Буран 2.0

– Чего?!

– Вечерний намаз. Али – мусульманин.

– Ваххабит, что ли?

– Почему сразу ваххабит? Али – учёный, известный генетик. Выдвигался на Нобелевскую премию в прошлом году, а ему всего тридцать три…

– Или уже…

– Какая разница! А сам-то ты чем занимаешься?

Ване не хотелось говорить правду, потому что после упомянутого номинанта на Нобелевку хвастать, что ты слесарюгой вкалываешь в каком-то захудалом автосервисе, было как-то не очень, но и врать тоже не хотелось. Поэтому сказал уклончиво:

– Я механик, вообще-то, со сложной техникой связан.

– Прекрасно, Эйван, только скажи мне плиз: весь этот спектакль – он зачем?

– В смысле? Какой спектакль?

– Вся эта глупая инсценировка с угоном. Младенцу понятно, что угнать космический корабль impossible, I do mean it’s not possible. В подготовке запуска всегда участвуют сотни специалистов – заправка топливом, проверка всех систем. Стартовый комплекс перед полётом напоминает с вертолёта муравейник – я знаю, я сама видела. Я знакома с российской космической программой, с графиком пусков – там нет ни слова о возрождении программы полетов русского «Бурана». Я знаю всех ребят из отряда космонавтов, потому что предполётная подготовка у нас совместная, но тебя там никогда не видела. А этот твой внешний вид… Алкоголь в крови с несовместимым для живого человека уровнем. Нет, русские, пока не улетели, у себя в сегменте иногда закрывались и выпивали. Это строжайше запрещено правилами, но они это делали. Иногда. Нелегально и тайком. Но это просто смешно – прятаться, – ведь система вентиляции общая, и запах алкоголя разносился повсюду. Но мы относились к этому снисходительно. Как у вас говорят, смотрели сквозь пальцы. Ведь все знают, что русские и водка – понятия неразделимые, но напиваться до такой степени, как ты, да ещё во время старта! Why? Впрочем, ладно – это дело твоё и твоего руководства. Лучше скажи, зачем твоему правительству свои действия оформлять таким странным, никакой логике не доступным способом? Сначала прошла информация в новостях, что в Москве произошёл взрыв. О причине все терялись в догадках: то ли теракт, то ли техногенная катастрофа. Печально, конечно, но чем я могу помочь здесь, на орбите? Мне свою работу надо делать. А дальше я занимаюсь своими делами – вдруг толчок. Ощутимый такой. Я сначала подумала, что это мелкий метеорит, – а что ещё можно подумать? Они тут летают как бешеные – я уже два раза выходила наружу менять элементы на солнечных панелях. Давление воздуха проверила – не падает. Значит, герметичность не нарушена. Уже хорошо. Посмотрела на экран, Oh man, компьютер ведёт проверку герметизации шлюза. А с чего вдруг его проверять? Оказывается, этот дурень только что произвёл стыковку в автоматическом режиме с неизвестным грузовым кораблём и собирается после проверки открыть входной люк. Какой, к чёрту, грузовик? Откуда? Ближайший прилёт «Союза» с новым экипажем только через неделю по графику. Я к обзорному куполу, смотрю – это не грузовик, а самый настоящий шатл. Ничего не понимаю! Какой, к чёрту, шатл – программа-то закрыта, потом пригляделась – красные звёзды и серп и молот на корпусе… Доложила в Хьюстон – те в шоке. До сих пор никто не понимает, что происходит. Запрашивала ваш ЦУП – там тоже всё видят, но тоже в замешательстве. А руководство молчит. И Москва молчит. Я понимаю: ваш президент эксцентричный человек, мне он даже симпатичен своей первобытной харизмой – нет-нет, я нисколько не умаляю ни его ума, ни его деловых качеств руководителя, я верю, что его поступки продиктованы интересами своей страны и русского народа, просто мне кажутся странными его некоторые методы. Не то что бы он агрессивен для других или зол, просто он непредсказуем иногда. А это вызывает сумятицу в умах и недоверие в мире.

– Блин, и к чему этот базар?

– К тому, чтобы ты мне сказал правду, что на самом деле происходит.

