Миражи. Мистический детектив

Слушая болтовню вдовы Алексея, старик прикидывал, как бы ему поделикатнее и поподробнее узнать, что Настя от него утаила.

– Да ты меня не слухаешь и ешь мало. Смотри, сколько я для тебя настряпала. Юрка-то наш, – стала она рассказывать о сыне, – в Екатеринбурге в какой-то фирме вкалывает. Письма не пишет. Всё открытки присылает. А мне и от этого радостно.

– Скажи, Настёна, – перебил её красноречие Харитон. – Что ты от меня утаила о гибели Алексея? Что тебе об этом известно?

– А… ничего, Харитоша. Следователь, тот рябой, что в область уехал, сказал, – глаза её набухли, – сказал, что утоп он. То ли в болоте, то ли в пруду каком-то.

– В пруду, говоришь, – насторожился старик. – А откуда он это узнал? – Харитон испытывающе глянул на Настю.

– Так они ж его рюкзак у того пруда и нашли.

– И куда они дели этот рюкзак?

– Так в чулане он у меня. Всё вернули. Даже твой охотничий нож, что ты когда-то Лёше подарил. Помнишь? – Настя вышла в сенцы и вернулась с рюкзаком.

– Вот он. Там и храню. Ничего в нём не трогала.

Харитон выхватил у Насти рюкзак и вытряхнул из него всё содержимое. И вдруг среди всякого хламья он увидел записную книжку с яркой блестящей обложкой.

– Барахло не храни, – сказал он Насте назидательно. – Какие-то вещи отдай бомжам. Они наверняка бывают в твоём магазине. А блокнот я заберу. Почитаю, что там Лёшка накарябал. Сама читала?

– Нет, – замотала она головой. – Не могу, плачу. Любила я его непутёвого бродягу. А он меня на тайгу променял. Всё какой-то особый камень искал. Сёва, был у него такой товарищ. Вот они последнее время вместе по тайге и бродили. Пока…

– Что пока?

– Пока не поссорились. Так Сева сказывал, когда сюда приезжал.

– И давно?

Да с год назад, наверное.

«Значит, Сева не врал, – мысленно подытожил свой разговор с Настей Харитон. – Интересно, с чего бы им ссориться? И про камень, что они искали, в записке тогда, оставленной в сторожке, не утаил. Надо возвращаться к озеру».

– Я у тебя заночую, если не возражаешь? – спросил он у Насти. – А то в гостинице мест нет. Прошлую ночь в машине с Верным спали.

– Ну и дурак, – беззлобно пробурчала она. – Да нет у меня никого, если думаешь. Одна я. Вот тебя бы приняла. А то оставайся совсем. Я ведь тебе когда-то нравилась. И Верного веди в дом. А машину во двор загони, и калитку запри.

– Всё исполнено, – полушутливо-полувсерьёз доложил Харитон, возвращаясь со двора. – А ты мне, и правда, всегда нравилась, ещё, когда с косичками бегала по двору, а мы с Лёшкой твоим уже были балбесы. А пока я границу охранял, дружок мой тебя уже, превратившуюся в стройную девицу, в жёны себе определил.

– Я тебе, Харитоша, в Лешиной комнате, он её своим кабинетом величал, расстелила. Туалет у меня во дворе, так что, если понадобится, в сенцах ведро стоит. На канализацию, – развела она руками, – пока ещё не заработала. Ну, а ежели замёрзнешь, приходи ко мне, согрею. Я ведь тебе не совсем чужая. – Всё это Настя проговорила, не скрывая своего волнения. Старик, правда, заметил, что руки её чуть дрожали.

– Лёшу, пойми, я любила. Но его нет. А я не такая уж старуха, пенсию ещё не платят. Вот и пошла работать. Баба я ещё справная. Кое-что могу. – И она присела к столу рядом с Харитоном.

Он молча смотрел на неё, словно вникая в то, что она сейчас наговорила.

– Мне ведь от тебя ничего не надо. Я просто согрею своим телом. Оно, слава богу, ещё не остыло.

– Ладно, стели. А замёрзну – приду. Сила —то мужская у меня ещё есть. А Лёшку… – он запнулся, – я у него спрошу, доверяет ли он мне тебя.

– Доверяет, доверяет, – прошептала Настя. – Мне он тоже снился. Три года, Харитоша, как я без него измоталась. От того и на работу пошла. Дома, куда ни гляну, везде Лёша чудится. Стращно мне стало одной.

