Кровельщика, конечно, жалко, он никогда Порка не трогал… Хотя нет. Так ему и надо. Как-то попросил Порк одолжить ему денег на меч, чтобы можно было дев спасать, а мужик его взашей выгнал. Так что пусть теперь повисит и ворон покормит, подумает, за что его наказали.

Нет, все же зря люди в деревне говорят, что набаторцы гадкие. Ничего они не гадкие. Дровосекам мигом показали, кто тут главный теперь. Дали им по мордам, так что те сразу тихонькими стали. Вон лес рубят так, что щепки летят. Небось не хотят повешенными быть. Синеть и языки вываливать. И в речке тонуть не хотят. Так что добрые эти солдаты. И капитан у них добрый. И умный. Прям как сам Порк. Да. Как он сразу догадался, что дровосеки злые, когда Порк пожаловался, что они ему рубаху порвали. А капитан рассмеялся и сказал, что их накажет. Потом. Как-нибудь. Очень хотелось посмотреть, как их будут наказывать. Это куда интереснее, чем коров пасти. Угу.

Не злые набаторцы. А те, кто так говорит, – дураки. Вот пойдет Порк и расскажет своему другу капитану, что о его людях думают.

Поначалу он не надеялся, что солдаты станут его друзьями. Они казались страшными и ужасно злыми. Вытолкали его взашей вместе с россказнями о рыцарях, но, поняв, что он очень-очень умный, начали с ним разговаривать. С удовольствием шутили и много-много смеялись. Они были рады его видеть и всегда спрашивали, когда Порк станет рыцарем? Даже обещали дать самый большой настоящий меч и научить с ним обращаться. Пока сказали тренироваться с палкой. Он выломал целое деревце, представил, что это меч, и пошел рубить головы брюкве старой Рози. Ух и разоралась же та на него! Чуть клюкой не кинула. А когда Порк сказал, что ему разрешил сам капитан, стала проклинать «тупого дурака». Кого карга обозвала дураком, Порк так и не понял. Но сегодня вечером он точно нажалуется на препротивную старуху господину Наю. Пусть тот сам у нее узнает. И повесит гадкую вместе с дровосеками. Чтобы тем скучно не было. А Порк посмотрит и посмеется над зловредными.

Пастух вдруг вспомнил, что теперь дровосеков повесить будет очень сложно. Он самолично видел, как их изрубили в капусту. Позавчера это было. Ага. Порк, как всегда, пас проклятых ленивых коров на старом месте, недалече от Лысого камня. Точнее коровы сами паслись, а он наблюдал за тем, как строится деревянный форт. Это была самая настоящая крепость, пускай половина частокола еще не поставлена. Зато уже успели построить вышку, и на ней сидел самый настоящий лучник и смотрел за дорогой! Он в любого мог стрельнуть. И попасть. Они храбрые – эти лучники. И меткие! Почти как Гнут из деревни, только не одноглазые…

Так вот, дровосеки, а с ними некоторые из солдат строили крепость, а тут по дороге от Альсгары ка-а-к выскочат! Имперские солдаты. Человек сорок. Все на конях, кричат, оружием машут. Начали рубить всех, кто под руку попался! Порку даже страшно стало – и дровосеков порубили и солдат! Даже не стали разбираться, кто хороший, а кто злой. Древорубов надо было убивать! А с набаторцами можно было дружить. Вечером встретиться, поговорить об оружии и о девах, выпить шафа у трактирщика. Вкусный у него шаф! Набаторцы теперь Порка каждый день угощают и смеются, когда того ноги не держат. Но он на них не обижается. Нет. Он же понимает, что они по-доброму веселятся. К тому же скоро ему меч подарят. Нельзя с ними ссориться.

А имперцы злые – живыми не ушли. Капитан из деревни прискакал на помощь со своими воинами. И каждый воин вез с собой еще по лучнику. Те с лошадей спрыгнули и как начали палить! Ого-го! А еще тот, что на вышке сидел, – помог. Ух, как они их стрелами всех обсыпали! Многих поубивали. Ага. А тех, кого не смогли, всадники набаторские порубили. Ну и правильно. Так им и надо! А деревенские их еще друзьями считали. Ну не дураки ли?..

