Правило волков

Полученное только что задание обещало работу, которая была Олегу по вкусу: выследить, выяснить, захватить и надавить. Давно он не занимался ничем подобным и ощутил, как кровь быстрее побежала по жилам.

Достав из кармана телефон, он нашел нужный номер. На том конце ему ответил вялый голос:

– Привет, ты чё-то хотел?

– Привет. Можешь по-быстрому подъехать в наш кабак? Дело есть.

– Буду минут через десять.

Олег выключил трубку и ругнулся:

– Долбаный мусор!

Это адресовалось Ивану Семеновичу Бородину, сотруднику местного РОВД, давно находящемуся на содержании у Олега, а точнее, у Стаса. Каждый раз, когда приходилось с ним общаться, Олег едва сдерживал непреодолимое желание набить морду этой чванливой скотине.

В свое время один из подобных ублюдков «посодействовал» увольнению молодого офицера из спецподразделения МВД – в отместку за то, что Олег не пожелал участвовать в их грязных делах. Это стало одним из самых горьких моментов в жизни Копылова. Олег никогда не знал своего отца. Когда ему было десять лет, мать, возвращавшуюся с работы, убил какой-то урка: ни за что, за кошелек, в котором было всего пять рублей. Убийцу не нашли, да и искал ли кто-нибудь всерьез? У Олега не осталось никого на свете, кроме деда, ветерана войны. Окончив школу, парень пошел учиться в академию МВД, как говорится, по зову сердца: служба пусть опасная, но очень нужная людям. Дед не дожил до того дня, когда плечи внука украсили погоны младшего лейтенанта.

Реальная работа очень скоро разрушила иллюзии Олега. Вначале парень понял, что не все сотрудники милиции живут на зарплату, а вскоре вполне оценил количество и размах совершаемых ментами преступлений. И всё это прикрывалось высшими чинами МВД, служило им кормушкой. Олег не смог принять такие правила игры, и через некоторое время его уволили по надуманному обвинению. Примерно с год он маялся на гражданке, перебивался случайными заработками, пока не попал в поле зрения Стасова, офицера ГРУ. Тогда он как раз формировал разведгруппу для очередной горячей точки.

Поступив в отряд, Олег ощутил, будто попал домой. Ежедневные занятия по спецподготовке и стрельбе, физические тренировки вернули в его жизнь смысл и порядок. Потом были два года непонятной войны, череда непоследовательных приказов и, как позже выяснилось, предательство руководства. Единственным, кому Олег верил всегда и безоговорочно, был Стасов, всегда честный со своими подчиненными. Разочаровавшись в своих командирах, они вместе уволились из армии и оказались на гражданке без денег, но с полным багажом боевой подготовки.

Для людей с таким специфическим опытом эпоха криминальных разборок оказалась золотым временем, и Стасов пришел к выводу, что упускать Олега нельзя. При этом он не считал, что изменяет своим убеждениям, просто решил, что будет применять свои знания и опыт в реалиях вставшей на другие рельсы страны. Копылов пошел за своим командиром, стал его правой рукой. Вместе они довольно быстро сформировали команду бойцов для реализации новых планов Стасова.

Задумавшись, Олег чуть не проскочил стоянку возле ресторана и, заметив это, резко ударил по тормозам. Затем пару раз крутанул руль – джип развернулся и медленно въехал под шлагбаум. Аккуратно припарковав машину, Олег вышел и направился к двери ресторана.

Войдя в большой зал, он огляделся. За крайним столиком его уже ждал человек в форме майора. Олег разозлился: сам он всегда старался соблюдать конспирацию.

«Совсем оборзел, урод, – пронеслось в голове, – даже переодеться не соизволил!»

Подойдя к столику, он заметил вместо приветствия:

– Ты прямо как на строевой смотр, при всех регалиях…

– Мне что, в трусах сюда приходить? – буркнул мент в ответ на шутку.

– Боже упаси! – продолжал веселиться Олег. – Всех баб распугаешь. Не боишься засветиться?

– Я свое уже отбоялся!

Олег подумал, что Бородина пора менять. Слишком обнаглел в последнее время, а вдруг надумает подставить? Но тут он припомнил, сколько сил и средств вложено в карьеру этого индюка, и немного притормозил, просто решил в ближайшее время найти способ вернуть мента в рамки.

– У нас возникли кое-какие проблемы, нужна информация о Рубцове. Слышал про такого?