– Я ж тебе говорю: мы с Серым к Вовану на дачу собрались, а сами в говно. В метро хер пустят, а на тачку бабок нет. Смотрю – «Буран» стоит. По трапу забрались – внутри никого. Я такой в кресло сел, тумблеры пощёлкал – тишина. Серый надо мной ещё смеяться начал, потом отлить вышел. А я чего-то разозлился даже. Ещё покрутил рукоятки какие-то, вижу – кнопка «Автомат». Нажал – оно всё ожило, засветилось, я за Серым метнулся, да поздно. Башкой треснулся – до сих пор болит. Во, смотри – шишак какой…

Кэрол грубо оборвала его тираду:

– Ваня, извини, но я тебе не верю. Неужели ты сам не чувствуешь, какой бред несёшь? Не можешь говорить правду – лучше молчи, иначе я буду думать, что ты сумасшедший. Потому что так примитивно врать может либо безумец, либо отъявленный негодяй. И давай прекратим этот разговор, тем более что Али возвращается.

Откуда-то снизу (впрочем, это смотря как располагаться – может быть, и сверху) выплыл щуплый темноволосый человек с аккуратно подстриженными, как у голливудских актёров середины прошлого века, усами и в таком же белом комбинезоне, что и Кэрол.

– О, у нас гости… Когда прилетели? А я работаю и ничего не слышу. Кэрри, ты говорила, что следующий экипаж – только через неделю. У русских сменились планы? – бойко начал он по-английски и с широкой улыбкой протянул Ваньке руку: – My name is Ali.

– Ваня, – ответил Ванька на довольно крепкое рукопожатие и поправился для солидности: – Иван.

Али перешёл на ломаный русский:

– А где мой друг Семёнов? Мой друг Семёнов из Сколково с результатами расчётов?

В разговор вмешалась Кэрри по-английски:

– Этот парень прилетел один. При странных обстоятельствах. О цели прилёта не говорит. Изначально вёл себя более чем неадекватно – пришлось применить шокер. Ты ещё смеялся: зачем на орбите шокер? Как видишь – пригодился. Уровень алкоголя в крови – запредельный!

И если Али, занятый своими мыслями, сразу не обратил внимания на то, как выглядит и как одет новый член экипажа, то теперь спортивные штаны, грязная футболка и кепка на затылке на этом оч-чень странном русском удивили американца. А увидев бутылку у него в руках, удивлённо спросил:

– Beer, isn’t it?

Кэрри поспешила пояснить:

– Это я в русском сегменте взяла, чтобы этот парень не умер от алкогольного отравления.

– То есть чтобы нейтрализовать смертельную дозу яда, нужно к тому, что есть, добавить ещё? Логично.

– Али, ты смеёшься, но это работает! Не знаю как, но работает. Вам, мусульманам, этого не понять. Мой дед, когда вечером приползал в стельку пьяный домой из соседнего бара, всегда утром пивом отпивался. Я не говорю, что это хорошо – хлестать виски каждый вечер, – но утром деду пиво помогало не умереть…

– А зачем? Не понимаю, какой в этом смысл – пить каждый день?

– Трудно отучить от пьянства человека, пережившего «сухой закон».

– И где он сейчас?

– Он умер. Давно уже…

– Прости, но пиво его всё-таки не спасло.

– Увы, не спасло. Он погиб в аварии. Проезжавший водитель уснул за рулём и протаранил бар, в котором дед постоянно ошивался. Там обычно народу полно. Всем ничего, а деда насмерть. И потом, дожить до девяносто четырёх – тоже неплохо.

– Сожалею. Я лишь хотел сказать, что алкоголь для человека – всё-таки не самый полезный продукт.

– Али, мы отвлеклись, выгляни в иллюминатор. – Сказано было загадочным тоном и в то же время непреклонно.

– А что там? – Али оттолкнулся от поручня и влетел в обзорный купол. – Ого, русские возобновили программу полётов кораблей многоразового использования? Здорово, а я и не знал!

– Даже ЦУП этого не знает. Этот парень утверждает, что он угнал этот корабль по пьяной лавочке прямо из центра Москвы.

– Бред! Это невозможно!

– Согласна, но факт № 1: русский челнок с выставки, где он служил экспонатом, исчез. Факт № 2: он теперь находится на стыковочном узле МКС. Хьюстон в шоке, Москва молчит, а с нами здесь непонятный парень довольно маргинального вида. Ты можешь объяснить, что всё это значит? От парня толку нет – он либо дьявольски хитёр, либо…

– Ребята, а ничего, что я ещё здесь? Вы можете человеческим языком, по-русски, говорить? А то чувствую себя как в хачлабазе – вроде бы зашёл только пивасика взять, бабки им свои принёс, а они между собой бла-бла-бла – то ли обмануть хотят, то ли ещё чего замышляют, – неприятно, а ты стоишь как дурак! Так и вы о своём о чём-то базарите, а я, как дурак, слушай!