Потом Порк смотрел, как набаторцы осматривают тела мертвецов. Забирают их лошадей, оружие, деньги, красивые сапоги. Много-много всего интересного. Он тоже хотел. Вот только к покойникам его никто не подпустил. Так что все досталось не ему.

И в этот самый момент Порк вспомнил о других мертвецах. Тех самых, в лесу, на поляне. Которых убил страшный плотник. Должны же у них были остаться всякие там деньги и другие красивые и нужные штуки. Их можно себе оставить или поменять на вкусняшки. Ага. А с виду этот Парс таким добрым казался, а убил неизвестных дядек так же быстро, как и набаторцы летучий отряд имперских солдат. Хорошо, что Порк не догадался никому рассказать о том, что случилось. А то бы всех покойников себе другие разобрали, а он опять с носом остался. Какой все же он умный!

У дурачка появилась цель. Он решил завладеть имуществом мертвецов, а потому, оставив коров на попечение Мелота (старательно помолившись ему), отправился в лес. Идти пришлось далеко, через всю деревню. Порк боялся, что попадется на глаза отцу, и тогда точно несдобровать. Но повезло. Никто не остановил.

В лесу Порк начал сомневаться.

А вдруг славных мертвецов нашел кто-то другой и обобрал? Что тогда? Зря перся. Не будет у него полезных вещей и всяких вкусняшечек. А вдруг покойники куда-то делись?

Чем ближе он подходил, тем страшнее ему становилось. Так некстати вспомнились истории, которые прошлым летом рассказывал сын мельника. Про мертвяков, которые оживают, вылезают с кладбищ и жрут всех, кто мимо них ночью ходит. А тех, кто не ходит, а бегает, вначале догоняют, а потом уж жрут. Во время одной особо страшной истории подкравшийся Льон схватил Порка за плечи и гавкнул. Дурачок со страху испачкал штаны и неделю заикался. А все смеялись и звали его тухлой репой.

В нос ударил неприятный запах, и дурак понял, что покойные никуда не делись. Он увидел поляну, человеческие тела, порядком объеденные хищниками и вороньем, и чужака, внимательно осматривающего трупы. Смердящий воздух и тысячи мух, слетевшихся на мертвечину, того нисколько не волновали.

Порк от разочарования едва не заплакал! Опоздал! Теперь все заберет этот! Этот! Все деньги и другие вещи. Пропали его вкусняшки и богатство! Мерзкий гад!

Человек стоял к Порку спиной. Высокий. Широкоплечий. В руках посох черного цвета со странным набалдашником, но дурачок никак не мог понять, что в нем не так. Человек оказался одет в длинный белый плащ с капюшоном, подпоясанный широким черным поясом, на котором висел страшный кривой меч.

Да. С ним не поспоришь. У него оружие. Как достанет, как срубит голову, если начнешь просить, чтобы поделился находками.

Расстроенный Порк тихонько заскулил, кулаками размазывая слезы по грязным щекам.

Неизвестный обладал отличным слухом. Он тут же оторвался от изучения покойников, резко обернулся и посмотрел на кусты, в которых прятался пастух. Лицо «конкурента» скрывал капюшон, и Порк видел лишь темный провал. Когда пастух «наткнулся» на тьму под капюшоном и ощутил пронизывающий до костей взгляд, то испытал новый приступ страха. Вжался в землю, затаил дыхание, надеясь, что незнакомец его не увидит.

Но тот и не думал отворачиваться. Все так же стоял и смотрел. Сердце Порка готово было вырваться из груди от страха. Он уже пожалел, что вообще пришел сюда. Лучше бы пас коров. Ну их, эти сокровища. Жил без них и еще сто лет проживет. Сейчас дурачок хотел лишь одного – чтобы жуткий человек ушел.

Он медленно стал отползать назад, и тут «белый» быстро направился в его сторону. Теперь Порк видел, что набалдашник посоха вырезан из цельного куска черного камня, которому придали вид черепа. Пастух замер, пораженный ужасом.

– Выходи, – приказал «капюшон», останавливаясь перед зарослями. – Я не причиню тебе вреда.

Порк не посмел ослушаться. Попискивая от страха, стараясь не смотреть на заговорившего с ним, выбрался на поляну. Какую-то долю уны человек рассматривал его, а затем снял с головы капюшон.