Иван Семенович прекратил жевать и с прищуром уставился на собеседника:

– Ну, знаю я эту шишку…

На слове «шишка» он сделал ударение.

«Сейчас цену начнет набивать, – догадался Олег. – Вот гадина! Новые звезды на погоны ему летели как по заказу, по служебной лестнице поднимался без остановки – так неужели забыл, кому всем этим обязан? А может, ему надоело работать на Стаса? Дурашка… Мы ж, при желании, можем такое тебе устроить, что «красная зона» раем покажется! Умирать будешь долго и мучительно… С нами лучше дружить, тебе ведь это тоже выгодно…»

Мысленный монолог Олега был прерван вопросом Бородина:

– Так чего там надо по Рубцову?

– Информацию. Пробей по вашим базам всё, что можно узнать о нем.

– Да он вроде не проходил у нас. Инфы будет мизер.

Точно, цену набивает. Теряя терпение, Олег заиграл желваками.

– Ты, часом, рамсы не попутал? Кончай тормозить! – грубо оборвал он Бородина. – Работать разучился? Может, мне тебя поучить?.. – сделав паузу, он завершил более спокойно, раздельно: – Нуж-на ин-фор-ма-ция – так собери ее!

Майор опять уткнулся в тарелку. Он понимал, что наезд Олега лучше пропустить мимо ушей, будто его и не было.

– Хорошо. Пара дней и штуку зелени.

– Идет, штука баксов, но завтра к вечеру.

Мент молча кивнул головой, поднялся из-за стола и, не прощаясь, направился к выходу.

– С-сука. Оборотень в погонах… – пробормотал Олег себе по нос и жестом подозвал официанта.

***

Теперь Карену уже не надо было спешить, но страх и отчаяние, владевшие им последние несколько часов, сменились безудержной злостью и гнали вперед. Автомобиль несся с запрещенной скоростью, а он сжимал руль до боли в пальцах и ругался матом. Он вспоминал позорную сцену в гостиной у Стаса, чувствовал, как зудит в паху под мокрыми штанами, и его накрывало незнакомое ранее чувство стыда и трясло от ярости.

Какой позор, обоссался от страха, как мальчишка из ясельной группы! Спрашивается, почему Стас так не по-детски наехал?

В том, что номер с пистолетом Олег разыграл не по собственной инициативе, Карен был уверен, а еще прекрасно понимал, что в следующий раз пистолет может оказаться заряжен правильно. От этой мысли только что горевшее от стыда тело похолодело. За что? Разве это он виноват? Это всё Рубцов, козел!.. Зарвался, вообразил себя важной фигурой, другим жить не дает. Депутат, блин… Глава комиссии… А может, Сергей ему завидует? За годы работы в думе Карен приподнялся покруче его… Хотя о его истинном материальном положении Рубцов знать не может: строительные фирмы Карен оформлял на жену, дочку, зятя. На виду только просторная дача и четырехкомнатный пентхаус в элитной высотке. Он бы давно сменил квартиру на бо́льшую, но жена уперлась: говорит, что на двоих им этого за глаза. Дочери на свадьбу он подарил пятикомнатную в двух уровнях…

Оганян долетел до дома в рекордное время, выскочил из машины и, не глядя по сторонам, проскользнул в парадную. Консьерж-охранник оторвал взгляд от кроссворда, поздоровался и даже уважительно приподнялся с места, но Карен не удостоил его ответом и почти бегом проскочил к лифту. Охранник с удивлением проводил его глазами: обычно вальяжный и солидный, сегодня депутат выглядел взъерошенным и, кажется, был мокрым с головы до ног…

Доехав до верхнего этажа, на площадку которого выходила одна-единственная дверь в его собственную квартиру, Карен ладонью прижал кнопку звонка и держал ее, пока с той стороны не послышались щелчки открываемых замков. Когда дверь распахнулась, он молча отодвинул в сторону свою тучную супругу и, на ходу сбрасывая с себя одежду, ринулся в ванную.

– Ка-а-ро-о-о! – засеменила вслед за ним жена. – Что случилось, дорогой?!

