Возвращение в неизвестное

Новоиспечённые исследователи оставили вещи на большом валуне, где недавно грели друг друга, и медленно, постоянно поскальзываясь на влажных камнях, обросших чем-то скользким на ощупь, пошли по направлению к свету.

Пещера была огромна. Дальний её край терялся в темноте. Линия берега у озера была чётко видна из-за слегка светящейся воды. Верх пещеры тоже практически не просматривался, но там, очень высоко, угадывались свисающие сосульки сталактитов.

Через час осторожного перемещения по берегу, они подошли к большой промоине в стене, которая напоминала низкую длинную как бы приплюснутую арку с полукруглым куполом, лишь на метр поднимающуюся над водой подземного озера. Берег проходил под ней узкой каменистой полоской.

А за этой аркой явно было светлее.

Коршень подошёл к её краю, наклонился, заглянул, присел, сделал шаг и исчез на той стороне.

– Элина, иди сюда, не бойся. Тебе понравится.

Она наклонилась, прошла в другой зал, едва опять не наступив в ледяную воду, подняла голову и ахнула.

Это тоже была природная пещера, но она была меньше и гораздо светлее предыдущей. В этом свете, идущем от воды, был виден обросший сверкающими кристаллами потолок, а дальняя часть пещеры была покрыта сросшимися каменными наростами, будто застывшим водопадом. Это было завораживающее зрелище.

Хрустальная прозрачность воды позволяла рассмотреть дно озера, усыпанное круглыми разноцветными камнями, похожими на драгоценности. Камешки будто звали, чтобы кто-то зашёл в воду, поднял на поверхность и покатал в ладони, чтобы ощутить их гладкость и оценить красоту.

Тишину нарушал шум падающей воды.

– О! – воскликнул Коршень, который с большим любопытством рассматривал всё кругом, – я кажется понимаю, где мы находимся. Видимо, это озеро, из которого берёт начало Алатаевский водопад. Слышишь шум? Это он и есть.

– Так здесь можно выйти?

– Не думаю. Алатаевский водопад немаленький, метров двадцать высотой и падает по камням. Даже если бы мы нашли проход и вышли в месте выхода воды на поверхность, спуститься вряд ли смогли бы. Он слишком высокий, а внизу камни, о которые разбивается падающая вода. Да и выхода я тут не вижу. Видимо, тут есть сток и подземный ручей течёт ещё дальше уже под землёй и только потом падает со скалы.

Они долго оставались в этой пещере среди тихого плеска озера, отблеска кристаллов с потолка, разговаривая и обмениваясь впечатлениями. Наверное, из-за света казалось что тут теплее.

Потихоньку освещение пещеры изменилось. Видимо, снаружи наступал вечер.

– Пошли-ка обратно, сказал Коршень. – Скоро стемнеет и до нашего камня в темноте будет тяжело добираться.

Они пошли обратно, и, действительно, добрались до камня, на котором лежали их вещи, уже почти на ощупь, когда света от воды было уже совсем мало.

Эля пробиралась по скользким от мха булыжникам и думала, как именно они будут спать. Решение она оставила Коршеню, но ей очень хотелось, чтобы он сам решил спать на пенке вместе с ней для тепла, перешагнув через приличия, и было любопытно, каким образом он это скажет.

Коршень шёл впереди и задавал себе приблизительно тот же самый вопрос, но в сугубо мужском ракурсе. Волей случая он остался ночью наедине с женщиной, которая ему нравилась, и не знал, как ему себя вести.

Она казалось ему странной, непонятной, иной, поэтому с ней Коршень не мог чувствовать себя свободно. Эта её инаковость сквозила во всём: в поведении, поступках, в манере разговора, в выводах, какие делала. У неё была другая логика и другие предпочтения, и он не понимал, чего она ждёт от их возможной любовной связи и как вообще с ней обращаться в момент близости, чтобы потом на её лице не прочитать чувство презрения и отвращения.

За его долгую жизнь у него было много женщин. Наёмники не чурались домов для развлечений и любвеобильных горожанок. Да и жена у него была, хотя так давно, что та его женатая жизнь воспринималась сейчас в смутных воспоминаниях как бы со стороны. Но со всеми местными женщинами было всё ясно, весь набор ухаживаний и призывных сигналов давно был изучен, а Элина смешала всё. То она пыталась его поцеловать, то вела себя с ним как с незнакомцем, то казалось зрелой, умудрённой жизнью женщиной, то казалась совсем юной и задавала вопросы не соответствующие своему возрасту. И ко всему прочему была колдуньей.

