Жулики. Книга 5

– Серега даже про борщ забыл.– Как это "сотворять"?

– Ну, силой мысли и воли,– пояснил Мишка и надел браслет на руку.

– Ну-ка! Тут кому-то соли мало было. Давай покажи!

– ехидно ухмыльнулся Серега.

– А точно ведь, – обрадовался Мишка и, зажмурившись, зашептал:– Соль, со-о-о-ль, со-о-о-о-ль. Давай!

И не успел он договорить это свое "давай", как откуда-то сверху, рядом с Серегиным креслом рухнул здоровенный мешок, килограммов на пятьдесят. От удара джутовая ткань лопнула и из дырки на пол потек ручей крупнозернистой, поваренной соли.

– Ну вот, что за гигантомания у тебя, Мишка? Там коробок спичек размером с шифоньер на пол уронил, здесь заместо солонки, мешок, – укоризненно покачал головой Петр Павлович. Все остальные, кроме Силиверстовича, молча уставились на лопнувший мешок с солью. Тихоновна испуганно перекрестилась и зашевелила губами.– "Молитву Честному кресту зачитывает",– понял Мишка по артикуляции.

– Как это?

– Серега с опаской ткнул пальцем в мешок.

– Передай, пожалуйста, соли немного. И рот закрой, глаза со лба тоже прибери. Леонидович, затолкай ему их обратно, смотреть страшно,– рассмеялся Мишка в ответ.

– Это что МЭЭ?

– Серега опять ткнул пальцем в мешок.

– Ну да. Браслет усиливает способности магические, заложенные в каждом с рождения.

– Это что? И я так смогу, если этот браслет надену?

– Наверное. Паучок нам объяснил там, что у каждого человека есть коэффициент этих способностей. Меньше единицы ни у кого не бывает. "Прапор" любой может тестирование провести. Пару глупых вопросов задает, и число коэффициента называет. У Павловича с Силиверстовичем почти двойки.

– А у тебя?

– У меня чуток по больше. Хотите, вон "Ваня" протестирует. "Ванюш", где ты там бродишь?

– окликнул Мишка служивого.

Прапор выскочил в проход и откозырял уже привычно, не вызывая улыбок.

– По вашему приказанию прибыл.

– Тестирование на магические способности проведи всем, кроме вот нас. Мы уже прошли,– поставил ему задачу Мишка.

– Кто желает первым, Господа?– приступил к ее выполнению «прапор» с вопроса.

– Ну, я давай,

– Серега отложил ложку и, зачерпнув соль пустой кружкой, поставил ее перед Мишкой.– Извини, забыл. Кушай на здоровье.

В течение пяти минут все оставшиеся прошли тест, который установил, что коэффициенты у всех примерно одинаковые и разница не превышает двух, трех десятых. А уровень не превышает у всех двойку.

– Ну и что это нам дает?

– Серега взглянул на Мишку.

– Без браслета ничего, потому что МЭ этой в атмосфере очень мало. Браслет ее аккумулирует и то очень долго. Чтобы потом всего час или два работать, 240-к часов собирает.

– Ну-ка, дай попробовать,

– Серега протянул руку и Мишка вложил ему в ладонь другой браслет, вынув его из кармана.

– И сколько там их в запасе?

– Шестьдесят.

– Почему недокомплект? – тут же врубился в цифирь, непривычно сочетающуюся, Серега.

– Шесть эксклюзивных хранятся отдельно на шестом уровне у Рерюфа в резиденции. Костюмчики, кстати, у него тоже "эксклюзивные".

– Понял,

– Серега нацепил браслет из черных пластин, соединенных непонятно как, но это "непонятное" тем не менее, растягивалось и сжималось.– На резинках что ли?– Мишка пожал плечами:

– Вроде.

– И что теперь?

