Отныне и в Вечность. Червивое яблоко 3

Фетмен достал платок и, шумно отдуваясь, принялся вытирать лоб. Генрик посмотрел на Брандиса. Брандис смотрел в потолок и молчал. Генрик снова повернулся к Фетмену.

– А второй?..

– Что – второй?

– В смысле – во-вторых, что?

– Ах, это. Мы пока имеем некую фору во времени. И мы должны ею воспользоваться с максимальной эффективностью. Вам, Генрик, придется взять на себя всю имперскую составляющую и под землей, и на поверхности. При Вашем характере и способностях, думаю, Вы живенько заставите весь Город ходить по струнке, руки держать по швам и орать "Да здравствует наш любимый актуализатор!" А мы с Брандисом займемся континентом. Орден мы, по возможности, оставим в покое, но совершенно необходимо – кровь из носа! – предотвратить большой общеконтинетальный шмон. И никакого вмешательства, слышите, сэры, никакого вмешательства в дела Трассы с нашей стороны.

– Это правильно, – встрял Брандис, – покуда бушует только Франконат, это проблема разрешимая, козел отпущения сидит в приемной. Сейчас нельзя допустить беспорядков в других местах, во-первых, в Гегемонате… ну, и в Свенланде тоже. Надо работать на опережение.

– Завтра же велю собрать в Вуппертале Генеральные Штаты Гегемоната, срочно… что – кворум?.. плевал я на кворум! – рычал пообтесавшийся в местных подковерностях Фетмен. – Гегемон нужен здесь. Парламентарии должны завтра же утвердить его приказ о вмешательстве Гегемоната во внутрифранконский конфликт на стороне законного повелителя Луи девятнадцатого и против неизвестного узурпатора. Немедленно направить людей за ним на Балатон. Хватит властителю… хм-хм… прохлаждаться на водах, текущий момент настоятельно требует присутствия его величества в столице. Пусть все видят, что он у власти. Что вы скалитесь, сэры, не я же его туда упек? Я просто исправляю чужие ошибки. На заседании Генеральных Штатов я, кстати сказать, выражу бесконечное возмущение некими неустановленными пока лицами, распускающими злонамеренные слухи о моих претензиях на свенский трон. Я заявлю, что оные слухи имеют целью расшатать и дестабилизировать! Что кое-кто спит и видит вызвать трения между мною и моим тестем-королем, а также поссорить с наследником престола принцем Густавом. Что как только я узнаю имена клеветантов… тьфу, черт, этих, в общем, которые… велю четвертовать на Праттере прилюдно!

– Браво! – Брандис от избытка чувств даже поплескал в ладошки. – А я-то все искал слова, как бы поделикатнее сказать Вам, дорогой друг, что "ваше высочество" тоже, знаете ли, в имперских сферах звучит весьма неплохо.

– Итак, решено, – сказал Фетмен, как бы подводя под всем обсуждавшимся жирную черту, – расплюемся с этой сволочью Графенбергером и отдаем на заклание. Сейчас я велю его позвать, и уж давайте все вместе навалимся, чтобы он рта не мог открыть… Эй, кто-нибудь! Подать сюда Графенбергера!

В дверях появились до смерти перепуганные физиономии дежурного шаркуна и филейной красотки, которые, спотыкаясь языками о зубы, полуобморочно доложили, что оный Графенбергер, плюнувши… нет, даже харкнувши на пол приемной с демонстративной наглостью, изволили удалиться уже чуть ли не… в общем, давно.

– Прекрасно! – жизнеутверждающе потер руки Фетмен. – Бегство, это, знаете ли, симптом и улика.

– Графенбергер теолог, – негромко сказал Генрик, бесцеремонно прерывая несколько преждевременный, с его точки зрения, оптимизм коллеги. – Командир охранной алы тоже теолог. Вы уверены в его лояльности? Он может взбрыкнуть. И вот еще. Боюсь, что… это я относительно форы во времени. Помните последнюю станцию подземки? Ну, ту, которая автономная и никому не подчиняется? Так вот, не знаю, как сейчас, но до самого последнего времени там Координатор держал украденную подругу этого вашего Рекса Азерски.

