Римская сага. В парфянском плену

– Твоя преданность – это твои слёзы? – со злостью спросил Ород. – Так ты верен своему сатрапу?

– Я верен тебе, мой господин, но я не могу убить своего сына, – ответил Мирам.

– Сделай это! – приказал Ород начальнику стражи и тронул лошадь. Фыркнув, животное медленно прошло мимо двух несчастных, а спустя десять шагов позади раздался свист меча и сначала голова сына, а потом и отца покатились в пыль. Керим подскакал к сатрапу и низким голосом произнёс:

– Всё сделано, – одной рукой он сжимал поводья, следя за тем, чтобы его лошадь случайно не поравнялась с лошадью царя, а в другой держал головы казнённых. Но Ород ничего не ответил, только махнул в сторону камней и поехал дальше. Начальник охраны посмотрел на него, потом – в сторону холма и, отстав, забросил отрубленные головы в кусты.

Через некоторое время вернулись всадники охраны. Они не смогли взять разбойников живьём. Им удалось настигнуть их за холмом, но те не захотели сдаваться и погибли. Судя по одеждам и оружию, это были не армяне. Но Орода эти новости уже не интересовали. Он снова задумался о Сурене, который тоже принадлежал к роду Михран, как Мирам и его сын. Теперь им овладели мысли о том, как незаметно подготовиться к встрече со своим визирем в Экбатане, чтобы об этом никто не догадался.

Глава Верблюды с пустыми мешками

Римляне напоминали умирающих муравьёв. Ветер дул со всех сторон, принося кучи пыли и песка, земля трескалась от жары, и сухие кустарники отрывались от холмов, устремляясь вслед за обречённо плетущимися толпами измученных пленников. Те, кто выжил в первые дни, постепенно превратились в животных, готовых драться за кусок кости или лепёшки, которые им бросали после захода солнца прямо на землю. Другой еды не было. Они старались держаться вместе, человек десять из старого легиона ветеранов, и это помогало им выживать. Лаций тоже ел отбросы и делился с Варгонтом. Тот чувствовал себя лучше, но передвигался с трудом. Они почти не разговаривали и больше молчали, слушая то звук шуршащего по песку ветра, то изредка приходящего в себя Павла Домициана. Во время нападения парфян под Синнаками он потерял своего брата Мария и был схвачен далеко от обоза. Судьбу остальных ветеранов он не знал. Помнил только их имена. Слепого певца даже не связали. Он шёл, держась за последнюю верёвку в связке и иногда тихо пел – худой и высокий, как тонкий кипарис, отчаянно тянувшийся к солнцу в окружении отбрасывающих тень высоких сосен и вечно хмурых, серых скал. Непонятно где, но жизнь ещё теплилась в его исстрадавшемся теле, и даже самые стойкие поражались спокойствию Павла и его вере в милосердие богов.

Днём трудно было держаться вместе, но вечером Лаций и Варгонт старались найти Икадиона и изрядно похудевшего Атиллу Крония, чтобы вместе бороться за отбросы еды, воду и защищать друг друга. Павел Домициан обычно до них не доходил. Его часто перехватывали иллирийцы, заставляя рассказывать истории и петь песни, чтобы хоть как-то отвлечься от страха и ужаса дневных переходов. Бывало, что те, кто слушал его ночью, к следующему вечеру уже были мертвы, и он повторял свои рассказы другим пленным с самого начала.

Больше всего неприятностей доставляли верёвки. Как Лаций ни старался растянуть их, но у него ничего не получалось – конский волос не тянулся. Он даже подкладывал куски ткани, смягчал водой и плевал до изнеможения, но ничего не помогало – они всё равно растирали кожу до кровавых ран. Оставалось только подтягивать их повыше и идти так полдня, а потом опускать вниз и ждать привала. Это немного помогало – так кожа растиралась, но не лопалась.

