Смутные времена. Книга 3

– Ни куда они не переместятся. И мы можем откладывать "разборки" сколько угодно долго. Там дата не меняется, пока мы здесь,– напомнил Михаил особенности временных чудес.– Просто детишки подрастают и когда явятся в свое время, то сверстники их не узнают. Вопросы начнут задавать неудобоваримые. Ни к чему привлекать внимание публики. Или в другие школы придется переводить. А это опять беготня и неудобства. У нас школа в двух шагах от дома. Да и соседи спрашивать будут, что за чудеса с подростками происходят. Короче, отсиживаться здесь в безопасности хватит. У нас теперь есть преимущество информационное. Нужно им воспользоваться грамотно и поставить жирную точку во всей этой беготне за СТН-ами. Предлагаю завтра с утра и отправиться. За день с "шестеркой", я думаю, разберемся и послезавтра можно будет возвращаться семьям в 21-ый век.

– Вшестером отправимся?– Петр Павлович вопросительно взглянул на сына.

– Ну, решили же уже. Я против, но раз вам всем так хочется все своими глазами увидеть, то, что я могу поделать? Смиряюсь.

– В каком виде заявимся?– спросил Силиверстович.– Может опять на паре танков? Раскатаем эту виллу на молекулы траками.

– Ну-у-у, дедуль, ты прямо террористом на старости лет становишься. По-тихому же решили, чтобы никто ничего не успел понять. Без лишних шума и пыли. Туристами какими-нибудь давайте. Документы я сегодня нужные подготовлю. Ксивы,– Сергей укоризненно взглянул на деда и тот крякнув, уткнулся носом в кружку с чаем.

– Ксивы, конечно, делай. Вдруг понадобятся, а вот насчет экипировки… Думаю, что не туристами мы туда заявимся, а в комбезах и ночью. Так что обтяпаем все за часок и домой. Постараемся выйти, как можно ближе к объекту. Еще посмотрим сегодня результаты Филиных съемок и окончательно тогда определим точку высадки,– Михаил вывел на дисплей мобильника спутниковую карту местности в окрестностях Баден-Бадена и принялся изучать ее, увеличивая последовательно квадраты.– Очень сложный ландшафт и аномалии здесь пятнами, как на леопардовой шкуре. Частично накрыт объект. И они барражируют непредсказуемо. Странное место выбрано на этот раз "шестеркой". В других временах они норовили спрятаться именно в аномальной дыре. Это несколько обескураживает и наводит на некоторые размышления.

– Например?– Петр Павлович озвучил вопрос, застывший в глазах у всех присутствующих.

– Например, что эти господа имеют теперь надобность в безаномальном пребывании. Собирают энергию. Аккумулируют и могут использовать. И потом, мы предполагали, что они смогут уже подселяться в тела и опыт успешный таковой имели удовольствие наблюдать. Нелуга в теле кобры. Что помешало им влезть в человеческую тушку? Может именно нехватка М.Э?

– Ты думаешь, что у них есть браслеты?– уточнил Сергей.

– Возможно. Думаешь, все эти годы они ворон раскрыв рты считали? Развили бурную деятельность по поиску артефактов. А они могли быть обнаружены где угодно. В музеях, в частных коллекциях. И приобретены у бывших владельцев за любые деньги. Для них финансы не проблема. Просто изъять, тоже не проблема. И что-то они, разумеется, заполучили. Минимум – браслеты. Из снаряжения вряд ли им удалось получить что-то в пригодном состоянии. Если просто найдено археологами в грунте, то сохранность за тысячелетия, само собой, никакая. Тут можно быть абсолютно спокойными. А вот браслетик, что ему сделается? Десятки тысяч лет пролежать может и разве что грязью покроется. Соскоблить не проблема, даже закаменевшую.

– И какими сюрпризами это для нас чревато,– обеспокоенно нахмурился Федор Леонидович.

– Чревато магическими атаками. Те же шаровые молнии. Они могут пробить "Завесы" и нанести увечья. Да и летальный исход вполне вероятен. Вот поэтому я и против того, чтобы отправляться туда всем сразу.

