Коммунизм против капитализма. Третий раунд

По данным Cia World Factbook, США занимают 37-е место по уровню оказания медицинской помощи и 72-е по общему уровню здоровья. Америка находится на 41-м месте в мире по уровню детской смертности (самый плохой показатель среди развитых стран) и на 45-м – по продолжительности жизни. США, – единственная промышленно развитая нация, которая не гарантирует своим гражданам ни бесплатной медицины, ни даже системы медицинского страхования. Миллионам американцев медицинские услуги просто недоступны из-за чрезвычайного роста стоимости, особенно в последнее время. Бюро переписи населения США опубликовало данные, согласно которым в 2009 г. не имели медицинской страховки 50,7 миллиона жителей – или 16,7 % населения. Ещё для 30 % медицинская помощь оказывается в неполном объёме. По данным доклада Института медицины, опубликованому в 2004 г., отсутствие медицинского страхования служит причиной 18 тысяч смертей ежегодно. По аналогичным исследованиям Гарварда (2009 г.), цифра составляет 44 800 дополнительных смертей. В конце 2009 г. (а потом данные засекретили) «Нью-Йорк Таймс» сообщила, что 10 % в США голодают и остро нуждаются в продуктовых карточках. При этом «количество получающих продуктовые карточки американцев неуклонно растёт». Среди голодающих много детей. («Деиндустриализация США…»).

И всё же лидером деиндустриализации была Великобритания. За три десятилетия (1980–2010) британская промышленность сократилась на две трети. Масштаб разрушения индустрии превосходит любое другое развитое государство мира.

Пол Кеннеди, автор исторических бестселлеров, в 50–60-е годы рос на берегах Тайна (реки, на которой стоит Ньюкасл). Он вспоминает: «Это был мир шума и грязи». Основной производственной отраслью там было судостроение. Отец и дяди Кеннеди работали котельщиками в Уоллсенде. Вот что рассказывает Пол: «От производства товаров люди испытывали чувство глубокого удовлетворения. Причём это касалось и тех, кто предоставлял услуги – будь то местные банковские служащие или дизайнеры. Когда Swan Hunter спускала на воду новое судно, все ребята из местной школы приходили, чтобы посмотреть на творение своих отцов. Когда мы смотрели через решётку забора, каждый видел дядю Мика, дядю Джима или своего папу. Это чувство единого, созидающего товарищества было удивительным». («Западная Европа: Деиндустриальная революция», 2011 г.).

Сейчас в Уоллсенде нельзя заметить ни одного спускающегося на воду или хотя бы строящегося корабля. Гигантская верфь Swan Hunter закрыта несколько лет назад. На её месте осталась только грязная пустошь.

Сейчас самый большой промышленный объект на одном из бывших предприятий Ньюкасла, это химчистка. На другом – склад с изоляционными материалами. Директор одной из всё же сохранившихся фабрик Том Кларк говорит: «В радиусе нескольких миль от нас не производится вообще ничего». Работающий с 16 лет на его фирме Pearson Engineering 51-летний инженер-гальваник Билли Дэй говорит, что его 23-летний сын Уильям сидит без работы, несмотря на все попытки устроиться. С гибелью местной промышленности не так-то легко найти себе работу. «Неудивительно, что молодым ребятам нечем заняться. Мы потеряли целое поколение», – говорит Дэй.

И такая картина по всей стране – на северо-западе, в Мидлендсе, в старых промышленных кварталах Лондона. Но на северо-востоке, где раньше добывали уголь, плавили сталь, спускали на воду корабли и делали многое другое, этот упадок представлен в наиболее концентрированном виде.

Этот процесс, названный деиндустриальной революцией, привёл к тому, что целые производящие регионы и классы выброшены на обочину.

Причина происшедшего совершенно ясна – это погоня крупных транснациональных корпораций за получением максимальной прибыли и сверхприбыли. В развивающихся странах, куда переносилось производство, стоимость сырья, рабочей силы были намного ниже, чем на индустриальном Западе; требования к экологическим стандартам также были исключительно льготными.

Безудержная погоня за сверхприбылью и обусловила процесс деиндустриализации.