Однажды парфяне остановились на невысоких холмах задолго до наступления заката. Песка здесь было меньше, чем в пустыне. Вокруг росли кустарники и лежало много камней. Римлян, как всегда, согнали в кучу. Лаций заметил несколько больших валунов и потащил к ним Варгонта, Икадиона и Атиллу.

– Зачем? – одними губами прошептал Варгонт.

– Утром прохладно. Снизу будут капли, – устало ответил Лаций. – Можно будет слизать.

Они без сил повалились рядом с валунами. Остальные пленные расположились чуть дальше, шагах в двадцати-тридцати. Обычно на стоянке все спешили оказаться в середине, потому что крайних всегда убивали первыми. Иногда это происходило из-за того, что там оказывались самые слабые, которые не могли больше двигаться, а иногда парфяне хватали их просто так, для развлечения.

Лаций опёрся спиной о большой камень и стал растирать ноги и руки. Рядом проходили бродяги, проезжали телеги и плелись верблюды с пустыми мешками. Несколько раз он замечал знакомые лица нищих и гетер, которые были в римском лагере около Александрии и Антиохии. Теперь они с такой же радостью следовали за парфянами, развлекая и ублажая их, как полгода назад делали это рядом с лагерем римлян.

Жара ещё не спала. Спрятаться от солнца было практически негде. Варгонт сразу же впал в беспамятство. Лаций накрыл ему голову его же туникой. Сзади послышались странные звуки. Он приподнял голову. Всего в нескольких шагах от них стояли двугорбые животные. С большими грязными мешками на спинах. Из одного торчала сломанная стрела. «Верблюды, грязные верблюды, – проплыло у него в голове. – Верблюды победили Рим…» Лаций уронил голову на грудь и закрыл глаза. Он старался бороться со сном, чтобы не пропустить разносчиков воды. Они разрешали иногда промывать раны Варгонта. Грязь каким-то чудом ещё не попала ему в кровь. Но это могло произойти в любой момент, и тогда смерть наступила бы в течение двух дней. Варгонт и так долго продержался. Многие умирали гораздо быстрее. От плохой еды и тухлой воды у людей распухал правый бок, начинала болеть печень, и они желтели прямо на глазах. После этого их обычно добивали парфяне.

Варгонт тихо постанывал, лёжа под камнем. Край туники сполз с лица, и из-под неё показались закатившиеся глаза пугающе белого цвета, без зрачков. Рот с потрескавшимися губами зиял чёрной ямой на фоне заросшей щетины и почерневшей кожи. Он даже не чесался, как остальные. Мелкие вши стали настоящим бедствием, от которого в Риме обычно спасали термы и одежда из шёлка. Но здесь единственной одеждой была кожа и густые длинные волосы, в которых эти паразиты чувствовали себя полными хозяевами.

Став на колени, Лаций поправил остатки накидки на теле друга и обвёл взглядом камни, ища чем накрыться самому. Но всё было тщетно. Он сглотнул вязкую слюну. Ужасно хотелось пить. Сразу вспомнились мешки с водой. У Евфрата их поили щедро. Хотя вода была грязная. Сейчас он много отдал бы даже за несколько капель. За камнями повсюду стояли одни верблюды. Ленивые, медленные животные. Лаций лежал грудью на покатом крае валуна и бездумно смотрел на них, чувствуя, что засыпает и скоро не сможет оторвать голову от рук. Но воду пропустить было нельзя. Он приподнялся и покрутил головой. На камнях убаюкивающе шевелились длинные тени верблюдов. Лаций поморщился. Причудливые фигуры животных медленно расплывались, увеличиваясь в размерах, и холмы за их спинами начинали качаться из стороны в сторону.

Резкий скрип колёс не сразу дошёл до его сознания. Он присмотрелся. С другой стороны, прямо за двугорбыми проехали две больших повозки с высокими бортами. Их сопровождали несколько всадников. Внезапно повозки остановились прямо напротив валунов, но из-за спин животных их было плохо видно. Один из кочевников подъехал к первой повозке. Оттуда показалось лицо старой женщины чем-то похожее на косточку персика. Казалось, что она всегда и всем была недовольна, потому что в каждой морщине её лица застыли раздражение и злость. Лаций даже не догадывался, что это была старая служанка дочери ненавистного ему Абгара. Услышав голоса разносчиков воды, он отвернулся и направился к ним.