– Теперь думай вещь. Представь ее мысленно. Ну и где-нибудь положи. Только живое ничего нельзя, почему то, – Серега закрыл глаза и зашевелил губами. На столе перед ним начала появляться пачка сигарет, но не проявившись как следует, начала деформироваться в зажигалку и из нее в пепельницу. Потом все это безобразие налилось цветами и застыло, как нечто абстрактное. Пепельница зеленого бутылочного стекла была квадратной, а пачка сигарет Кэмэл и зажигалка, торчали из нее, ввязнув наполовину. Зажигалка при этом влипла в сигаретную пачку и была она явно бензиновой, с откидной крышкой.

– Надгробие курильщика, – прокомментировал Петр Павлович.– Идея мне нравится.

Серега открыл глаза и изумленно уставился на "надгробие".

– Офигеть. Че ж оно все перемешалось-то?

– Раздельно думать нужно. Сначала сигареты,

– Мишка ткнул пальцем в пачку и она выползла из пепельницы и, отделившись от нее, упала рядом.– Потом зажигалку, – зажигалка повторила путь сигаретной пачки.– Ну и пепельницу потом,

– пепельница крутнулась вокруг своей оси и став круглой, поменяла бутылочный цвет на розовый.

– Ну вот… Такую композицию испортил, – произнес разочарованно Петр Павлович.– А я хотел домой взять и на телевизор поставить.

– Да, пожалуйста, как скажете,

– Мишка махнул рукой и все три предмета опять слиплись вместе, причем еще больше перемешавшись, а пепельница опять стала зловеще-зеленой и коряво-квадратной.

– Спасибо, сынок, уважил,

– Петр Павлович взял в руки "абстрактное надгробие" и принялся его разглядывать.

– Ловко как. Где что начинается, сразу не поймешь. Церетели удавится от зависти, если увидит.

– Ты, я смотрю, там время не терял. Насобачился,

– удивился Серега.

– Да нет, просто у тебя воображение слишком обширное, а у меня бедное. Я сразу про три предмета думать не могу, – отшутился Мишка.

– На ведовство похоже. Ладно ли это?

– Катюша испуганно смотрела на присутствующих.– Не бесовщина ли здесь?

– А ты, Катерина, молитву честному кресту зачти, как вон моя Тихоновна делает, – посоветовал Силиверстович.

– Я серьезно, дядюшка, а вам все шуточки, – обиделась Катюша.

– А им все нипочем,– поддержала ее Тихоновна.– С потолка мешки с солью валятся, курево, ниоткуда возьмись, а им смешно!

– Да почему же ниоткуда возьмись? Из окружающей среды. Мы же не в пустоте висим. Ну, что за бабьи страхи? Федор Леонидович, вы-то, что думаете про эту МЭ? – возразил решительно женщинам Петр Павлович.

– Я, Петр Павлович, в таких сферах не эксперт и мое слово не может быть здесь окончательным. Но думаю, что физика этих явлений просто не достаточно изучена, а сверхъестественным выглядит, потому что не привычно. Ограничения опять же имеются. И потом, насколько я знаю, бесы не могут материю творить. Они только страсти в людях распаляют. Это силы природные задействуются. Такое мое мнение, но повторюсь, я тут не компетентен. Зачитывай, голубушка, молитву хоть и вслух. Ну и крестным знамением осени. Проверяй, чтобы не сомневаться. Водицы жаль, святой нет. Еще бы и ей окропить, чтобы присутствие бесовское наверняка устранить, – высказал свое мнение Академик.

– Да им и молитвы "Честному кресту" довольно,

– убежденно заявила Катюша и начала нараспев:

– Да воскреснет Бог, и расточатся врази Его…– дочитав до конца, она попросила Мишку:

– Ну-ка, мил друг, сфокусничай-ка еще чего нито,

– Мишка взглянул на кружку с солью и та, медленно оторвавшись от стола, поплыла в сторону Сереги. Покачалась у самого его носа, будто раздумывая, не разгрузиться ли прямо тут, но Серега, поняв все правильно, заворчал:

– Но, но… Убирайся вон в мешок,– кружка послушно полетела к мешку и, высыпав соль, вернулась опять к носу Сереги.

– А теперь чего надо? – всполошился тот.