– А твой хозяйчик, он как к тебе? – вдруг спросил взволнованную женщину старик.

– Тьфу, на тебя, – рассмеялась Настя. – У него любимая жена и дети рядом. Да и человек он порядочный, хоть по нынешним меркам – капиталист.

– Ну, тогда вот что, – решительно сказал ей Харитон. – Стели на двоих. Что я мальчишка, прыгать из постели в постель…

Этой ночью, хотя они спали в одной кровати, у них ничего не было. Старик рассказывал Насте обо всех своих приключениях. Только не поведал ей о видениях. Решил – что бабу пугать?

Настя прижималась к нему всем телом, и слушала, слушала. А наутро, когда она убежала на работу, Харитон вышел во двор, оглядел его по-хозяйски. Нашёл в сарае кучу рвспиленных чурбаков, взял в руки колун и рубил, рубил, складывая поленицу за поленнцей. Уехал он к озеру лишь через три дня.

– Вот, Верный, как оно бывает, – беседовал он со своим любимым псом. – Ищещь одно, а находишь другое.

Но собака, свернувшись калачиком на своём сидении, безмятежно спала. Только слегка повизгивала, когда машину подкидывало на ухабах.

До озера добрались быстро. Верный выскочил из машины и начал всё обнюхивать. Но не лаял. Значит, ничего особого не обнаружил. Старик в свою очередь обошёл всё вокруг, даже не поленился и сходил к той дороге, по которой они ездили на другую сторону озера, но никаких следов не обнаружил. В сторожке тоже было всё на месте, а наружная дверь припёрта, как он оставил. Единственное, что Харитон явственно ощущал, будто кто-то невидимый всё время рядом и словно едва дышит, бесшумно передвигается, обдавая старика каким-то мистическим запахом.

– А ты, Верный, что, нюх потерял? Неужто ничего не чуешь постороннего? – рассердился на пса старик.

Надо было избавиться от этого ощущения чего-то невидимого, чем-то пахнущего, но как, он не знал. Да и не мог знать. Это, как та «тарелка»: летела, летела и улетела. А куда, Бог его знает. А, может быть, и не было ничего. Всё сплошной мираж?..

Прежде чем куда-то ехать, Харитон решил расширить спуск к озеру, хоть не намного, и, может быть, освободить его у самого берега от водорослей, засохших веток, ила, которые превращали бывшую казачью запруду в этих местах в сплошное болото.

Он взял топор, бензопилу и лопату, припрятанные в багажнике машины, и приступил к работе. Колючие, разросшиеся кусты не очень-то поддавались. Тогда он переоделся в штормовку, нашёл рукавицы, чтобы не карябать свои ладони, и работать стало легче. Верный сидел поодаль и внимательно наблюдал за хозяином.

Вскоре проход к озеру Харитон пробил, хоть бульдозер загоняй, а вот с водорослями, образовавшегося болота, пришлось потруднее.

Когда он всё окончательно очистил, к нему пришла мысль – а не отправиться ли к тому берегу вплавь, куда они в прошлый раз ездили на машине? Благо и лодчонку он прикупил в Ирбите у местных рыбаков? В багажник она полностью не помещалась, корма её свисала за борт машины, но всё же он привез её с собой. На всякий случай.

Сказано-сделано, и вот Харитон спустил свой «крейсер» на воду и позвал собаку. Вдобавок к вёслам выломал на берегу тонкую осину, обстругав её, сделал из неё шест. И отталкиваясь им от берега, они с Верным отплыли, оставив машину у сторожки.

Вскоре от шеста пришлось отказаться, старик положил его вдоль лодки и опустил вёсла в воду. Захватил с собой в дорогу и ружьишко с патронами. При этом ему вспомнились сейчас Настины слова:

– Береги себя, Харитоша! Теперь уже и для меня.

Две ночи из тех трёх, что провёл он в постели с Настей, будто влили ему в жилы какую-то дополнительную силу. Оказывается, он и это может…

Плыли они с Верным довольно долго. Ведь не на моторке, надо было грести, а вода старику почему-то показалась тяжёлой. Иногда он останавливался, чтобы передохнуть и отдышаться. Такие водные процедуры были для него непривычны. И всё же, решил он, один ключ, или несколько питают озеро, иначе оно давно бы превратилось в мелкое болото. Может быть, в этом и была вся разгадка таинственного озера. Возможно, ещё ермаковские казаки несколько веков назад обнаружили этот родник, бьющий откуда-то из глубины земли, расчистили всё вокруг него, а затем уж соорудили здесь огромную запруду

Наконец они достигли того берега, где ночевали с Верным. Харитон причаливая к берегу, глянул в ту сторону, откуда они приплыли. Получалось, что километров шесть-восемь отмахали…

Плот оказался на месте, значит, чужаков здесь не было. Это несколько Харитона успокоило. Вообще с ним, после того, как они с Настей сблизились, происходило что-то странное. В какой-то мере их отношения повлияли на его душевное состояние.

