданность идее и несгибаемая воля времени сгубили их отношения. Они принялись искать способ, как победить в войне, которой никогда не было. Оставив себе частицу Тьмы, отделённую и непоглощённую, в чистом виде, они вдвоём из года в год, из века в век пытались сотворить из неё оружие или некий инструмент. Ха! Правда же очень их раздосадовала – когда ты мечен Тьмой, ты не в силах её преобразовывать. Они это поняли, в конце концов. И стали отсылать на гибель неокрепших юнцов из Академии. Мне даже думается, что сама Академия и была создана ими лишь как способ отбора кандидатов.

Рамилла шумно выдохнула. Ей становилось всё труднее складывать информацию в общую картину, ведь то, что получалось, претило её восприятию действительности.

– Как итог, жребий пал и на тебя, сын Руи. Эннайя была уверена, что сын Тьмы, не имеющий её отпечатка на своей душе, сумеет им помочь. Так и вышло.

Тода почувствовал себя настолько маленьким и никчёмным, будто и комната мигом стала огромной.

– Я изначально… Сделан в рамках эксперимента?!

– Ага. Но, увы, малыш, ты не первый сын Руи с такой судьбой… Хотя первый, к сожалению, кому удалось выполнить задание отца.

Юноша понимал всегда, что уж точно не являлся первенцем Великого Магистра Руи, но он никогда не спрашивал того ни о своей матери, ни о какой-либо родне, ведь быть сыном легенды уже само по себе являлось чем-то невообразимо особенным.

– Тьма не может дать этому миру ничего хорошего, она только отнимает. Её производные – тоже. В нашу последнюю встречу с Руи и Эннайей я сильно повздорил с ними. Ведь с тобой точно что-то не так, если ты приносишь собственное дитя в угоду тщеславию… Они загубили столько душ и не добились ничего, – он задумчиво почесал бороду, – я оставил бренность их действительности и перебрался сюда, во Фризенхайр. Прекрасный город, между прочим. Правда, из-за моей магии почти всё население предпочло оставить свои дома и сбежать.

– Барьер вы поставили для защиты от Руи? – Рамилла выглядела отстранённой.

– Пфффф, нет! – Иннекони аж чуть не подскочил от возмущения. – Хотя теперь, когда кристалл тьмы у него, в нём имеется ещё больше смысла.

– Тогда зачем?

– Как только я разорвал связь с големом, он обрёл собственную волю. Частично видоизменённую мою. А знали бы вы, как часто я желал нам всем смерти, каждому из Восьми, включая себя самого… – он усмехнулся, явно наслаждаясь этой мыслью.

Юные маги воззрились на него с нескрываемым удивлением.

– Вы – что? Как такое возможно? Ведь связь нерушима.

Иннекони улыбнулся, его древнее лицо, испещрённое тысячами морщин, внезапно напомнило юноше хитрого пакостника в детской песочнице.

– В стражах Тьмы не осталось нужды, как только мы поглотили последнюю её часть. Она иссякла. Мы черпали из неё годами, поглощая и не давая возможности распространиться по Единому миру, вбирали её частицы, теряя человечность. В какой-то степени Культ прав. Магия – зло. Особенно магия Великих Магистров.

В комнате воцарилась тишина.

Тода думал над словами Иннекони, Рамилла пыталась разобраться в собственных переживаниях, старик сидел напротив и увлечённо отстукивал по своим бёдрам незатейливый ритм ладонью.

– Тааак… Восемь поглотили Тьму. Руи, Эннайя, желая видоизменить её невобранную часть, отправляли неофитов и прочих на смерть. Я существовал лишь как инструмент. Стихийные големы, оказывается, давно не нужны… Великий Магистр Иннекони! Огненный страж вышел из-под вашего контроля, или это вы приказываете ему выжигать города и деревни?

Один из Восьми пожал плечами.

– Он следует моей воли.

Юноша резко вскочил. Стул упал за его спиной.

– Как вы могли! Как вы можете! Так спокойно?!..

– Тихо, тихо, юный друг, вдумайся в то, что я сказал. Моя воля – это не мои указания или приказы. Это лишь эмоции и желания, годами дублирующиеся в големе. Не более того. А теперь сядь, изволь, а то мне всегда не по себе говорить с теми, кто стоит, когда сам я сижу.