– Вот между ней и отцом Павлом у них полное взаимопонимание. Почему он её замуж не возьмёт? Вроде он вдовец. А, может, и возьмёт, если я её доброе имя не опорочу. Хотя тогда зачем он мне сказал, что я ей нравлюсь?

Момент укладывания на ночь приближался, надо было на что-то решаться. Ему хотелось, чтобы она как-то подсказала ему ответ этой сложной для него задачи, однако темнота скрыла выражение её лица, по которому хоть что-то можно было бы угадать, и подсказки ждать было неоткуда.

– Мы вернулись! – крикнул Коршень наверх в темноту.

– Отлично! – откликнулся Павел сверху.

Эля села на пенку, стала снимать мокрые ботинки и вдруг подумала, что пенка как бы её спальный дом и если она хочет гостя, то ей надо его пригласить Но как, чтобы он не навыдумывал лишнего и не начал тут хозяйничать?!

– Не пойми меня неправильно… – начала она.

– Сейчас вспомнит о приличиях и придётся идти ночевать отдельно. Жаль. Спать вдвоём было бы куда теплее, – чертыхнулся про себя Коршень.

– Не пойми меня неправильно, но мне страшно. Может быть, мы переночуем как спали сегодня днём? Будет теплее.

В темноте она не увидела довольной улыбки, которая озарила его лицо, но в голосе он себе улыбаться не позволил.

– Да, вдвоём будет теплее.

В этот раз они устроились на пенке в обнимку ещё удобнее и заснули почти сразу. Долгий насыщенный событиями день дал себя знать. И уже стремительно уплывая в сон, Эля явственно услышала голос Павла, когда он говорил ту самую фразу:

– Всех мужиков отвадила, а кого не отвадила, с ними дружит как с подружками.

* * *

Через полчаса после ухода от дыры, в которую провалилась Эля, Глеб и Гор выходили из туннеля на свет и тепло.

Правда, слово «выходили» не совсем вязалось с самим действием. Продирались, потому что вход в тоннель наполовину был завален мелким щебнем и превратился в узкий лаз. В завершение неудобства этот лаз выходил в густой колючий кустарник, и совершенно не утешало, что между колючек торчали розовые цветочки.

– Как мы сюда завтра лебёдку потащим, интересно? – думал Глеб, идя вслед за молодым наёмником, методично прорубающим путь в колючих зарослях, и глядя на перекатывающиеся на его спине мускулы.

Наконец, кустарник расступился, и они вышли на открытое место. Обзор был великолепный. На пронзительной синеве неба, среди облаков сияло солнце, а внизу расстилалась зелёная долина, уходящая почти до самого горизонта, который терялся в голубой дымке. Судя по солнцу, время подбиралось к полудню.

Действительно, отсюда хорошо был виден Алатай. Город был совсем рядом. Маг узнал его по высокому шпилю дома городского главы и окинул предстоящий им путь. Не так уж и плохо. Не слишком крутой хоть местами и заросший склон, а ниже видно как извивается дорога, огибающая его.

– Обратно даже можно будет лошадей нанять, – подумал Глеб. – Они по склону пройдут, тогда без сомнений до завтра мы точно вернёмся с верёвками.

До ворот Алатая они дошли уже много после полудня, усталые и запылённые. Близость города, у которого со склона видны были даже крыши домов, оказалась обманчивой.

Глеб уверенно вёл Гора по улицам города, который хорошо знал по своему ещё предыдущему посещению. Маг провёл здесь почти год в поисках портала в прошлое.

Тогда он надолго остановился на небольшом постоялом дворе с простым названием «Усталый путник». Там было чисто, и вкусно кормили и, что самое главное, хозяин был надёжным и внушал уважение. Большим везением было, что этот постоялый двор находился в части города, по которой они сейчас шли и не очень далеко от ворот. Туда и направились.

Гор, как выяснилось, тоже знал об этом постоялом дворе и отозвался о нём весьма уважительно.

Глеб уже почти шаркал ногами от усталости, когда они дошли до дверей этого постоялого двора. Возраст давал себя знать, да и то, что они с утра ничего не ели, сил не прибавляло. Даже молодой Гор растерял по дороге свою бодрость.

