Стук копыт затихал. Земля, потревоженная ударами подков рыцарских коней, содрогалась всё реже. Напуганный этим страшным звуком слух тоже начинал успокаиваться, различать уже пересвист птиц, шелест степной травы, тонкое пение ветра в её стеблях. Но опасность всё ещё была близка. Она шла этой же дорогой, за ними по пятам. И поэтому главное сейчас – замереть, не шевелиться. И тогда, может быть, рыцари проедут мимо, не заметив припавших к земле, вжавшихся в траву людей. Тогда, может статься, беглецам опять повезёт. И можно будет перевести дыхание, расслабиться…

Не повезло.

Громкий крик, дробь копыт сбивается, но затем вновь обретает ритм, начинает приближаться. И тогда он осторожно поднялся из травы, встал во весь свой высокий рост и покорно опустил голову, ожидая скачущих прямо к нему всадников. В мозгу, как птица в клетке, билась одна единственная мысль: «не заметили бы они остальных…»

Восемь человек. И среди них два самых близких ему существа. Молодая девушка и маленький, совсем ещё крошечный ребёнок. Восемь человек – это вместе с ним, младенцем. А из остальных семерых – три женщины и старик, чудом сумевший дожить до столь глубоких седин. Они замерли всего в сорока шагах от этого места. Там, за невысоким холмиком, где уже начинались спасительные леса, способные укрыть обречённых на смерть беглецов. Восемь беглецов – всё, что осталось от тридцати человек, покинувших посёлок. Он несёт ответственность за них, они доверили ему свои жизни. Впрочем, какой у них был выбор?!

Они шли всю ночь. И эту ночь, и предыдущую, и ещё четыре ночи до того. Он выбрал кружной путь. Само собой, прямая дорога кажется короче, но кружным путём безопаснее. А это самое главное. Приходилось, конечно же, поджидать отставших; останавливаться, если кто-то подвернул ногу или слишком устал; следить, чтобы охотники, отправляющиеся подстрелить какую-нибудь мелкую степную дичь, не уходили слишком далеко; жечь костры только в полдень, когда меньше опасности, что отсветы огня будут замечены с крепостных башен рыцарями. К тому же многие тащили за собой совершенно ненужный уже в бегах хлам, мешающий быстрому продвижению. Кто-то волок тюк с одеждой, кто-то – мешок со своим инструментом, кто-то – целый ворох старых и полуистлевших уже звериных шкур. В общем, у кого что было, кому что напоминало о прежней жизни. Ведь не для дела же тащили, ясно. Хотели что-то с собой на память захватить от родных очагов, которых – понимали все – уже никогда больше не увидят.

Может быть, стоило избрать иной путь, но судьба распорядилась так, что выбрали они этот. Так и брели, едва тащились. Но зато верили люди, что доберутся до спасительных лесов, не станут добычей бессердечных всадников в сверкающих на солнце латах. Может быть, потому и тащили весь свой скарб, что верили в это. Но два дня назад им встретились рыцари. Ясно было с первого же взгляда, что послан этот отряд на розыски беглецов. По следам шли рыцари, а следов они оставили – ох, как много! И хорошо ещё, что под самый вечер уже настигла их погоня, когда можно было укрыться меж холмов, в степной траве спрятаться. Не всем, конечно же, небеса покровительствовали, спастись удалось лишь этим восьмерым несчастным.

Когда же сегодня рассветное солнце показалось над горизонтом и залило светом бескрайнее море тысячелетнего леса, он подумал, что теперь уже всё будет в порядке. Он ошибся.

Отряд рыцарей появился неожиданно, словно из-под земли. Эти всадники просто проезжали своей дорогой, они не разыскивали беглецов и даже не знали об их существовании. Но теперь уже рыцари не упустят такой случай…

Он с неудовольствием покосился на обломанную ветку куста.

Он шёл последним, и, когда увидел рыцарей, то успел крикнуть остальным, чтобы те залегли, схоронились, слились с землёй и степной травой. Но сам он не успел добежать до этого холмика. А вернее сказать – не рискнул бежать туда, чтобы не привлечь внимания к остальным. Он рухнул в невысокую траву прямо там, где стоял. И падая, зацепил широким рукавом своей накидки ветвь куста. Что поделаешь – неудобная одежда, никак он к ней не привыкнет…

Наверное, рыцари сразу же заметили его оплошность, подумал он. Просто сделали вид, что ничего не видят. Наверное, надеялись, что он встанет, побежит к своим… Или же они просто опять играли в свою извечную игру – охоту на людей, на таких, как он сам и его спутники.