– Да вот думаю, может по лбу дать, пока у тебя совсем глаза на лоб не вылезли или сам справишься с потрясением? – заулыбался Мишка.

– Сам, как-нибудь, – буркнул Серега, провожая глазами левитирующую посудину.

– Ну а у тебя что, с допуском на шестой уровень?

– спросил его Мишка, опустив кружку на стол с легким стуком.

– О-о! У меня интересная картинка получилась. Пальчики оближешь. Влез я в систему наблюдения. Прошелся визуально по помещениям. Там не пауки оказывается охраняют, а "Трояны. Целых шесть штук. И выбрал Рерюф тигров. Здоровенные такие. А злющие-е-е. Как только свет врубил, так они заметались в поисках чего бы пожрать.

– А чего они пять тысяч лет жрали?

– А зачем им жрать? Дрыхли они.

– Значит, ты их разбудил? И чего сказали?

– Сказали, что кроме главного босса никого не признают, ну и еще пятерых согласны не сожрать. Остальных схавают.

– Весело! Дальше что?

– Попробовал я на фуфло их взять. Не прокатило. Тогда пришлось срочно похороны устроить торжественные всему Совету Старейшин и вводить новых, взамен "почивших в бозе".

Само собой и Рерюфа зарыл, со всеми почестями. Информацию довел до "Троянов", потом следующими числами провел новый состав Совета Старейшин и теперь все здесь присутствующие – Старейшины. Даже женщины.

– А кто главный у нас, заместо Рерюфа этого?– спросил внука Силиверстович.

– Ну, я… Чтобы никому не обидно было или наоборот, чтоб не отнекивался, провел демократичные выборы главы. Путем жеребьевки, – скромно опустил глаза Серега, зыркнув ими предварительно в сторону Мишки.

– И кто "счастливчик"?– забеспокоился тот, заерзав в кресле.

– Угадал, – хохотнул Серега.– Ты самый и есть.

– Не-е-ет, я не согласен! Это не демократия! Это называется "без меня, меня женили"! Требую провести жеребьевку снова, в присутствии всех незаинтересованных сторон, – заорал возмущенно Мишка.

– Поздно, я уже вбил тебя во все документы государственные. Принимай казну и большую государственную печать. А так же кирку и лопату, т. е. скипетр и державу,

– Серега радостно потер ладони.

– Ничего… Переделаешь. И вообще я предлагаю, батюшку, назначить главным Эсэсовцем,

– Мишка перевел, по его мнению – удачно, стрелки на отца и удивился, услышав не менее возмущенную тираду, которую тот тут же и выдал:

– Что-о-о? Меня Российского офицера? Нет уж, сынок, назвался груздем вот и беги… Не пищи.

– Федор Леонидович, да что же это они творят?! Задолбали. У меня вон семейство того и гляди увеличится. Мне только этого, Эсэсовского главного кресла не хватает, чтобы руки на себя наложить. Скажите им. Креста на них нет! – совсем упал духом Мишка, обратившись за поддержкой к Академику.

– Ну, что вы, господа, и в самом деле? Должно быть по справедливости. Предлагаю переголосовать главное кресло бюрократическое, – поддержал его Академик, явно сочувствуя искренне.

– Никаких голосований,– заартачился Серега.– Жребий пусть все решит. Положимся на Провидение высшее. Это будет правильно.

– Ну, хорошо, как будем "жеребиться"?– смирился Мишка.

– А бумажку одну с надписью "генсека" делаем, остальные пустые. Кто "генсеку" тянет, тот и король в этом королевстве подпольном,– предложил Серега.

– Ладно уж, давай,– согласился Мишка и Серега быстренько нарезал восемь полосок бумаги и написав на одной из них, крупными буквами "ГЕНСЕКА", скрутил все их в трубочки и бросив в шлем, потряс:

– Ну-у. Кручу, верчу, озолочу. Кто первый? Налетай!

– руки присутствующих потянулись к шлему и, последним в него влезла Мишкина рука.