Хозяин «Усталого путника» тоже был из наёмников. Длинная жизнь, полная битв, побед и поражений, научила его главному: умению правильно оценивать людей вокруг. На его постоялом дворе мутные личности долго не задерживались, а те постояльцы, которые смогли задержаться надолго, ценили это надёжное место.

– Сначала едим, потом отдыхаем пару часов. Всё остальное потом, – почти с порога заявил Глеб после обязательных приветствий и рукопожатия с хозяином, который оглядел их сапоги, покрытые толстым слоем пыли и грязи, посмотрел на усталые лица, не стал мучить вопросами, а просто крикнул на кухню, чтобы срочно обслужили гостей.

После еды и отдыха Глеб почувствовал себя ожившим и спустился в столовый зал, заставленный рядом столов. Пора было заниматься поиском верёвок и лебёдки.

Хозяин был всё там же. Теперь можно было спокойно с ним побеседовать, без угнетающей ум усталости, которая делает мысли вязкими как кисель.

Потом Глеб часто думал, как повернулись бы события, если бы он тогда обратил внимание на эту фразу хозяина, произнесённую мимоходом:

– Народу сейчас немного. Ты почти всех знаешь, они здесь часто останавливаются. Есть один из твоих приятелей.

Маг тогда не задумался, что за приятель такой, а то, скорее всего, постарался бы избежать с ним встречи. Но тогда другие заботы занимали его мысли.

Верёвку с лебёдкой они с Гором добыли быстро. Гор только удовлетворённо поцокал языком, когда отец Глен сообщил ему о том, что решил прямо сегодня обзавестись парочкой осликов для перевозки тяжестей. Их тоже купили очень быстро, несмотря на то, что уже наступил вечер и стало темнеть.

Гор пошёл устраивать купленных животных в хлев при постоялом дворе, а Глеб один зашёл в столовый зал, довольный тем, что удалось выполнить всё задуманное. Завтра с рассветом они отправятся назад, а к обеду вытащат Элю с Коршенем. Он успел ещё поговорить с хозяином насчет пары корзин с едой с утра, когда тот сказал, указывая Глебу на стол в углу:

– Приятель твой вон сидит, на нас смотрит.

Глеб обернулся и внутренне поморщился.

В углу за столом сидел хорошо знакомый ему человек: Лютер, такой же маг-странник как и он сам. С ним Глеб сюда пришёл года три назад и с ним начинал искать порталы в прошлое, да только пути их быстро разошлись.

Лютер приветственно помахал ему.

Глеб повернулся к хозяину и негромко сказал, стараясь, чтобы голос звучал как можно равнодушнее:

– Когда мой помощник Гор придёт, скажи ему, пусть не подходит к нам, а идёт прямо в комнату. И ужин пусть нам туда принесут.

Хозяин удивлённо взглянул на Глеба, но только кивнул. Желание постояльца – закон, если он не противоречит желанию хозяина.

Глеб подошёл и сел за стол Лютера.

– Какими судьбами, отец Глен! – широкой улыбкой приветствовал его Лютер.

– Да вот, случай, мой друг, нас свёл случай!

Когда-то они были друзьями и даже вместе начинали искать порталы, но очень быстро Лютеру куда больше поиска порталов понравилась власть, которую давала ему его магия будущего в этой эпохе, где ещё не было сильных ментальных магов. В этом времени никто не мог ему противостоять, и он почувствовал себя почти богом.

Глеб не сомневался, что если бы на нём не стоял блок от подчинения, Лютер сейчас же без всякого зазрения совести подчинил его, хорошенько допросил и выпотрошил его память, вытащив всё самое интересное. Бывший друг пользовался подчинением постоянно, не оглядываясь на последствия, с явным удовольствием, наслаждаясь безропотным выполнением своих приказов.

Глеб прекрасно помнил, что первое время здесь в этой эпохе Лютер только оглядывался и не злоупотреблял своей ментальной властью. Тогда они ещё вместе искали порталы, однако это продлилось недолго. Очень скоро Лютер понял, что в этой эпохе никто не может противостоять его ментальной магии и стал подчинять себе всех, кого мог, не ограничивая себя нормами морали и магической этики. Богатые люди по одному его слову отдавали ему свои деньги, дома, жён, дочерей, главари банд выполняли его указания, девушки приходили к нему в постель. Маг-странник забросил поиски порталов и просто развлекался.

