Селянка

– Скажите, мужчина, а куда вы едете? – вдруг, с кокетством, "заметила" меня мамаша.

Я немного опешил от бесцеремонного вопроса и захотел легонько наказать её.

– На работу, – радостно отозвался я.

– Хороший ответ! – со смешком и ехидством заметила старая Гну, – простите, ставлю вопрос по-другому: где и кем вы работаете?

Это была уже бесцеремонная разведка.

– Я корреспондент, еду в командировку, в Сургут. Надо написать хвалебную оду о "Сургутнефтегазе", знаете, что это такое?

– Ой, как интересно! – игнорируя мой вопрос, "пропела" женщина. – Значит вы журналист? А где, в какой газете, работаете?

– Да знаете, числюсь в нескольких, поэтому не могу сказать в какой именно.

– На "писателя" вы мало похожи, – сказала молодая Гну, – никогда бы не подумала так.

Я, с деланным удивлением, поднял брови:– Интересно. Что же у корреспондента печать какая-то должна быть на лбу, что ли?

– Мне казалось, они по-другому должны выглядеть.

– А я знакома с одним из журналистов нашей районной газеты. Так тот вообще ходит в сапогах и фуфайке, – неожиданно встряла в разговор Люба, – а мужчина какой, добрый! Попросишь написать о хорошем человеке – он и пропечатает.

– Да ты, наверное, привязала его, вот он и крутит хвостом, – бесцеремонно перейдя на "ты", процедила сквозь зубы сидящая рядом Панда.

Люба, то ли не чувствуя неприязни, то ли от простодушия, возражает ей: – Ой, что вы говорите, я его не приручала. Одна живу с тех пор, как оставил меня любимый.

– Как ушёл, кинул что ли? – с ехидцей спросила моя соседка. – Мужики такие, чем больше им даёшь, тем нетерпимее и наглей они становятся.

– Да нет, умер мой ненаглядный Гена, – с дрожью в голосе и появившимися в глазах слезами объяснила Люба.

– Прости за вопрос, я не думала, что так будет, – извинилась, попавшая в неловкое положение, глупая Панда.

Наступило тягостное молчание. Люба, платочком, украдкой вытерла слёзы. Помолчав, Панда внезапно заговорила:

– А у меня такой негодяй был: пил, гулял, делал, что хотел и в то же время страшно ревновал меня. Но я тоже не лыком шита была и платила ему тем же.

– Такая же история была и в нашей семье, – поведала мама Гну, – но наш, к тому же ещё и бросил нас из-за какой-то бабы. Но мы не пропали без него, выжили и вон какие теперь! – не смущаясь, похвасталась она и с любовью посмотрела на дочь.

А молодая Гну, надменно и бесцеремонно, разглядывала простенькую одежду "деревни".

– Любови у вас не было! – тихо сказала Люба, – я вот смотрю на вас и вижу, не любили вы никого, по-настоящему.

– О, дорогая, это как сказать! – вспыхнуло в Панде торжествующее зло, – ты-то, откуда о любви знаешь, хуторянка? Неграмотная к тому же. Наверное, и книг настоящих не видела?

– Да, я мало читала, но здесь, думаю, учёность не так важна: обожать по ним не научишься. Любовь это от Бога и не понятие, а чувство!

– Да уж, куда нам! – с сарказмом воскликнула мама, – любить по-деревенски мы не умеем. Не приучены. Там выпивают, любя – бьют жён, обожая их – издеваются, и всё под маркой любви. Тёмные вы, поэтому терпите! – с неприязнью и вызовом подытожила она.

Люба смотрела на них и молчала. В её взгляде проглядывалась жалость к этим злым бабам, которые, унижая её, сами, не понимая того, опускались всё ниже. Я увидел, что она прекрасно чувствовала ту неприязнь, которая исходила от женщин к ней, но до сих пор терпела такое к себе отношение. Только ещё больше покраснела, и нервно засуетились пальцы. Она была на грани терпения.