Известный международный финансовый спекулянт Джордж Сорос так объяснял эти процессы, введя понятие рыночного фундаментализма: «Именно рыночный фундаментализм сделал систему мирового капитализма ненадёжной. Однако такое положение дел возникло сравнительно недавно. В конце второй мировой войны международное движение капитала было ограничено, в соответствии с решениями, принятыми в Бреттон-Вудсе, были созданы международные институты с целью облегчения торговли в условиях отсутствия денежного капитала. Ограничения были сняты постепенно, и только когда примерно в 1980 г. к власти пришли Маргарэт Тетчер и Рональд Рейган, рыночный фундаментализм стал господствующей идеологией. Именно рыночный фундаментализм предоставил финансовому капиталу управляющее и руководящее место в мировой экономике…» (по материалам статьи А.Вассермана, Н.Латыпова «Деиндустриализация Запада…»).

Рыночный фундаментализм основан на вере в «чудесную невидимую» руку рынка. Мол, она сама всё отрегулирует. Всё должно проходить на фоне свободной и ничем не ограниченной конкуренции. Ничто – ни государство, ни международное сообщество – не должно вмешиваться в экономику. Она сама собою найдёт лучший образ действия. Впрочем, эти постулаты соросовского «открытого общства» и «невидимой руки рынка» в первую очередь внедрялись в мышление населения стран экс-СССР и бывшего соцлагеря. Внедрялись для открытия рынков этих стран и свободного проникновения западного капитала на эти рынки. В транснациональных корпорациях и банках применяются самые жёсткие методы планирования, только, в отличие от советского планирования, они направлены на извлечение максимальной прибыли и сверхприбыли.

Названные Соросом лидеры и стали главными могильщиками инудстриального развития своих стран. В Великобритании во времена Маргрэт Тетчэр, в США при Рональде Рейгане насаждалась идеология постиндустриализма: времена тяжёлой промышленности прошли, мы живём в такое время, когда упор надо переносить в работе с рук на голову. А заодно рекламировалось и либертарианство – учение о благотворности неограниченной рыночной свободы: задача правительства в области экономики состоит в том, чтобы не мешать, максимально самоустраниться; нужно максимально открыть рынок для всех желающих со всего света – в конкурентной борьбе экономика страны только выиграет.

Но как может выиграть экономика страны с высоким уровнем зарплаты, с жёсткими экологическими нормами и т. п., когда по ту сторону границы, в Третьем мире – копеечная зарплата, дешёвое сырьё и экология значения не имеет. Вот туда и перекочевали британские, американские и многие европейские «мастерские». Новым хозяевам мировых «мастерских» так было выгодно.

Новая либеральная экономика основана на финансовых спекуляциях, самодостаточности финансового капитала.

Как отмечает Евгений Пожидаев, следствием деиндустриализации США стало:

Во-первых, отставание американского экспорта, который хотя и быстро рос, от импорта. Американская промышленность всё более проигрывала внутренний рынок и не могла компенсировать этот проигрыш на рынке внешнем – сальдо торговли промышленными товарами, составлявшее в 1992 г. минус 2 %, в 2008 г. составило минус 8 %.

Следствием стало стремительное ухудшение торгового баланса. Торговый баланс США дефицитен с 1976 г. Однако ещё в 1997 г. дефицит составлял всего 100 млрд. долл., что в масштабах американской экономики малосущественно. Но затем начался его фантастический рост. К 2000 г. он приближается к 400 млрд. долл., в 2007–2008 гг. составлял уже около 700 млрд. долл.

Начал стремительно расти и внешний долг США. В 1989 г. он составлял 2,7 трлн. долл., в 2001–5,7 трлн., в 2011–15 трлн., в 2012–16,55 трлн. долл.

Во-вторых, деиндустриализация привела к «мутации» внутреннего спроса. Реальная заработная плата, достигнув максимума в 1970-х, снизилась к середине 1990-х, и после краткого роста во второй половине 90-х – начале «нулевых», упала до прежнего уровня. В итоге рост благосостояния и внутреннего спроса обеспечивался за счёт всё более доступных кредитов. Итогом стала крайняя закредитованность населения, обременённого долгами, и коллекция «плохих» долгов на руках у банков.