– Али, я не уверена, что он и вправду не знает английский. Будь осторожен, держи подробности своих исследований в тайне. Я подозреваю, что причина всех событий именно в этом.

– Кэрол, детка, я никогда не делал секрета из своей работы. – И уже обращаясь к Ваньке, перешёл на ломаный русский: – Иван, мы здесь занимаемся очень важными исследованиями – разработкой лекарства от рака. И у нас уже есть значительные результаты. Невесомость даёт невероятные возможности для работы с клетками и генетическим материалом. Мой русский коллега Семёнов через неделю привезёт сюда свои компьютерные расчёты и результат обработки материала – того, что я отправлял на Землю с предыдущим экипажем. Если тебя это, конечно, интересует. А сейчас извини – мне пришло время сотворить молитву.

Али извлёк из-под устройства, напоминающего велотренажёр, небольшую площадку где-то 50 на 70 сантиметров размером. С одной стороны этой площадки или платформы – коврик с арабской вязью и бахромой по краям, с другой – телескопическая штанга хай-тековского вида с шарнирами всех степеней свободы. Али прикрепил вакуумную присоску на конце штанги к гладкому месту на борту станции, поправил бахрому, которая торчала во все стороны, и вынул из кармана какое-то устройство с пачку сигарет величиной. И, хотя его никто не просил, поспешил пояснить:

– Это молельный коврик, специальный для космических полётов: в невесомости его необходимо как-то фиксировать. А в руках у меня прибор, который позволяет в любой момент определять направление на Мекку. Это очень важно – станция-то постоянно вращается. Смотри.

Али включил приборчик и, глядя на экран, рукой отрегулировал и зафиксировал положение коврика.

– Это устаревшая модель, – прокомментировал он свои действия, – сейчас ученые из Исламского космического университета создали полный автомат: фиксируешь на любой поверхности – и он сам определяет и поворачивается по направлению к Мекке и постоянно поддерживает это направление. А сейчас – извини меня, плиз.

Али подлетел к коврику, осторожно, стараясь не нарушать выверенное положение оного массой своего тела, пристегнул к нему колени специальными ремнями на липучке – видимо, в космосе по-иному ритуал не соблюсти – и согнулся ниц в молитвенном порыве.

«Ни хера себе учёный! Такой ещё и пояс шахида с собой принесёт! Взорвёт тут всё к чёртовой бабушке! Во славу Аллаха-то, чего ж не взорвать?»

6.

«– Бессмысленно предсказывать человеку его судьбу – ведь если он не полный идиот, то сделает поправку на грядущие события, и картина его жизни кардинально изменится.

– То есть если ты знаешь, что человек должен сию минуту умереть, ты не скажешь ему об этом?

– А смысл? Особенно если у тебя в руках пистолет и ты держишь его на мушке».

Разговор, подслушанный в автобусе.

Сначала не было ничего. Ни верха, ни низа, ни права, ни лева – ни-че-го. Отсутствовало время, не было пространства и света. Чёрное, густое и бесконечное небытие. Потом среди этого небытия определился ритм, оформляющий примитивную повторяющуюся музыкальную фразу – невнятную, но назойливую. Ударные и бас какой-то группы безжалостно забивали в голову ржавые гвозди – когда по одному, а когда все сразу. Каждый такой гвоздь вспухал в мозгу красным бесформенным пузырём, который тут же начинало тошнотворно рвать на куски и бесконечно выкручивать. Пробуждение не радовало. Руки свело от перенапряжения. Голова же лежала на чём-то липком. Ванька сглотнул пересохшим ртом несуществующую слюну и открыл глаза. Осмотрелся. Оказывается, он сидел у себя в районе на грубой деревянной скамейке, в забегаловке с названием «Килька». Руки сжимали бутылку из-под пива с торчащей из горлышка коктейльной трубочкой. Тут же всплыли в памяти американка в белом комбинезоне и странный мусульманин на молельном коврике. «Бля, приснится же такое…». Он вытащил трубочку и опрокинул бутылку в рот. Та была пуста. «Сука, я ведь её ещё на станции всю выпил! Блин, какая, на хер, станция? Всё, сука, допился… Как сюда-то попал? А ваще круто вчера в центре оттопырились, малолеток погоняли – и пральна, чтоб знали, кто тут главный! Блин, Серый же в ментовке! Стоп! То есть, может, и нет. Это же во сне по ящику показали. Бля, первый раз в жизни во сне телевизор смотрел! У меня бабка любит сны разгадывать – надо будет у неё спросить потом, для смеха, что это значит – смотреть телевизор во сне»… Пошарил по карманам – денег ноль. Ещё раз перевернул бутылку – как засохла падла, ни капли!