Глен долго размышлял над случившимся и пришёл к выводу, что, скорее всего, дело было в том, что Лютер по сути был очень молод, на добрый десяток лет его моложе. Путешествовать по временам он ушёл совсем юным, как только закончил второй уровень магической Академии. С момента рождения, если не считать возраста, которого добавили переходы через порталы, когда они вместе попали сюда, Лютеру было всего двадцать три. У него просто ещё были мозги юного беспечного ненаигравшегося своей магией шалопая, которому попала в руки власть над людьми, хотя по нему этого было не видно: в этой эпохе он выглядел зрелым пятидесятилетним мужчиной.

– Ну, где ты был, что нового нашёл? – серые глаза излучали дружелюбие.

Глеб вздохнул. Былая дружба растворилась без следа, даже симпатии не сохранилось. Разговаривать с Лютером совершенно не хотелось, но и в прямую конфронтацию вступать не стоило. Безусловно, рассказывать о найденном им работающем портале в прошлое с магией электричества и полным отсутствием ментальных магов было категорически нельзя. Показать ему путь в такое прошлое, это как запустить козла в огород.

– Да ничего особенного. Хочу вернуться, слишком давно дома не был. Напутешествовался.

– Значит, сейчас ты в Наул? Мы же через портал в храме Наула сюда попали.

– Да, неделя – другая в дороге и буду там. Прыгну на тысячу лет вперёд. А ты что поделываешь? Вернуться не собираешься?

– Да тоже думаю вернуться. Возьмёшь с собой в обратную дорогу? Вдвоём домой ехать веселее.

– Нет! – чуть не сказал Глеб, но такой категоричный ответ был бы слишком резким и подозрительным. – У меня тут ещё дела, – ушёл от прямого ответа он, – сначала доделаю, а там поговорим.

Лютер почувствовал эту неопределённость ответа и вытащил козырь из рукава.

– А если я скажу, что нашёл портал на тысячу лет здесь в Алатае?

– Здесь, в Алатае? – заинтересовался Глеб. – Надёжный и проверенный? Что же сам не уходишь, если портал у тебя под боком?

– Защита там серьёзная. Один не справлюсь. Одним подчинением не обойдешься, а боец из меня не очень, да и возраст у меня тут больше пятидесяти, староват для сражений.

– Защита серьёзная? Портал охраняет? Получается, что здесь есть ещё один маг-странник, который знает о переходе?

– Нет, охраняют не портал, а дом, который стоит на руинах храма. Престол там стоит прямо в доме.

– Интересно, конечно, я подумаю. Тащиться в Наул не хочется, особенно, если можно без этого недельного путешествия обойтись. Но только я сейчас занят и устал. Давай через пару дней соберёмся да посидим здесь за бутылочкой вина? Вот всё и обсудим, – поднялся из-за стола Глеб. – Заодно поподробнее расскажешь, как ты тут. Всё-таки года два-три не виделись.

Он попрощался и ушёл, однако весь путь до комнаты, где его ждал Гор, думал о том, что Павлу с Элей нужно срочно ставить блок от подчинения. Новость о портале маг решил обдумать потом, на свежую голову. Уж слишком она была важной и меняла все планы.

* * *

Глен ушёл, Лютер остался сидеть за столом, глядя ему вслед.

Он не шутил, когда говорил, что хочет вернуться. Надоело, да и опасно стало. Пары лет хватило, чтобы молодой маг наигрался в полное неконтролируемое подчинение.

Подчиняя и заставляя людей делать то, что ему нравится, развлекаясь неспособностью противостоять ментальной магии, Лютер добрался до города побольше Наула и невольно потревожил настоящих хозяев города, которые через некоторое время разобрались, кто именно посягает на их власть, и быстро приняли меры.

Маг на своей шкуре прочувствовал, что у ментальной магии есть и слабая сторона. От неожиданного удара клинком или просто дубиной сзади она не защищает. Поэтому внезапный удар притаившегося наёмного убийцы расставил всё по своим местам и выкинул Лютера из игр настоящих хозяев жизни. Остриё кинжала почти достигло его сердца, но судьба была к магу благосклонна и волей случая Лютер всё-таки выжил, однако после этого стал скрываться и вести себя гораздо тише и осторожнее, стараясь не привлекать к себе внимания.