Низко надвинутый капюшон, сложенные перед грудью руки, согнутая спина – вдруг рыцари сочтут его слишком несерьёзной «дичью», отпустят… Нет, не стоит и надеяться.

Стук копыт всё ближе. Сколько же их? Он слегка приподнял голову – так, чтобы капюшон не открывал его лица – и пересчитал глазами приближающихся всадников. Пятеро. Вполне достаточно. Все в латах, хотя шлемы и висят на сёдлах. Ясно, не в боевом походе, просто едут куда-то, потому так беззаботно себя и ведут, потому и решились остановиться и немного поразвлечься… И, судя по голосам, среди них женщина. Молодая – звонкий смех переливами звучит над степью.

Рыцари уже подъехали и остановились перед ним. Горячее дыхание коней обдавало его жаром.

– Я же говорил! – весело воскликнул один из них. – Я же говорил! Кэарта не ошиблась! Молодец, девчонка! Сразу его заприметила!

– Всё равно, нужно было проверить, – строго произнёс низкий приятный голос. – Вдруг он был здесь не один? Эй! Ты здесь один?

– Да, господин… – язык с трудом ворочается во рту. Только бы обошлось…

– Откинь капюшон! – приказывает тот же голос.

Рука, словно чужая, медленно поднимается, и дрожащие пальцы откидывают за спину жёсткую ткань. Светлые, почти белые волосы развиваются под лёгкими порывами холодного ветра. Лицо по-прежнему опущено: главное, чтобы они не видели его глаз. Тогда, может быть, и обойдётся… Ведь их пятеро. А для него одного сейчас это слишком много. К тому же, все они на конях, а он забыл уже, как звучит «песня», могущая принести ему спасение.

– Посмотри на меня! – весёлый и звонкий девичий голос. – Посмотри на своего охотника, человек!

– Да, эта дичь принадлежит Кэарте! – рассмеялся низкий голос. – Она сегодня заслужила удачную охоту!

– Спасибо, отец!..

Он стоит неподвижно. Всё равно ему с ними со всеми не справиться. Пусть уж убивают сразу, за неподчинение.

– Я велела тебе посмотреть на меня! – в звонком голосе прорезались гневные нотки.

– Ого! – расхохотался кто-то. – Девчонка уже учится повелевать! Молодец!

– Я ничего плохого не сделал, госпожа, – он старается изо всех сил, чтобы слова его звучали как можно подобострастнее. Только бы обошлось…

– Я хочу видеть твоё лицо! – гнев в голосе становится всё явственнее.

– Госпожа, простите меня…

И в этот момент над степью зазвучал плач маленького ребёнка.

Этот звук полоснул по нервам больнее, чем острая сталь. Все сразу замолчали. Он не видел их, но понял, что лица всех пятерых обратились к тому холмику. Он понял, что всё пропало. И ещё он понял, что терять ему больше нечего – будь, что будет…

Резким движением он поднял голову и посмотрел в глаза первого попавшегося рыцаря. И он увидел то, что и ожидал – страх. Он увидел, как с лица рыцаря сползает презрительно-брезгливая улыбка, как рука его судорожно хватается за меч…

Поздно.

Потому что он уже понял, что рыцарь испугался. Потому что страх рыцаря придал ему сил. Потому что он уже почувствовал на коже мимолётные покалывания сотен тысяч невидимых иголочек.

Так уже бывало с ним и раньше, но все эти ощущения оканчивались ничем, слабой головной болью и разочарованием. Но сейчас… Сейчас эти покалывания пошли волнами, сделались сильнее, отдались в ушах слабым звенящим звуком, наполнили сознание необычайной лёгкостью. Он забыл уже, как это должно быть, хотя раньше ему доводилось испытывать такое довольно часто.

Он напрягся и набрал полную грудь свежего холодного воздуха. И…

Время замедлило свой бег.

Пропал холодный степной ветер, исчезли звуки, превратившись в низкое басовитое урчание, движения рыцарей стали медлительными и вялыми. Всё вокруг сделалось сонным и неспешным. А он уже, выхватывая на ходу из-за пояса нож, кинулся к первому рыцарю, почти успевшему извлечь свой меч.