Не отвечая, Карен перед ее носом захлопнул дверь в ванную, открыл кран и встал под душ. Горячая вода смывала липкий пот, зудеть в паху стало меньше. Отвергнув мыло, он схватил гель жены, плеснул немалую толику на мочалку и яростно натер всё тело. Так же рьяно он вымыл голову шампунем, изгоняя запах страха, который, казалось, угнездился в каждой поре его тела. Наконец, выключив кран, он вытерся, напялил просторный махровый халат и прошел в гостиную. Там, распахнув бар, схватил первую попавшуюся бутылку и, не найдя рюмки, приложился прямо к горлышку.

Тут в комнату вошла жена и оторопела, увидев, что Карен пьет прямо из бутылки.

– Ка-а-ро, – удивленно пролепетала она, – почему ты не взял рюмку?

Оганян обернулся и смерил жену полным ненависти взглядом.

– А это что? – спросила она, потрясая его мокрыми брюками и брезгливо потягивая носом.

– Скажи спасибо, что дерьмом не воняет! – с трудом сдерживая бешенство, рыкнул Карен.

Асмик не стала больше расспрашивать и поспешила оставить мужа одного. «Вероятно, у Каро какие-то неприятности, пусть успокоится», – решила она. Асмик имела весьма смутное представление о том, чем занимается супруг, откуда появляются у него деньги, где Карен, по его собственному выражению, «черпает блага». «Это мужские дела, женщинам в них лучше не соваться», – полагала она. Ее муж уважаемый человек, депутат, ничего для семьи не жалеет – ей достаточно. Она подозревала, что не все дела, которые проворачивает Карен, можно назвать законными, но старалась не задумываться об этом и никогда не лезла к мужу с расспросами, считая весьма мудрой русскую поговорку «Меньше знаешь – крепче спишь».

Еще пару раз хлебнув, Карен, не выпуская из рук бутылки, плюхнулся в кресло и закрыл глаза.

Коньяк делал свое дело: приятное тепло прокатилось по горлу и разлилось в животе, согревая всё тело, недавно дрожавшее от страха. Безудержная злость тоже отступила, давая возможность трезво оценить положение, в которое он попал, и подумать, как из него выбраться.

Самым лучшим, на первый взгляд, казалось радикальное решение проблемы: грохнуть Рубцова. Но это, прежде всего, опасно – тюрьмы Карен боялся даже больше, чем сумы. К тому же, если Рубцова вдруг не станет, еще неизвестно, кому передадут его полномочия… А вдруг комиссию возглавит какой-нибудь идейный дебил? Карен умел договориться почти с любым, но тема скользкая и человек должен очень любить деньги, чтобы так рисковать.

Тут в голову пришла более трезвая мысль: а что если просто отстегнуть половину Сергею, вроде как поделиться по-честному?.. Это вариант, может прокатить! Но, взяв деньги, Рубцов наверняка сообразит, что это был не первый пакет подтасованных документов. Ведь не дурак, точно, сообразит… И тогда начнет копать, а там глубина – вдесятером утонуть можно. А если вдруг скажет: «Гони бабло, которое на этих делах срубил»? Столько Карену не вернуть, таких денег у него просто нет: разошлись, рассосались, одна свадьба дочери во что ему обошлась! Хотя, если поднапрячься, можно собрать… И самому остаться с голой жопой?..

Карен матюгнулся вслух и еще пару раз отхлебнул из бутылки.

Коньяк расслабил мышцы тела, но мысли в голове продолжали бешеную скачку, подбрасывая ему различные, подчас самые фантастические способы решения проблемы. Он отметал их один за другим, пока не остановился на том, который показался самым конструктивным на данный момент.

Ему надо обратиться за помощью к «деловым». Калина, местный авторитет, не раз решал мелкие вопросы через Карена.

Вышедший из тюрьмы в 90-м, Калина среди своих громко называл себя «вором», хотя права на это не имел: никто его на зоне не короновал. Сам Калина считал, что это звание он вполне заслужил, отсидев по разным зонам в общей сложности около двадцати лет.

Карен не состоял у Калины на довольствии. Жадный от природы, авторитет старался избегать лишних трат и уж тем более не засаживал деньги ради перспективы или престижа. В данном случае, считал Карен, это даже хорошо: получается, что вор у него в долгу. Еще один плюс состоял в том, что Калина ненавидел Стаса, который обошел его при разделе сфер влияния и территорий в городе, при этом даже внешне не выказав уважения, которого вор, по понятиям, был достоин. Однако Стасов действовал так умело и четко, что Калине нечего было ему предъявить. К тому же в городе ходили слухи, что Стасу покровительствуют на самой верхушке криминального мира, в столице. Что касается бизнеса, сейчас интересы Калины и Стаса никак не пересекались, но люди знающие считали, что при случае они могут воткнуть ножи друг другу в спину.