– А где бумажка-то?– удивился он.– Кто две взял?

– Я, Мишань, тебе и себе. Ты не волнуйся у меня рука легкая. Вот… Любую возьми, – протянула ему заботливо на ладошке Катюша две скрученные бумажки.– Сереня, наверняка, сейчас эту "ГЕНСЕКУ" себе развернет.

– Нет, не угадала, Катенька, у меня пустышка,– Серега показал чистую полоску с обеих сторон.– Чего ждем? Разворачивайте уже, счастливчики,– пустышки оказались и у остальных. Мишка с Катюшей уставились с отвращением на бумажные рулончики, которые они сжимали в руках.

– Та-а-ак! И кто же? Давай, давай,

– Серега потянулся нетерпеливо к Мишкиной бумажке.– Помочь?

– Изыди,– зыркнул на него глазами Мишка и медленно развернул листок.

– Бл-и-ин!!!– взвыл он.– "ГЕНСЕКА"!

– Ну вот, "есть правда на Земле и выше тоже есть",– Серега облегченно вздохнул.– Уфф! Не нужно целых два часа переделывать документы. Вот он наш новый главный, Светозарный Михаил.

– Что? Какой?

– Светозарный. Нужно было как-то провести посвящение с присвоением имени. Инициация с иунагурацией. Во как. По бумагам ты – Светозарный Михаил – 1-ый.

– А фамилию мою ты куда дел?

– Фамилия, как положено, присутствует. Полное имя. Светозарный Михаил-1-ый Соболев Обул-Факт Омар Хайям ибн Петрович.

– Долго думал? – скривился Мишка.

– А чего тут думать? Не крестиком чай вышивать?– хитро скосил глаза на Катюшу Серега.

– Лучше бы ты крестиком вышивал,– вздохнул Мишка.

– Способностей у меня к этому нет никаких,– развел с сожалением руками Серега.

– Ничего "не умеешь – научим, не хочешь – заставим". Катюш, научишь Серегу вышивать?

– Да я бы с нашим удовольствием, только он ить, как с шилом в одном месте, не сидит. Вышивка она ведь чего более всего требует? Терпения и усидчивости. Нет уж, пусть живет неучем.

– Правильно, Катенька. Ну, какая из меня вышивалка? Да и зрение совсем никудышным стало. Вон видишь, Миш, над дверью дракончик язык высунул?

– Тот, который с пастью открытой?

– взглянул Мишка в сторону двери, разглядев там несколько сказочных персонажей.

– Да.

– Вижу.

– А я нет. Так что уж избавьте от этого занятия высокоинтеллектуального. Айкью у меня негодящее для этого, – хохотнул Серега довольно.

– Чего у него негодящее? – не поняла Катюша.

– На голову, говорит, слаб. Тормоз – одним словом,

– перевел Мишка и, мрачно взглянув на Серегу, спросил:

– Правильно изложил?

– Да ну тебя, Миха, – примирительно взглянул на него тот.– Жребий же был. Чего ты надулся, как мышь на крупу. Промысел же высший тут явно, а я всего лишь орудие послушное вроде как.

– Ладно, проехали, – вздохнул Мишка.– Давайте уже обедать, вон все остыло совсем.

После обеда все, не сговариваясь, полезли примерять комбезы. Даже Тихоновна, рассмешив Силиверстовича, ушла в соседний бокс и вернулась, облачившись в свой комплект, и стала похожа в нем на 15-ти летнего подростка.

– Ну, старуха, лет пятьдесят сбросила. На пацана похожа, в этом прикиде,– принялся вертеть ее Силиверстович.– А ежели браслет нацепишь, то ведь и полетишь наверняка. Ну-ка, племяш, дай-ка тетушке попробовать.

– Держите, Агафья Тихоновна. Поосторожнее с ним. Он мысли материализует, – протянул Мишка браслет.

– Так, а что нужно сделать, чтобы полететь?

– Тихоновна покрутила браслет и надела его на правую руку.