«Кильку» любили и постоянно в ней ошивались работяги-алкаши из местных, иногда со своими хорошо подержанными подругами, но чаще строгой мужской компанией. А также завсегдатаями здесь были молодые пацаны с района – пивка попить, футбол посмотреть и заодно дела перетереть. Когда-то, в девяностые, местные бандиты (уже давно все покойники) переделали бывший пункт приёма стеклотары под шалман, поставили по углам бюсты, а на стены поместили портреты всевозможных вождей, а также ура-коммунистические лозунги, типа «Решения партии в жизнь», развесили сатирические плакаты, уличающие бракоделов, пьянчуг и расхитителей социалистической собственности. Где-то нашли другие артефакты советской эпохи, как то радиола «Рекорд 66» и работающий ДО СИХ ПОР! телевизор КВН. Телевизор величиной со средний комод стоял на окне, гудел трансформатором, пять минут нагревался и смутно показывал только Первый канал. Экран он имел, правда, поболее, чем у айфона, но этот недостаток компенсировался огромной стеклянной линзой, заполненной дистиллированной водой. Линза, если перемещать её вперёд-назад по специальным полозьям, позволяла увеличивать изображение в два-три раза и сама по себе приводила посетителей в восторг больше, чем шедевр советской радиотехнической промышленности 1949 года. Впрочем, воображения у завсегдатаев хватало только на две вещи: на предположение, что в линзу налита не дистиллированная вода, а чистый спирт, и поэтому её надо вскрыть, а спирт выпить. А если всё-таки там вода, то запустить туда рыбок и устроить аквариум.

Был здесь и современный телевизор – большой, на полстены, включённый постоянно на спортивный канал, – и показывал он либо футбол, либо хоккей. Все попытки буфетчицы тёти Маши, добродушно прозванной из-за непомерной толщины за глаза Жабой, посмотреть какой-нибудь слезливый сериал или концерт популярных и заслуженных артистов неизменно натыкались на пьяное недовольство посетителей и сразу же пресекались.

Ванька поводил глазами по сторонам в смутной надежде встретить знакомых. Удачно: через пару столов расположился бывший одноклассник Лёха Бессонов по кличке Бес. Лёха радостно глядел в его сторону, улыбался и кивком приглашал к себе. Словно только и ждал, когда Ванька придёт в себя. Перед ним на столе запотевшими боками манили и ждали две кружки пива.

Не видя смысла себя уговаривать, Ванька перебрался к приятелю:

– Привет, Бес. Что, на работу устроился?

Про работу – это была дежурная шутка. Все знали, что Лёха в последнее время нигде не работает, не собирается, и на что бухает – непонятно. Хотя всем он намекал про какие-то мутные аферы, про якобы знакомства с какими-то крутыми людьми, всячески пытаясь всех убедить, что вот-вот озолотится. Уверить, очевидно, в первую очередь он хотел самого себя, потому что ему никто не верил и всерьёз не воспринимал.

Бес радостно отреагировал:

– Ага, ну, будь здоров! – И в три глотка вылил кружку в себя. – И тебя могу устроить.

– А что за работа? – Ванька указал на оставшуюся кружку. – Угощаешь?

– Тебе и взял. Смотрю – в отрубях валяешься, думаю, очнёшься – не пропадёт. А работа? Работа ништяк! Делать почти ничего не надо, а денег платят – будь здоров!

– Не томи…

– Вот. – Лёха полез в сумку и вытащил из неё маску для дайвинга, только с матовыми чёрными стеклами.

– Понырять решил?

– Сам ты понырять! Это шлем виртуальной реальности. Российская разработка. Короче, одна контора ищет добровольцев для испытаний. Причём негласно, потому что эти разработки ФСБ финансирует. Бабосы нормальные платят, а я там, типа, вербовщик, что ли…

– Какие на фиг испытания? Что там испытывать?

– Там виртуальная реальность по новому физическому принципу реализована. Даже в Пендосии такого ещё нет. Поэтому секретность.

– Тебя-то как они взяли, ты ж алкаш конченый…

– Короче, ты подписываешься или нет? Бабки нужны?