Нож легко вошёл под нагрудную пластину, медленным ленивым плевком брызнула из раны густая кровь. Он не стал смотреть, он кинулся ко второму всаднику, опёрся ногой о его же стремя, приподнялся и одним ударом перерезал рыцарю горло. Только бы «песня» не смолкла, думал он, кидаясь к третьему рыцарю и мимоходом успевая порадоваться тому, что, казалось бы, полностью утраченные способности снова к нему вернулись. И тут всё неожиданно закончилось. И он услышал крик. Как раз в тот момент, когда вспарывал своим ножом живот третьему всаднику.

Крик был непонятным и бессмысленным, но голос был знаком. Отскакивая в сторону от валящегося из седла тела, он каким-то чувством вдруг понял, что это кричат ему. Кричит она – Онга. И он догадался, что это не просто крик, это предупреждение. Он пригнулся, и вовремя – длинное копьё пролетело над его головой и вонзилось в грудь четвёртого всадника.

Всё ещё не веря в свою удачу, он резко обернулся и метнул нож – наугад, на звук, на злобный и отчаянный крик всадницы за своей спиной. Острый клинок скользнул по конской шее, несильно поранив её, животное испуганно заржало, поднялось на дыбы, сбрасывая с себя наездницу.

Он торопливо наклонился и вытащил меч из ножен у одного из поверженных противников. Он знал, что перед ним не просто молодая и безумно красивая девушка, перед ним жестокий и беспощадный убийца.

Девушка выхватила меч, и стальное лезвие зловеще блеснуло в лучах утреннего солнца. Но тут кто-то из его спутников подоспел на помощь. Он увидел, как чьё-то тело с разбегу налетело на девушку, сбило её с ног, швырнуло вперёд, прямо ему навстречу… Ему осталось только подставить меч и принять на лезвие падающего врага.

Звонкий и отчаянный крик мгновенно захлебнулся, девушка судорожно дёрнулась и рухнула в траву. Тяжесть оружия показалась ему вдруг неожиданно бесполезной. Он выпустил из рук окровавленный меч и поднял глаза.

– Спасибо, Лард, – сказал он.

Лард ответил кивком, даже не посмотрев на него. Он, тяжело дыша, внимательно рассматривал мёртвую девушку. Или любовался ею – даже сейчас, превратившись в труп, она продолжала оставаться очень красивой. Какая-то неземная красота, какой никогда и нигде, даже во сне, не бывает.

– Крон!.. – задыхающийся крик, торопливые шаги.

Он повернулся и увидел спешащую к нему Онгу. Она была одна. Он нахмурился и, когда женщина подбежала поближе, сурово произнёс:

– Где ребёнок?

– Я оставила его с Карой, – виновато пробормотала она и тут же обеспокоено спросила: – Ты цел?

Крон кивнул, наклонился и подобрал с земли меч.

– Цел, – подтвердил он.

– Они увидели твои глаза… – женщина всё никак не могла успокоиться.

– Да, – кивнул Крон. – Это последнее, что они увидели в жизни.

– Клянусь небом! – расхохотался Лард. – Это зрелище достойно того, чтобы после него умереть!

– Ты так считаешь? – холодно усмехнулся Крон. – Что ж… Я запомню твои слова, Лард…

Лард запнулся, замолчал и сделал вид, что осматривает трофейное оружие. Крон не торопясь развязал пояс и скинул с плеч надоевшую ему накидку. Куда как лучше в простой куртке, подумал он, чувствуя телом холодный степной ветер. Простая куртка из волчьих шкур, мехом наружу, без рукавов, чтобы не стеснять движения. Сколько лет уже он её таскает, привык к ней. А эта нелепая и неудобная одежда… Надоела она ему – жёсткая и жаркая накидка с дурацким капюшоном. Она помогала скрываться и оставаться неузнанным, но теперь это уже не нужно. Теперь люди дойдут и без него, сами. А он… Он опять свободен и вновь сможет остаться один.

Все его спутники уже подтянулись сюда. Беглецы поймали и успокоили перепуганных лошадей, собрали оружие. Его оказалось не так уж и много. И коней всего пять. На всех не хватит, подумал он и криво улыбнулся. Если бы рыцарей было больше, то беглецам лошади и не понадобились бы – он и с пятерыми-то справился почти случайно. Только благодаря Ларду.

– Ты опять услышал «песню смерти»? – полуутвердительно произнёс Лард, с восхищением глядя на Крона.

Крон молча кивнул.

– Вот, видишь! – радостно воскликнул Лард. – А ты говорил, что она ушла от тебя навсегда! Не-е-ет! Небеса за нас!