Теперь он перестал казаться ужасающим и зловещим. Ненамного старше Порка. Загорелый, черноволосый, с высокими скулами, тонкими чертами лица, красивыми карими глазами и аккуратно подстриженной бородкой.

На дурачка незнакомец смотрел с любопытством, но без всякой враждебности.

– Ты из деревни?

Порк поспешно кивнул, стараясь показать, какой он хороший.

– Знаешь, что тут произошло?

Вновь кивок. Он не собирался врать.

– Кто их убил?

– Парс, плотник.

– А этих двоих тоже он? – Человек указал на два ближайших к ним тела.

Пастух наморщил лоб, пытаясь вспомнить. Затем отрицательно покачал головой:

– Не-е. Эти уже были мертвые, когда Парс прибежал жену выручать.

– Жену? Это она сожгла им головы?!

– Не знаю, – не стал обманывать Порк. – Я не видал.

– Интересно, – пробормотал неизвестный и задумчиво перебрал пальцами по посоху. – Знаешь, где живет эта женщина?

– Ага. Здесь. Неподалеку.

– Проводишь меня?

Порк согласно кивнул и икнул от удивления. Дурачку показалось, что череп на посохе ему улыбнулся.

В день, когда в мой дом завалилась четверка людей Молса, уйти из Песьей Травки не получилось. Набаторцы при всем своем дружелюбии за выходами из деревни следили бдительно. Предпринятая нами с Лаэн ночная попытка прорваться к лесу едва не окончилась провалом. Два секрета, плюс частота патрулей, плюс смотровые на вышках и освещенные кострами поля. Пришлось вернуться несолоно хлебавши. Во дворе мы нарвались на Кнута. Тот не удивился возвращению вооруженных и по-походному одетых хозяев. Лишь многозначительно хмыкнул, дожевал репу и, так ничего и не сказав, тихонько насвистывая, ушел в отведенную «гостям» половину.

Все последующие дни я ходил хмурый и злой. И только Лаэн, давно привыкшая к подобным всплескам дурного настроения, могла меня успокоить. Я был готов кидаться волком на любого. Ничегонеделанье выводило из себя. К тому же я чуял грядущие неприятности и ощущал себя загнанным в ловушку зверем.

Кнут старался лишний раз на глаза нам не попадаться. Остальные также вели себя тише воды ниже травы. Даже Шен и Гнус перестали цапаться, хотя в первый вечер только этим и занимались. Сейчас они заключили нечто вроде временного перемирия, «не замечая» присутствия друг друга. Гости видели нас дважды в день – за обедом и ужином. Все молчали, быстро съедали предложенную снедь и уходили восвояси. Правда, Гнус ни с того ни с сего взял себе за правило наполнять огромную бочку у сарая водой из колодца. Впрочем, никто против такой самодеятельности не возражал.

Спустя неделю после появления набаторцев Кнут решился на разговор:

– Мы через пару дней уходим.

Я в этот момент мрачно ковырялся ложкой в похлебке и насмешливо поинтересовался:

– Планируешь за это время подготовиться?

– Да. Надо уточнить маршруты патрулей, смену постов.

– Это я могу тебе рассказать и сейчас.

– Тогда что вас останавливает?

– Желание жить долго и счастливо.

– Ясно, – процедил он и надолго задумался. Затем, почему-то посмотрев на Гнуса, спросил:

– Никаких шансов?

– Ну… шансы есть всегда. – Я оставался ехидно-насмешлив. – Но тихо слинять не удастся. Это я гарантирую. А с боем прорываться не очень разумно. Во всяком случае, на данный момент.

– Неужели до леса не добраться? – изумился Шен.

– И что потом? Здесь единственная дорога до Альсгары. Леса на лиги вокруг. А дальше топи. Блазги со своими плотинами постарались. Не пройти. Единственный приемлемый путь – тракт. А за ним наблюдают.

– И все же мы рискнем. Дольше здесь оставаться опасно.

– Воля ваша. – Я безразлично пожал плечами.

– Ты боишься? – язвительно спросил Шен. Кнут предостерегающе зашипел на него, но лекарь и бровью не повел.

Я, вопреки ожиданиям всех присутствующих, не вспылил, а лишь лениво потянулся:

– Вот что я тебе скажу, щенок. В тот день, когда я куплюсь на столь глупую уловку, можешь потребовать с меня сто соренов. Если, конечно, ты не испугаешься.

