Экспериментиум

Сержант Джон Истчэм: Питер пожертвовал собаку и лошадей, чтобы существо его не забрало?

Бель Престон: Да, сэр, боюсь, что так и было.

Сержант Джон Истчэм: Почему же был перерыв между пропажами лошадей?

Бель Престон: О, сэр, дело в том, что Питер нашел логово волков на западе острова. Он же любил охотиться. Да, сэр, мой муж умел многое в этой жизни и, истинно вам говорю, я должна благодарить Всевышнего за то, что была женой такого человека.

Сержант Джон Истчэм: Миссис Престон?

Бель Престон: Да, сэр, извините, не могу сдержать слез, когда думаю, что его больше нет. Да. Да. На чем я остановилась? Питер решил не получать награду, а использовать детенышей волка для жертвы. Потому лошади не пропадали, сэр.

Тогда мистер Вулдридж выслушал Питера, но не поверил ему. Иисус не допустил бы такое создание, так он сказал, сэр, потому что создание это от самого Сатаны было бы и в Геенну бы со Дня Сотворения низверглось, как все от адово пламени идущее. Мистер Вулдридж приказал Джеффри и Уинраку, дворецкому, запереть моего мужа – чтобы никого не убил он на следующее полнолуние и сам понял, как безрассудна вера в такие проклятия.

Сержант Джон Истчэм: Полнолуние было вчера, следственно?..

Бель Престон: Да, сэр. Дни до него стали для меня истинным кошмаром. Питер умолял меня украсть ключи и освободить его или самой найти жертву, но, сэр, как я могла? Подвести хозяина? Принести в жертву животное? А Питер каждый день кричал, что случится трагедия, и, видит Всевышний, тогда я поняла, насколько безумен мой муж.

Сержант Джон Истчэм: Слава Богу, я уже начал думать, что происшествие и правда связано с этим демоном. Не то, чтобы я верил в такое, но…

Бель Престон: Нет, сэр, я ошибалась. Мы все ошибались и поплатились за это.

Далее стенограмму ведет констебль Тобиас Кинролл.

(подпись Т. Кинролл)

БП (зачеркнуто) Бель Престон: Вчера вечером я отправилась в город за посылкой для мистера Вулдриджа.

Дж. Истчэм: Вспомните точное время, миссис Престон.

Бель Престон: Около четырех после полудня, сэр. Да, сэр. Часы в кабинете мистера Вулдриджа пробили четыре раза, я помню. Да. Да, я пошла в город. А на обратном пути меня застала гроза. Загремел гром, сэр, и волосы мои встали дыбом, и все металлическое светилось голубым светом. Я всегда очень боюсь зимних гроз, сэр, они куда опаснее, чем летом; еще наш туман; истинно вам гов… (чернила размазаны, несколько слов нечитаемы) … к дому, то мечтала только укрыться в своей комнате и не слышать этого ужасного грохота, и не видеть вспышек. Но тогда я заметила, что с дверьми что-то не так. Они были открыты, сэр, и одна створка валялась на полу. Страх обуял меня, и, если бы не волнение за мужа моего и за остальных жильцов Хейндейла, я бы никогда не преступила порог.

Все же я нашла в себе силы, сэр, или Всевышний помог мне в минуту трудности, и вошла внутрь. В холле и всех помещениях царили хаос и разруха. Я стала звать мистера Уинрака, затем бросилась к кабинету мистера Вулдриджа и нашла его и дворецкого там. Без. Без голов, сэр.

Дж. Истчэм: Как вы их узнали, миссис Престон?

Бель Престон: По одежде, сэр. По одежде и кольцу хозяина.

Дж. Истчэм: Хорошо, продолжайте.

Бель Престон: Почти все, сэр. Я бросилась в подвал, там, в комнате для охраны, находился мой муж. Он тоже. Тоже был мертв, сэр, и я не помню, сколько пробыла там – молила Всевышнего вернуть мне любимого; несколько раз я теряла сознание, а, когда приходила в себя, то никак не могла поверить в происходящее.

Дж. Истчэм: Миссис Престон, прошу вас, успокойтесь.

Бель Престон: Да. Да, сэр. Это так тяжело, сэр. Да.

Из подвала я напррв (зачеркнуто) направилась на второй этаж, хотя уже не думала застать Эдмунда живым. И тогда я увидела тень в конце коридора.

Дж. Истчэм: Тень?