«Ну, и слава богу, – обрадовался старик. – Может, отстанут от меня все эти приведения. Узнаю всё про Алёшку, и на этом успокоюсь».

Отношения с Настей растопили его ожесточившееся сердце, ему захотелось уюта, появилось желание заботиться о любимой женщине, да и подумать о своей старости не мешало. Как-никак, уже давно за шестьдесят.

Верил ли он в Бога? Если бы об этом у него кто-то спросил, он не смог бы ответить однозначно. Он вырос в семье, в которой были и глубоко верующие, например, его бабушка Лукерья, и настоящие безбожники-атеисты, каким был его отец Евлампий. В Бога он не верил, но не богохульствовал. Признавал некую высшую силу, но никогда на эту тему ни с кем не рассуждал.

Ещё мальчишкой Харитон чувствовал, что у отца что-то наболело, и с войны он вернулся, как рассказывала мать, каким-то надломленным, хотя была у него масса боевых наград, в том числе и орден Славы какой-то степени, и он им очень гордился и дорожил. Как-то он сказал Харитону:

– Ты, сынок, бабку Лушу слушайся, и то, что она тебе говорит о Боге, мотай на ус. Всякое может в жизни случится. Как у меня, например.

Но что, он об этом никогда не рассказывал. И вообще, о войне не любил вспоминать, хотя в своём пехотном полку командовал ротой. Лишь однажды обмолвился, что от смерти его Бог спас, не поведав, что там с ним произошло в боях под Харьковым. Так и ушёл в иной мир с нераскрытой тайной.

Но сейчас, когда Харитон сам был немолод, стал иногда тайком что-то себе под нос бормотать, вроде молитвы. Кстати, крестился он уже в солидном возрасте. Ему тогда было уже под пятьдесят. Об этом мало кто знал, кроме Алексея и его супруги Насти. И с тех пор он носил на шее золотой крестик, освящённый отцом Серафимом.

Перед тем, как отправиться в плавание, старик задумал усовершенствовать плот. Лодку он решил поберечь для обратного возвращения к сторожке. Сначала он обтесал сверху брёвна, из которых состоял плот. По ним можно было теперь свободно передвигаться – скреплены они были намертво. И соорудил своеобразный капитанский мостик, чтобы можно было присесть. А также выстругал огромное весло, чтобы с помощью его управлять своим судном.

– Ну, что, Верный, не утопнем мы с тобой? – вслух рассуждал старик, подзывая собаку к плоту, будто пёс и впрямь мог что-то сказать.-Вижу, вижу, одобряшь, усмехнулся Харитон, -по мордахе твоей чувствую. Ничего, справимся. Однако, – глянув на небо, озабоченно добавил, – Нет, отложим папвание – Переждём непогоду, а завтра отправимся в путь. – А сейчас натянем палатку, чтобы было, где укрыться от дождя. – Единственное, о чём жалел старик, что не признался Насте о своих видениях. Может быть, она бы помолилась за его душу.

Ночь прошла спокойно, и на озере было тихо, Правда, какой-то всплеск воды у самого берега Харитон услышал. Но он решил, что это какая-то рыбка заблудилась, и не придал этому какого-то значения. День выдался хороший. Взошло солнце, на небе – ни облачка. Казалось, ничто не предвещало каких-то неприятностей.

– Господи! Спаси и сохрани, – помолился старик и спустил плот на воду.

Верный запрыгнул вслед за хозяином на их «крейсер», и Харитон шестом оттолкнулся от берега. А когда они добрались почти до середины озера, старик перестал грести, и плот застыл на месте. Харитон попытался что-то разглядеть в глубине озера, и хотя оно было в этих местах довольно прозрачным, ничего особенного так и не увидел. Правда, ему показалось, на огромной глубине, возможно, это было самое дно, что-то темнело.