Глава 3

– Что же ты молчишь, селянка? Сказать нечего? – язвительно спросила моя соседка.

– Да почему же, говорить можно много, да не поймёте, – не сдержалась Люба. – Злые вы, поэтому вас мужья и побросали. Но и после этого ничему не научились. А надо было задуматься, отчего это произошло? В жизни ничто просто так не бывает. А вы знаете, что первый муж богом даётся? Его любить, беречь надо. В случае развода, хорошего уже потом не будет.

– Ага, он пусть пьёт, гуляет, а его терпеть надо, да? – со злостью подытожила Панда.

– Значит, не было любови, – вывела заключение "красота" – и в первую очередь не любили вы их, а из-за этого и они вас. Любящий мужчина существо нежное, ласковое, ему условия нужны хорошие, потому как, они слабые и понимают это. Пьют, гуляют от отсутствия любови, понимания, хороших отношений, уюта в доме. Правильно я говорю, товарищ журналист? – поискала она у меня поддержки.

Я не ожидал к себе вопроса.

– Что вы так официально ко мне, Люба? Меня зовут Владимир, хотите – Владимир Иваныч. А объясняете вы верно. Мужчина натура тонкая и в определённом смысле слабая. Женщины обязаны это знать и чувствовать, а в ссорах не должны опускаться ниже определённых рамок, после которых они превращаются в неукротимых и неустрашимых фурий, гидр, ведьм и т. п.

– Правильно, Владимир Иваныч, – поддержала меня раскрасневшаяся, а от того и ещё более похорошевшая селянка, – когда в доме во всём лад, никто из него не побежит, и пить не будет. Семью надо строить и беречь.

По проходу, в сторону тамбура, не сводя глаз с Любы, медленно прошли двое "поддатых" мужчин – курить. Один из них небритый, помятого вида.

– Вот таких любить, что ли? – кивнув на них, снова завелась старая Гну. – Посмотрите, на кого они похожи?

– А почему же нет? Кажется это вахтовики, на работу едут. Не от хорошей жизни, бросив домашний уют, ездят они на Север: ради обожаемых жён, детей. Если бы не любили свои семьи, разве заставил бы их кто приезжать в такую даль? Возможно, что и их не любят – унижают, тиранят дома. Вот и пьют – свобода в дороге. Их жалеть надо, а не хаять.

– Да, тебя послушать, так мужчины прямо ангелы! А сама-то, почему одна? Говоришь, муж умер? Что ж не выходила, не вылечила? – бесцеремонно "тыкнула" старая Гну. – Говоришь складно, а по жизни одна. Не вяжется. Поучила бы нас, как надо любить? – со злобной издёвкой в голосе закончила она свой монолог.

Мне становилось не по себе от их разговоров. Доходило уже до неприличия – неприкрытой неприязни большинства. А Люба, как будто не понимала этого. Её взгляд был всё такой же добрый и ласковый и вот это, наверное, больше всего бесило попутчиц. Им никак не удавалось, не только разозлить её, но даже вывести из равновесия.

– Ах, женщины! – заговорила Люба, – откуда в вас столько злости на жизнь? А ведь всё даётся по заслугам: так в Библии написано. На судьбу нельзя обижаться – всё от Бога. А если не сложилась жизнь – мы и виновны в ошибках.

– Ну, прямо как поп – завела проповедь! – это уже молодая Гну вступила в разговор.

– Да не священник я, и судьба меня, может похлеще вас била, но только не озлобилась и никого не виню. Произошло то, что и должно было случиться. Я вам уже говорила, что муж мой умер. Трагически погиб, как сейчас говорят. На самом деле убили его подонки – пьяницы. Из-за меня жизни лишили. Не могли простить ему то, что он – приезжий, женился на мне и был особенным, не таким как они….

Люба замолчала, едва справляясь с волнением.