Бель Престон: Да, сэр. Истинно вам говорю, тень. Хотя молния сверкнула в тот самый миг за окном, это существо так и осталось самой чернотой. Я закричала, но оно стояло неподвижно. Я же бросилась к лестнице и споткнулась. Помню удар страшной силы и головную боль. Очнулась я уже на первом этаже. Чудо, сэр, что мне достались лишь эти царапины, – вы видите, сэр, – потому что лежать бы мне там со сломанной шеей и никогда больше не видеть белый свет.

Я поднялась и бросилась из дома, и бежала, не помня себя, а, когда уже не могла бежать, то шла, и так до самого города.

Дж. Истчэм: Существо преследовало вас?

Бель Престон: Не знаю, сэр. Видит Всевышний, я боялась даже на секунду взглянуть назад.

Дж. Истчэм: Хорошо, миссис Престон. Сейчас я задам несколько вопросов и прошу вас как можно точнее ответить на них, как бы сложно ни было вам в таком состоянии сосредоточиться.

Бель Престон: Да, сэр.

Дж. Истчэм: Всего в имении (желтое пятно над словом) жило шесть человек?

Бель Престон: Да, сэр.

Дж. Истчэм: Вчера у вас были гости?

Бель Престон: Нет, сэр, никого.

Дж. Истчэм: Лейтенант, теперь вопрос к вам. Тоби, это тоже запиши. Лейтенант, в каком состоянии была дверь в комнату с сидящим трупом в подвале?

Эдуард Рочестер: Идеальном, черт меня раздери, как здоровье Ее Королевского Высочества.

Дж. Истчэм: Открыта?

Эдуард Рочестер: "Прикрыта" будет точнее.

Дж. Истчэм: Что ж, "прикроем" и это дело. Тоби, пиши.

Естественно, в чудовищ я не верю. Однако давайте допустим на секунду, что этот, назовем его, демон заключил сделку с вашим мужем, миссис Престон.

Бель Престон: Да. Да, сэр, так и было, истинно вам говорю.

Дж. Истчэм: Хорошо, миссис Престон. Однако как, господа, вы объясните положение трупов? Демон одного за другим убивает жильцов дома, громит помещения, однако все остаются на своих местах? Здесь уже дейст… (чернила размазаны, слова нечитаемы) …гика – как только мы слышим шум либо крики, тотчас же бросаемся к источнику звука либо от него. Иначе не бывает. Наконец, последний гвоздь в крышку мистической истории: "прикрытая" дверь в комнату, где держали Питера. Если вспомнить рассказ миссис Престон, ее муж был заперт там на месяц. Как вы думаете, демон мог быть настолько вежлив, чтобы отыскать ключи, отпереть дверь, убить Питера, а после – аккуратно прикрыть дверь за собой?

Полагаю, очевидно, что это ужасное и дерзкое преступление – дело рук человеческих. Вопрос только чьих?

Бель Престон: О, сэр, когда я спустилась, дверь была закрыта. Тогда я вернулась обратно в кабинет и сняла ключ со связки мистера Уинрака. Я же и прикрыла дверь за собой.

Дж. Истчэм: Вот как. Сколько было ключей от комнаты, где содержался вам муж?

Бель Престон: Один, сэр.

Дж. Истчэм: Интересно. Впрочем, положение трупов и так указывает на явный обман. Как и еще одна вещь – малое количество крови. Если не брать в расчет демона, то единственное объяснение – головы были отрублены после смерти. Лейтенант, вы помните, как выглядела поверхность шеи? Гладкая?

Эдуард Рочестер: Никак нет. Шершавая, как ягодицы портовой шл… (затерто)

Дж. Истчэм: Имитация? Что ж, вопрос в другом: как были в действительности убиты жильцы Хейндейла. Тут объяснения два: яд в еде либо воде либо смерть во время сна. Яд предпочтительнее, так как ночью кто-то может запираться в своей комнате либо просто успеть закричать. Тем более в Сент-Джеймс нет лаборатории, где можно было бы исследовать трупы на наличие отравляющих веществ.

Однако, если наше оружие – яд, то убийца должен был иметь доступ к кухне, и, очевидно, сейчас он сидит перед нами. Точнее, она. Да, миссис Престон?

Бель Престон: Сэр, вы.

Дж. Истчэм: Ваши слезы не убедят меня, миссис Престон. Невилл, отведи миссис Престон в камеру.