Гнус заржал от восторга, что его противника так ловко отбрили. Хлопнул рукой по столу. Но, прежде чем Шен успел сказать ответную гадость, его прервали:

– Эта… У нас гости! – предупредил Бамут, все это время сидевший у окна и строгавший из деревянного обрубка некое подобие человечка.

Увидев вошедшего во двор, Лаэн стала белее, чем одежда незнакомца, и грязно выругалась.

– Никому не дергаться. Ведите себя смирно, – сказал я, убирая под стол топорик.

– Он же один, – удивился Гнус.

– Гнус, сиди тихо! Я не собираюсь отскабливать твои кишки со своего потолка. Кнут, надень на него поводок. И на этого молокососа тоже.

Шен на «молокососа» не обиделся и, кажется, даже не услышал. Он был так же бледен, как мое солнце. Гнус немного присмирел и спросил с жалобной ноткой:

– Да объясните мне, наконец, что это за хмырь?!

– Просто сиди тихонько, а? – Даже всегда спокойный Бамут начал нервничать. – Мы можем уйти в другую половину дома.

– Толку-то? Он нас все равно учует, – с какой-то безнадежной тоской произнес Кнут. – Приперся, гад! Вот ведь вляпались! Что ему здесь надо?

– Сейчас узнаем. – Лаэн отбросила упавшую на глаза светлую прядь и вышла навстречу некроманту.

Уну они смотрели друг другу в глаза. Лаэн надеялась, что выглядит достаточно испуганной.

Некромант оказался молод. Лет двадцать пять, не больше. Но судя по посоху – мастер Четвертого круга[22]. Для такого возраста – это чрезвычайно много. «Значит, мальчик талантливый – нечего сказать. – Лаэн старалась принять правильное решение, понимая, что главное – не переиграть. – И, наверное, умный. С ним может возникнуть множество проблем. Как некстати он пришел! Неужели у колдуна талант Ищущего[23]?! Почуял Дар?»

Она поспешно поклонилась, пряча глаза, чтобы Белый не прочел в них ничего лишнего. Быстро, глотая слова, затараторила:

– Что привело доброго господина в этот дом? Он желает заказать что-то из дерева? Не извольте сомневаться, добрый господин, все сделают, как вы захотите, а если что не так, так у любого спросите, каждый ответит, что тут живет лучший плотник в деревне. На прошлогодней ярмарке, что в Ельничьем броду проводилась, то…

– Помолчи, – негромко оборвал ее гость. Весь интерес в его глазах пропал. Теперь он обшаривал двор. – Мне сказали, здесь живут Анн и Парс-плотник.

У Лаэн больно кольнуло сердце.

– Вам правильно указали дорогу, добрый господин, – подобострастно ответила она, про себя пожелав проклятым болтунам удавиться на собственных кишках. – Это здесь.

– Я хочу их видеть. Немедленно.

– Я Анн. Мой муж в доме.

Цепкие карие глаза впились в ее лицо. Черные густые брови удивленно поползли вверх. Неожиданно некромант усмехнулся:

– Или меня обманули, или ты умней, чем кажешься.

Лаэн постаралась сохранить угодливое лицо. Смотреть на сдисца она больше не решалась. Боялась, что взгляд ее выдаст.

– Веди в дом! – не дождавшись ответа, резко бросил он.

– Пожалуйте, пожалуйте, – заторопилась она. – К столу проходите, добрый господин. Чем богаты, не побрезгуйте.

Некромант вошел в дом, увидел пятерых мужчин. Хмыкнул:

– Много же у тебя мужей.

– Я – муж, – негромко отозвался я, поднимаясь со стула. – А это родичи. Погостить приехали.

– Гости – дело хорошее. – Сдисец поправил висящий на боку кривой меч, сел за стол. – Да ты садись, не стой, плотник. Знаешь, кто я?

– Знаю.

– А твои… родичи? – Последнее слово он произнес с усмешкой.

– Знают.

– Это хорошо. Значит, не будут делать глупости и избавят меня от труда портить вашу избу. Хозяйка, ты, кажется, обещала накормить. Я с дороги голодный.

Спустя несколько мгновений перед ним появилась тарелка с сытной куриной похлебкой, ломоть ржаного хлеба, масло, лук, крынка со сметаной и кружка с холодным мятным шафом.