– Так и у нас есть браслеты. И не в пример ихним, очищенным от закаменевшей грязи – новехонькие. Можем одеть хоть по десятку,– возразил Сергей.

– Что толку, если вы не умеете ими пользоваться? "Шестерка" обучалась и совершенствовала магические умения всю жизнь. Родилась с этими умениями. В крови у них это. Понимаешь? А вы?

– Что мы?– не понял Сергей.– Уточни.

– Уточняю. Все вы видели фильмы допотопные, в которых применяется боевая магия и там есть эпизоды, как нападений, так и обороны. Кто-нибудь из вас имеет представление что это такое?

– Я наблатыкался шарики швырять. Вполне прилично,– подал опять голос Сергей.

– "Наблатыкался" он. А отражать шарики "наблатыкался"?

– А их что, можно отражать?– удивился Сергей.

– Разумеется. Это целая наука. И в ней мы, по сравнению с "шестеркой", как детсадовец в сравнении со студентом последнего курса Универа. А они ждут нападения, готовились. И мне кажется, они даже специально допускали утечку информации, чтобы заманить нас в свое "логово". Вся эта глупая возня с киднепингом, ни что иное, как хорошо спланированная акция, чтобы заставить нас заявиться. Вот мы и появимся на их территории. А на своем поле играть всегда легче.

– Отчего же тогда Рерюф так беспокоился и даже склонялся к тому, что пора менять место их дислокации?

– Хорошо разыгранная сцена, в расчете, что "уши" рядом наши. Прикидываются напуганными и слабость демонстрируют. Блефуют короче.

– Не слишком ли ты накрутил тут зауми?– возразил Сергей.– Если они такие хитромудрые, почему раньше не шевелились? Лет двадцать назад? Пока мы на болоте эту хрень не откопали? После войны все преимущества были на их стороне, вплоть до девяностых годов прошлого века. Чего же не чесались?

– Не знаю. Могу только предположить, что что-то им мешало и очень активно. Вплоть до девяностых годов сдерживало. А может они попали в конце войны Второй Мировой, в условия не подходящие и не могли войти в контакт долго с сильными мира сего. Тот же Нелуг. Помнишь, что я с ним сделал?

– Уменьшил до червяка и в футляр от шприца засунул. Интересно сколько он там прожил?– заулыбался Сергей.

– Может и остальным так же не повезло?

– Все в червяках?– засмеялся Сергей.– Тогда бы мы помнили про такое.

– А может, еще вспомним?– в отличие от Сергея Михаилу было не смешно.

– Что ты этим хочешь сказать? Опять в эсэсовскую шкуру влезать придется? Ну, знаешь!!! Разнесем завтра к чертовой матери эту виллу вместе с золотым бункером. Разломаем СТН и забудем, как страшный сон про эту поганую "шестерку",– Сергей буквально закипел от возмущения.– Миха, прекрати наворачивать фэнтэзи. Я уже устал болтаться по фронтам.

– Хорошо бы. Постараемся завтра разобраться окончательно. Только я не "фэнтэзи наворачиваю", а пытаюсь проанализировать те не состыковки, которые имеют место в поведении противника. Прав Леонидович, наша беда исконно русская в недооценке врага и переоценке собственных сил. Шапками привыкли закидывать и на авось все. Так или иначе, но намеченную операцию осуществляем завтра. А уж как выйдет, время покажет. Сегодняшний день отводим на окончательную подготовку снаряжения. Нам еще предстоит выждать в 21-ом в мазаришарифке часов десять, чтобы не сидеть в Альпах в неудобствах и рискуя быть обнаруженными преждевременно. Фердинанд ясно сказал, что в радиусе пятидесяти миль у него мышь не проскочит. Эти десять часов посвятим боевой магии. Я полистал тут кое-что из допотопного материала. Занятные вещи обнаружил. Например, человека магически можно убить не сразу, а с рассрочкой что ли. Назначается число, и наносится удар. Объект воздействия ни сном, ни духом, а в назначенное время ему на голову падает что-нибудь тяжелое и привет.