Невилл Харди: Если подумать, так сказать, миссис Престон не могла это сделать. Я спрашиваю себя: могла ли она нанести себе такие повреждения; как и рассчитать их силу? Я спрашиваю себя, зачем ей все это? Убить, так сказать, любимого мужа? Убить хозяина дома, где у миссис Престон всегда есть кров над головой и пища? Как вы думаете, масса Джон, легко ли найти работу гувернантки в Сент-Джеймс? Ответ, так сказать, вы и сами знаете. Теперь я спрашиваю: масса лейтенант, вы хорошо знали массу Вулдриджа и остальных жильцов Хейндейл?

Эдуард Рочестер: Никак нет. Не имел чести.

Невилл Харди: Тогда я спрашиваю: как вы узнали, что кто-то может быть в подвале? В амбаре? И, глав… (бурое пятно скрывает слова) оф… (бурое пятно скрывает слова) …рского флота, делали в двух милях от города в пять утра?

Лейтенантом Эдуардом Рочестером предоставлен для рассмотрения приказ в количестве 1 штука, предписывающий прибыть до 19 февраля к управляющему рыболовецкой факторией Монро.

(подпись Т. Кинролл)

Бель Престон: Да, сэр, да, я могу подтвердить, что описала мистеру Рочестеру, где могут находиться жильцы.

Дж. Истчэм: Какой мотив, Невилл? Лейтенант его знать не зн… (буквы размазались и нечитаемы) Да вообще ни у кого не было достаточного мотива – я про сэра Вулдриджа и слова плохого не слышал.

Бель Престон: О, сэр, боюсь могла быть одна причина. Уинрак рассказывал как-то, что мистер Вулдридж крепко дружил с одним господином. Билл. Билл. Билл, извините, сэр, фамилии не помню. Билл Топтыга его все называли. Мистер Вулдридж и Билл купили вместе бригантину. "Ариадна", сэр, если я не ошибаюсь, и занялись торговлей пушниной. Все шло хорошо, пока судно не пошло ко дну у берегов Новой Шотландии. Для мистера Вулдриджа это было небольшой потерей, вы же знаете, сэр, у него немалое состояние, а Билл разорился. Говорили, он обвинял во всем бывшего друга, решил, что тот увел судно, чтобы не платить долю. Правды уже, боюсь, никто не знает: Билл Топтыга повесился. Еще лет двадцать-тридцать назад, сэр.

Дж. Истчэм: Миссис Престон, вы же не думаете, что мертвый мог бы отомстить?

Бель Престон: Сэр, видит Всевышний, я уже не знаю, что думать. Но я говорила не о мести, сэр. После смерти Билла, мистер Вулдридж купил новый корабль и продолжил дело. Сейчас это.

Эдуард Рочестер: Младшая Франко-британская торговая компания, абордажный крюк мне в ребро!

Бель Престон: Да, сэр. Как говорил Уинрак, по документам Билл Топтыга и все его родные до четвертого поколения до сих пор являются совладельцами этой компании. Разве вы не слышали эту шутку, сэр? "Лучше всех делают деньги мертвец и каракатица". Мистера Вулдриджа, да простит меня его неупокоенная душа, так прозвали из-за подагры, сэр.

Дж. Истчэм: Что ж, пускай, однако вряд ли кто-то будет настолько глуп, чтобы совершить столь дерзкое и сложное преступление и попасться, затребовав свою часть. Нет, не верю я. Тем более столько лет прошло, и намного было бы легче решить все в суде или при личной встрече. Нет. Нет у нас мотива, господа. Нет.

А раз так, то, вспомните бритву Оккама: самое простое объяснение и есть верное. Демон. Который. Который мог проникнуть сквозь закрытые двери и бесшумно убить жильцов. Проклятье! Простите, миссис Престон. Миссис Престон, вам знакомы имена Александра Бекенбрайда и Томаса Фуллера?

Бель Престон: Да, сэр. Оба они – с "Безмолвия". Судовой врач и инженер машинного отделения, сэр. Они были на нашей свадьбе с Питером.

Дж. Истчэм: И оба найдены бз (зачеркнуто) без головы. Помнишь, Невилл? Сентябрьские?

Невилл Харди: Точно, масса Джон. Мы тогда решили, что это волки.

Дж. Истчэм: Неужели это правда? Нет, все равно не понимаю. Если демон мог проникнуть сквозь стены, откуда погром?

Невилл Харди: Продолжая, так сказать, вашу мысль, масса Джон, я бы спросил себя: почему тварь убила всех, кроме миссис Престон? Когда она была, тем более, без сознания.