В его родной эпохе так людьми не повертишь, там уже действует магический кодекс, на всех аристократах стоят блоки от подчинения, на людях попроще амулеты, да и магов намного больше, а они следят за выполнением запретов. Привороты тоже запрещены, нужно добиваться любви красавиц личным обаянием, а не каплей приворотного зелья из маленького тёмного флакона, купленного из-под полы у криминального торговца за большие деньги. Лютер тайно от Глена захватил такой флакончик с запрещённым зельем сюда, в прошлое, однако он давно опустел, приворота хватало только на пару недель. Обольстить молодых красавиц и затащить к себе в постель стало возможным только за деньги или подчинением.

Всё говорило о том, что пора возвращаться.

За последний год он насобирал драгоценностей, с которыми можно неплохо устроиться дома в родном времени, открыть практику и спокойно жить где-нибудь в столице королевства.

Да и возраст стал угнетать. Ему захотелось опять стать молодым, красивым, светловолосым, стройным и привлекательным, а не седым и морщинистым, на которого девушки смотрят только как на средство обогащения.

Про портал он не соврал, но слукавил. К остаткам храма в доме главы можно было подобраться и самому, но портал был непроверенный. Лютер не знал, что там в будущем, на той стороне тысячелетия. Что стало там с подвалом, с домом? Одному соваться не хотелось. Нужно было идти с надёжным человеком и, как ни верти, таким человеком был Глен.

Лютер давно размышлял и строил догадки, где сейчас его бывший друг может быть, и даже собрался было уже его искать, как тут такое везение! Глен сам собственной персоной прямо в «Усталом путнике» идёт к нему в руки! И ведь явно что-то интересное нашёл.

Маг подавил желание подчинить и допросить хозяина постоялого двора. Хозяин здесь не дурак, после этого Лютеру в этом уютном заведении, да и в городе, можно будет не появляться.

– Ничего, постепенно всё узнаю и своего не упущу, – думал он. – Главное, Глен здесь. Остальное приложится. Не этим порталом, так порталом в храме Наула уйдём, как и пришли.

Домой хочется.

* * *

На рассвете Глеб с Гором тронулись в обратный путь и в полдень они снова были у густого кустарника, закрывающего лаз в туннель своими колючими ветками.

Переход в гору дался нелегко и Глеб триста раз похвалил себя за мысль купить ослов как тягловую силу. Без животных они добирались бы намного дольше.

Маг надеялся, что размеров лаза хватит, чтобы провести их в туннель, не зря он вчера выбирал животных поприземистее.

Надежда не оправдалась. Ослы ревели, упирались, но в темноту туннеля идти не желали.

– Да оставьте их, отец Глен, – не выдержал Гор, – пусть здесь ждут. Сами тележку покатим, она небольшая, лёгкая, в лаз пролезет. Везти будет легче, чем в руках тащить, одни корзины с едой чего стоят.

На том и порешили. Через полчаса они, толкая перед собой повозку, подходили к освещённому кругу туннеля, на котором сидели оставленные вчера соратники.

– Что там у них? – спросил Глеб, после взаимных приветствий.

– Да вроде хорошо всё. Эля обошлась без переломов. Давай поедим сначала, чтобы силы восстановить, – повёл он голодными глазами на корзины, стоящие на повозке, – и начнём их вытаскивать. А то с голодухи мы ослабли совсем.

Он подполз к дыре, свесил голову и крикнул:

– Эй вы там внизу! Глеб вернулся. С верёвками. Готовьтесь к подъёму.

* * *

Начало пробуждения Коршеня в этот раз было особенным. Не толчком, как обычно, а вязкой тягучей волной, которая медленно колыхалась, поднимаясь и опускаясь, осторожно неся его к моменту выхода в реальность.

Вокруг царила тишина. Никуда не надо было спешить, не было слышно шума сворачивающегося лагеря, никто его не теребил, и самому не надо было никого теребить.

Сквозь сон он ощущал, что со всех сторон его окутывает сырая холодная темнота, однако ему не было холодно, потому что рядом с ним, прижавшись к его животу спиной, спала женщина, согревающая его своим живым горячим теплом.