– Что?! – взвизгнул Фетмен, чуть не вывалившись из кресла. – Сурия Бюллер содержится у нас в темнице? Мама родная, и ведь бежать некуда!

Генрик ушел первым, а Брандис, уже схватившись за дверную ручку, вдруг затоптался на месте, бормоча что-то себе под нос, посмотрел на Фетмена, посмотрел на дверь, махнул рукой и решительно зашагал обратно к "другу и покровителю".

– Заразная штука эта самая ваша "азерскость", – сказал он, качая головой с иронией, впрочем, направленной явно в собственный адрес. Потом твердо посмотрел Фетмену в глаза и сказал шепотом, от которого у Фетмена ослабели колени и по коже побежали мурашки размером с собственный ночной горшок. – Меняй хозяина, дурень, меняй, пока поздно не стало.

Фетмен собрал в кулак все свои силы, всю волю и выдержку, и выговорил непослушными губами:

– Что ты имеешь в виду?.. Объяснись.

Однако Брандис уже мчался к дверям. Уже выскакивая за дверь, он сказал, даже не поворачивая к собеседнику головы.

– Чего ж тут объяснять? Я и так сказал куда больше, чем требует благоразумие и даже элементарная забота о собственном здоровье.

5

Несмотря на мерзкую погоду, на улицах было многолюдно.

Друзья старались передвигаться так, чтобы не производить впечатления единого отряда. Шли, разбившись по два-три человека в среднем темпе толпы, не теряя из виду друг друга, и Скаврон уже в который раз порадовался, что стояла поздняя осень со всеми ее прелестями: холодом, ветром и дождем, так что фигуры, укутанные в плащи до самых носов, не только не "светились" кованой костью, но и вообще ничем особо не выделялись среди прочего вуппертальского люда. Вот только рост. Рост – это да. Самый низкий из них – Бим – даже среди свенов считался бы человеком выше среднего роста, что уж говорить о Кувалде, Маунтине, Брунгильде или, уж тем более, Люксе.

В город друзья проникли без каких бы то ни было проблем. А вот в городе… чтобы хоть как-то нивелировать свое отличие от окружающих в росте и комплекции, друзья старались передвигаться кварталами и слободами кузнецов, оружейников, бронников и прочего народа с нехилыми фигурами. Путь они проделали долгий, порядочно подустали, но шагали уже в пределах Старого города, и до рынка, что находился под самой стеной Капитулярия Привилегий, было уже рукой подать. Покуда им везло. Ни в ком встречном никакого особого интереса к себе они не замечали. Вот, разве что, Люкс с Брунгильдой, шедшие замыкающими, нет-нет, да и ловили на себе любопытные взгляды прохожих: парочка была колоритная с любой точки зрения.

Однако пришел момент, когда везение их, похоже, закончилось.

– Нодь, – окликнул друга Скаврон, – погляди налево, только осторожно. Вон там, чуть впереди, у каретного сарая…

Ворота каретного сарая были распахнуты настежь. У выкаченной наружу брички толклось несколько мужиков, энергично втолковывавших что-то покупателю, а вот сам покупатель – пузатый приземистый мужичишка, явно их не слушал, а во все глаза пялился на Нодя, да так, что буквально рот раскрыл. Встретившись с Нодем глазами, пузатый с проворством амбарной мыши шмыгнул за бричку.

Нодь досадливо крякнул.

– Вот уж если не везет, то не везет.

– Что за рожа? – хмуро поинтересовался Скаврон.

– Шнайдер, – оскалился Нодь. – Тоже золотых дел мастер, конкурент и завистник. Сволочь первостатейная. Это по его милости, ну и еще двоих таких же, я угодил на полюса. Эх, нож бы ему в брюхо, подонку, да шум до срока поднимать не хочется.