Все же вы нас обманули, миссис Престон. Если не вы сами убивали матросов и жильцов Хейндейла, а делать это вам, так сказать, явно незачем, то, учитывая все вышесказанное, тварь не могла не напасть на вас. Вот откуда раны и кровь. Вот откуда разрушенный дом. И, раз вы сейчас перед нами, то, отдадим, так сказать, должное, вы вышли победителем в этой схватке.

Поэтому сейчас, пока мы не выхватили оружие, я спрашиваю вас, миссис Престон, и лучше бы вам отныне не врать: что вы такое?

(окончание текста заляпано темно-бурым веществом, сквозь которое видны лишь отдельные буквы; дальнейшее чтение не представляется возможным)

И дальше тишина

В дверном проеме синим мерцает силовое поле. Иногда по нему пробегает светло-голубая волна, бросая отсветы на твои ноги, на прозрачные стены и пол коридора. Тишина. Вдруг поле со свистом втягивается, и звучат шаги. В дальнем конце коридора появляется… Конферансье, назовем его так. Ты видишь мужскую особь вида homo sapiens, точнее особь-дрища: в приталенном пиджачке и зауженных брючках. Он улыбается тебе и кончиками пальцев затягивает красную бабочку.

– Можно? – спрашивает Конферансье, но не дожидается твоего ответа и с ядовитейшим сарказмом благодарит. – Спасибо!

Улыбка на его лице делается еще шире. Он поднимает руку, обозначает театральную паузу и щелкает пальцами в воздухе. Вспыхивает свет; на стенах оживает реклама вулканического острова.

Конферансье прокашливается и начинает:

– Жила-была на свете тупая приезжая девочка…

Он лукаво смотрит на тебя, на твою одежду, и – выжидательно – в дальний конец коридора. Ничего не происходит. Конферансье еще раз поправляет бабочку, еще раз улыбается. Взгляд небесно-синих глаз бегает туда-сюда.

– Жила-была на свете… – повторяет громко Конферансье, – тупая приезжая…

Строкочет эхо торопливых шагов, и в поле твоего зрения влетает еще одна человеческая особь. Мы назовем ее, как и наш Конферансье, Девочкой.

Девочка в чёрных очках, из-под которых на скулы падают цветные отсветы видеопотока. За ней верным симбионтом едет туристическая сумка класса Е15. Облик Девочки дополняют: жидкокристаллический маникюр, образцовая укладка, образцовый макияж. Образцовый, черт побери, деловой костюм.

Девочка приподнимает чёрные очки, скашивает на Конферансье взгляд и проходит к дверному проему. Кончик тонкого пальца прикасается к силовому полю. Отпечаток загорается бирюзовым, и оно схлопывается со свистом. Конферансье провожает девочку скептическим взглядом.

– Устроилась она в очередную межпланетную компанию, которая занималась проектом межпланетарного распределенного искусственного интеллекта. Да, твоим любимым. Ну, типичная компания эпохи Колониального расцвета: все разумные виды обитаемой части галактики в одном месте. Каждой твари – по паре. Мечты о всеобщем МРИИ и всеобщем процветании. Утопия, одним словом.

Конферансье кивает тебе следовать за ним и проходит в дверной проем. Ты осторожно приближаешься к порогу, где едва слышно гудит рамка силового поля, и рассматриваешь типичный офис: проекционные столы, эргономичные поверхности, кадки с декоративными суккулентами. Глянь-ка: наша Девочка уже вовсю замешивает некую бодрящую бормотуху в чашке.

– Стала наша героиня, – показывает Конферансье, – типичным контроллером машинного обучения. Запихивали, скажем, в МРИИ матрицу ситуаций из новостного выпуска и заставляли принимать социо-культурные решения. А наша девочка проверяла, что сей разум натворил.

Девочка кивает и сосредоточенно заливает кипяток в чашку. Конферансье садится за стол, продолжает:

– Звезд с неба не хватала, но вовремя исправляла ошибки обучения. Ну, то, что она считала ошибками. Впрочем, было еще с миллион контроллеров всех видов, рас и мастей, так что… МРИИ развивался.

Девочка нарочито, с большим смыслом хрюкает и ставит перед Конферансье чашку. Он выдает улыбку хищника. Чашка исходит паром.

– Развивалась и она. Вернее, тихонько ползла на верх эволюционной лестницы, как типичное беспозвоночное. А потом…

Конферансье выходит из-за стола и протягивает Девочке руку, будто приглашает на танец. Она улыбается и принимает приглашение. Звучит музыка, пара танцует.

– А потом, как водится, девочка встретила мальчика.