– Представляете: придрались к человеку за то, что не стал выпивать с ними! А он совсем был не пьющий. Даже папирос не курил. Из-за этого они и разъярились, а к этому ещё и злоба из-за меня. За мной, в то время, многие бегали, да всем отказывала. Выбор был невелик: пьяницы, наркоманы, лентяи. А он, как приехал к нам в село, так будто солнышко стало светить по-другому! – закончила она речь, в которой слышались плохо скрытые нотки безысходной тоски.

– В таком случае и вовсе непонятно: пропойцы жизнь поломали, а их же защищаешь! Где логика. Понимаешь, что говоришь?

– Ох, какие вы! Пьяницы тоже разные бывают: одни, просто хорошие люди, но выпивают от безысходности, от плохой жизни, оттого, что не могут ничего исправить, сделать, найти работу. От слабого характера и плохих семейных обстоятельств. Эти безвредные. Но другие заглядывают в стакан от лени и безделья. Оттого, что презирают, ненавидят всех и вся. Они не желают работать, но хотят иметь все удовольствия жизни. В своих неудачах они винят других, но только не себя. От них людям беды и несчастья. Это негодяи, которым не место среди людей. Я бы сама их ставила к стенке, чтобы не калечили жизни.

– Ой, какое разделение! Да все мужики одинаковые, какими пьяницами они бы ни были. И от нас им нужно только одно: залезть на шею жене и, как вампир, сосать из неё соки и деньги! – зло сказала Панда.

– Да, вижу, обижены вы на мужской род. Наша беседа бесполезна. Давайте не будем говорить на эту тему – мы не понимаем друг друга.

– Это точно! – ухмыльнулась молодая Гну.

Поезд подходил к станции и сосед Любы, по боковому месту (бывший мой, всю дорогу не проронивший ни слова), стал собирать вещи. Я пошёл к проводнице и попросил для себя освобождающееся верхнее боковое место, над Любой. Это означало быть её соседом и днём сидеть с ней за одним столиком. Получив разрешение, тут же перебрался на него и вскоре сидел напротив "обаяния". Троица, с презрением и свысока, смотрела, как я покидаю их "компанию".

После того, как мы тронулись от вокзала, в нашем купе опять повисла тишина. В воздухе осязаемо витала неприязнь наших попутчиц, хотя они и молчали. Бедная Люба сидела, не поднимая глаз. Вскоре подошло время обеда. Я достал снедь, собранную женой в дорогу, разложил на столике и обратился к "обаянию": – Люба, помогите мне съесть это великолепие.

Она засмущалась: – Нет, спасибо, я не голодна – у меня тоже есть еда.

Но, затем, махнув рукой, оставила стеснение и достала свои продукты: вареные яйца и картошку, сало, помидоры, огурцы, лук и мы отлично пообедали с безалкогольным пивом, которое было у меня, и чему Люба удивлялась, так как не знала, что оно бывает и безградусным.

– Вы что же, совсем не выпиваете или только сейчас, при мне? – задала она наивный вопрос.

– Совсем.

– Верю. По вашему лицу видно – оно у вас, как у начальника! – простодушно заключила Люба.

– Что же, они, не пьют что ли, не мужики?

– Почему, выпивают, но работа сдерживает, люди вокруг, ответственность – вроде и некогда.

Селянка была сама простота и давно утерянная нами наивность.

Глава 4

Я решил прекратить пустой разговор и попытаться узнать про её жизнь. Чтобы "подойти" к ней поближе, начал издалека, решив польстить и тем самым вызвать на откровенный разговор, тем более что с её стороны я чувствовал к себе хорошее отношение. Моя необыкновенная попутчица, тайком достала маленькое зеркальце и украдкой посмотрела в него.

Я заметил это и сделал ей комплимент.

– У вас всё в порядке и вы очень хороши собой!