– Арбуз, например, или три за день,– рассмеялся Сергей, вспомнив их совместный бизнес в "лихих девяностых".

– Тебя что-то сегодня на веселье пробило, Серега. Отнесись ко всему, что я говорю, серьезно, очень тебя прошу. Если что-то не дай Бог случится, то, как я буду потом в глаза Аннушке смотреть. Об этом подумай.

– Да я серьезен, как никогда, Миха, что за менторский тон? Занудой становишься. Это хреновый признак. Стареешь, брат.

– Лучше быть занудой, чем другом скоропостижно усопшего раба Божия. Угадай кого?

– Ну, это мы еще посмотрим, кто усопнет из нас первым. Точно не я. Я, прежде чем что-то делать, сажусь и думаю, как китайцы в Вене говорят.

– Ты-то да-а-а-а. А потом скачешь архаром, сломя голову и шею сворачиваешь,– подковырнул Сергея Михаил.– Возись потом с тобой обломом. Лечи.

– Тебе вломоту "перстами щелкнуть", для лучшего друга, Светозарный?

– Мне не вломоту. Я боюсь, что в 21-ом щелкнуть могу не успеть,– признался Михаил.

– Хлеборезкой не щелкай и все будет нормально, Миха. Обещаю, что буду предельно серьезен.

– И прежде чем скакать козлом, слушать, что тебе я говорю?

– Обещаю,– скривился Сергей.

– А что это выражение у тебя не радостное на физиономии, как на приеме у дантиста? Всех, кстати, касается. Устанавливаю жесткую диктатуру свою на весь завтрашний день. Выполнять беспрекословно и немедленно любую мою команду, даже самую нелепую. Может так случиться, что времени на объяснения у меня не будет. Материте, но выполняйте. Иначе уйду один.

– Согласны, Петрович,– прогудел Силиверстович. – Ты нам завтра навроде отца родного будешь, а мы навроде твои дети. Скомандуешь, к примеру, выпороть Серегу Лексеича и я, хоть и без особой охоты, но выпорю. Вот те крест. И любой такоже.

– А что это за примеры у тебя, дедуль, все какого-то в мой адрес оскорбительного свойства?– обиделся Сергей.– И почему всенепременно меня пороть нужда возникнет?

– Чтобы не скакал козлом, к примеру, Сергей Лексеич,– похлопал его ласково по плечу Силиверстович.– Ты поскачешь, а мы тут как тут и, команду нелепую Михаила выполним. Не обессудь ежели что.

– Если скомандую, то да,– утвердительно кивнул Михаил.– Я потом объясню зачем. А раз команда поступила, то выполнять без рассуждений о последствиях и причинах оной. Понятно изложил?

– Куда как не понятно,– обиженным голосом произнес Сергей.– На мне, как на живом примере, значит, да еще козлом походя раз пять тут обозвали.

– Все, тема закрыта. Как только оказываемся в непосредственной близости от объекта, никаких рассуждений и обсуждений. Система общения – я командую, остальные мгновенно выполняют. Скомандую стрелять друг в друга из "Осп" – выполнять.

– Вот так даже?– не смог промолчать теперь уже и Петр Павлович.– А ты не слишком ли нагнетаешь, сынок? Как же я стану стрелять в своих? И кто станет?

– Все станут. Если я скомандовал, значит, к примеру ты это не ты. Поверь, что слепить двойника магического "шестерке" проще пареной репы, если у них есть хотя бы один браслет в наличии. Я увижу, а вот вы сомневаюсь. Поэтому выполнять немедленно. Без рассуждений. Неужто ты думаешь, батюшка, что я способен в здравом уме отдать такую команду на убийство кого-то из вас? Если сейчас засомневались, то, как же тогда там действовать? Там возможно, что и секунды не будет лишней на проверку вам, прав я или нет. Промедлите и получите чем-нибудь убойным. Я этого не хочу. Теперь понятно?