В этот момент ему было так хорошо и покойно, что он не стал выплывать на поверхность сознания и окончательно просыпаться, а остался тихонько покачиваться на волнах полудрёмы. Пальцы чувствовали тепло женского тела через ткань платья, и руки самостоятельно, без приказа хозяина, смяли эту преграду, поднырнули под ткань, и его ладонь медленно поползла по нежной женской коже, исследуя все изгибы и выпуклости. Женщина сонно мурлыкнула и потёрлась об него бедром, одновременно вжимаясь, и мужчина бессознательно прижал её к себе поплотнее. Он почувствовал, как постепенно на него стало накатывать желание, ладони заскользили ещё выше и охватили мягкие полукружия груди с твердыми горошинами сосков. Память тела услужливо подсказала ему, что это значит: женщина тоже полна желания и готова принять его.

Ещё не выныривая из этого океана спокойствия и неги, в котором он за всю свою долгую жизнь очень редко оказывался, и, совершенно не думая, где он и с кем, Коршень одной рукой дёрнул завязку штанов, и уже был готов погрузиться в такое желанное женское лоно, как обнаружил ещё какую-то ткань: досадное препятствие на пути к наслаждению. Он отодвинул и эту преграду и, вздохнув, уже без всяких помех погрузился в блаженную влажную упругую мягкость.

Эля тоже плыла на волнах сладкой дрёмы, и по настоящему всё-таки проснулась, но только в тот момент, когда её набухших от желания сосков коснулись шероховатые от мозолей мужские ладони. Разум попытался оценить происходящее и понять, как нужно правильно себя вести в такой пикантной ситуации, но было уже поздно: голодные, недавно проснувшиеся толпы гормонов полностью захватили власть над телом, отодвинув ненужный им разум на задворки сознания. Эля мгновение помедлила, а потом сдалась, перестала себя контролировать и рухнула в стремительно засасывающий её водоворот чувственного наслаждения, всё больше возбуждаясь от каждого касания и с замиранием ожидая продолжения ласки. Низ живота наполнился жаром.

Она почувствовала, как мужчина наполнил собой её лоно, и приглашающе шевельнула бёдрами. Приглашение было принято без задержки, и по её телу пробежала дрожь восторга.

Все произошло быстро, потому что оба уже были на пике возбуждения. Любовная судорога как молния пронзила их обоих насквозь одновременно.

Мужчина в полном блаженстве открыл глаза… И только тут полностью проснулся, понял, где он и с кем. И застыл.

Она почувствовала это. Его руки перестали нежно поглаживать её, его хриплое дыхание внезапно стихло. Коршень невольно перестал дышать, осознав всё произошедшее.

Элин разум тоже медленно возвращался на законное место.

– Глупейшая ситуация, – хихикнула она мысленно, – переспать с бессознательным мужчиной, который проснулся уже потом и теперь судорожно решает что со мной делать, чтобы сохранить приличия. Господи, что теперь делать-то? Неловко-то как. Как теперь себя вести?

– Когда не знаешь, что делать – молчи и ничего не делай, – посоветовал ей разум.

Похоже, и Коршеню его проснувшийся разум посоветовал тоже самое, потому что хоть поглаживать её он и перестал, но из кольца рук на выпустил, а Эля не стала вырываться. Холод вокруг них тоже способствовал тому, чтобы они так и продолжали лежать обнявшись.

Эля шевельнулась и повернулась к мужчине лицом, а заодно поправила и натянула на ноги платье, молча положила ему голову на грудь, обняла его крепкое мускулистое сухощавое тело рукой, укрыла их обоих накидкой поплотнее и затихла.

Коршень вдохнул лёгкий запах её волос, которые оказались совсем рядом и немного щекотали ему шею и расслабился.

Они лежали и молчали. Полумрак этой гигантской пещеры, который окутывал их, не давил, а как бы укрывал. Где-то далеко капала вода и этот звук гулко разлетался по поверхности озера.

Когда Коршень проснулся второй раз, то на пенке лежал уже один. Он покрутил головой, оглядываясь. Эля сидела недалеко на непромокаемом мешке одетая и в платке.

– Доброе утро, – сказала она, заметив его пробуждение.

– Доброе утро, – сказал он приподнимаясь. Голова была ясная, но память отказывалась подтвердить, что всё произошедшее между ними было на самом деле. Мужчину не покидало острое ощущение, что всё произошло с ним не наяву, а это был яркий, потрясающий, незабываемый, но всего лишь сон, потому что в нём всё было слишком: слишком много неги и покоя, которые сначала качали его на своих волнах, слишком сильное желание, слишком много чувств и удовольствия, слишком всепоглощающее наслаждение.