– Ой, что вы? – зарделась женщина, – обыкновенная я, как все. Ничего особенного во мне нет.

– Не скажите. А за что тогда вас полюбил прекрасный парень Гена?

– Ой (она каждую фразу начинала с этого слова), а как вы узнали о нём? – её глаза округлились.

– Так корреспондент же, мне положено всё знать! – пошутил я. Затем объяснил, – вы сами упоминали его имя.

– Ой, я и не помню. А касательно мужа – эта тема такая тяжёлая для меня! Столько лет прошло, а всё помнится, как вчера, – глаза "мадонны" подёрнулись влажной поволокой.

Но я решил не отступать и услышать повествование о её супружестве с обожаемым Геной.

– Люба, вижу, вы души не чаяли в своём супруге и вам трудно об этом говорить. Но всё, же прошу вас рассказать о своей жизни. Чувствую, она была у вас трудной, но счастливой, а значит и интересной. Возможно, напишу про неё. Пусть вот такие, – я кивнул на дам, кидающих на нас сердитые взгляды, – учатся на вашем примере, меняют свои установки на бытие. И знайте, жизненный путь каждого человека интересен в своём роде и поучителен.

– Ой, Виктор Иваныч, сказанное вами меня приободрило, но не знаю – подходит ли моя история для разглашения? Одинокая сельская женщина, с детьми, среди пьяниц! Ну, кому будет интересна маята чужой бабы?

– Люба, вы отказываетесь рассказывать из-за того, что вам неприятно или не хотите подать людям лишний урок? Вы не допускаете, что кто-то, прочитав вашу хронику, изменится в лучшую сторону. Например: бросит пить, начнёт неплохо обращаться с женой, детьми, соседями, посторонними людьми.

– Ой, вы так заявляете, что прямо весь мир поменяется. Ох, как вы речи ведёте, убедите кого угодно! По вашим словам, без моего изложения, людям и жить будет плохо. Ох, какой вы! Язык у вас хорошо подвешен! Ладно, расскажу, только вы меня не перебивайте. Но мне кажется, что кроме Гены, ничего особенного в ней не было. Не знаю, может и явится для кого уроком или примером. Если буду плакать – не обращайте внимания. Это очень тяжёлые воспоминания.

– Отлично, сейчас достану тетрадь, ручку, конспектировать ваше повествование, и начинайте.

Вот что поведала мне простодушная и невероятно обаятельная селянка. Рассказ выношу на читательский суд, конечно же, в сокращённом и доработанном варианте. Читая, это надо иметь в виду.

"Жила я и до сих пор живу в деревне, со смешным названием Стукарики. Село большое, рядом райцентр и то, что он недалеко, выручало нас в годы тогдашней разрухи и беспредела начальства. В селении нашем, кроме колхоза ничего не было, но он развалился в первый, же год безвластья. Все жители остались без работы, а значит и средств к существованию. Но те, кто имел возможности и хотел трудиться, нашли себе занятие в райцентре. Для других, кого заставляли работать при Советской власти, тогда наступил рай. Пьянство и нищета стали основным показателем в деревне. Было это пятнадцать лет назад и продолжается до сих пор.

У меня, в то время, было двое детей – девочки-близняшки (её слово). Так вышло, поверила по молодости и глупости своей одному красавцу. Уверял что любит, женится, я и растаяла. А он поигрался со мной, да и уехал из села. Родила уже без него. Трудно было. Вскоре осталась и без матери – отец умер раньше. Одной стало совсем плохо, жила на мизерные пособия для детей.

Был в селе мальчик по имени Юра. У него были хорошие родители – душевные, понимающие люди. Иногда, они мне передавали с ним кое-что из домашних продуктов. В свободное от занятий время, он всегда был где-то рядом со мной, но невидимый. Как ангел-хранитель. Стоило мне его позвать, как он появлялся будто из-под земли. Когда мне надо было куда-то отлучиться, просила его побыть с девочками. Он сидел, ухаживал за ними, как за своими сёстрами. Мальчишка много помогал мне. А однажды заявил, что когда девочки вырастут, он женится на них. Я спросила: – Юра, а на ком же ты женишься, они ведь одинаковые? – Я люблю и Олю, и Юлю, – ответил он.