– Так бы сразу и сказал,– проворчал Петр Павлович.– Что двойник. Что за манера загадками и недомолвками изъясняться?

– Завтра целый день у нас будет на то, чтобы недомолвок и загадок стало, как можно меньше,– пообещал Михаил.

– Осваивать левитацию придется так же. Мне не понравилось происшествие с Сергеем в Италии. Не летать, но хоть зависать научитесь. Это легко.

– Говорить и советовать легко,– буркнул Сергей едва слышно себе под нос, но Михаил услышал и покосился на него с укоризной.

– Тобой индивидуально займусь. Буду лично тренировать.

– Как это?– опешил Сергей.

– Обыкновенно. Буду поднимать к потолку и сбрасывать, пока летать не научишься.

– Спаси-и-ибо. Я знал, что ты добрый, но не знал что настолько. Хочешь, значит, чтобы я мослы все в мазаришарифке еще переломал на этих тренировках?

– Да что тебе будет? В "Завесе"? Там потолки-то потолки. В самом высоком месте метров шесть всего,– отмахнулся от его возражений Михаил.– Потерпишь.

– Потерпи уж, Сергей Лексеич, душевно просим,– Силиверстович с удовольствием рассматривал обескураженное лицо внука.

– А вы напрасно, Силиверстович, ерничаете по поводу "потерпи", вам тоже "потерпеть" завтра придется вместе со всеми. С живых не слезу, пока в воздухе не повиснете,– перевел взгляд с внука на деда Михаил.

– Тебе бы, сынок, фельдфебелем в царской армии служить,– проворчал Петр Павлович, не ожидавший от сына подобного рвения и требовательности.

– Тяжело в учении – легко в бою, как Суворов завещал. Фельдфебель из меня тот еще был бы, три шкуры спускать не умею, но одну завтра точно с вас со всех сдеру,– потер руки Михаил.– Готовьтесь.

– Ну, вот что за манера запугивать заранее?– простонал буквально Сергей с такой тоской, что все застолье не выдержав, расхохоталось.

– Это он мундир эсэсовца поносил и стал таким выпендристым,– горестно вздохнул Сергей.– А каким парнем был раньше. Пошлешь подальше и идет себе…

– Ты меня? Что-то не припоминаю я такого,– Михаил давился смехом, рассматривая обескураженную физиономию друга.

– Во-о-о-от! Даже не помнит. Такой был лапушка, хоть и Жуком почему-то все звали. Наверное имели в виду безобидность. Копошился потихоньку в своем агентстве магическом. Разводил лохов доверчивых на бабло и нам работенку подбрасывал. Весело было. Есть что вспомнить. Нет, полез в это болото поганское. Знал бы, что так выйдет, никогда бы в Федоровку не повез тогда. Эх, знать бы, где упасть… Носимся вот теперь по временам этим, как в одно место ужаленные. У меня уже все в мозгах перепуталось. Сны опять же снятся совершенно безобразные. Вот вчера, например, то есть сегодня ночью. Вижу, будто бы я в мундире 1812-го года французском, ползу через минное поле где-то в средней полосе России, а пули с ядрами так и свистят. Глядь, а впереди конница на меня скачет татарская с этими, как их? С бунчуками. Саблями машут и орут,– "Гитлер капут",– Проснулся, весь мокрый от пота. Никогда так страшно не было.

– Это у тебя от нервного переутомления,– поставил диагноз Михаил.– Остаешься здесь, обойдемся без тебя, уговорил.

– Что-о-о? Кто уговаривал? Какое истощение?

– А что тогда? Если сны стали кошмарные сниться?

– Это от того, что я запутался во временах этих. Бывает, что проснусь, лежу и думаю,– "А где это я сейчас нахожусь?"

– Ну, а почему у тебя татары "Гитлер Капут" орут? Нет – это явно психика больна. К невропатологу нужно тебя сводить сначала. Пусть справку напишет. Без справки ни куда не пойдешь теперь,– продолжал подтрунивать над Сергеем Михаил.