Зарплаты в сфере услуг в среднем почти в полтора раза ниже, чем на производстве. Квалифицированного рабочего сложнее заменить, чем официанта, в сфере услуг распространена временная и частичная занятость, гигатский рост которой наблюдался последние десятилетия, профсоюзное движение развито слабее. В итоге сжатие промышленности сопровождалось стагнацией или снижением реальной заработной платы.

В-третьих, деиндустриализация в значительной мере породила рост социального неравенства, наблюдавшийся в США с 1980 г. Тогда наиболее обеспеченный 0,1 % населения получал чуть более 1 % национального дохода, сейчас он получает 5 %. Уровень неравенства в целом соответствует 1920-м годам. Причины – уже упомянутая специфика труда в сфере услуг и, на политическом уровне, отсутствие многочисленного и сплочённого боевого пролетариата.

В-четвёртых, деиндустриализация неизбежно ведёт к появлению пузырей (на фондовом, ипотечном рынке и т. д.) и перекосов в банковской сфере, к раздуванию объёма спекулятивного капитала на финансовых рынках. Неизбежным результатом этого стал финансово-экономический кризис 2008 г.

В связи с происходящими процессами, порождёнными деиндустриализацией, ряд экономистов, журналистов, политиков забили тревогу.

В январе 2004 г. помощник министра финансов в администрации Рейгана Пол Крейг Робертс и либеральный сенатор-демократ из Нью-Йорка Чарльз Шамер опубликовали в New York Times статью «Вторые мысли о свободной торговле». В статье обращалось внимание на то, что США вступили в новую экономическую эру, в которой американские рабочие сталкиваются с «прямой глобальной конкуренцией почти на каждом уровне рабочих мест – от оператора станка до программиста и аналитика Уолл-стрит. Любой работник, чьё рабочее место не требует ежедневного личного общения, теперь оказывается под угрозой вытеснения работником с меньшей зарплатой и равной квалификацией, находящимся от него на расстоянии в тысячи миль. Американские рабочие места уводятся не конкурирующими иностранными компаниями, а транснациональными корпорациями, сокращающими расходы путём переноса операций в страны с низкой оплатой труда». Робертс и Шамер поставили под сомнение состоятельность взглядов экономистов о том, что вывод рабочих мест в другие страны является всего лишь операцией взаимовыгодной свободной торговли, относительно которой нет никаких оснований для беспокойства.

Вызов, брошенный Робертсом и Шамером так называемому «глобализму свободной торговли», вызвал фурор. Либеральная вашингтонская фабрика мысли, Институт Брукинса, организовал в Вашингтоне конференцию, чтобы авторы статьи могли объясниться. Робертс и Шамер задавали тон конференции, и когда до аудитории, состоящей из вашингтонских политических деятелей и экономистов, дошло, что с политикой офшоринга (переноса производства и вывода рабочих мест за границу) что-то может быть не так, в ответ на вопрос о последствиях вывода рабочих мест в страны с недорогой рабочей силой Робертс сказал: «Через 20 лет США будут страной Третьего мира» (прошу обратить внимание на дату – 2004 год!).

Прошло всего 10 лет, а США уже всё больше и больше напоминают страну Третьего мира, отмечается в статье «Деиндустриализация Америки» (2014 г.), откуда я привёл оценку Робертса и Шамера происходящих в США процессов, связанных с деиндустриализацией. Такие великие города Америки как Детройт, Кливленд, Сент-Луис потеряли от 1/5 до ¼ своего населения. В апреле 2013 г. Правовой проект национальной занятости сообщил, что с 2007 по 2012 годы реальный средний доход домохозяйств упал на 10 %. Если кто-то считает, что проблемы нет, что «Америка – богатейшая страна в мире; даже у американских малоимущих есть телевизоры, и они могут покупать подержанные автомобили за 2 тыс. долларов», то необходимо принять к сведению изданный недавно доклад ФРС о том, что 2/3 американских домохозяйств не в состоянии набрать 400 долл. наличными, не продав имущество или не заняв у родственников или друзей.