Старуха тем временем что-то сказала всаднику, и тот, кивнув головой, отъехал в сторону. Сама она неожиданно ловко для своего возраста перелезла через край и быстро засеменила ко второй повозке. Сутулости как не бывало! Там она долго что-то искала, пока не нашла нужный узел. Схватив его, женщина что-то недовольно пробурчала и зло посмотрела на двух девушек, которые со страхом наблюдали за ней из глубины повозки. Эти рабыни следили за вещами своей госпожи и её верной служанки. Старуха никогда не хвалила их и всегда кричала. Поэтому они сидели, не дыша, и старались ничем не привлекать её внимание. Когда она, продолжая бормотать, вылезла из повозки, рабыни с облегчением вздохнули. Всадники стояли позади и терпеливо ждали. Их кони время от времени всхрапывали и махали хвостами, отгоняя назойливых мух.

Внутри первой повозки было тихо. Сверху и по бокам её плотно накрывали несколько слоёв ткани, поэтому снаружи невозможно было услышать или увидеть то, что происходило внутри. Верблюды, которые стояли между повозками и римлянами, постепенно разбрелись. За ними показались валуны, дальше лежали пленные. Накидка из толстой грубой ткани слегка зашевелилась. В одном углу она незаметно отошла в сторону, и оттуда выглянули два любопытных глаза. Но этого никто не заметил. Щель была слишком узкой и терялась в угловых складках. За ними пряталась юная дочь Абгара, полная сил и энергии, любопытная и весёлая, волею судеб и правителей вынужденная проводить всё своё время в шатре или в закрытой повозке, ограничиваясь общением со своей старой служанкой и рабынями, которые тоже с трудом переносили такую жару в соседней повозке.

– На, держи! Вот твои накидки. Не дышится ей… – старуха бросила узелок в повозку.

– Не сердись, – улыбнулась Заира и отложила его в сторону. Старая служанка нахмурилась, услышав в её голосе весёлые нотки. Жизнерадостность её пугала. Всегда и во всём. Она считала, что хорошее настроение было причиной больших неприятностей.

– Чему радуешься? – раздражённо пропыхтела она. Но Заира не обращала на её ворчание никакого внимания.

– А ты раньше видела римлян?

Вопрос прозвучал неожиданно. Старуха повернула голову и увидела, что девушка смотрит в узкую щель между складками.

– Каких римлян? Ты что, меня специально туда отправляла? – прошипела она, содрогнувшись от внезапно охватившего её страха. – Ох, доиграешься ты! Доиграешься. Не смотри туда! – настойчиво произнесла Хантра, понизив голос. – Иначе я тебя свяжу! Ой свяжу, доиграешься! – она могла позволить себе такие поступки, потому что была её родной тёткой. Невысокая, сутулая, вечно раздражённая и брюзжащая, сестра Абгара с самого детства ссорилась с родителями, братьями и сёстрами, не говоря уже о ровесниках. У отца так и не получилось выдать её замуж, поэтому она жила в доме брата, помогая ему воспитывать рано осиротевшую Заиру. Постоянное плохое настроение состарило её раньше, чем можно было ожидать, и после того как Хантра поседела, все забыли, сколько ей лет и считали чуть ли не бабушкой Заиры. Внешне она не была похожа на брата. Маленький нос и близко посаженные глаза делали её лицо узким, а тонкие, тёмно-синие губы только усиливали неприятное впечатление, которое возникало у людей с первых минут общения. Хантра всех подозревала в неискренности и во всём видела подвох. И хотя Абгар так не считал, но эти качества были очень нужны для воспитания Заиры. Поэтому постепенно Хантра стала её тенью, которую такая чрезмерная опека никак не смущала. Однако всё изменилось, когда её заметил владыка Парфии. С этого момента она в полной мере ощутила, насколько ужасной может быть безумная любовь и забота её тётушки.