«Да, сюда надо было захватить водолазное снаряжение», – подумал Харитон, но тут же отбросил эту мысль, поскольку навыков водолаза у него не было, да если и спускаться на большую глубину, надо наверху иметь напарника, чтобы он страховал. А пока надо довольствоваться тем, что есть.

Он снова глянул в глубину – там бесновались мелкие рыбёшки. Правда, он не был уверен, что это были представители рыбьего царства. Тогда он решил подплыть поближе к той части берега, которая заросла кустистыми кустарниками. Он пришвартовал плот к какому-то деревцу, привязал его к нему, захватил с собой топор и сошёл на берег. Верному приказал:

– Сиди тут и охраняй плот.

Кустарник был густой и колючий. Особенно ежевика раздражала старика. Правда, он отправлял некоторые ягодки в рот, и они прогоняли жажду. А пить почему-то постоянно хотелось. Когда он вырубил часть кустарниа, оказалось, что за ними лежала прекрасная поляна, усыпанная разноцветьем, хотя был конец осени. А здесь словно её и не было Он опешил от такой красоты, даже нарвал каких-то цветов – он и названий их не знал, для Насти.

«Чёрт, старый дуралей, – мысленно ругнулся на себя. – Что это на старости лет так тебя забрало? Любовь вернулась… – И тут его осенило: любви-то настоящей у него ещё и не было. Семья была, дочка родилась, правда, писем ему не шлёт. Наташа, его бывшая жена, оказалась пустышкой. Её мало интересовало, что его волнует, чем он живёт. Вот он и пропадал неделями на охоте. Благо, пособие за выслугу лет позволяло сводить концы с концами. Да подстрелянная на охоте дичь. Именно тогда он привык жить, не замечая, чем там занимается его жена, которая работала в одной из контор бухгалтером. Так они и жили вместе, но врозь, пока оба не поняли, что вдвоём им тесно. И вот теперь в его жизни появилась Настя. Он и раньше на неё заглядывался, но она была тогда женой его лучшего друга, а это было для него свято.

«Что это я расчувствовался», – одёрнул сам себя. Но вспомнив о Насте, о тех счастливых двух днях, он мысленно обратился к Алексею: -Лёша, прости меня. Прости меня за Настю. Тебя нет, я ищу твои следы, но уже прошло так много времени. Может, ты жив? Я должен тебя отыскать живого или мёртвого. Ради нашей дружбы. Ради Насти. Она ж тебя, непутёвого, любит. А тут я появился». Он снова оглядел поляну и вдруг заметил на одном из её дальних сторон, какой-то словно свеженабросанный земельный холм. Когда подошёл поближе, убедился, что глаза его не обманули. Пришлось вернуться на берег и достать с плота лопату. Верный на плоту спокойно лежал у самого капитанского мостика.

– Молодец, – похвалил его старик, и на всякий случай захватил с собою ружьё, которое он, было, неосмотрительно оставил на плоту. «Мало ли что, мало ли что», – пробормотал себе под нос. И снова вернулся на поляну, к холму.

То, что здесь был завален вход в пещеру, Харитон понял сразу. Но он не исключал, что, возможно, это казаки прорыли туннель. Однако засыпан вход был не в древние века. А то, что земля была слишком тверда, объяснялось просто – делалось это сразу после дождя. Но кому и зачем это потребовалось? «А может, есть другой вход»? – пришло ему в голову. Он начал раздвигать кусты рядом, и хотя они плохо поддавались, всё же обнаружил нечто вроде лаза, через который ему с его комплекцией, разумеется, невозможно попасть в пещеру. К тому же, когда он разгрёб и здесь кучу земли, из пещеры пополз какой-то странный запах.

Лаз он всё же расширил, но запах, явно метана, хлынул наружу. На всякий случай старик отошёл подальше, размышляя, что же делать дальше. «Может сунуть туда внутрь сухой хворост да поджечь, – размышлял Харитон, – а вдруг рванёт и разнесёт к чёрту всю эту, то ли пещеру, то ли туннель?»

Дело шло к вечеру, и пора было возвращаться назад, на тот берег озера, очищенный от кустарников неизвестно кем. Собрав все инструменты и ружьё, старик вернулся на плот и, отвязав его от дерева, чуть-чуть покачиваясь из-за небольшого ветра, они отправились в обратный путь. Когда до нужного берега оставалось метров десять, не больше, вдруг из воды высунулась морда какого-то мохнатого чудовища с огромными рыбьим глазами. Старик от такой неожиданной встречи испуганно вскрикнул, а Верный громко залаял.