Крайне тревожны перспективы трудоустройства, с которыми сталкиваются нынешние американцы. Выпускники американских вузов заняты (если они вообще заняты) не в качестве разработчиков ПО и менеджеров, а в качестве официанток и барменов. Они не зарабатывают достаточно на независимое существование, и живут дома со своими родителями. Половина из имеющих кредиты не могут их обслуживать. 18 % находятся в процессе взыскания либо просрочки платежа. Остальные 34 % имеют студенческие займы, в отношении которых принято решение об отстрочке или отказе от применения принудительных мер.

Офшоринг рабочих мест путём снижения затрат на оплату труда и повышение корпоративных прибылей обогатил руководителей и крупных акционеров корпораций, но потеря миллионов хорошо оплачиваемых рабочих мест сделала миллионы американцев мобильными в нисходящем направлении.

С октября 2008 г. по июнь 2014 г. население трудоспособного возраста выросло на 13,4 млн. чел., но численность экономически активного населения в США увеличилась только на 1,1 млн. То есть, уровень безработицы среди прироста трудоспособного населения за указанный период составил 91,8 %. Нелепицей является и мнение о том, что обильное соцобеспечение позволяет людям не работать. Как отмечается в статье, продуктовые талоны в этот период были урезаны вдвое, пособия по безработице, как и разнообразные социальные услуги – сокращены. Так что жизнь на соцобеспечении составляет тяжкое испытание.

Бюро переписи населения говорит о том, что 43,6 млн. американцев в настоящее время проживают в условиях нищеты, что является самой высокой цифрой за 51 год, что ведётся учёт, – такие данные приведены в статье «Деиндустриализация Америки» (2010 г.).

6,2-процентный уровень безработицы в США вводит в заблуждение, так как не учитывает отчаявшихся работников, которые бросили попытки трудоустройства и выбыли из состава рабочей силы, потому что нет рабочих мест, которые можно было бы найти. По расчётам Джона Уильямса из Shadowstats.com истинный уровень безработицы в США должен составлять 23,2 %. Эта цифра согласуется с резким падением доли экономически активного населения.

Через 10 лет после того, как Робертс и Шамер забили тревогу, США превратились в страну, в которой нормой для рабочих мест стала низкоплачиваемая неполная занятость.

Рост доходов и богатства 1 % населения имеет место за счёт ограбления, а не производительной экономической активности.

Игорь Захаров в статье «Что с нами произошло – курс США и Европы – реиндустриализация?» считает, что процесс деиндустриализации Запада начался в 1960-е годы после прогнозов Римского клуба о скором истощении ресурсов, что привело к резкому возрастанию их стоимости и вынудило корпорации переносить своё производство в страны с относительно дешёвыми ресурсами.

Если в 1950-е годы 40 % мирового производства товаров приходилось на американскую экономику, то в XXI в. США столкнулись с драматической потерей рынков в ряде отраслей, в частности, в производстве стали, автомобилей, цветных телевизоров, компьютерных чипов…

Французский историк и антрополог Эммануэль Тодд в исследовании «После империи. Pax Americana – начало конца» ещё в 2002 г., говоря о США, отметил, что «страна инженеров и рабочих превратилась в страну маклеров и спекулянтов». А в интервью японской газете «Асахи», данном уже после избрания Трампа президентом США, Тодд констатирует, что кризис американской модели усилился. Неолиберальная политика и глобализация привели к разрушению американской производственной базы, засилью финансового капитала и уровню социального неравенства, неприемлемого даже для США. («Америка возвращается на круги своя»).

О. Дьяченко и Е.Зарубежнов в статье «Мировые тренды реиндустриализации» отмечают, что господство праволиберальной идеологии привело к недопустимой оторванности финансовой сферы от реального производства. Сегодня всего 2–3 % существующих в мире денег связаны с материальным производством, а остальные обслуживают виртуальный финансовый капитал.