Шло время. Школьник превратился в славного парня, которого забрали в армию. Моим девочкам тогда было по семь лет, и они пошли в первый класс. Отсутствие Юры почувствовалось сразу: дочки-то ещё дурочки, оставлять одних опасно, а надо и по хозяйству, и в огород или ещё куда. А он до сих пор не выходил от нас, всё свободное время проводил с девочками. Но, всё, же не такие уж и маленькие – семь лет, всё равно проще с ними стало. Юра, иногда писал мне или девочкам из армии письма и с какой-то поры стал упоминать о своём друге, который спас ему жизнь. Служили они в десантных войсках и однажды, при прыжке с самолёта, у Юры не распустился парашют – запутались какие-то стропы. Он рассказывал потом, что камнем падал вниз, а его нераскрывшийся купол, тряпкой извивался за ним, как хвост некоего предсмертного чудовища.

Его товарищ прыгал следом и видел, что произошло. Так он, не открывая своего парашюта, вертикально, это слово Юры, кинулся за ним вдогонку. А так как "тряпка" немного, но всё-таки притормаживала падение, Гена догнал его. Парни обнялись, и он обрезал у Юры стропы. Затем открыл свой купол. Они приземлились, но скорость падения была велика, а земля уже близко. Оба поломали себе правые ноги. Вместе их и отправили в госпиталь. Так Гена спас жизнь нашему другу и его, потом за это наградили медалью. После этого случая, они вовсе стали большими друзьями.

В каждом письме, а он звал меня тётя Люба, упоминалось о таинственном Гене, о том какой он хороший человек и друг! Писал, что он тоже деревенский, но из какого-то "глухого" места. И их село "умирает", осталось всего несколько дворов. Приятель не знает, что делать дальше, как жить? Работы, естественно, никакой и дом не бросишь – где и кому ты нужен? В общем, перед товарищем Юры стояли те же проблемы, что многие испытывали тогда, да и сейчас.

Глава 5

Два года прошли и в один из дней, заявляется к нам бравый десантник. В парадной форме, на груди значки-медали, синий берет. Красавец, да и только. И что самое интересное: пришёл он к нам прямо с автобуса, не заходя домой. Первый вопрос после приветствия был такой:

– А где же мои суженые?

Девчонки находились дома, им было по девять лет. Услышав вопрос, касающийся их, они выскочили из комнаты и бросились на шею "своему няню" и будущему "жениху". Конечно же, его не забыли, ждали, часто говорили о нём.

– Почему вы так медленно растёте? – пошутил он. – Я уже из армии пришёл, а вы всё мелочь худая!

– Сам ты костлявый! – отрезали будущие невесты. Они ушли в свою комнату, затем, чтобы периодически выглядывать из неё и одаривать счастливого молодого человека любопытными и кокетливыми взглядами.

Зная расписание движения автобуса, я поняла, что "нянь" не был ещё дома и с извинениями, отправила его к родителям. Но люди всё-таки заметили это и потом долго злословили по этому поводу. Но с меня, как с гуся вода: я ни с кем не встречалась, ни от кого не зависела, хотя попыток поиграть со мной было немало. Как подгуляет иной забулдыга, так ломится в дом. Думает, что если одна, то готова под всех. И что интересно: никому повода для этого не давала. Идут ко мне, как мухи летят на мёд и всё.

Однажды, в свой очередной приход, Юра заговорил о своём дружке. Сказал, что получил от него письмо. Пишет Гена: не знает, что делать и куда податься? Ведь всё-таки он деревенский. А у них, далеко вокруг работы не найти, да и молодых никого нет. Не жизнь это, надо что-то предпринимать.