– Думайте, представляйте, что висите в воздухе и все,

– подсказал Мишка. Тихоновна, закатила глаза под потолок и даже высунула кончик языка от усердия, но от пола не оторвалась, зато тарелки грязные и кастрюля с борщом буквально взвились в воздух и, гремя ложками, понеслись в сторону дверного проема.

– Ой!

– Тихоновна испуганно вскрикнула и, не долетев до выхода из бокса, "перелетная стая" из посуды, обрушилась на пол, гремя и разлетаясь в разные стороны.

– Ты чего это, мать?

– Силиверстович увернулся от летящей ему в голову ложки и даже умудрился поймать кастрюлю.

– Вот несчастье-то, – запричитала Тихоновна.– Ну, его к шутам браслет этот ваш. Начала думать, чтоб полететь, а потом вспомнила, что посуду надо мыть,

– Тихоновна сняла браслет и положила его на стол.

– Я уж ногами как-нибудь похожу. Вон молодежь пущай развлекается, а я за свою жизнь налеталась. В колхозе с вилами, да граблями. Забирай, Мишаня, их там мало и пока они эту МУМУ накопят, а мне так спокойнее,

– Тихоновна принялась собирать упавшую посуду.

– Ба-а, скомандуй "Ваньке" и не ползай сама под столами, – посоветовал Серега, тоже влезший в комбез и набивающий карманы всякой всячиной, необходимой для комфортного существования в реальной действительности. Сигареты, зажигалка, "Перф", "Оспа" ну и т.д.

– Этот функциональнее, ты прав, – признал он, помахав руками.

– Абсолютно не стесняет движения, а в режиме нейтральном похож на современный супермодный костюм. Типа "милитари". Я тут недавно в лавку оружейную заглянул. Чего только не навезли. Даже каску натовскую можно купить. Или униформу "Бундесвера". Чем-то похоже, кстати, по покрою. Там карманов, правда, меньше. Интересно, какие комбезы у шестерки главной?

– "Эксклюзивные" какие-то и браслеты там более мощные. Усиливают коэффициент пользователя в 200 раз.

– Что-о-о? Ты представляешь мощь?

– Я спросил у "прапора". Говорит, что Рерюф в таком костюме мог 106-ть тонн на высоту километровую поднять.

– Офигеть,

– Серега присвистнул.– А своей, у него сколько было?

– 10,6-ть.

– Значит я со своими – 1,75 – тонну семьсот пятьдесят могу поднять?

– Наверное. Спроси вон сам у "Вани".

– Вань, сколько?

– Так точно, одну тонну семьсот пятьдесят килограмм на высоту сто метров.

– Э-э, какие сто метров? Почему не километр?

– Мощность прямо пропорциональна весу и обратно пропорциональна расстоянию.

– Это он чего сейчас сказал? Кто-нибудь переведите?

– Вань, по-проще изъяснись, – попросил Мишка "прапора",– и тот, фыркнув, «изъяснился проще»:

– Чем больше плевок, тем дальше летит.

– Так бы сразу и сказал, а то прямо, обратно. Куда идем, господа?– удовлетворился ответом Серега.

– Понятно – в "логово". Любопытно взглянуть,

– Петр Павлович подтянул поясной ремень.– А вы, Федор Леонидович, с нами или здесь останетесь с женщинами?

– А с чего ты взял, что мы останемся? Я почто в этот ваш комбинезон вползала телесами? Чтобы посуду в нем мыть? Мы все пойдем. И никаких возражений,

– Нина Андреевна, таким же движением, как и только что муж, затянула потуже поясной ремень. И даже выражение лица у нее при этом сделалось таким же. Волевым и непреклонным.– Логово, так логово. Где моя самая большая граната?

– На, – сунул ей в протянутую руку поварешку, поднятую с пола, Петр Павлович.– Стучи тиграм по бошкам. Если они до этого от одного только твоего вида со смеху не помрут.

– Что-о-о? – возмутилась Нина Андреевна и треснула поварешкой мужа по спине.