Крон молчал. Он думал сейчас о том, как бы распорядиться лошадьми. Оставлять себе одного коня или не стоит? С лошадью возни много, но так он сможет быстрее передвигаться…

Крон нахмурился. Куда ему ехать-то? Да и зачем? Пусть уж лучше все лошади останутся этим людям, им нужнее. Хотя и им, конечно, лошадей не хватит на всех.

Словно услышав его мысли, Лард вздохнул и громко сказал:

– Лошадей мало! Жаль!

– Могу тебя успокоить, – проворчал старый Кин – седой, как снега на пиках Андирских гор. – Могу тебя успокоить, Лард! Вон едут недостающие лошади! И даже больше, чем нам нужно…

Все стремительно обернулись и посмотрели туда, куда указывала худая рука старика Кина. Острое у него зрение, несмотря на столь глубокую старость. Да и внимательности старику Кину не занимать, он первый различил в далёкой степи скачущих всадников. Скачущих сюда…

Ещё один отряд? Нет, наверное, эти пятеро рыцарей просто отдалились от основной группы. От большой группы. Которая уже поняла, что происходит, и которой не преподнесёшь неожиданного сюрприза.

Вот и всё, подумал Крон. Вот и всё.

Всадники приближались. Красно-белые плащи развиваются за спинами закованных в сверкающие латы рыцарей, длинные копья опущены вниз и на остриях их отчётливо видны трепещущие на ветру, такие же красно-белые узкие полоски ткани.

– Инксы! – выдохнула Онга. – Крон!

А что – Крон? Что? Их сюда скачет не меньше десятка! Что он сможет сделать?

– Крон! – Лард вскочил на коня и крутанул в воздухе трофейным мечом. – Веди нас, Крон! Давай!

Мелькнула сумасшедшая мысль: «А что? Может быть, действительно…»

Крон торопливо пересчитал своих спутников. Лард, Кига, да ещё этот молодой охотник с Андирских гор – никак не запомню его имени – всего трое. Вместе с ним – четверо. А этих тварей не меньше десятка. Или меньше?

Крон прищурился, пытаясь сосчитать нападавших. Нет, ничего не разобрать – сверкающие латы создают впечатление, что их атакует вся армия Лаоэрта…

– Давай же, Крон! – нетерпеливо выкрикивал Лард. – Командуй!

– Мы погибнем, – спокойно сказал Крон. – Все.

– Плевать на это! – крикнула Кара, подхватывая с земли длинное инксийское копьё. – Плевать!

И тогда Крон решился. Он вскочил в седло и окинул взглядом степь. Краем глаза он видел, как все его спутники (даже Кара) оседлали лошадей и с надеждой и страхом смотрят на него, ждут его приказа.

– Кин! Забери Ситу, Онгу и ребёнка! – приказал он. – Укройтесь в лесу. Ты обязан перевести их через Криар! Что бы с нами ни случилось! Ты понял, Кин?

– Храни вас небо! – воскликнул Кин неожиданно тонким и дрожащим голосом. – Победы тебе, Бессмертный!

Не сможет он довести их, обречённо подумал Крон. Старый пастух – неважная защита для двух молоденьких девчонок и крошечного ребёнка. Что я делаю?

«А что мне остаётся делать?» – возразил сам себе Крон и громко крикнул:

– Вперёд!

– Вперёд, Степь! – радостно заорал Лард, пришпоривая своего коня.

Степь. Давно уже нет никакой Степи, подумал Крон. Хотя нет, есть, конечно же… Но что она может, эта Степь? Неизвестно, кто ею сейчас командует. Ландер? Кинир? Или Оке? Наверное, Кинир – он был любимчиком у этого… как его?.. забыл! Тот, что занял место погибшего в бою Лика…

Степь. Лард, наверное, опять почувствовал себя воином. А может, это и хорошо? Может, это даст им хоть какой-нибудь шанс? Ведь даже Кара, и та прямо-таки рвётся в бой.

И Крон вдруг тоже почувствовал себя, как тогда, во время сражения под Лаоэртом. Первого и единственного сражения, в котором Крон принимал участие. Он сразу же понял, что Степь обречена, что десяти тысячам диких кочевников не выстоять против двадцатитысячной, закованной в броню и хорошо обученной армии. Единственное, что его тогда вело в бой, это отчаяние. Отчаяние и «песня смерти». И сейчас Крон чувствовал то же самое.