– Да прекрати ты! Посмотри, какой большой воин… и какой странный, – не обращая внимания на клокочущую в её голосе злость, продолжала она. – У него такие сильные руки. И красивые плечи. Интересно, кто он? Наверно, друг Красса или его брат? Очень большой и очень сильный. И такая смешная борода, – она рассмеялась.

– Заира, тише! – прохрипела почти в самое ухо Хантра.

– Ну что ты так волнуешься? – с неудовольствием ответила та. – Я же только посмотрела… Ой, гляди, что он делает! – она схватила тётку за локоть и притянула к себе. На той пахнуло старым козьим сыром и прелым потом. Заира фыркнула и рассмеялась. Хантра с неудовольствием выдернула руку, но женское любопытство взяло верх, и она склонилась к узкой полоске света над подушкой. В двадцати шагах от повозки она увидела усталого, измождённого римлянина, который какое-то время лежал на камне, исподлобья наблюдая за верблюдами, а потом вдруг перелез и подошёл к самому ближнему. Руки у него были связаны, но он мог идти. Хантра и Заира замерли. Им показалось, что пленный споткнулся и, чтобы удержаться, схватился за пустой мешок. Верблюд переступил с ноги на ногу, но даже не повернул голову. Теперь человека не было видно из-за горбов, а вскоре сбоку подошёл ещё один верблюд. Его копыта подняли в воздух мелкую пыль, и пленный почти растворился в ней. Однако вскоре он появился чуть дальше, у камней, где пыли уже не было. В руках у него были два мешка.

– Смотри, он снял их! Зачем они ему? – удивлённо прошептала Заира.

Старая служанка хотела что-то ответить, но замешкалась. Ей самой было интересно узнать, что будет дальше, поэтому она только недовольно пожала плечами и, засопев, стала пристально всматриваться вдаль. То, что она увидела, удивило её не меньше, чем её юную племянницу.

Глава Настойчивое любопытство Заиры

Лаций увидел, что Икадион и Атилла пошли за водой и устало вернулся к валуну. Его внимание снова привлекли верблюды. Что-то в них было не так. Он долго смотрел застывшим взглядом на пустые мешки из-под стрел, пока в голове не прозвучало слово «мешок». Повторив его несколько раз, он удивился, что не догадался об этом раньше. До животных было всего несколько шагов. Он перелез через камень и, подойдя к ближнему, дёрнул грубую ткань на себя. Ничего не получилось. Оказалось, что мешки были привязаны с двух сторон. Лаций устало ткнулся лбом в бок верблюда. Тот несколько раз переступил с ноги на ногу и поднял целое облако пыли. Лаций испугался, что верблюд убежит. Но животное безразлично смотрело в другую сторону. Подёргав мешок несколько раз из стороны в сторону, он окончательно убедился, что его не сорвать. Рука осторожно опустилась вниз и нащупала на боку вязаную волосяную верёвку. Она проходила прямо под брюхом верблюда. К ней как раз и были привязаны оба мешка. Сил удивляться уже не было, но он на мгновение остановился, чтобы запомнить эту хитроумную выдумку парфян. Ведь так можно было не заботиться о том, что груз упадёт со спины лошади или верблюда во время долгих переходов. А после боя их можно было нагрузить чем-то другим! Он вспомнил, что воду в Риме тоже развозили в кожаных мешках. Их никогда не закрепляли. Это мимолётное сравнение ненадолго отвлекло его. Когда удалось найти узел и растянуть его из стороны в сторону, руки уже не слушались. Зато два мешка, как награда, лежали на земле. Чихая от пыли, он на ощупь развязал вторую верёвку и снял ещё два. Теперь можно было возвращаться.