Колдун, ни на кого не обращая внимания, начал с явным аппетитом есть. Все молчали. Бамут, словно ничего не произошло, продолжал строгать из деревяшки смешного человечка, но его выдавали вспотевший лоб и некоторая нервозность в работе. Я видел, что он волнуется, рука с ножом едва заметно подрагивала, и четырежды стружки были толще, чем требовалось. Шен и Гнус сидели у печки. Первый со скучающей физиономией пытался рассмотреть сквозь потолок небо. Второй, наконец-то поняв, кто заявился к нам в гости, сплел пальцы на руках и бормотал себе под нос то ли молитву от злой магии, то ли проклятие.

Я вяло жевал хлеб. Мы с женой успели переглянуться, и она подала знак «молчание». Лаэн не знала, сможет ли некромант услышать мысленный разговор, и не хотела это проверять.

– Вкусно готовишь, – сказал незваный гость, отодвигая от себя опустевшую тарелку. – Сядь.

Она, поколебавшись, подошла к столу и села напротив колдуна. Рядом со мной.

– Слышал я, что в лесу, неподалеку, убили кого-то. Знаете об этом?

– Нет, добрый господин.

Некромант улыбнулся, кивнул. Было непонятно, поверил он ей или нет.

– Странные убийства, хочу сказать, – ни к кому толком не обращаясь, произнес он. – Есть среди мертвецов двое. Можно подумать, что бедняг сунули головами в кузнечную печь. Об этом вы, конечно, тоже ничего не слышали?

– В лес редко ходим. Мелот миловал, мертвых не видели. Да и в деревне о них не болтали, – ответил я.

– А тебе я слова не давал! – Карие глаза нехорошо блеснули. – Так что, Анн? Знаешь ты что-нибудь об этих несчастных?

– Нет, добрый господин.

– Не ври мне, – мягко предупредил он ее.

– Я говорю правду, – произнесла Лаэн.

А я только вспомнил о Порке, который нас видел. Проклятого болтливого дурака следовало утопить в реке, пока была такая возможность! И вот, пожалуйста, – оставили болтуна в живых.

– Посмотри на меня. – В голосе колдуна слышалась все та же обманчивая мягкость. – В глаза.

Она собрала волю в кулак и сделала то, что он просил. Некромант смотрел долго. Невыносимо долго. Я напрягся, готовясь, если что, перевернуть на эту тварь стол. А там уж как получится.

Неожиданно сдисец расхохотался:

– А у тебя талант, девочка. – Слышать «девочка» от куда более молодого, чем она сама, человека – почти смешно. Я видел, как мое солнце сдержала едкую фразу, готовую вот-вот сорваться с языка. – Врешь ты умело. Или не врешь?

– Мне незачем врать. Да и как бы я посмела обманывать вас?

– О! Это было бы очень… неосмотрительно с твоей стороны. Ложь ни к чему хорошему не приводит. Ты должна это понимать. И знаешь, наверное… я верю тебе. Что делать такой хорошей хозяйке, как ты, в лесу, где что ни поляна – покойники?

Некромант явно издевался. Он знал! Знал, что она была там, почувствовал остатки магии. Такое ведь возможно.

Но отчего-то продолжал игру.

Кнут небрежно подтянул под себя ноги, чтобы удобнее было прыгнуть колдуну на спину. Я понял его задумку, но, наоборот, расслабился и положил руки на колени, поближе к у-таку.

– Откуда приехали «родичи»?

– Из Альсгары, – негромко произнес Шен.

Белый расцвел в счастливой улыбке, словно они с лекарем оказались земляками.

– Хороший город. Говорят, красивый. Я и мои братья намереваемся туда со временем заглянуть. Очень интересное место. Многие из Альсгары обладают Даром. У тебя он есть, Анн?

– Нет, добрый господин. Я не из этого города.

– Печально. – И, продолжая рассуждать вслух, закончил: – На Ходящую ты не похожа. Огонек? Я не ощущаю твоего жара. Кто ты? Самоучка? Если да, то как ваши Ищущие упустили такую силу?

– Я не понимаю, о чем вы говорите, добрый господин.