Девочка прижимается нему, кладёт голову на грудь Конферансье. Тот поднимает руку к шее, подцепляет лоскут кожи и сдергивает лицо, как маску.

– Не особо близкого к ней вида.

Под маской у Конферансье синеет узкая, с роговыми пластинами голова. Сквозь полупрозрачной кожей проступают очертания нервных ганглиев, сосудов и мышц.

– Ну, конечно, залетела, – чужим голосом, с трудом говорит Конферансье. – И не по сиюминутной, взбалмошной глупости, а по глупости осознанной. Наша бледная вошь сделала межвидовое ЭКО.

Девочка резко поднимает голову и отшатывается от партнера. Он кивает.

– Ушла в декрет.

Музыка обрывается. Конферансье с силой выталкивает Девочку в соседнее помещение, доносится громыхание.

– Мальчик бросил её через год. – Он присаживается на край стола и отпивает бормотухи. Урррчит, причмокивает. – Не со зла, а так, из-за культурных различий.

Доносится плач младенца.

– А дальше декрет. И супруга нет, и денег нет. И побежала наша заезжая прынцесса обратно на работу.

Конферансье виновато пожимает плечами, ставит чашку на стол, показывает тебе отойти от порога и выходит в коридор. Силовое поле вспыхивает с шипением и закрывает офис. Плач младенца делается громче.

– А там все плохо! – перекрикивает шум Конферансье. – В галактике война! Кризис! Цены растут!

Он идёт по коридору, на стенах которого вместо рекламы идут кадры планетарной бомбардировки. Здание трясется от цифровых взрывов. Гвалт неимоверный.

– Все человеческие особи высылаются с планеты, – еще громче орет Конферансье и вызывает лифт, – как принадлежащие вражескому лагерю! Денег на зарплаты нет! Мест нет! А она тупая! Как баобаб!

Приезжает и открывается кабинка. Конферансье поторапливает тебя войти, забегает сам и нажимает "-2". Двери смыкаются, приглушают звуки, и он с облегчением потягивается.

– И уволить нельзя. Потому как все в договоре записано – пункт 4, статья 2, и ты хоть седалище этим четвёртым пунктом чеши, – ведь она социалка, с межвидовым спиногрызом, который наполовину не человек, а свой… местный.

Лифт доезжает до минус второго. Двери открываются, и Конферансье выходит. Ты неуверенно следуешь за ним и видишь рабочее место, за которым красит ноготки Девочка. Деловой костюм сменила уличная одежда; макияж – бледноватая, естественная расцветка homo sapiens. Рядом с Девочкой ты замечаешь силовое поле, сквозь которое едва-едва видна улица.

– Конечно, сначала попросили вежливо. А ей куда? Денег нет, дите на шее. Да и не дите, а неведомая зверушка, которую непонятно, ни как кормить, ни как растить.

Девочка спохватывается, дует на ноготки и быстро стучит по сенсорной клавиатуре.

– Для начала её выселили из кабинета. – Конферансье обводит руками помещение. – В холл, к лифтам.

Он подходит к силовому полю и открывает. Врывается гул двигателей, пение, голоса. Туда-сюда спешат гуманоидные и не очень особи.

– Чувствительность выходного поля выкрутили на максимум, чтобы оно открывалось почаще, на каждого прохожего. Чтобы ее продуло.

Конферансье замыкает силовое поле в открытом состоянии. Девочка ёжится от сквозняков.

– Ее не продувало.

Девочка, дрожа, достаёт из сумки что-то меховое и накидывает на себя. Конферансье уходит в соседнее помещение и кричит оттуда:

– За ней стали следить! Ну, мало ли! Опоздает… Переобедает… Всей оставшейся организации – всей организации! – сократили обед до 10 минут!

Конферансье возвращается с спутником слежения. Девочка достаёт обед и быстро-быстро, поглядывая на время, ест.

– Эта дрянь была точна, как атомные часы.

Девочка замирает с набитым ртом и с выпученными глазами возвращается к задаче в проекционном компьютере. Конферансье ковыряет спутник.

– Тогда решили не давать ей работу. И наша прелесть сидела часами, ничего не делая.

Девочка проглатывает еду и открывает на компьютере игру. Конферансье трясет спутник, тот взлетает и зависает над черными волосами Девочки.

– За её рабочим местом стали следить.

Девочка ойкает и поспешно закрывает игру, включает кадры новостей: идет бой в космосе, за нелепый ледяной астероид. Конферансье спускается под стол и шебуршит там.

– Запретили пользоваться техникой.