– А что они должны по-твоему орать?– "Вперед к победе Коммунизма"?– В самый раз им злыдням орать про Гитлера. Тебя самого нужно к психотерапевту отвести, прогрессирующая мания величия так и поперла.

– Вместе сходим, давай. Я только с тобой за компанию согласен. Один боюсь. Зашибу там кого-нибудь еще.

– Ага, без меня значит никак?

– Я бы и рад, но ты у меня вроде талисмана, который уже год. Опять же лезешь вперед и всякие гадости на свой хребет принимаешь. Как я без тебя?

– Вот какой же ты, Миха, гад все же, если твоим словам верить,– расхохотался теперь вместе со всеми и Сергей.

Глава 4

В мазаришарифку отправились на другой день сразу после обеда, пообещав домашним вернуться к ужину.

– Потерпи, солнышко, завтра можно будет опять в Питер вернуться. Соскучилась?– обнял на прощанье Аннушку Сергей.

– Мне везде ладно, где ты есть,– всхлипнула та в ответ, ткнувшись ему лбом в грудь.

– Опять слезы? Ну, что ты в самом деле? Будто на войну провожаешь.

– А куда же? Там ведь убить могут? Значит на войну. Слушайся Михаила. Не лезь, куда не велено. Помни о детишках.

– Да не лезу я ни куда. Сзади все время. Это Михаил лезет всегда вперед. Начальство потому что. А мне чего лезть? Все будет нормально. Напрасно волнуешься. И одежка у нас надежная, и оружие. Так что жди к ужину. Голодные вернемся.

– Почему раньше нельзя? Ваша машина ведь хоть через минуту вернуть может.

– Михаил говорит, что лучше соблюдать режим дня. Где-то он прав. Ну, что вот за возвращение через минуту? Только отобедали и опять за стол? А ты и соскучиться не успеешь.

– А ты думаешь, что мне это нужно? Соскучиваться?– всхлипнула опять Аннушка.

– Иногда нужно, чтобы не надоесть друг другу,– попробовал, "пробить" супругу Сергей.

– Ты мне? Может, я тебе надоедаю уже?– надула губки Аннушка.

– Нет, ты мне не надоедаешь, солнышко. Извини, ляпнул не подумав.

А Катюша и вовсе поставила Михаилу ультиматум, потребовав взять в этот раз с собой.

– Да ты что, мать?– растерялся Михаил.– Я же тогда буду все время думать, как бы с тобой чего не случилось и одним глазом в твою сторону смотреть. Даже не проси. Нет, нет и нет. Там будут стрелять, травить газом и я даже не могу представить, что там еще заготовлено этой "шестеркой. Поэтому и идем вшестером. Леонидовича и Силиверстовича я бы тоже оставил здесь, но они люди самостоятельные и запретить я им не могу. А ты мужняя жена, так что убоись, как в Библии сказано и жди дома с возвращением из похода. Пироги выпекай и что там положено. Короче, как в песне "накрой в избе широкий стол".

– Обузой буду? И кроме как пироги печь не пригодна более ни на что я у тебя?– нахмурилась Катюша.

– Сама рассуди… Там будешь обузой. Зачем ты там нужна? Разве мы не обойдемся без женщин? Обойдемся. Тогда зачем подвергать вас опасности? Любопытно тебе, как Леонидовичу собственными глазами взглянуть на "лежбище"? Поверь, ничего там особенного ты не увидишь. Дом и дом – в горном лесу. Можешь записи Филины просмотреть. Он там везде пролез, только внутрь разве что не залетел. Жесткий контроль, даже для насекомых хитрые ловушки предусмотрены. Муха не пролетит.

– Боюсь я за тебя, Мишань,– у Катюши глаза тоже поплыли слезами.

– И ты решила бояться за меня непосредственно рядом со мной? Хорошая идея, но неосуществимая. Не настаивай. Обижусь, что считаешь слабаком, за которым догляд нужен.