Подойдя к Варгонту, Лаций опустился на землю. Стоять не было сил. Он накрыл тело товарища одним мешком, а со второго попробовал сорвать верёвки. Но узлы из конского волоса были слишком крепкие. Он толкнул Атиллу и протянул ему два других мешка. Тот молча кивнул, взял один себе, а вторым накрыл Икадиона. Затем дал Лацию немного воды. Беспощадное солнце теперь не так обжигало тело, но скоро должна была наступить ночь, а вместе с ней и промозглый холод. Лаций надеялся, что под мешками будет теплее. Он ещё успел подумать, что утром их надо будет спрятать… но эта мысль, как трепетная птица, была сразу же сбита беспощадной стрелой усталости. Поэтому когда его голова коснулась локтя, он уже крепко спал. Спал и не видел две пары глаз, пристально наблюдавших за ним из большой повозки, – одни большие и чёрные, с застывшей в них искрой неподдельного восхищения, а другие – маленькие и злые, с бегающими зрачками под напряжённо нахмуренными бровями.

– Всё, поехали! – резким шёпотом прорычала старая служанка и дёрнула девушку за руку. Та поджала губы и откинулась назад, задумчиво уставившись в полумрак повозки. – Ты что, Заира? – окликнула её Хантра. – О чём думаешь, а? – старуха напрасно всматривалась в темноту, пытаясь рассмотреть её лицо. Внутри было слишком темно и душно. Хантра тяжело дышала и от этого видела ещё хуже.

– Он накрыл своего товарища, – прошептала через какое-то время Заира.

– Что?

– Ничего. Просто этот пленник не похож на других.

– Да… они все не похожи… поначалу. Ты смотри, не дури. Это всё – рабы Сурены! А Сурена шутить не любит.

– Мы – тоже его рабы. Скажи, а мы могли бы купить его у Сурены? – заговорщицким голосом спросила Заира, неожиданно приблизившись к самому уху старухи и положив ей руку на плечо.

– Ты что?! – в страхе отмахнулась та. – И не думай! Ты – будущая жена Орода. И тебе нельзя об этом думать! Нельзя! Только словом обмолвишься, и всё, конец тебе… и мне – тоже. И отец родной не найдёт. Не вздумай даже думать об этом, поняла?! – горячо зашептала она, но, не услышав ответ, разнервничалась и дёрнула девушку за край платья. – Ну-ка, дай мне слово, что никому не скажешь!

– Хорошо, хорошо, успокойся. Даю тебе слово, – прошептала Заира.

– Нет, скажи, что ничего не сделаешь без моего ведома.

– Ничего не сделаю. Обещаю, – улыбнулась она.

– И никому не скажешь, никого не попросишь и никуда не пойдёшь! – опять дёрнула её за руку тётка.

– Да куда я пойду? Ты что, с ума сошла? Я же без тебя никуда и так не хожу! – искренне возмутилась Заира.

– Ну ладно, ладно. Только смотри, не делай глупостей, – Хантра стала успокаиваться, чувствуя, что по-прежнему имеет над ней власть. – И даже не смотри в их сторону! – приказала она напоследок.

– Хорошо, хорошо, успокойся уже, – похлопала её нежно по спине Заира.

– Уж лучше бы их всех убили, – процедила сквозь зубы тётка, но племянница не слышала этих слов. – Или может их всех лучше… – опытную и мудрую старуху вдруг осенила блестящая догадка, и она застыла у полога, держась одной рукой за край телеги.

– Ну что, едем? – недовольно спросил снаружи один из всадников.

– А?! Что?.. – с трудом оторвавшись от своих мыслей, переспросила его старая служанка.

– Всё уже? Едем? – повторил воин и лениво тронул лошадь.

– Да, едем, – коротко ответила она и, высунувшись, махнула рукой. Повозки продолжили движение. Старуха несколько раз украдкой бросала на Заиру встревоженные взгляды, но та неподвижно сидела на подушках, погрузившись в свои мысли. И это только укрепило старую Хантру в её догадках.