– Что касается шума, я думаю, что шум этот твой Шнайдер нам теперь по любому обеспечит, – поежился Скаврон и подал условный сигнал друзьям.

– Мы с Маунтином будем искать нужных людей. Чем привлечь их внимание, у нас есть, Скар обеспечил. А вам надо пока затаиться, – подытожил краткое совещание Бим. – Я думаю, орденские кнехты весь город на уши поставят, как только этот Шнайдер до них доберется. А он доберется, зуб даю. Главная опасность для нас здесь, в городе. В университет страже дороги нет.

– А вдруг они переоденутся? – спросила Брунгильда.

– Конечно, переоденутся. Но на это нужно время. Думаю, какое-то время у нас в запасе есть. Начнется у нас теперь, друзья мои, игра с орденом в догонялки. Кто кого переспешит. Хорошо, рынок рядом. Пошли¸ мы с Маунтином вас тут покуда в одно местечко пристроим.

Бим с Маунтином привели друзей в небольшую забегаловку, издавна облюбованную циркачами для дружеских посиделок, усадили в темном углу и велели "прикинуться ветошью", а сами тут же и дематериализовались, пообещав вернуться "как только, так сразу".

– Вы вот что, – торопливо шепнул Бим, перед тем как исчезнуть за дверью, – вы, настраивайтесь на ожидание долгое, такие дела быстро не делаются. Заказ хороший сделайте, чтобы перед трактирщиком и публикой не светиться. Да и поесть, как следует, не помешает – когда еще придется зубы в съестное запустить. Выпивку закажите, но не пейте. Вы для трактирщика народ случайный, а он таким в питье никоту подмешивает, чтобы казалось крепче. Только головной боли вам еще и не хватало.

Время тянулось медленно. Вначале каждый стук двери заставлял друзей подскакивать на месте, однако постепенно напряжение в них спало, навалилась усталость, в головы полезли посторонние мысли. У каждого свои, но об одном и том же.

Сомнений в том, что три владыки континента поднимут людей, не было ни малейших. И дело вовсе не в какой-то особой к ним народной любви, нежных чувств к власти народ обычно не испытывает, не за что. Но уж больно нагло вели себя новые хозяева. Эти не только простой люд или третье сословие, они и пакаторов за людей не считали. Ладно бы еще только пришельцы, свои были, пожалуй, и похуже. Пришельцы просто брали, что понравилось. Если не сопротивляться, то можно было и в живых остаться, и с целой рожей. А вот свои – те, что проскочили в адепты – еще и изгилялись со всей изобретательностью мелкотравчатых ничтожеств, дорвавшихся до власти.

Стереть в порошок Орден с его адептами, властных прыщей на ровном месте и всех тех, что поспешили примазаться к новой власти, конечно же, сверхъестественной сложности не представляло, если только не вмешаются пришельцы. Потому что пришельцы – в окружении Люкса усвоили это со всей непреложностью – настолько сильны, что темняне не смогут вести с ними даже сколько-нибудь масштабную партизанскую войну. Надежда была только на Рекса Азерски, то есть, в конечном итоге, на Брунгильду. На то, что удастся ей связаться по этому таинственному старнету с кем-нибудь на Азере, и что этот "кто-то" свяжет их с самим Рексом. О том, что будет, если он откажется или не сможет им помочь, никто старался не думать.

– Ты знаешь кого-нибудь из его ближнего окружения, девочка? – внезапно повернулся к Брунгильде Люкс.

– Никого, – не задумываясь, ответила Брунгильда, сразу поняв, о чем он ведет речь, поскольку сама думала о том же. – Мне придется искать выход на него через санаторов Азеры. Попробую выйти на коммодора Корна, он тоже из знатных. Он лично знает госпожу комтессу – это тетушка Рекса. Одно плохо. Я была с врагами нашего комта. Станет ли он меня слушать?