Чудовище тут же скрылось, и в этот самый момент снизу плот приподняло на один бок, и старик и собака оказались в воде. Хорошо ещё, что всё это случилось метрах в десяти-пятнадцати от берега, и здесь было довольно мелко, что позволило им быстро отыскать весь утонувший груз, который был размещён на плоту. А ружьё, что было заброшено на ремнях за спину, было всё мокрое, и его теперь предстояло хорошенько высушить.

Выбравшись на берег, старик тут же разжёг костёр, хорошо, что спички он хранил в лодке, Верный сидел у костра и недовольно скулил. А сам Харитон притащил с лодки самогон, и выпил для сугрева души и тела целый стакан жидкости в семьдесят градусов.

«Да, это чудище, что перевернуло их плот было не видением, а каким-то мутантом таинственного коварного озера, – решил старик, переодевшись в сухую одежду, что у него была припрятана под одним из кустов, – что же ему делать дальше, -размышлял он, – какие-то тёмные силы мешали ему выйти на след Алексея. И это были уже не миражи, а нечто реальное, хоть и недоступное его пониманию-. „Постой, постой, – вдруг вспомнил он о записной книжке Алексея, которую не увидели, а может, не захотели увидеть следаки. Трупа Алексея не нашли, а раз так, то и Бог с ним, этим неугомонным геологом. Чего он шастает по тайге“, – эти мысли побудили старика срочно заглянуть в записную книжку Алексея. Может, там и кроется загадка его исчезновения. И та фраза, которую он вполне, возможно, произнёс чуть ли не с того света»

Харитон достал из мокрой штормовки записную книжку, которую, как будто он знал, что это чудище перевернёт их плот, завернул в целлофановый кулёк. И начал листать его страницы. На одной из них он прочитал:

«Жаль, что Сева не понимает, что надо идти за озеро, к северу, там, вероятней всего, хранится этот волшебный минерал, о котором я узнал из одной очень древней летописи».

– Так, – удовлетворённо хмыкнул Харитон. – Значит, надо идти на север, за озеро. Туда и дорога гравийная ведёт. И ещё. У него же есть карта, копию которой ему подарил Алексей. А он её оставил в сторожке. Надо срочно туда отправляться.

И снова ему вспомнился командир заставы, который учил не только новобранцев, но всех, кто служил под его началом, никогда не упускать ни одной мелочи, запоминать всё, что вокруг тебя. Бугорок или чуть примятый кустарник, трава. Это особенно важно в нашей горной местности. Может, там и притаился диверсант. И вот сейчас, спустя десятилетия после службы на границе, Харитон задумался: всё ли он предусмотрел, продумал? Ведь не придал он значения какому-то всплеску воды. А это и было, наверное, это чудище с рыбьими глазами. И этот, очищенный от всякой растительности, колючего кустарника, берег озера. Кто его преобразил? Тут с топором и лопатой не справишься. А может, тут кроется какая-то тайна? Спецы из военного ведомства что-то испытывают, какое-то новое оружие, – вдруг пришло ему в голову. – Заброшенный пруд-озеро? Безлюдье? Может, следователи оттого и старались его удержать от поисков погибшего друга, якобы утопшего? Придумали версию – утоп. А если нет?» Он, конечно, понимал, что если тут сокрыта какая-то тайна, в лучшем случае те спецы потребуют немедленно убраться из этих мест подобру-поздорову, а что в худшем, он даже представить себе не мог.

– Ну что, – сказал старик Верному, – утром вернемся с тобой к сторожке. Ночь переночуем и поплывём»

Ночь прошла спокойно. И наутро, собрав весь скарб и погрузив его в лодку, Харитон подогнал к ней плот и прицепил его к корме лодки. «Тяжеловато тянуть его будет», – вздохнул тяжко, но оставлять плот здесь не решился, мало ли куда придётся на нём ещё плыть.

– Давай, Верный, забирайся быстро в лодку.. Авось, никакой озёрный бродяга не будет нас преследоват, -но на всякий случай положил ружьё рядои с собой.

Плот хлюпал, тормозил движение их судна, старик несколько раз останавливался, чтобы отдышаться, но к вечеру они всё же добрались до сторожки..

Машина была на месте, и Харитон облегчённо вздохнул. Он обошёл домик вокруг. Чужих следов не обнаружил, и вошёл всвоё жилище.. Присел у стола. Теперь надо было определиться, возвращаться ли в Ирбит, попутно заскочить в посёлок за своими шмотками, или сразу же двинуть на север, куда мог отправиться Алексей, о чём старик вычитал в его записной книжке.