Пятеро всадников понеслись навстречу рыцарям, оглашая степь отчаянными криками. Крон сосредоточился, и по телу его опять пробежала волна слабых покалываний. Но он не стал её ловить, было ещё слишком рано. «Песня смерти» может оборваться внезапно, и тогда ему не совладать с противником. А весь его маленький отряд надеется только на него.

Сверкающие латы всё ближе. Уже отчётливо видны тонкие красно-белые полоски ткани, которыми были украшены шлемы инксийских рыцарей. Лард немного отклоняется в сторону, пролетает мимо первого рыцаря, припав к самому седлу, проскакивает под длинным копьём и, резко осадив заржавшего коня, наотмашь бьёт мечом. Рыцарь склоняется к конской шее и Крон понимает, что удар Ларда достиг цели. И тогда Крон позволяет «песне смерти» захватить его, полностью отдавшись ласкающим волнам чарующей мелодии.

И снова время испуганно замедляет бег. И мир снова замирает в тягостном ожидании перед Бессмертным человеком, для которого даже сама Смерть охотно поёт свои песни.

Крон и сам сейчас был похож на Смерть – бледное лицо, развивающиеся длинные белые волосы, красноватый отблеск в светло-серых глазах. Конь Крона уже находился рядом с рыцарями, когда зазвучала «песня», и Крон в три сильных удара успел поразить троих противников прежде, чем мир вокруг опять стал живым и смертельно опасным.

Бой был яростным и коротким. Крон успел прорваться сквозь строй инксийцев и ударить им в тыл. Это и спасло его и Ларда. Только их двоих. Потому что больше спасать было некого.

Успокоив разгорячённого коня, Крон спрыгнул на землю и подбежал к стонущей Каре. Удар рыцаря выбил её из седла и копьё пригвоздило женщину к земле. Красно-белые ленточки, которыми был украшен широкий зазубренный наконечник копья, нелепо и страшно торчали из кровавой раны. Бессмысленный взгляд Кары скользнул по лицу Крона, она захрипела и закрыла глаза. Крон выпрямился и поискал глазами остальных.

Молодой охотник тоже был мёртв. Рыцарский меч разрубил его чуть ли не напополам. А тело Кига Крон и искать не стал – достаточно было того, что он увидел его отрубленную голову.

Дорогой ценой досталась эта победа. Правда, все противники – Крон пересчитал их глазами – все двенадцать противников мертвы. Но в живых остались только он и Лард. Да и у того по ноге обильно струится кровь из распоротого ударом бока.

Крон нахмурился.

– Сможешь ехать? – озабочено спросил он.

– Не беспокойся, – небрежно ответил Лард. – Со мной всё в порядке!

Если бы не столь слабый голос, Крон бы ему поверил. Лард, конечно, старается не показывать, что рана его болезненна. Он опустился на колени возле одного из рыцарей, покопался в его латах, резким движением оторвал кусок ткани от рубашки мертвеца и туго перемотал рану. Затем поднялся на ноги, осмотрел повязку и небрежно махнул рукой – сойдёт, мол. Но движения Ларда были слишком уж медлительными для человека, с которым «всё в порядке». Что ж… Видимо, такая уж у него судьба – вести всех беглецов до самого Криара и дальше, за реку, в глубь чащи, к лесным охотникам.

– Возвращаемся, – приказал Крон.

Поймать трёх лошадей было совсем не трудно. Крон уложил на сёдла тела погибших беглецов, а Лард тем временем успокаивал нервно ржущих коней – лошади, почуявшие близкий запах крови, испуганно косили на него глазом, порывались подняться на дыбы. Лард успокаивал их, как мог, и это получилось у него неплохо – лошади присмирели и послушно пошли туда, куда их повели. Но когда Крон с Лардом подъехали к своим, у Крона опять стало тяжело на душе. Промелькнула мысль, что вряд ли старик Кин сумеет усидеть в седле. Да и Онга с ребёнком – тоже…

Женщины встретили Крона с Лардом молча. Да и что тут можно было сказать? И так всё ясно. Уехали впятером, а вернулись… Только старик Кин тяжело вздохнул и горестно покачал седой головой.

Сита сунулась было к Ларду, перевязывать рану, но тот сердито отогнал её. Нечего, мол, беспокоиться. Надо вначале о погибших подумать. А земля степная, не то, что в лесу, так просто не разроешь. Хорошо ещё, что неподалёку яма какая-то оказалась. Опустили туда тела павших, завалили камнями. А трупы инксов Лард привязал к хвостам лошадей, да и пустил в степь, хлеща животных своим длинным кочевничьим кнутом. И только потом, удовлетворившись этой местью, позволил Сите заняться его раной. Пока та, охая и причитая, накладывала ему нормальную повязку, Онга подошла к Крону и робко спросила:

– Ты сейчас уйдёшь? Да?