– А кому не нужны? Всем нужны, давай сюда свою шарманку, только пивка чутка хлопну. – Ванька хлопнул пивка, потом потянулся к секретному девайсу и надел его на лицо. – Ну и чё, ничего не видно…

– Погоди ты, включить надо! – Лёха Бессонов (можно сказать, друг детства, сосед по дому и бывший одноклассник) полез в сумку, исподтишка и воровски оглядел посетителей – не смотрит ли кто – и, держа руку в сумке, вместе с ней обошёл стол. Ещё раз убедился, что все заняты просмотром футбола, достал из сумки пистолет с глушителем и выстрелил ничего не подозревающему Ваньке в затылок. Сухой щелчок выстрела – как будто тарелку неаккуратно брякнули на стол. На звук никто не обратил внимания – мало ли кто чего, да и гол вдруг пропустишь. А Лёха подхватил ладонью падающую Ванькину голову, другой рукой собрал все салфетки из пластмассовой вазочки и, сняв забрызганную кровью маску, залепил, чтобы промокать кровь, выходное отверстие пули в глазнице толстым слоем салфеток. Потом бережно положил голову лицом на стол и вновь убедился, что кровь не расплывается пятном. Входное же пулевое отверстие на затылке, вспухшее большой розовой бородавкой, Лёха накрыл поестественнее кепкой. Со стороны казалось, что бухой Ванька продолжает спать, только место поменял. А сам Лёха стер салфеткой мелкие кровавые брызги со стола, и неслышно закрылся в туалете.

7.

– Ну, как тебе аватар?

Лёхин вопрос застал врасплох. Было очень жарко, а форменный галстук давил шею. Эту удавку хотелось расслабить, но Ванька знал, что форму одежды нарушать нельзя. Он стоял на самом солнцепёке и удивлённо озирался. Примерно в ста ярдах находился забор, за металлическими прутьями которого толпились многочисленные боты.

– И чего делать-то надо?

– Ванька, ты в ГТА когда-нибудь играл?

– Ясен пень – у меня плейстуха дома валяется. А ты сам-то где, я тебя не вижу?

– Это игра, Ваня, я могу лишь со стороны говорить, участвуешь только ты. Как тебе графа?

– Ва-аще ништяк! Графа – как настоящая! Деревья, звук, даже ветер чувствуется…

– Ты ещё себя не видел – в отражение в окне глянь…

Ванька повернулся к окну и вместо себя привычного на него в отражении смотрел здоровенный негр с накаченной бицухой. В тёмных форменных брюках, белой форменной же рубашке с галстуком и фуражке – примерно такой, как в супермаркетах охранники носят.

– Ни хера себе – ниггер!

У пояса висела кобура. Ванька потрогал её:

– Тяжёлая.

– А ты думал! Здесь всё как по-настоящему. Короче, миссия у тебя такая. Надо войти в дом, пройти по коридору. Но так, чтобы никто ничего не заподозрил, потому что если заметят что-нибудь – замочат сразу. У тебя аватар охранника – это облегчает задачу, но не намного. И ещё: рот на замке…

– Почему?

– Блин, ты ведь по-русски говоришь!

– Ладно, а мы, вообще, где?

– В Караганде, блин! Заходи в дом и меня слушай. Пушку не доставай, пока я не скажу. Мочить зря никого не нужно – ты должен внушать доверие. Мол, свой.

– А не зря если, то кого мочить?

– Главного крутого босса – я тебе буду подсказывать. И учти: у тебя только одна попытка.

– А много за тестирование лавехи заплатят? Ты так цифр и не назвал.

– Бабок будет море! Всё от тебя зависит. Если миссию не завалишь, тебе потом и работать не придётся.

– Врёшь ты всё! Ну да ладно, раз уж вписался… Говори, что дальше.

– Видишь дверь?

– Да.

– Через две минуты зайдёшь внутрь, засекай.

– Почему через две?

– Начальник охраны поссать пойдёт.

– Ясно, а всё же, что это за место?

– Это – симулятор Белого дома, резиденции главы государства в Соединённых Штатах Америки…

– А надо будет войти и ихнего презика грохнуть?

– Надо же какой догадливый! Верно, и смотри: никакой отсебятины.

– Блин, жесть, в натуре! Это я пошутить хотел. Понятно теперь, почему ФСБ эту шнягу финансирует.

– Заткнись! Начали. Заходи.

8.