– Тьфу на вас, прости господи, – досадливо вмешался в разговор Скаврон. – До чего же вы бестолковый народ, ученые люди! Все у вас с вывертом… не по человечески все. Вы же говорите, что для него нету тайн в человеческих мыслях! Сами не дергайтесь, и других не дергайте.

Все умолкли.

Ожидание, и в самом деле, оказалось долгим, однако вместо Бима с Маунтином в трактире вдруг материализовался Брандис. Капитан был при своем знаменитом палаше, но в штатском. Он быстро прошел в середину зала, огляделся, ушарил Люкса цепким взглядом и в мгновение ока оказался рядом.

– Сэр, – торопливо сказал он, не утруждая себя приветствиями и прочими благоглупостями куртуазной любезности. – Я пришел сюда, чтобы спасти вас всех… во всяком случае, попытаться помочь вам спастись. Могу я надеяться, что Вы никогда не полезете мне сюда, – он постучал себя пальцем по лбу, – без моего на то разрешения, или мне нужно при каждой встрече это специально оговаривать?

Люкс с задумчивым видом покачал головой, но скорее собственным мыслям.

– Безусловно, – сказал он.

– Я безумно рискую, сэр, причем как порученным делом, так и самой жизнью, – как бы извиняясь, пожал плечами Брандис, – так что простите, если мои слова Вам обидны. Ваш отряд засекли. Некто Шнайдер. Он узнал Нодя, этого достаточно, чтобы опознать всех. На ваше счастье, он завалился ко мне. А вот я, к сожалению, был не один, так что прикончить мерзавца возможности не имел. Я ему, конечно, "не поверил", официальных сообщений о побеге с полюсов не было. Так что запустил я его по инстанциям. Но вы не обольщайтесь, долго он там не проваландается, энергичный, сволочь. Немедленно уходим. Все при оружии?

– А как же циркачи? – возмутился Скаврон, но тут, к счастью, в трактир ввалились оба разведчика в сопровождении некоей мутной личности, явного ночного мальчика.

– Проводник? – обрадовался Брандис. – Слава богу, пройдем по трабулам. А то я уж думал, придется прорываться через ворота, может быть даже и с боем. Даже масками для вас запасся.

– Зачем нам маски? – невнимательно удивился Нодь, запихивавшй в карман полбатона сырокопченой швабской – колбаса была хороша, не бросать же?

– Чтобы маркграфа не опознали, дубина, – буркнул Скаврон. – Он человек известный, ему еще тут работать и работать, а на кого будут пялиться зеваки, если у всех налетчиков открытые рыла, а один в маске?

– Ну, насчет работы, это как сложится, это еще неизвестно. Влип я с вами, ребята, по самые уши, и ничего я не понимаю в мыслях своего начальства. Почему Сам, нагрузивши меня таким довеском к работе, не выделил отдельной линии для прямой связи?

– Какой Сам? – удивился кто-то.

– Сам у всех свой, – Брандис махнул рукой. – У вас вон Люкс, вам повезло. Живее, живее, парни. Проводник надежный?

– А то! – возмутился Маунтин, а ночной мальчик оглядел всех хмурым, но без наглости взглядом, и сказал с досадой:

– Вы бы, и в самом деле, поспешали, господа хорошие, народ вы все здоровенный, нашими лазами не пролезете, а мне велено за два часа обернуться и доложить. Куда вам надо в университете? Просто за стену, или как?

– В библиотеку, – сказал Брандис. – И хорошо бы поближе к книгохранилищам.

– К книгохранильным залам? – оживился ночной мальчик. – Это хорошо. Это проще. Там есть замечательная трабула, просторная. Хоть в карете езжай. Правда, вход в нее далеко – на том конце рынка за мясными рядами. Идти к нему долго. И поверху. Так что учтите, в случае чего, никаких церемоний с этими вашими благолепными правилами. Бить надо первыми, насмерть, одним ударом, хоть бы и в спину. Не брезговать и не косорылиться. Пошли.