Глава Святая наивность

Ночь, как всегда, наступила быстро. Повозки остановились в лагере, и служанки вместе с евнухами стали перетаскивать вещи в большой шатёр. Заира не спешила заходить внутрь, чтобы не мешать. Тем более ей хотелось подольше постоять у входа, потому что отсюда она могла увидеть пленных римлян, если бы их вдруг стали перегонять в другое место. Старая Хантра заметила это, но промолчала. Она не хотела привлекать внимание евнухов и стражников, не говоря уже о рабынях, которые могли любую, даже самую нелепую глупость превратить в ужасные слухи. Хантра сама не раз пользовалась болтливостью обитательниц гарема и хорошо знала силу сплетен.

Когда первые волны прохладного воздуха коснулись её рук, Заира с удивлением оглянулась, не сразу поняв, почему ей вдруг стало зябко и неуютно. Спрятанное под накидкой лицо только сейчас почувствовало лёгкое дыхание наступившей ночи. Она поёжилась и зашла в шатёр. Время почему-то стало тянуться мучительно долго. Служанки и евнухи, казалось, спали на ходу и ей несколько раз хотелось прикрикнуть на них, но она сдерживалась. Блеск глаз выдавал внутреннее волнение, но никто, кроме старой тётки, этого не видел. Хантра тоже волновалась, но по другой причине. Она старалась придумать повод, чтобы уйти из шатра после полуночи.

Наконец, все вещи были свалены в кучу и рабыни стали раскатывать ковры. Вскоре по краям уже громоздились горы подушек и одеял. Служанки взяли мешки и пошли за водой. Дождавшись, когда они отойдут подальше Заира наконец решилась подойти к Хантре.

– Сегодня холодно, – осторожно начала она.

– Тебе холодно? – с удивлением спросила та.

– Немного, – поджала губы Заира. – Но я не об этом, – она посмотрела в сторону выхода и вздохнула. Хантра заметила этот взгляд и коварно улыбнулась в душе.

– Ты опять за своё? – сказала она недовольным тоном, но осеклась, подумав, что это может отпугнуть племянницу.

– Нет-нет, я ничего не думаю плохого… Но не могла бы ты помочь? – осторожно спросила Заира. Не услышав ответа, она приняла это за молчаливое согласие и продолжила. – Ты же сама говорила, что мне надо во всём с тобой советоваться. Я просто хотела попросить тебя. Ну помочь немного. Ты можешь отнести тем двоим пленным немного воды и еды… и масла тоже? – она сделала глубокий вдох, чтобы справиться с волнением, и на мгновение замолчала.

– Масла? – переспросила Хантра, изобразив на лице удивление.

– Да. Ты же видела… у них раны, – умоляюще произнесла Заира.

– И ты хочешь… – не сдержалась старая служанка. – Эх, молодость! Ты неправа, Заира… Это же… Ладно, так и быть, отнесу, – неожиданно сменив возмущение на покладистую ворчливость, добавила она.

– Спасибо, тётя! – не веря своим ушам, воскликнула девушка и радостно захлопала в ладоши, но старуха вдруг схватила её за кисти и резко одёрнула:

– Тише ты! Вдруг услышат!

Заира согласно закивала головой и обняла её за плечи. Старая служанка недовольно фыркнула и оттолкнула её от себя. Впрочем, не очень сильно.

– Иди, посиди там, в углу! – строго приказала она и стала искать тёплую большую накидку.

Глава Навстречу манящей неизвестности

За пологом шатра было темно и холодно. Яркие звёзды безразлично светили над головой, но Заире было не до них. Она проводила старую Хантру трепетным взглядом и прислушалась к шуму ночного лагеря. Каждый день она слышала эти звуки тысячи раз, но сегодня ей хотелось, чтобы там прозвучали голоса пленных. Хантра сразу же растворилась в темноте, и рядом никого не осталось. Заира вернулась и села на ковёр. Она не понимала, что с ней происходит. Рождённая среди кочевников и воспитанная суровыми обычаями их жизни, она не стремилась к роскоши и богатству. С детства её учили скакать на лошади и плавать в оазисах, ходить с верблюдами по пустыне и жить кочевой жизнью, которую так любил её отец. Наверное, он просто хотел иметь сына. Но его любимая жена так и не смогла родить второго ребёнка, а подвижная, весёлая, шумная Заира так была похожа на мальчика, что он не запрещал ей делать всё то, что делали остальные дети. До определённого возраста…