Именно поэтому Карену пришло в голову сыграть «втемную», столкнуть двух бандитов лбами – для него это может стать отличным выходом из неприятной ситуации, в которую попал из-за козла Рубцова. Развязав войну между двумя группировками, сам он сумеет соскочить.

Отлично зная Стасова, Карен ни минуты не сомневался, что тот пошлет людей присмотреть за Рубцовым, вот тут и надо будет засветить рядом с Сергеем Калину. Стас подумает, что это вор собирается оттяпать у него лакомый кусок, и тогда…

Решив, что придумал отличную комбинацию, Карен выхлебал остатки коньяка и вскоре крепко уснул прямо в кресле.

***

Из кафе Сергей возвращался приободренным. Случайная встреча вселила в него уверенность, что он сможет разобраться со всем и, главное, теперь знает, как это сделать.

Докопаться до правды Рубцов хотел не ради справедливости, так же мало его заботили вопросы соблюдения законности и благо ближних. Плевать он хотел на лесопарк, экологию и общее состояние городской инфраструктуры! Проживая за городом, в уютном мирке закрытого коттеджного поселка, он редко сталкивался с бытовыми проблемами горожан и вовсе не ради них собирался уличить Оганяна. Он считал необходимым поставить на место зарвавшегося упыря, посмевшего водить его за нос, использовать втемную и «косить капусту» на один карман. Сергея просто распирало от желания раздавить этого гада. Неожиданно ему в голову пришла идея. Нужно турнуть Карена из думы.

Вот это будет настоящая месть, лучше всякой другой!

Прыгая через ступеньку, он взбежал по лестнице, бодрым шагом вошел в свою приемную и, подмигнув Вике, скрылся в кабинете.

Ожидавшая продолжения утренней грозы девушка застыла в изумлении, но, немного подумав, решила, что утренний гнев Рубцова был вызван всего лишь плохим настроением. Мало ли, с женой с утра поцапался? И всё-таки спрашивать о неподписанных протоколах Вика не решилась, а вместо этого набрала номер Карена.

Карен Суренович не отвечал, хотя его телефон не был отключен. С интервалом в десять минут Вика еще дважды попыталась связаться с ним, и всё без результата. «Сам перезвонит, если надо», – решила девушка и занялась текущими делами.

А в это время Асмик, застыв над умолкшим телефоном мужа, гадала, кто такая Виктория… Она не стала будить крепко спящего мужа ради звонка от женщины.

Устроившись за столом, Рубцов порылся в ящиках и вскоре отыскал перечень объектов, которые рассматривались комиссией за последние два года. Дальше он пока решил не копать, всему свое время. Список и так оказался не маленьким. Остальное можно предъявить компаньону позже. Сейчас главное – уличить Карена и обозначить свои претензии, а там видно будет.

Имеющий большой опыт в подковерных делах Рубцов был уверен: если найдутся сфальсифицированные документы, он сможет доказать причастность Оганяна, пусть даже бумаги для комиссии готовил и не он, а другие члены комитета по градостроительству. Сначала Рубцов выписал самые крупные объекты, которые, по его мнению, должны были быть прилично оплачены. Отдельный список рос, и конца не было видно. Прикидывая размеры сумм, пролетевших у него мимо носа, Сергей скрежетал зубами. Злость накрывала тяжелой волной, от раздражения даже голова заболела. Он встал с места, походил по кабинету взад-вперед, потирая виски, а потом открыл дверь в приемную и спросил у Вики:

– Аспирин есть или что-нибудь от головы?

Через пару минут помощница вошла в кабинет с таблетками и стаканом воды на подносе. Осторожно поставив его на краешек заваленного бумагами стола, девушка тихо удалилась, а Рубцов, выпив таблетку, откинулся в удобном кресле и посидел немного с закрытыми глазами. Вскоре он ощутил, что сдавливающий голову обруч боли немного ослабел, и вернулся

к работе.

Ему понадобилось еще два часа, чтобы прошерстить все объекты. К пяти вечера он смог оценить то, что нарыл на Оганяна. Объемы впечатляли. Рубцов даже почувствовал некоторое уважение, но скорее к предполагаемой сумме, а не к своему коллеге.