Не сработала эффективно и концепция Иозефа Шумпетера о «креативной деструкции». Предполагалось, что деиндустриализация приведёт к сокращению инвестиций, оттоку капитала в более прогрессивные отрасли хозяйства и созданию новых рабочих мест. Сервисные сектора, обслуживающие потребности умирающего производства, также ощутили волны деиндустриализации. В исследованиях американских учёных в середине 1980-х годов отмечалось, что при потере 1000 рабочих мест в промышленности, экономика также лишается 1000 рабочих мест в сервисном секторе. Постиндустриальная формула о том, что производственные рабочие, не найдя спроса на свой труд, подстроятся под рыночные требования и перейдут в интеллектуальную сферу, оказалась неверной, не связанной с реальной жизнью. Наоборот, эти процессы привели к утрате 32 млн. рабочих мест, отмечают исследователи.

Прогрессирующая деиндустриализация и перспективы потери промышленной конкурентоспособности стали вызывать растущее недовольство и беспокойство, отмечает Владимир Кондратьев в статье «Возвращение производства или новая индустриализация Запада».

На повестку дня встала тема реиндустриализации – восстановление утраченной промышленной базы на новой технологической основе. Важность реиндустриализации, по мнению американских экспертов, обусловлена тем, что именно обрабатывающая промышленность предоставляет высокооплачиваемые рабочие места, в наибольшей степени генерирует коммерческие инновации, позволяет сократить бюджетный дефицит и платёжный баланс, а также обеспечивает экологическую устойчивость экономического развития.

Курс на реиндустриализацию получил ускорение в западных странах после кризиса 2008–2009 гг. Многие государства стали искать дополнительные источники экономического роста и создания рабочих мест. Возросший интерес к политике индустриализации совпал с усилением конкуренции со стороны развивающихся стран.

Правящая американская элита начала осознавать, что деиндустриальные тенденции не позволяют эффективно и в полной мере воспроизводить и преумножать транснациональный капитал. Старая экономическая модель себя изживает, проявляются и обостряются новые противоречия общественного развития, которые трудно разрешить без обновлённого промышленного базиса.

Так, Барак Обама заявил в 2010 г. о необходимости реиндустриализации экономики США за счёт повышения доступности и удешевления энергоносителей, а также возврата (решоринга) обрабатывающих производств в США.

Опрос, проведенный экспертами The Boston Consulting Group среди крупного американского бизнеса в конце 2013 г. показал, что более 50 % американских IT-производителей с годовым оборотом более 1 млрд. долл. собирались вернуть производственные мощности из Китая в США, или активно изучают этот вопрос. Исследователи из Boston Consulting даже придумали новый термин для наблюдаемой тенденции: решоринг – процесс возврата ранее выведенных за рубеж производств.

Эксперты Американской торговой палаты в Китае сообщили, что американские корпорации сокращают инвестиции в экономику Китая. Основной причиной снижения инвестиционной активности является снижение темпов роста китайской экономики. «С замедлением экономики КНР изменяется и модель поведения инвесторов», – утверждает председатель Американской торговой палаты Грег Гиллан (см. Игорь Цесельский «США и ЕС. Реиндустриализация»).

Большую роль в процессе реиндустриализации США сыграло удешевление энергоносителей, произошедшее благодаря разработке месторождений сланцевого газа на основе применения новых технологий, что позволило добывать сланцевый газ в промышленных масштабах.

Альберт Плакс, отмечает Игорь Захаров в своей статье, приводит информацию об этом ресурсе: «Общие потенциальные запасы горючих сланцев в мире на сегодня оценены в 650 трлн. т. Основные месторождения – около 430–450 трлн., т. е. около 70 % мировых запасов – сосредоточены в США… На сегодняшний день разведанные запасы сланцевого газа составляют 24 трлн. куб. м (технически извлекаемые – 3,6 трлн. куб. м)».

Важной проблемой является пока опасность загрязнения окружающей среды, особенно подземных вод, но развитие технологий в области добычи газа не прекращается.