Брандис пристроился с ним рядом и продолжал допытываться.

– А кончается этот ход прямо в библиотечном хранилище?

– В самом.

– Прекрасно! А в каком зале он кончается?

– Ну, господин хороший, Вы даете. Я что, по-вашему, бакалавр каких-нибудь яйцеголовческих наук и читать обучен?

– Описать-то его хотя бы сможешь?

– Вы лучше по сторонам глядите, чтобы нам не вляпаться, – с досадой сказал ночной мальчик. – Описать… я и был-то там всего пару раз. Что ли Вы думаете, нам добывать всякую там книжную заумную редкость заказывают по пять раз на дню? Придете, сами увидите.

– Книжную редкость… – задумчиво пробормотал Брандис себе под нос. – Так-так… Я, кажется, догадываюсь… Нам, похоже, сказочно повезло, – обратился он к Люксу. – Мы окажемся как раз в нужном месте. Это не самый удобный ход, зато самый простой.

– Войти-то мы, может, и войдем, – вздохнул Скаврон. – А вот как будем выходить?

– Если все пойдет, как надо, выходить вам не потребуется, – пояснил Брандис, адресуясь, прежде всего, почему-то к Кувалде. – Подмога, если придет, то прямо туда, в лабораторию, под землю.

– А если не придет? – пробурчал Нодь.

– Установим связь – придут, – будто сама себя уговаривая, вмешалась в разговор Брунгильда. – Я этих ребят знаю, они своих в беде ни за что не бросят.

Все дружно покосились на Люкса. Люкс пожал плечами.

– Разве дело во мне? Понятно, что в помощи нуждается планета, а не я. Если честно, мне тоже неспокойно. Вы говорите, – он повернулся к Брандису, – похоже, что во вселенной началась большая междоусобная война. Если так, тому же Рексу Азерски может оказаться совсем не до занюханной планетки, затерянной где-то на задворках вселенной.

– Есть еще одно обстоятельство, – сказал Брандис. – Лабораторный актуализатор утверждает – девяносто восемь шансов из ста, что на Темной под землей в темнице находится похищенная невеста этого Рекса Азерски.

– Здесь Суриия Бюллер?! – в полный голос заорала Брунгильда.

– Тише, – разъяренным люпусом зашипел ночной мальчик, и Брунгильда тоже шепотом, но не с меньшей экспансивностью прошипела в свою очередь:

– Но зачем?..

– Для шантажа, я думаю, – пожал плечами Брандис. – Возможно, эти идиоты таким образом хотят исключить вмешательство Азеры в имперский конфликт. Я же говорю – идиоты. Так что, помощь будет, я уверен. Те же девяносто восемь шансов из ста. Связь нам нужна, связь. Будет связь, будет и помощь. Значит, так. Нам надо проникнуть в один рум. Находится он в цокольном этаже лаборатории. Это бывший, сейчас заброшенный пост охраны, и он снабжен всеми мыслимыми системами связи и информации, не учтенными ни в каких базах данных и реестрах. Именно поэтому его облюбовал себе под жилье нынешний лабораторный актуализатор, который, между нами, девочками, тот еще жук. Вся лаборатория, да и охрана тоже перед этим актуализатором трепещет и даже дрожит больше, чем перед любыми теологами и санаторами. Так что в его жилье никто, кроме любовницы, не бывает. Только вот о чем я всех вас буду просить. Вы этого парня, по возможности, оставьте в живых. Человек он неплохой и умный, да и у Кулакоффа ходил в любимых студентах, а Кулакофф у Рекса Азерски правая рука. Полезет в драку – намните бока, только не убивайте, душевно вас прошу.

Вход в трабулу оказался в огромном холодильнике, сплошь забитом неразделанными тушами, перемешанными со льдом. Вслед за ночным мальчиком друзья, раскатываясь на глыбах льда, пробрались к задней стенке склада. Ночной мальчик повозился в углу, стена отъехала в сторону, и перед ними оказался широкий пандус, ведущий куда-то вниз.