Настя при расставании сказала ему:

– Ты, Харитоша, давай забирай-ка в посёлке свои вещи, там, наверное, есть и что постирать, и переезжай ко мне. Лёшу не вернуть, это я давно поняла. Жив бы был, всё равно нашёл бы способ известить об этом. А ты…

– Что я? – тогда спросил у неё Харитон.

– Пора прекращать все эти бесполезные поиски пропавшего друга. Я смирилась, и тебе тоже надо. – она что-то ещё тогда хотела сказать, но не смогла сдержать слёз. – Себя пожалей. А то я Лёшку потеряла. Теперь тебя…

Он тогда ничего не пообещал ей. Только обнял и поцеловал.

А сейчас как бы вслух пробормотал, мол, не может он остановится на полпути. Да и Алексей с кем-то общался, кто-то его видел. Надо найти этих людей.

Верный тёрся у ног хозяина, будто понимал, что у того сейчас на душе.

– Не боись. Вернёмся к Насте вместе. – вновь обращаясь к псу, как к человеку, отвлёкся от своих размышлений старик. – В обиду я тебя не дам. Да она и не станет тебя обижать. Не такой Настюха человек. Помню, когда девчушкой ещё по двору бегала, всегда что-нибудь приносила из дому състного, чтобы подкормить либо дворовую собачку, или бездомных кошечек. Э, да ты голоден у меня, а я тут разглагольствую, – и Харитон достал из сумки-кудесницы кусок мяса и протянул Верному. – А я займусь изучением нашего будущего маршрута.

Старик разложил на столе карту, и влруг увидел на ней, вписанные карандашом цифры: 7474. Точно те же, что обнаружил в записной книжке Алексея. Может быть, подумалось ему, это обозначена какая-то местность, куда он стремился, а Сева не захотел с ним идти?.

А ночью Харитон вскочил с топчана, как угорелый. К нему, теперь уже во сне, опять приходил Алексей.

– 7474, – Харитоша, – услышал он голос друга, – эти цифры были в той древней летописи, что я увидел тогда в том музее, где хранился этот древний свиток. Это было мне словно подсказкой. Мол, там ищи тот заветный камень. В нём, этом минерале, необычайная сила. – И во сне Алексей так же пропал, как тогда, когда он явился в сторожку. Сон был такой явственный, что возбуждённый старик нервно заходил по домику, до конца так и не понявший, во сне это было или наяву. Немного успокоившись, он пришёл к выводу, ехать надо в Ирбит, к Насте, да заодно посетить историко-краеведческий музей. Может быть, там что-то знают об этой летописи.

В посёлок Харитон заезжать не стал. Отправился прямо в Ирбит. Сначала в музей, решил он, а потом уже к Насте, всё равно она сейчас на работе. Однако в музее никакой древней рукописи не оказалось. «Вряд ли такая есть в наших уральских, -разочаровала его работница.– Такие рукописи, если они и существуют, то хранятся где-нибудь в Центральной России. Съездите в Екатеринбург, – посоветовали ему. – Там много сейчас разных музеев. Бажовсеий, к примеру. Может, они что-то подскажут.

«Да, в домике-музее Бажова неплохо бы ещё раз побывать, – вспомнилось старику. -Был он в нём как-то, Алексей затащил. Он, собственно, из-за этого увлечённого старика-писателя и в геологи подался. – Да времени сейчас у меня на эти экскурсии нет, – убеждал сам себя Харитон, – надо на север податься. – Как это он вычитал в записной книжке: надо идти на север, за озеро. Вот он туда с Верным и отправится.

Харитон подъехал к Настиному дому и заглушил мотор. И тут увидел её, она выскочила за калитку и подбежала к машине.

– А я тебя ждала именно сегодня, – сказала она ему, – чувствовала, что ты приедешь. Сердце подсказало.

Старик вылез из машины и обнял женщину, вдруг ставшей ему такой родной и необходимой.

– А я думал ты ещё на работе?

– Представь, отпросилась уйти пораньше, – и она подствила ему губы, – интуиция. Машину поставь во дворе, – шепнула после ответного поцелуя. – Сейчас я ворота открою.

– А я думал, что порыв твой прошёл, и ты жалеешь, что у нас так получилось…

– Эх, ты, думал, – Настя ушла во двор, открыла ворота. Махнула ему: давай, заезжай.