В полшестого в кабинет заглянула Вика и спросила, понадобится ли еще она сегодня депутату. Он отпустил ее домой, а когда в приемной хлопнула дверь, громко выругался:

– Тварь! С-сука продажная!

Он не сомневался, что Вика активно помогала Карену водить его за нос. Она работает не первый год и не могла проморгать подмену документов. Наверняка получала от Оганяна подачки… Естественно, она понимала, что ее шефа обманывают, но не предупредила… И не только она, еще кто-то должен был знать…

– Совсем страх потеряли! Всех жирный купил! Ну ничего, дайте срок, я и с вами разберусь…

Немного посидев в задумчивости, Сергей рассеянно полистал настольный календарь и резко встал с места. На сегодня у него было намечено еще несколько не слишком важных дел, но сейчас он был не в состоянии думать ни о чём, кроме предательства своего окружения: он всех считал соучастниками Оганяна.

«Лучше поехать домой, отдохнуть как следует, отвлечься, просто поваляться на диване», – решил Сергей. Накинув пальто, он вышел из кабинета и запер за собой дверь.

Очнувшись, Карен потянулся к телефону и увидел несколько пропущенных звонков от Вики. Нажал на ответный вызов и сходу, не здороваясь, раздраженно спросил:

– Слушай, девочка, скажи пожалуйста, зачем ты Рубцову на подпись реальные документы положила?

Вопрос Вику несколько удивил, Оганян не посвящал ее в подробности своих махинаций.

– Карен Суренович, он ведь и съемку визирует. Разве что-то не так?

– Вика, ты дура! Съемка не входит в перечень документов, которые должен подписывать глава комиссии. Только не говори, что впервые это слышишь!

Вика впала в шок. Карен Суренович всегда казался ей человеком веселым, корректным, он никогда не позволял себе так грубо обращаться с подчиненными.

– Ну да, в принципе, съемку визировать не обязательно, – испуганно пролепетала девушка, – но Сергей Александрович…

– Пошел он на…, твой Сергей Александрович! – рявкнул в трубку Карен и отключился.

Вика посмотрела на умолкший телефон и пошла дальше по улице, низко опустив голову.

Что вообще происходит? С утра Рубцов взбесился на ровном месте, теперь Оганян дурой обозвал. Она всегда к нему со всей душой: что-то просил – она делала, а что имела за это? Редкие копеечные премии в кассе да такие же копеечные подарочки от самого Карена? Похоже, Оганян с Рубцовым что-то не поделили… А пошли они оба к черту! Мерзкие депутатишки, один чванливее другого! Чего ради она напрягается на этой проклятой работе, где нужно подлаживаться то под одного, то под другого? Вот забьет на всё и поищет другое место!

Она обернулась к зданию городского собрания и, вытянув руку, сжала пальцы, оставив на свободе один средний. Вот так!

***

Автоматические ворота скрипнули, раздвигаясь. Заехав к себе во двор, Сергей остановил машину почти у самого крыльца. Lexus жены был припаркован чуть дальше, у клумбы, и уже вымыт. Рядом суетился садовник, наводя окончательный блеск.

«Давно приехала», – сообразил Сергей и вспомнил, что сегодня пятница, а по пятницам Света в институте только до обеда.

– Совсем заработался, потерялся во времени, – пробормотал он, выбираясь из машины и потягиваясь.

Сзади послышалось шлепанье лап по брусчатке, и он едва успел нырнуть обратно на сиденье. Ронни пролетел мимо, затормозил всеми четырьмя лапами и, развернувшись, кинулся приветствовать хозяина. Он топтался у открытой двери, а Сергей обеими руками теребил его за уши, гладил по башке, приговаривая:

– Ты, Ронни, не собака, а чума на четырех лапах… Что, соскучился?

Сверху раздался голос жены:

– И я тоже соскучилась…

Сергей поднял голову. Светлана, навалившись грудью на подоконник, с улыбкой смотрела на него.

– И ты тоже, родная?

Оставив собаку, он поспешил в дом. В холле приобнял вышедшую навстречу жену и чмокнул в ее губы.

– И я соскучился, Светик. В последнее время мы почти не бываем вместе…

– Разве в этом виновата я? – с намеком спросила она.