– Свет! – скомандовал ночной, и под потолком вспыхнули, освещая путь, неправдоподобно яркие факелы.

– Ну, вот, все правильно, все отлично, – с непонятным удовлетворением сказал Брандис. – Идемте, друзья, идемте.

Идти пришлось недолго. Когда очередная стена перед ними отъехала в сторону, их глазам открылся огромный полутемный зал, весь уставленный стеллажами с явно старинными фолиантами.

– Прекрасно, – сказал Брандис и повернулся к ночному мальчику. – Ты свободен, парень, спасибо, можешь идти. Дальше я сам.

Парень поклонился и бесшумно исчез. Сияющий Брандис повернулся к циркачам.

– Ну, вы и… да-а! Гиганты. Багамуты, можно сказать. Кто бы мог подумать, что у вас, ребята, такое влияние на воротил с рыночного дна!

– Ага, влияние, – саркастически проворчал Скаврон, правда, себе под нос, – только не у них, а у карбункула. Ха-ароший был карбункул…

6

Жанет, относившаяся к своим новым служебным обязанностям со всей возможной серьезностью, пыхала гневом и сверкала глазами.

– Ты меня держишь за дуру?!

– С чего ты взяла? – веселился Генрик.

– Тогда почему ты не хочешь поговорить с моим мальчиком и взять его к себе? Это очень хороший… умненький мальчик. И славный.

Генрик скорчил плутоватую рожу.

– О, я тебе верю.

– Но я совсем не в том смысле, – Жанет даже топнула ногой.

– Я тоже, – с совершенно похоронным выражением лица невозмутимствовал Генрик. – Пойми, дорогая, такие дела с кондачка не делаются. Сначала следует обосновать вакансию. Это возможно… при желании. Затем добиться финансирования. Это тоже возможно, правда, уже при большом желании. Дальше я должен лично проверить пригодность соискателя… нет-нет, разумеется, я всецело доверяю твоему мнению. Просто наши с тобою воззрения на выдающиеся способности молодых людей в некоторых аспектах могут несколько расходиться.

– Генрик! Я сейчас с тобой такое сделаю…

– Жду с нетерпением. Но давай сначала закончим этот разговор. Да. Так вот, только после этого всего я смогу перетащить твоего "славного мальчика" сюда, к тебе под бочок, можно сказать, в соседнюю ячейку.

– Но я ему намекала! Я обещала!.. Нет, постой, да ты, никак, ревнуешь? Ты ревнуешь… ревнуешь! Ах, Генрик, какая прелесть, это так романтично, но это глупо, Генрик. Причем здесь соседняя ячейка? Что мне мешает устраиваться в городе, раз уж для такого-то дела? У меня свободный выход, ты забыл?.. То-есть, я же, естественно, тебе верна, практически…

– Этот твой хороший мальчик, он смахивает на чинского аристократа, правильно? Или это уже кто-нибудь другой?

Жанет захлопала глазками, округлившимися до полной невинности.

– Какой-такой чинский аристократ? Не знаю никакого чинского аристократа. И вообще, что за намеки? Еще тогда, в трабуле, когда на меня напали, я тебе говорила, что у нас с ним все в прошлом и, вообще, ничего не было. Если хочешь знать, о котором я говорю на факультете на прекрасном счету, но очень-очень умный. А ты – чинский аристократ… При чем здесь Чина, ты с ума сошел? Где Чина, а где я?

Генрик заржал в полный голос, но тут… Все. Приехали.

Там, в вестибюле, за прозрачной стеной его жилого рума, из внезапно раскрывшегося тайного хода выскакивали огромные парни, закутанные до самого носа в темные плащи. А во главе всей этой гоп-компании во всю прыть скакал "дорогой друг" и фехтовальный спарринг-партнер малиновый Брандис. Да, парень, доверять надо собственной интуиции – ведь чувствовал же в любезном друге Брандисе некую подлянку, дно какое-то двойное чувствовал.