С одиннадцать лет её воспитанием занялась тётушка Хантра, и Заира стала постигать премудрости взрослой жизни. Полгода назад её впервые увидел сатрап Парфии и с тех пор будущее дочери Абгара было предопределено. Однако мысли об этом скорее раздражали и угнетали её, чем радовали. Долгое вынужденное заточение в гареме визиря изнуряло Заиру бездействием и скукой, и вот теперь, когда она столкнулась с такими ужасными и неизвестными людьми, как римляне, искреннее любопытство вдруг прорвалась наружу и полностью овладело её воображением.

Некоторое время Заира задумчиво смотрела на огонь, и в её воображении рисовались невероятные картины, связанные с сильным и мускулистым пленником. Вот она подходит к нему, он замечает её и улыбается. О чём-то спрашивает. Она отвечает. Они разговаривают. Он называет её по имени…

Заира вдруг очнулась и оглянулась по сторонам. Имя? Как же она забыла! Надо было попросить Хантру узнать его имя! Ведь тётушка сама ничего не спросит! Бросит им воду с едой и молча уйдёт. Заира в волнении бросилась к выходу. В лицо ей ударил прохладный ветер, смешанный с запахом костра и жареного мяса. «Может, взять еды?» – мелькнуло в голове. Но она не знала, когда вернутся служанки. У выхода Заира чуть не споткнулась о заснувшего стражника. Тот недовольно пошевелился, но не проснулся, только поджал под себя ноги и что-то пробормотал. Она оглянулась: справа темнели шатры наложниц и евнухов, слева – небольшие палатки стражников. Оттуда доносилось фырканье стреноженных лошадей и чавканье верблюдов. Вдалеке виднелись пятна костров, вокруг которых сгрудились воины. Сегодня они кричали меньше. День был жарким, и все устали. Заире показалось, что старая служанка выбрала самый короткий путь – мимо палатки евнухов, вниз по склону, к камням… Она пробежала несколько шагов. Луна ярко освещала холмы, и вокруг всё было видно, как на ладони. Здесь, на самом краю, было пусто. Хантры нигде не было видно. «Неужели она пошла другой дорогой?» – испугалась Заира и в отчаянии заметалась из стороны в сторону. Однако так её могли заметить заметить воины у костров, и она решила вернуться назад, чтобы поговорить со спящим стражником. К тому же их всегда было двое. Значит, второй ушёл проводить тётушку.

Обрадовавшись этой догадке, она кинулась назад. Спящий воин продолжал сидеть всё в той же позе, поджав под себя ноги и уронив голову на колени. Она уже наклонилась, чтобы разбудить его, но в этот момент со стороны палатки евнухов вдруг раздался топот копыт. Это была лошадь Кхабжа. Только у неё была такая тяжёлая походка с прихрамыванием на заднюю правую ногу. Она присмотрелась. Да, это был старый евнух. Он сполз с лошади и подошёл к костру. Там кто-то стоял. Не веря своим глазам, Заира сделала несколько шагов вперёд, стараясь лучше рассмотреть маленькую сутулую фигуру. Нет, ошибки быть не могло – Кхабж разговаривал с Хантрой! Слов слышно не было, но по жестам тётки можно было догадаться, что та была недовольна. Заира ненавидела Кхабжа. Старый, жадный и глупый, он любил поесть и поиздеваться над рабынями, заставляя их работать днём и ночью. Ей было непонятно, почему Хантра пошла туда. Она не хотела вмешиваться в их разговор и решила подождать, пока тётка отойдёт в сторону или останется одна. Однако ноги понесли её вперёд, и, Заира, сама того не заметив, слишком близко подошла к палатке евнухов. До неё донеслись последние слова разговора.