– Какой полезный комбинезон для семейной жизни,

– тут же сделал вывод Петр Павлович, отнимая у разбушевавшейся жены "холодное оружие".– Дам, дам тебе гранату, успокойся.

– Ну, все – так все,– Мишка обнял за плечи Катюшу.– Ты пояс-то посвободнее сделай.

– Да куда ж еще? Все!

– Заскочим на четвертый уровень, женщинам подберем обувь. Я размеры не знал, поэтому здесь только для мужчин, – уточнил маршрут предстоящей экскурсии Мишка.

На четвертом уровне, пока он гонял "прапора" за ботинками для дам и Федора Леонидовича, Петр Павлович сбегал в бокс напротив и притащил супруге, как и обещал, гранату. Молча подошел и сунул ей колотуху с ручкой в накладной карман брюк. Весила граната видимо прилично и от неожиданности Нину Андреевну перекосило.

– Ты что это, старый дурень, суешь эдакую тяжесть, не предупредив? У меня ноги подкосились. Самая большая это что ли? – возмутилась она.

– Самая. Нравится?

– Нина Андреевна с трудом вытащила гранату из кармана и поставила ее на пол.

– Килограммов пять. Эта… Для чего же предназначена? И как ее включать?

– Это тебе не газовая плита, чтобы включать,

– проворчал Петр Павлович.– Откуда я знаю, как и для чего? Может, чтобы сработала, нужно поставить на пол?

– Нина Андреевна поспешно схватила гранату обеими руками и прижала к груди.

– А может нужно двумя руками сжать перед собой и зубами поклацать над ней, вот как ты сейчас?

– продолжал издеваться над женой полковник.

– Ну, Петька,– рассердилась Нина Андреевна.

– Издеваешься над слабой женщиной? На-ка вот, держи свою железяку, швырнула она мужу болванку и тот, уклонившись, весело расхохотался. А болванка загремела о стеллажи, приводя в панику, выскочившего "прапора".

– Господа, господа, ну я же просил. Собственность казенная, инвентарная. Срок службы не истек. Осторожнее ради всего святого! – запричитал он голосом Федора Леонидовича.

Все кроме Академика покатились со смеху, а тот растерянно озираясь, спросил у хохочущей Катюши:

– Я что-то пропустил? Чего это все развеселились?

– Так, служивый, же вашим голосом заговорил, Федор Леонидович, – захохотала еще заливистей Катюша.

– Да-а? Это что у меня такой голос? – улыбнулся недоверчиво Академик. Развеселив компанию этим вопросом еще больше. Даже стеллажи задребезжали.

– Отставить смех!– рявкнул голосом Петра Павловича "прапор" и укоризненным голосом Тихоновны добавил.– Как детишки сопливые, Господи помилуй,– тут уж и Федор Леонидович проникся и залился веселым смехом, тыкая пальцем в паука. А тот, схватив гранату, уволок ее в дверной проем и, вернувшись, доложил смеющемуся Петру Павловичу:

– Муляж, индекс/******/, возвращен на экспозиционное место в соответствии с реестром,

– и тот махнул рукой.

– Свободен, боец. Ну, Серега!!!

– Муляж, значит?– возмутилась Нина Андреевна.– Это, значит, я как дура таскалась бы с этой железякой бесполезной? Ну, Петька, держись,

– Нина Андреевна хлопнула в ладошки, активируя "Завесу".– Сейчас я научу тебя, твое благородие, светским манерам.

– Нинок, ну не надо так переживать, не нервничай. Виноват, признаю. Сними эту хрень. Для здоровья вредно, – попятился от нее по проходу Петр Павлович.

– Для твоего, она сейчас вреднее, – наступала на него Нина Андреевна.

– Так я и говорю про свое, – согласился Петр Павлович, пятясь.– Мишка, угомони мать. Рискуешь иначе осиротеть.

– Ма-а-а,– заорал Мишка.– О внуках подумай, как они без деда расти-то будут?

– Вот, вот! Слышишь, что молодежь говорит, Нинуль?– Петр Павлович расцвел в улыбке.– Мир?