Проекция компьютера гаснет. Девочка со вздохом отклоняется на спинку стула. Улыбается человеку, который идет мимо, и едва слышно болтает с ним.

– И когда это не помогло – всех в организации заставили подписать запрет на общение с ней.

Конферансье достаёт из кармана договор на ЖК-бумаге, сворачивает в трубочку, и стучит им по голове человеку. Тот растерянно смотрит на Конферансье (Конферансье лучезарно улыбается), на Девочку и уходит. Девочка встаёт с глупым видом.

– Эта недоразвитая, – с улыбкой продолжает Конферансье, – думала, что сходит с ума.

Она подходит то к одному, то к другому сотруднику, которые проходят мимо неё к лифтам.

– Извините? Простите?

Девочка переходит на другие языки, пробует жесты, мимику, но существа только ускоряют шаг и молча обходят ее стороной. Она растерянно садится на место.

– С ней не говорили. – Конферансье снова куда-то уходит, возвращается со стопкой проекционных бумаг. – Ей не давали работу.

Беззвучно кидает стопку на стол.

– Ей давали примитивную, тупейшую работу. Типа, отслеживать шум и удалять из обучающей выборки.

Девочка осторожно трогает стопку.

– За ней следили – за каждым шагом, в ожидании ошибки.

Девочка неохотно берет первый лист, читает. Прикладывает большой палец и удаляет документ. Поток сотрудников ускоряется, размывается. Конферансье возвращается с новой стопкой.

– Ходили мимо неё, как мимо пустого места. Учились её не замечать, и со временем ей самой стало казаться, что её не существует.

Конферансье уходит. Девочка накидывает мешковатый наряд, просматривает новую страницу из пачки. Сквозняки дуют и дуют, и в волосах у Девочки будто гуляет ветер. Стопка не уменьшается. Девочка трёт глаза и снимает черные очки.

– А потом война пришла и на эту планету.

Свист. Пол вздрагивает у тебя под ногами. Свист переходит в гул, и стена напротив проламывается со страшным грохотом. Языки пламени вылизывают по краям дыры черный полукруг расплавленной металлической пены, обрушивают потолок. С десяток существ, которые спешили мимо, тут же разрывает на части. Из носа Девочки брызгает кровь, волосы опаляет. Горе-работница замирает и тупым взглядом смотрит на чью-то конечность баклажанового оттенка на столе.

Визжит сирена. Выжившие забирают трупы и убегают. Конферансье кончиками пальцем поднимает оторванную конечность и швыряет в мусорку.

– Планету стали эвакуировать. Девочку с ее дитем, вроде бы, тоже собирались, ну а потом… потом гибридное дите забрали, а нашу героиню – как бы случайно – забыли.

Звук сирены прекращается, и ты слышишь, как ветер наметает песок сквозь дыру от взрыва.

– Она поначалу ждала, что за ней придут, и исправно продолжала ходить на работу.

Девочка осторожно приближается к пролому и смотрит на руины города. Крепче запахивает одежду, возвращается за стол и отпечатком помечает очередной документ – возвращает в цикл обучения.

– Пользовалась модулями питания и чистила выборку от шума. От того, что считала шумом. Со временем она поняла, что за ней не вернутся, и все равно не унималась – она не знала, что еще делать.

Конферансье щелкает пальцами, и стопки электронных бумаг вырастают вокруг Девочки мерцающими колоннами. Она устало берет верхний лист, читает. По ее волосам серебряными ручейками растекается седина.

– Двадцать три следующих года она чистила обучающую выборку. Уже и заглохла война, и вырос в тылу спиногрыз, и компания, которая наняла ее, вовсю расцветала на новых планетах – но сюда никто не прилетал. Только раз в месяц с орбитальных модулей скидывались на планету листовки, мол, "ведутся" мирные переговоры.

Сквозь дыру в стене влетает ЭМП-плакат. Девочка без выражения смотрит на него и продолжает работу. Бросает еще один взгляд. Вчитывается. Когда она вдруг, поспешно начинает собираться, руки у неё дрожат.

– Уходишь? – с елейной улыбкой, напевно говорит Конферансье. – Ах, как жаль!

Он кланяется и одним движением смахивает стопки со стола – те разлетаются и исчезают. Девочка идёт к пролому в стене и боязливо выглядывает наружу.

– И вот забавно: когда мирные переговоры зашли в тупик, и было принято решение использовать МРИИ в качестве независимого и незаинтересованного арбитра, то вся планета отошла – кто бы подумал? – человечеству.