– Я не с доглядом, Мишань, и обидеть тебя не хочу. Я люблю тебя и беспокоюсь.

– И я люблю. Поэтому жди дома. К ужину. Надеюсь, что к праздничному.

– Ты сомневаешься?– сразу услышала нотки неуверенности в голосе Михаила Катюша.

– Помнишь, как у нас говорят? "Надейся на лучшее, готовься к худшему".

– Они что же, еще и одолеть вас способны?– совсем всполошилась Катюша.

– Вот уж это никогда. А сбежать могут как-нибудь – наверняка. Эти маги, за те тысячи лет, что живут, огромный опыт конспиративный наработали и наверняка есть у них различные отходные маневры. На случай проигрыша. Победа всегда проста в своих последствиях. Что делать в результате всегда понятно, а вот поражение всегда непредсказуемо и заготовок должно быть очень много. Сдаваться они не собираются. Нам – это точно. Мы для них – смерть окончательная.

В пирамиде шуршали манипуляторами по полу "прапора", протирая его от пыли и зафиксировав появление хозяев, все дружно замерли, отдавая честь.

– Порядок смотрю здесь, блестит все,– удовлетворенно улыбнулся Петр Павлович.

– А что им еще делать?– пожал плечами Сергей.

– А что могут?

– Программа у них просто шикарная. Если бы наши женщины прочитали, то потребовали бы по экземпляру. Этот образец продвинутой электроники, способен очень на многое. Кроме хозяйственных работ он, кстати, кулинар будь здоров. Вводишь в память любую поваренную книгу, какого-нибудь профессора Похлебкина, ну и ингредиентами необходимыми обеспечиваешь. Варит, парит, жарит, неукоснительно соблюдая все рекомендации профессорские.

– А если в него брагу залить?– заинтересовался возможностями "прапоров" Силиверстович.

– Заливать ничего нельзя, да и невозможно. Отверстий для этого в корпусе не предусмотрено. Ввести нужно рецепт пойла и перегонит в лучшем виде любую гадость в самогон. Ну и аппарат нужен самогонный. Или чертеж. Он изготовит из подручных средств, но тогда процесс изготовления народного напитка будет несколько длительнее.

– Понятно. Пока для змеевика трубки найдет, пока их в спираль свернет, пока емкость сыщет для браги, пока сообразит из чего огонь добыть. Год пади ждать придется?– опечалился Силиверстович, будто притащил с собой флягу с брагой и она теперь прокисала.

– Какой год?– Сергей достал ручку и набросал чертеж перегонного аппарата, затем сунул его в сенсоры ближайшего "прапора":

– Скажи-ка, братец, сколько тебе времени понадобится, чтобы изготовить вот этот аппарат? Можно из любого металла, кроме свинца и олова. Сталь любая, золото и прочие драгметаллы подойдут.

"Прапор" секунд пять разглядывал чертеж, взяв его в передний манипулятор, затем скрипуче-ворчливым голосом Силиверстовича, доложил:

– Плевое дело. Двенадцать минуть уйдет от поступления вводной команды.

– Ну вот, дедуль, а ты скис. Тащи сюда свою брагу. Через полчаса получишь отменный первач.

– Эх, жаль я не обладаю такими коэффициентами как у Михаила. У меня дома бочонок стоит вокурат к ноябрьским должна была поспеть,– вздохнул сокрушенно Силиверстович.

– Брага?– не поверил Михаил.

– Натурально она. Сам бодяжил. Моя-то против завсегда. А я грешным делом люблю своими руками чтобы. У меня и рецептик собственный имеется, годами проверенный.

– Так вы что же, самогонщик выходит заядлый, Силиверстович?– удивился еще больше Михаил.

– Ну, уж и заядлый! И почему самогонщик? Брагу делаю – это да. А вот самогоном никогда особенно не увлекался.

– Надо же. Сколько лет рядом и ведь не проговорился ни разу,– Михаил с уважением посмотрел на Силиверстовича.– Умеете хранить скелеты в шкафу.