Я ему говорю: – Пригласи его сюда. У нас райцентр рядом, устроится на работу. А там, со временем, женится и всё пойдёт своим чередом.

– Всё не так просто, тётя Люба. Гена живёт со своей мамой, отца нет. Он уедет, она одна останется, – объяснил парень.

– Ну и что из того? Поживёт, поработает, со временем купит какой-нибудь домик, они у нас ничего не стоят, потом привезёт её к себе.

– Как же он купит? Всё равно тысяч сорок – пятьдесят надо. Сразу не заработаешь.

– Можно взять ссуду в банке, он будет работать – ему дадут, сумма-то не очень большая.

Юра аж подпрыгнул от моей подсказки.

– Правильно говоришь, тётя Люба. Сегодня же напишу ему об этом. Надо уговорить его. Ох, если приедет, все девчонки высохнут, знаешь, во, пацан! – парень поднял большой палец. В это время, из-за двери своей комнаты выглянула Юля и спросила:

– Какой он, твой обалденный друг?

– Ну, как тебе сказать? – запнулся Юра и обратился к ней с вопросом: – Юля (он их различал с первого взгляда), скажи, какой я?

– Хороший!

– А вот он в десять, нет, в двадцать раз лучше, поняла?

– Конкретно описал! – фыркнула девочка.

– А ты не подслушивай! – крикнул парень, – делай лучше свои уроки.

За дверью раздались смешки. Она открылась и вышли уже обе сестры.

– Юра, – обратилась к нему Юля, – а ты на ком из нас женишься? – спросила она.

– На обеих! – хотел отшутиться жених, но Юля сказала строго:

– Не получится, многожёнство запрещено. Да и не гарем тебе здесь, понял? Говори, кого возьмёшь в жены?

Я от этих слов едва не упала со стула, а Юра опешил. Видимо, ему не приходило это в голову.

– Так, пока, не знаю, – смущённо ответил он, – потом определимся.

– Так решай скорей, а то мы обе заняты тобой, а Гена приедет и будет совсем один, "такой хороший, пацан!" – передразнила Юля "жениха".

– Почему один? А я, а тётя Люба! А вы! Мы станем помогать ему.

– Нельзя быть молодому человеку одному, без девушки. Потому и спиваются, – серьёзно сказала "невеста". – И ты определяйся скорей. Будем дружить попарно, гулять и следить, чтобы вы не выпивали.

Я ужаснулась – школьницы, а что болтают!

– Юля, что ты говоришь, вы ещё очень молоды, чтобы мыслить о подобных вещах! Как тебе не стыдно? Вы сейчас должны думать только о школе, учиться, чтобы стать нужными в жизни.

– Мама, ты же не хочешь, чтобы наши мужья были пьяницами?

– Нет, конечно. Упаси бог, вон, что кругом творится!

– Ну вот. Ты не волнуйся, мы будем хорошо учиться, и дружить, воспитывать своих будущих мужей, следить, чтобы не пили водку и самогон.

– Ой, Юля, что с вами дальше будет? – только и смогла сказать я молоденьким дурочкам.

Гена, получив от Юры приглашение, никак не мог решиться начать разговор с мамой. Но материнское сердце подсказало ей об этом, и она заговорила первая:

– Сынок, надо что-то думать. Что же ты, так и будешь около меня сидеть? Необходимо как-то свою жизнь устраивать. Работу какую-то искать, может поехать куда?

– Мама, как я могу оставить тебя? Что ты будешь делать без меня? Ты и так два года была одна.

– Гена, это и есть пример для тебя, ничего же не случилось за время твоей службы! Не беда, ещё подожду. А ты устроишься где-то, со временем женишься и меня к себе заберёшь потом. Посмотри, некоторые уехали из села и живут, как люди. В гости приезжают разодетые, на машинах. Что здесь делать – сопьёшься, как и другие. Тебе известны места, куда бы ты мог поехать?