– Нет, – помотал головой Крон. – Я доведу вас.

– До Криара? – с робкой надеждой спросила Онга.

– Дальше, – возразил Крон.

Онга с облегчением вздохнула и в глазах её засветилась радость.

– Ты опять слышишь «песню», – спросила она.

Крон пожал плечами.

– Не знаю, надолго ли это? – ответил он. – Я уже давно её не слыхал. А сейчас… Я слышал её дважды и оба раза боялся, что не сумею ей воспользоваться.

– Ты сумел, – успокоила его Онга. – Я верю, что теперь у тебя всё будет хорошо, Крон. Дай-ка, я посмотрю тебе в глаза…

Крон обернулся к ней и Онга принялась внимательно разглядывать его зрачки, в которых переливаясь скакали крошечные красные искорки.

– Да, – подтвердила Онга. – У тебя снова взгляд Бессмертного. Они опять красные…

Вообще-то, глаза Крона, как и глаза остальных Бессмертных, никогда и не переставали отсвечивать красным. Но у Крона этот цвет долгое время был слабым, тусклым, едва заметным. А сейчас его глаза запылали огненным костром с прежней силой.

– Как ты думаешь, Крон, – окликнул его Лард, – откуда были эти рыцари? Из Гдана?

– Из Хадра, – подумав ответил Крон. – Они шли с юга.

– Это плохо, – сказал Лард. – Это очень плохо…

Крон кивнул. Это действительно было плохо. Это могло означать лишь то, что следом за этим небольшим отрядом следует другой, гораздо более крупный. Потому что от крепости Хадр, что почти возле самых болот, до крепости Гдан, расположенной у слияния Риифора и Сиузиара, путь был неблизкий. А инксы, какими бы они ни были хорошими воинами, предпочитали не рисковать. Так что Крону следует как можно быстрее уводить отсюда всех, кто ещё остался жив. Неизвестно, услышит ли он ещё раз «песню»?

Крон подумал, что сегодня он слышал «песню» первый раз за последние, пожалуй, лет десять. И неизвестно, почему он так долго не слышал её. Что он сделал не так? В чём была его ошибка? Может быть в том, что тогда он поднял свой меч против таких же, как и он сам? Против Бессмертных обитателей Вечного Города? Но он считал себя правым! И нынешняя ситуация – тому подтверждение.

Многие сотни лет Бессмертные старались сохранить мир. Люди же всегда бывали чем-то недовольны. И то там, то здесь, порой вспыхивали вооружённые конфликты. То один пастух обвинял другого в том, что тот угнал у него коней; то какая-то деревня начинала утверждать, что эти вот луга всегда были ихними; а то порой объявлялись любители лёгкой поживы – да мало ли, что! И тогда появлялись они, Бессмертные, жители Вечного Города.

Они были такими же людьми, как и все остальные. Единственное, что отличало их, это способность слышать «песню смерти», способность на короткий миг становиться быстрее молнии, быстрее мысли.

Люди называли их Бессмертными. Да, они действительно были бессмертны. Любого из них можно было ранить или убить, но смерть от старости им не грозила – она просто «пела» для них. И Бессмертные старались сделать так, чтобы вокруг царил мир. Но старались они по-своему. Так, как они считали правильным.

Бессмертные считали, что если лишить людей оружия, то убивать друг друга им будет просто нечем. И никому, кроме них самих, не позволялось держать в доме или носить при себе меч или копьё. Люди старались не ссориться с Бессмертными и покорно отдавали им оружие. И постепенно случилось так, что для разрешения любого спора, который не мог быть улажен иначе, как дракой, люди обращались к Бессмертным. Но потом пришла большая беда.

С северных отрогов Андирских гор в долину спустились никогда ранее не виданные чужеземцы. Никто не знал, откуда они взялись, но было их очень много и были они хорошо вооружены. И жителям долины – пастухам, землепашцам и охотникам – нечего было противопоставить этим рыцарям. Тогда-то Крон и обвинил Бессмертных в том, что инксы (пришельцы почему-то называли себя не людьми, а инксами) смогли утвердить свою власть по вине Вечного Города.

1 2 3...7 >

На страницу:

Перейти

1 из 7

Полная версия

Кружной путь

Другие книги автора