– Мир. Только ради внуков. Ох, Петруша, веревки вьешь ты из меня слабой и беззащитной. Погоди, вот внуки появятся, вырастут и тогда уж отольются тебе котяре мои слезки. Отомстят.

– Это как так? Мои внуки? Мне? – опешил Петр Павлович.

– Тебе, тебе. Пока ты в тирах этих на тигров электрических охотишься, я их воспитаю как нужно.

– Вот, значит, какая ты коварная? Четверть века прожили, и не подозревал!– изумился Петр Павлович.

– Матушка, простите батюшку. Он хороший!

– присоединилась к Мишке Катюша.

Нина Андреевна похлопала в ладоши. И засмеялась:

– Испугался? Ладно уж, кто старое вспомянет – тому глаз вон, а кто забудет – оба.

– Вот и славно, – обрадовался Мишка.– Идемте что ли?

– Давай, Светозарный Обул-Факт, веди в свои хоромы,

– Серега вытер слезы выступившие на глазах от смеха и ткнул пальцем в кучу спичечных коробков, прибранных "прапором" аккуратно в углу.– Твоя работа?– Мишка молча кивнул.

– А Павлович говорил, что размером с шифоньер.

– А он его потом разобрал на мелкие коробки,

– объяснил Петр Павлович.

– Как это разобрал? – не понял Серега.

– А вот так,

– Мишка махнул ладонью в сторону спичечной горы и она спрессовалась в один здоровенный короб. Мишка снова махнул и "шифоньер" рассыпался опять на мелкие коробки.

– Ну вот, опять собирать,– недовольно проворчал, вынырнувший из-под стеллажа паук.– Собирал, собирал… И опять!

– Извини, служивый,

– Мишка махнул рукой еще раз и коробки упорядочились в идеально правильный кубик.– Так лучше?

– Вот спасибо, уважил на старости лет,

– удовлетворенно просипел паук голосом Силиверстовича и полез, кряхтя под стеллаж, сопровождаемый очередным взрывом хохота присутствующих.

– Что-то мы развеселились сегодня,

– Тихоновна застегнула последнюю липучку на ботинке и, топнув ногой, одобрительно заметила:

– Удобно.

– А у нас сегодня же пикник, так что в самый раз настроение. Сейчас еще на экскурсию в апартаменты Михайловы сходим, посмотрим как самый большой допотопный начальник жил. Пади, из золота все?

– предположил Силиверстович.

– Нет, дедуль. Золота там нет вообще. Я даже спросил у Ала почему. Оказывается, золото гасит там чего-то. Я тогда не понял, что за энергопотоки. Подумал, что телефонную связь глючит. Хотя наоборот, проводимость вроде должна улучшаться. А теперь понял, про что он говорил. М-э-э эту аккумулировать мешает. В себя забирает. А потом не отдает. Вернее рассеивает ее как не пригодную для использования. Обереги из него там лепили защитные. Но опять же только чистое золото в качестве оберегов неэффективно. Скомпоновывали там с чем-то. Я поверхностно листнул, ничего не понял и подумал, что эти маги ихние все равно все с приветом были и если я сегодня стану вникать во все эти ихние прибамбасы, то и сам крышей поеду. Да и зачем они нам? Мэ – этой практически и нет на Земле сейчас. Земля шандарахнулась 5-ть тысяч лет назад и чего-то там внутри встряхнулось. Вон эти браслетики 240 часов заряжались в допотопные времена, а сейчас, интересно, сколько в наши? Эй, импровизатор, сколько часов заряжается в наше время браслет?

– "импровизатор" высунулся из-под стеллажа и доложил:

– 240 часов в этом времени. 5-ть тысяч лет назад заряжался два часа.

– Ах, вон оно что. А скажи-ка, служивый, почему нельзя живой организм магически создавать?

– Не получилось пока ни у кого,– пояснил паук.– Потому и нельзя.

– То есть "льзя", но невозможно. Например, если я захочу котлету жареную или яблоко там, к примеру?