– Может, и не понимаешь, – не стал спорить он. – А может, и понимаешь. Мне, увы, не узнать. Это очень печально, знаешь ли. Поэтому вскоре мы продолжим наш разговор. Но в присутствии еще одного… человека. Я сегодня же сообщу ему о тебе. Думаю, ты будешь польщена оказанной честью.

Он встал из-за стола, дошел до двери, обернулся:

– Я вернусь с новыми вопросами, и лучше бы вам… всем приготовить ответы, которыми я останусь доволен. Будет очень неприятно разрушить столь милый моему сердцу родственный круг. Скоро прибудет тот, кого я жду. А пока, чтобы вы не вздумали со страху сбежать, я нашел для вас надежную охрану. До скорой встречи, Анн.

Неспешной походкой колдун вышел за ворота. Плотно притворил за собой калитку. Ожидавшая его пятерка мортов зашевелилась.

– Охраняйте дом, – бросил некромант. – Следите за людьми. Никто не должен уйти. Если попытаются – верните. Но не калечить. Женщину даже пальцем не троньте. Она нужна мне целой.

Анн оказалась умна и отнюдь не робкого десятка. Сдисцу нравились такие. Врала, конечно, когда говорила, что не была в лесу. Ее выдал стук сердца. Но вот когда он упомянул о Даре, женщина и вправду ничего не понимала. Никаких намеков на ложь. Жаль, что он не умеет ощущать силу, пока ее не призывают.

Можно, конечно, и самому справиться. Снизойти до банальных пыток в крайнем случае. Но он боялся ошибиться. Если Анн умрет и с ней умрет ее способность, Вышестоящие его по голове не погладят. Так что придется просить помощи. Колдун не любил этого, но другого выбора не было. Приказ был предельно ясен – при нахождении людей, у которых может быть «искра», сообщать незамедлительно.

Концом посоха сдисец начертил на прокаленном зноем песке волнистую линию. Заключил ее в треугольник, произнес короткую формулу вызова. Из скудных теней соткался вестник, сердито зашипел, получил указания и растаял. Он знал, кого следует искать и что передать.

Оставалось ждать.

Глава 7

Га-нор оказался хорошим учителем. За последние дни Лук узнал о лесе больше, чем за всю жизнь. Северянин по мере сил и возможностей обучал спутника правилам следопытов. Опыт тот перенимал медленно, но успехи были налицо. Во всяком случае, солдат перестал ломиться через сухой кустарник и топтаться по влажной почве. Старался идти по краю тропинки, чтобы не повредить натянутые над ней паутинки, ступать след в след за сыном Ирбиса. Сопел значительно тише, говорил вполголоса, слушал лес и внимательно смотрел по сторонам. А, главное, – не путался под ногами.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

В сутках – 24 нара. В наре – 60 минок. В минке – 60 ун. – Здесь и далее примеч. авт.

Горячий шаф – слабый алкогольный напиток со специями, настоянный на хмеле и различных травах (чабрец, ромашка, зверобой, липа). Холодный шаф – бодрящий напиток без алкоголя, изготавливается преимущественно из мяты и ромашки.

Сол – мелкая серебряная монета.

Бредняк – кустистое растение, обычно встречающееся у берегов рек.

Лысый камень устанавливают на всех перекрестках. По поверьям, он не дает злу найти дорогу к домам людей.

Гов – разновидность низших демонов.

Сорен – золотая монета.

Праздник Лун – большой религиозный праздник, проходит в середине зимы.

Высокий город – самая старая часть Альсгары, построенная на так называемой Скале, вокруг которой впоследствии вырос остальной город.

Фунт – мера веса, равная приблизительно 400 г. В данном случае говорится о силе натяжения тетивы.

Гавань – район Альсгары у самого моря.

Выстрел из мощных луков в большинстве случаев исключает долгое прицеливание и удержание натянутой тетивы. Из-за большой силы натяжения стрельба идет на так называемый «разрыв» (используется противоположно направленный рывок обеих рук).

Чусы – самоназвание горных племен.

Ошен – горное дерево с колючими листьями.

У-так – метательный топорик у блазгов.

Намек на цвета Набатора.

Так в Империи иногда называют народ йе-арре.

Простой лук – лук, состоящий только из одного материала, преимущественно из дерева.

Композитный лук – лук, состоящий из трех материалов – дерева, рога и сухожилий.

<1...5 6 7 8 >

На страницу:

Перейти

7 из 8