– Давай разделим вину пополам? – улыбнулся Сергей. – Ты любишь читать по вечерам свои толстые книги, а мне хочется потусить…

Жена недовольно подняла брови:

– Нахватался жаргона в своих компаниях…

– Сегодня я никуда не еду и полностью принадлежу тебе. Может, прогуляемся перед ужином? Дойдем до леса, там сейчас красота…

– Ну что ж, можно.

– Тогда беги одевайся.

– Окей. Ты тоже переоденься в джинсы. Этот костюм тебе очень к лицу, жаль, если испортишь.

Несколько минут спустя в джинсах и теплых куртках они вышли во двор. Позвав Ронни, Сергей прицепил к ошейнику поводок. Сопровождаемые радостно повизгивающей собакой, они вышли за ворота и направились вдоль улицы в сторону леса.

Рубцов шел молча, погруженный в свои мысли, и Светлана уловила его озабоченное настроение.

– Сереж, ты какой-то напряженный. У тебя всё в порядке? – спросила она, заглядывая мужу в лицо.

Сергею никогда не приходило в голову скрывать от жены свои дела. Тем более что ее советы бывали очень полезны, подчас она останавливала его от необдуманных поступков. Поэтому он вкратце рассказал обо всём, что случилось сегодня, опустив описание истерики, в которую чуть не впал. Под конец он поделился планами по выведению Оганяна на чистую воду.

Светлана долго не отвечала, будто обдумывая, что посоветовать. Сергей тоже шел молча. Поделившись с ней информацией, он почувствовал себя несколько увереннее, словно приобрел союзника. Пусть не советчика, но хотя бы единомышленника.

– А ведь ты кое-чего не учел, – медленно проговорила Света, прерывая молчание. – Вернее, кое-кого. Новака. В его цепочке крайний не Карен, а ты. Ты об этом подумал, Сережа?

Сергей замер и уставился на жену. В запале он совсем забыл про Игоря Яковлевича Новака, вице-губернатора, который, в частности, курировал работу депутатов по всей области. Конечно, начальником для Рубцова он не был, прямой подчиненности не существовало. Но реально для Рубцова Новак был боссом. Все в думе знали, что Рубцов – человек Новака и, следовательно, принадлежит к губернаторской команде. Это увеличивало его полномочия и влияние в городских структурах.

С Игорем Новаком Рубцов был знаком очень давно – еще с комсомольских времен, когда тот был секретарем обкома. Уже тогда сложился тандем, в котором Новак играл ведущую роль. «Первого» устраивали беспринципность и всеядность Рубцова, а Сергей в свою очередь, зная, что у Новака в Москве крепкая рука, держался в кильватере и старался быть ему полезным.

В перестроечной сумятице пути их на несколько лет разошлись. Рубцов пошел замом к директору завода, сколотил приличный капитал. Он мог бы заняться коммерцией – время самое подходящее, но это казалось не интересным. Его манила власть, возможность принимать участие в важных решениях. Сессии, заседания думы и комитетов, протоколы, кулуарные интриги – это была его стихия, именно в думе он полностью мог реализовать свое желание манипулировать, влиять, играть людскими судьбами по своему произволу. К этому времени бывшие комсомольские лидеры уже заняли руководящие кресла в областной администрации, и именно Новак помог Рубцову вновь пролезть в депутаты. С тех пор все более или менее значимые действия Сергей согласовывал с Игорем и прилично отстегивал ему от своих прибылей. Но сегодня, в ярости от того, что его так подло «кинули», он совсем упустил из виду своего куратора.

«Света права, – пронеслось в голове, – когда Игорю станет известно об упущенной прибыли, он спросит по полной с меня, а не с Карена. Да что там спросит – он и в порошок стереть может при желании… Поэтому прежде чем предпринимать что-либо, я должен еще раз всё обдумать…»

Лабрадор Ронни радовался совместной прогулке: то убегал вперед, то зависал на месте, обнюхивая и помечая придорожные столбы и деревья. Они продолжали свой путь в сторону видневшегося впереди березняка. Поредевшие кроны белоствольных красавиц слегка трепетали, переливаясь при редких порывах ветра желто-зеленым. Солнце скатывалось за лес, напоследок подкрашивая багрянцем застывшие на горизонте низкие облака. Поверху их контуры светились белым, а дальше небо постепенно обретало холодную осеннюю голубизну.

Но сегодня Сергею было не до восторженного любования картинами природы: он шел, глядя только под ноги, и напряженно размышлял над тем, что предпринять. Теперь он уже не был уверен, что следует начать с мести Оганяну.