Мгновение – и ворвавшиеся головорезы были уже всюду, в жилых румах, коридорах, а несколько самых огромных, среди которых нарисовалась вдруг и красавица капитан-биопша, надвигались на него с неотвратимостью судьбы. Черт побери, он так и не удосужился заполнить оружием свою оружейную комнату. Впрочем, вряд ли какое бы то ни было оружие смогло бы ему сейчас помочь.

Жанет рванулась вперед в тщетной попытке заслонить Генрика собой.

– Не смейте! – пронзительно завопила она. – Его нельзя убивать!

– Это почему? – весело спросил один из гигантов удивительно знакомым Генрику голосом.

– Он хороший, – сказала Жанет неожиданно сипло, но тут же, справившись с собой, с видом записной дуруши звонко завопила, – с ним весело!

Ворвавшиеся нервно рассмеялись, а спрашивавший скинул на пол плащ и… сердце Генрика свалилось куда-то в пятки от огромного, ни с чем не сравнимого облегчения.

– Кувалда, друг!

Генрик с воплем рванулся вперед и повис на шее старого друга. Он обнимал его, тискал, колотил по спине, плечам, и Кувалда с подозрительно блестевшими глазами отвечал ему тем же.

– Кувалда! Сукин сын! Люпус ты драный! Ах, как я рад. Я так и знал, что на Трассе – это ты окаянствуешь. Это должен был быть ты. Ну, кто еще ввязался бы в такое провальное, безнадежное дело?

– Ты неправ. Нас много. И я тоже очень-очень рад, потому что Лис, чтоб ты знал…

– Он знает, – орал Брандис, пытаясь оттащить друзей друг от друга. – Он сам его и прикончил, подлеца этакого. Да отвяньте вы друг от друга, вот слиплись. Генрик, ты нам всем нужен.

– С тобою, мерзавцем, я после поговорю, – пообещал ему Генрик. – Каков негодяй! Ни словом, ни намеком.

– Генрик, где твой узел связи? Он, и в самом деле, нигде не учтен и никем не контролируется?

– Да, это правда. Но подождите минутку. Дайте мне взглянуть на Него.

Сквозь расступившихся друзей он подошел к Люксу, внимательно посмотрел ему в лицо, обошел кругом, бормоча себе под нос никем из присутствующих не понимаемые научные заумности, и вдруг боднул его головой в грудь. Люкс смотрел на все эти манипуляции с веселой улыбкой.

– Нет, какой я, все-таки, молодец! – заявил Генрик с идиотической, по мнению большинства присутствующих, гордостью. – Это же чуть ли не Рекс Азерски! Да нет, это и есть самый настоящий Рекс Азерски, недаром я говорил, что чей фант в это тело ни инсталлируй… Ну, может, не сам Рекс, но уж Рексов младший брат – это точно. Ведь правильно? – обратился он к Брунгильде, и та совершенно серьезно утвердительно кивнула.

– Да, это, безусловно, так. Но сейчас нам нужен узел связи. Это он? – спросила она, показывая пальцем на аппаратуру? – Он подключен?.. Прекрасно. Гордиться и восхищаться собой – вполне заслуженно, признаю – Вы будете потом, сейчас не до этого. Покажите мне, как он включается?

Брунгильда плюхнулась на стул перед инфором и ухватилась за клавиатуру. Все остальные сгрудились за ее спиной и забыли дышать. Наконец, она оторвалась от экрана и повернулась к друзьям.

– Сигнал я спакетировала. Но конвертирование и подготовка канала займет некоторое время, – сказала она. – Откуда я знаю, какое? Аппаратура здесь очень мощная, надеюсь, что небольшое. Я вызвала управление контрразведки санации Города, там наверняка сидят люди Азерски. Попрошу их связать меня с коммодором Корном. Он, конечно, тот еще жук, но это единственная моя ниточка к людям из Гнезда, в смысле, к Рексу Азерски.