В статье «Немцев пугает вызванная сланцевым газом реиндустриализация США» (05.04.2013, http://www.dw.de/) Андрей Турков пишет, что «немецкий бизнес боится, что дешёвая энергия в США приведёт к переносу промышленных производств из Германии за океан». «Громче всего бьют тревогу химики, для которых газ – сырьё». «Химия, машины, компьютеры – всё это сейчас вновь производят в Америке. Дешёвый природный газ привлекает всё новых и новых инвесторов», – отмечает, к примеру, газета Frankfurter Allgemeine. Она сообщает, что в США в строительство новых промышленных предприятий, расширение действующих и в возобновление производства на закрытых ранее фабриках уже инвестировано не менее 80 млрд. долл. «Китай был вчера, сегодня концерны предпочитают вкладывать деньги в США» – пишет газета Die Welt и подчёркивает, что возрождение американского производства обеспечили три фактора: относительно низкий курс доллара, умеренные зарплаты и в значительной мере именно дешёвая энергия. По данным портала Focus Online, один только американский химический гигант Dow Chemical ежедневно потребляет в качестве углеводородного сырья и энергоносителя примерно столько же природного газа, сколько вся Австралия. В такой ситуации дешевизна газа, а он стоит сейчас в США в разы меньше чем в Европе, существенно повышает глобальную конкурентоспособность корпорации. «Сланцевый газ меняет соотношение цен и тем самым обостряет конкуренцию между двумя индустриальными центрами – Америкой и Европой», – убеждён Райнер Зеле, глава нефтегазовой компании Wintershall, стопроцентной дочки германской BASF. На её годовой пресс-конференции он привёл данные исследования Citibank, согласно которому промышленное производство в США теперь всего на 7 % дороже, чем в Китае и на целых 15 % дешевле, чем в ФРГ». Все прогнозы европейцев пока сдерживаются прежней политикой Европы, которая ориентировалась на возобновляемые «чистые» источники энергии.

За 2000–2010 годы средний темп роста производительности в США достиг 5,2 %, что выше, чем у большинства промышленно развитых стран. В то же время США стали одной из немногих стран, где затраты на единицу произведенной продукции за 10 лет фактически сократились на 10 % (в долларах).

Американское правительство предполагает, что возврат промышленных производств обеспечит создание 2,5–5 млн. новых рабочих мест. Причём, как отмечают исследователи, эти предприятия ориентированы на высококлассных специалистов, что противоречит политике сдерживания роста зарплаты.

Появление Трампа на политической арене США и обусловлено процессами реиндустриализации, начало которым положила предыдущая американская администрация во главе с Бараком Обамой.

Разумеется, с процессами реиндустриализации и решоринга не всё так однозначно.

Так уже неоднократно упоминаемые нами авторы Дьяченко и Зарубежнов показывают, ссылаясь на данные Евростата, что за последние 15 лет (с 2000 г.) Китай превратился в мировой центр машиностроения, обогнав по валовому производству машиностроительной продукции США более чем в 2 раза и почти приблизившись к ЕС. А вот по производительности труда в машиностроении Китай всё ещё отстаёт от ЕС в 2 раза, от США – в 4,5 раза, хотя и этот разрыв постепенно сокращается.

С. Побываев и С. Толкачёв отмечают, что объёмы решоринга пока что не носят масштабного характера и особенных беспокойств по поводу возвращения производств обратно в США у стран-реципиентов (прежде всего Китая) не вызывают, по крайней мере, в краткосрочной перспективе. Но есть некоторые опасения по поводу продолжения высокотехнологичного трансфера и относительно долгосрочной перспективы. Такие выводы были сделаны группой учёных из Шанхайского университета в работе «Влияние реиндустриализации США на китайскую обрабатывающую промышленность». Так что о реиндустриализации как магистральном пути развития США, несмотря на наметившиеся тенденции, пока говорить рано.

Но при этом, продолжают вышеуказанные аналитики, следует обратить внимание на два обстоятельства: огромный научно-технический и технологический потенциал США (46 % их промышленного экспорта составляет высокотехнологичная продукция) и исключительно высокую производительность труда занятых в промышленности США.

В своей статье «Реиндустриализация в США и ЕС» они приводят следующий пример. В 2010 г., когда процесс реиндустриализации ещё не обрёл значимых масштабов, объём добавленой стоимости в обрабатывающей промышленности США составил 1,86 трлн. долл., в Китае – 1,92 трлн. Но при этом в Китае для этого выпуска использовалось в десять раз больше рабочей силы, чем в США, а ассортимент продукции был в основном представлен ширпотребом. То есть, можно сделать вывод, что производительность труда в обрабатывающей промышленности США в 2010 г. примерно в 10 раз превосходила производительность труда в Китае.