Гена достал письмо Юры, подал матери.

– Да, мама, дружок мой армейский зовёт к себе. Он тоже живёт в селе, но у них большой райцентр рядом. Пишет, что работу всякую найти можно, шофёры везде требуются, электрики – не зря же я учился до армии.

– Но это деревня, где ты жить будешь?

– Сначала у него, а там видно будет, может общежитие дадут. Друг мой один вариант предлагает… – и Гена рассказал о дешёвых домах, о ссуде, и последующем её переезде.

– Понимаешь, мама, в городе я жить не смогу, да и ничего там не куплю. И ты, в этом случае, будешь всегда одна, разве это хорошо? Я тебя не оставлю.

– Ох, сынок, если так случится, я стану самым счастливым человеком.

– Так и будет, мама, не сомневайся.

Глава 6

…На автостанции, в райцентре, Юра встречал Гену. Автобус, по времени, должен был подойти, но опаздывал и мороженое, купленное для друга, начинало подтаивать, своё он уже наполовину съел. И сейчас, сидя на лавочке, он решительно принялся доедать его. Но, на перекрёстке показался долгожданный транспорт. Зашевелились отъезжающие с ним люди.

Гена вышел радостный, улыбающийся и друзья крепко обнялись. Юра купил для него ещё одно мороженое, а сам принялся доедать взятое ему ранее, которое текло из упаковки. Они сидели на лавочке. Прибывший друг делился своими впечатлениями о поездке.

Внезапно, сзади, кто-то остановил руку Гены в тот момент, когда он подносил её ко рту, намереваясь откусить лакомство.

– Оставь нам немного, – сказал кто-то сзади, и мороженое забрали из руки. Вскочив, друзья повернулись к говорившему. За спинкой скамейки стояло четверо ухмыляющихся ребят. Мороженое приехавшего доедал один их них.

– Ты что, такой голодный, что готов есть чужие объедки? – с издёвкой спросил Гена.

– А чтобы мы не ели остатки, ты сейчас купишь нам по три мороженого на брата. Сколько это будет? – пытался сообразить "крутой" идиот. Юра заметил, как побледнел его друг. Внезапно, десантник волчком взлетел вверх и ногами ударил по лицу двух парней: того, что объяснялся с ним в издевательском тоне и стоящего рядом с ним, который с миной превосходства, щерил грязные зубы. Получившие ответ, улетели за два метра от лавочки и остались, неподвижно лежать.

Один из оставшихся выдернул нож, но Гена был уже рядом с ними. Схватив его за руку с оружием, он мгновенно повернулся к нему задом, подставил под неё плечо и рванул вниз. Кости с хрустом переломились. Нападавший выронил оружиеи, согнувшись пополам, завыл нечеловеческим голосом.

– Ты тоже хочешь мороженого? – спросил мастер по самбо оставшегося в одиночестве "героя".

– Да нет ребята, что вы? Зачем вы так, мы хотели пошутить, – залебезил трус.

– А, ну тогда извините – не понял! Дело в том, что с некоторых пор, я стал с трудом воспринимать юмор, – ответил боец. – Вот и сейчас не понял и в ответ развлёкся по-своему, как умею. Вы уж не обижайтесь на меня.

Гена подошёл к лежащим и растолкал их. Оба поднялись и, шатаясь, подошли к спинке лавочки, боязливо оглядываясь на друзей.

– Ну, вы всё ещё хотите халявного мороженого? – спросил Гена.

– Нет, мы уже сыты, можете валить отсюда, – ответил заводила.

– Шакалы вы, трусливые! – произнёс десантник, – толпой вы герои, а как один на один, по честному, так зайцы все. Иди ко мне, покажи, на что ты способен, мразь! – неожиданно закричал он на того, что забрал у него мороженое. – Пиши расписку и я тебя в два удара урою!