– Да какие там скелеты, Михаил? Я думал, что все знают. Не скрывал я ничего. Стоит бочонок и стоит себе.

– А почему не угощали ни разу? Неужто сами все выпиваете?

– Дак вы-то не особенно пьющие или вон норовите, что поцивилизованнее употреблять – шнапсы всякие с этими аморетями, а так-то я любому, кто вхож в дом, с легкой душой наливаю. Да и Сергей Лексеич в другой раз хряпнет бывало кружку с устатку. Ну, а ты, Михаил, человек и вовсе трезвенной жизни, так и чего предлагать сию бурду?– принялся оправдываться Силиверстович.

– А вдруг понравилась бы? Может тоже бы, глядя на вас, обзавелся бочонком и стали бы мы с Катюшей и детишками хлестать ее родимую из самовара вместо чая? Рецептиком-то поделились бы?– Михаил подтрунивал над Силиверстовичем, а тот уже готов был сквозь землю провалиться от досады.

– Да не дай Бог такое. Семья у тебя, Слава Богу… И пацаны все как эти грибы – боровики крепенькие. Прекрати – осерчаю,– нахмурился Силиверстович.

– Извини, Силиверстович. Так что с бочкой-то? Может сюда ее выдернуть и пробу снять? Если честно, то пить брагу мне пока не доводилось в жизни ни разу.

– Потерял ты, сынок, не много,– скривился Петр Павлович.

– Напрасно, напрасно, Павлович, мое зелье охаиваешь преждевременно. Тебя, каюсь, тоже ни разу не угощал. Вот ты и скривился. Видать опыт имеешь отрицательный. В курсантах пади где-то отравился подобным пойлом?

– Было как-то на учениях. Парни приволокли пару банок трехлитровых. Ну, и… На другой день чуть не умер. Голова, как чугунная, во рту будто выводок кошачий переночевал,– содрогнулся от воспоминаний полковник.

– Понятно из чего там это пойло состояло. Сахар да дрожжи. А голова от сивушных масел трещала. У меня рецепт нынче исключительно на меду, на свежайшем – липовом. Это и не брага вовсе, а медовуха. Ну-ка, Михайло, давай сюда бочонок-то. За печью у меня стоит, одеяльцем ватным прикрыт.

– Так мы, что тут сейчас дегустацию устроим вашей медовухи что ли?– растерялся Михаил.

– Да что там дегустировать, племяш? Сто литров на шестерых молодцов? Да один только Серега, который теперь Лексеич у меня целую неделю из-за пари проигранного, пару ведер выхлебает и ни в одном глазу у него, только еще попросит. Я уж про Вениамина не говорю. Вон, какой хлопец вымахал. Давай, давай. И наука твоя магическая усваиваться будет веселее. Вона, Лексеич-то уже на потолок с тоской поглядывает. А выпьет кружку, другую и сам полетит без браслета и твоих пинков под задницу,– разошелся Силиверстович.

– Ну, хорошо, уговорили,– согласился Михаил, щелкая "перстами". Бочонок сто литровый появился рядом с Силиверстовичем и он радостно облапал его, присев на корточки.

– Вениамин, Лексеич, помогите отнести посудину на место. Мне одному не поднять,– Силиверстович принялся ворочать бочонок, наклоняя его, чтобы подсунуть пальцы под дно.

– Дедуль, не напрягайся у тебя же браслет на руке. Щелкни, как Михаил перстами и бочка сама пойдет, как в сказке про щуку,– Сергей пнул легонько бочонок носком ботинка в деревянный, лакированный бок и он плавно поплыл вверх, отрываясь от пола.

– Чья работа?– удивился Михаил.– Это не я.

– Я попробовал,– засмущался Вениамин.

– Молодец. Пять балов. Первая кружка тебе в качестве поощрения, ну и для проверки. Если выживешь, то тогда и мы присоединимся,– пошутил Михаил.– Тащите уже ее в столовую, что уставились? Сейчас до потолка поднимется, прыгать придется. Я пальцем не пошевелю.