Моей бы ангельской державушке,

Два б чистых ангельских крыла.

Но если был бы хер у бабушки,

Она бы дедушкой была.

Игорь Губерман.

… И снова начался гвалт. Присутствующие с жаром пытались что-то возразить и ожесточённо перебивали друг друга.

Ведущий популярного телешоу, ряженный в наглухо застёгнутый чёрный сюртук, не предпринимал ничего, чтоб успокоить присутствующих, и лишь посмеивался уголками рта. Его именитые гости неистовствовали до неприличия, чуть ли не с пеной у рта обличая неказистого дядечку в сером пиджаке, представленного ведущим в качестве директора какого-то там аналитического центра изучения каких-то там мировых проблем.

Дядечка довольно долго (по телевизионным, конечно, меркам) ждал, пока шум стихнет, и, не дождавшись, съёрничал, подлив тем самым масла в огонь: «Ничего, что я говорю, когда вы меня перебиваете?» И уже обращаясь к ведущему: «Господин ведущий, наведите порядок в студии».

Тому пришлось вмешаться и урезонить нетерпеливых оппонентов. Невзрачный дядечка продолжил:

– Вот вы все здесь, как под копирку: «Америка зло, опутала своим долларом весь мир»… Прямо как дети, которых конфет лишили! Попробуйте посмотреть на ситуацию с точки зрения американских правящих кругов – хоть политических, хоть финансовых… Мудрые и прагматичные люди. Они ещё сто лет назад понимали, как устроен мир и какую всеобъемлющую роль в нём играют деньги.

Шум в студии снова стал нарастать. Ведущий было открыл рот – снова осадить нетерпеливых, – но говорящий его опередил.

– Дайте договорить, мать вашу… – То ли повышенный тон, то ли грубые слова снова успокоили нападавших, и мужчина в сером пиджаке продолжил уже спокойно:

– Мне иногда возражают: что вы, говорят, деньги ещё не всё, есть и другие аспекты жизни, в которых деньги не играют роли. Согласен, но американские воротилы резонно решили, что эти, другие стороны жизни в глобальной игре не имеют решающего значения, и отбросили их, как несущественные. Признавая приоритет материального как фундамент для всего остального – вспомните пирамиду Маслоу, – они решили, что, создавая материальному, то бишь деньгам благоприятные, если не сказать тепличные условия существования, можно решить многие проблемы американцев, если не сказать все. Разумный фермер всегда видит прямую связь между условиями содержания коровы и величиной надоев молока. Сравнение примитивно, но суть передаёт верно. Если корове не создавать условий, она либо сдохнет от холода-голода, либо сбежит. А уж молока точно давать не будет. В этом смысле деньгам патриотизм не присущ. Они всегда будут утекать туда, где им лучше, то есть выгоднее. И бесполезно устраивать искусственные барьеры, чинить препятствия, уговаривать – они всё равно утекут, не спрашивая людей, как вода сквозь пальцы, в поисках лучшей доли. И если вернуться к примитивным сравнениям, то американским правящим кругам удалось создать, может быть, и неидеальный, но, по крайней мере, лучший коровник из существующих, которым они по праву гордятся, и искренне недоумевают, почему другие люди не всегда разделяют их чувств. Впрочем, я отвлёкся…

Марксисты-ленинцы никогда не брали в расчёт ресурсы планеты и полагали, что размер ресурсов на ней безграничен. Ну, если и не безграничен, то просто огромен – ведь всё дело в правильном распределении. А то у одного десять дорогих пальто, а у остальных ни одного. А зачем, спрашивается, одному десять дорогих пальто – он же не сможет их все одновременно надеть? Справедливость требует немедленно всё отобрать – и тогда тёплый ватник, гарантированно раз в год получаемый всеми остальными, будет считаться великим социальным завоеванием.

Проклятые американские империалисты, наоборот, всегда исходили из того, что ресурсов на планете дефицит, а нехватка ресурсов всегда будет ограничивать рост производительности общественного труда и никогда не позволит создать рай на этой планете для всех. И если, что очевидно, невозможно устроить хорошую жизнь для всех, то почему бы не сделать это для отдельно взятой страны? И никто не сможет отрицать, что у них, у проклятых американских империалистов, это блестяще получилось. Какими средствами – другой вопрос. Ведь цель всегда оправдывает средства. Умело используя человеческую глупость, жадность, невежество, отсутствие гибкости и косность умов, а также окаменевшие догмы, можно чудеса творить. Что мы и видим.