Пленных не брать!

– Дебилы, – проворчал Москаленко. – А если бы там взвод автоматчиков ехал?

– Да мы бы под откос и в лес, пока они разобрались бы, что к чему, – заулыбался Коля. – Партизанские мотивы!

– Партизан хренов... Что будем дальше делать?

– Поедем на автобусе, – сказал неожиданно молчаливый Шевкун.

– Вы что, серьезно? – с недоверием спросил Костик. – На автобусе, по шоссе?

– А почему бы и нет? Маршрут нам позволяет, лишь бы не наткнуться на кого... Наверстаем упущенное. Если у них тут автобусы ходят, вдруг и ГАИ есть? Или какие-нибудь посты... Понимаете, это как бы ничейные территории. Даже не нейтральные, а ничейные. Тут всё, что угодно, может располагаться, вплоть до самозваного государства.

– ГАИ-то точно нет, а вот посты и в самом деле могут быть. Тогда давайте грузиться. Эх, жаль, жратвы он не вез... – сказал Костик. – Что бы ему колбаски прихватить.

– С разбитой лобовухой поедем, – поцокал Коля. – Херово за рулем-то.

– Вот первый и поведешь, – сухо сказал Москаленко. – А потом меняться будем. Бензина-то там много?

– Бензина канистра сзади еще стоит, – подал голос старлей. – Зеленая такая, металлическая.

– Зеленая, товарищ старший лейтенант? Да тут две, – сказал Васюня. – И обои зеленые.

– А во второй что? – спросил Москаленко. Во второй канистре был спирт.

10

«Утром спросонок он никак не мог понять, где находится. Он ехал в автобусе; рядом с ним, на других сиденьях, спали незнакомые военные, а за окнами по обеим сторонам летел зеленый, теплый, солнечный лес»...

Так писал Константин Симонов, и строки «Живых и мертвых», одной из моих любимых книг, вспомнились мне, как только я открыл глаза.

Салон заливал солнечный свет, на соседнем сиденье в весьма неудобной позе спал Коля, автомат валялся рядом на полу. Потянувшись, я обнаружил, что за рулем сидит сам Москаленко, голова у меня трещит, а во рту стойкий вкус блевотины.

Странно, но я ровным счетом ничего не помнил. Понятное дело, я напился, да и все напились, а вот как? Что там было, чем кончилось? Куда я еду?! Что за автобус?

Тьфу ты... вспомнил. Вернее, вспомнил, откуда автобус, а вот как напился...

Я встревоженно огляделся – все ли на месте или кого-то по пьянке прикончили? Нет, все тут. Вроде спят, только старлей бессмысленно смотрит в окно, прислонившись лбом к стеклу.

– Проснулся, сволочь, – беззлобно, в общем-то, произнес Москаленко.

Он остановил автобус и, поднявшись с сиденья, подошел ко мне.

– М-мы где? – пробормотал я.

Блин, лучше бы не просыпался, надо ж мне было вскинуться и завертеться. Дремал бы тихонько. Только пить хочется.

Москаленко ответил в рифму, как поступил бы на его месте любой.

– Нажрались, твари. Гондоны...

– Спирту, что ли?

Я вспомнил канистры: одну с бензином, вторую со спиртягой. Точно, ее и саданули. Поди ж ты, восстанавливаются события потихоньку. Интересно, сколько мы уже с тех пор едем?

– Неужто всю канистру?! – спросил с дрожью в голосе старлей, прислушавшийся к разговору.

– Куда вам всю, блевунам херовым... – презрительно сказал Москаленко. – Грамм по двести и выпили всего.

– На голодный желудок же, – попытался я оправдаться, но капитан махнул рукой и продолжал:

– И попробуй отними, как в той гребаной конфете. Хорошо, не пристрелили.

Вот оно что. Напугали капитана! Вернее, двух капитанов... где Шевкун? Ах, вот он, тоже спит. Неужели нажрался вместе с нами?

– Пришлось самим вести, – сказал Москаленко, проследив мой взгляд. – Хотя ты за руль лез. Хватался.

– И куда приехали?

Это проснулся прапор. Красными выпученными глазами он озирался вокруг, дыша перегаром и громко икая.

– Воды попей, – посоветовал старлей.

– На спирт воду не надо, – строго сказал капитан. – Опять накроет.

– Горят трубы... – просипел прапор. – Трубы горят, трищ капитан...

– На. – Москаленко отстегнул с пояса фляжку и протянул прапору.

Тот принялся глотать воду, судорожно двигая кадыком. Я тоже отхлебнул из своей – не могу сказать, что от этого стало лучше, вода комком провалилась в желудок и словно бы принялась там ворочаться. А ведь так пить хотелось... Я зажмурился. В детстве золотом после такого похмелья обычно зарекаешься пить на всю жизнь... и тут же нарезаешься по новой после неудачной опохмелки.

– Давайте я за руль, – сказал прапор, возвращая флягу капитану.

– Тогда я лучше пешком, – заявил старлей. – Ты ж нас в кювет свернешь, падла. Посмотри на себя.

– Шо я там не видал...

В итоге за руль посадили несчастного дурака Васюню, которому, оказывается, вчера пить не давали. Он завел двигатель и неуклюже, толчками вывел автобус с обочины на дорогу. Я открыл окно, высунул голову наружу, под ветерок, но лучше не становилось. Выпитая вода фонтаном плеснула изо рта.

– Похмелиться дать? – ехидно спросил Москаленко.

Я промолчал. Может, правда спиртику садануть?

За окном проплывала придорожная зелень, изредка – порушенные и не очень автобусные остановки, рассыпавшиеся кирпичные туалеты. Встретился и автобус, «пазик», – желтый, в черных пятнах там, где опала краска, с выбитыми стеклами и изрешеченными бортами. В другом месте шоссе перекрывали два столкнувшихся грузовика – «КамАЗ» и «зилок»-самосвал, обгорелые и почему-то без колес. Васюня довольно аккуратно объехал их по обочине. Что ж их не уберут-то? Наверное, не такое у них тут оживленное движение, чтобы трассу расчищать.

Так мы и ехали до тех пор, пока не пришлось бросить автобус – кончилось горючее. Любопытно, что мы так никого и не встретили на шоссе. С одной стороны, слава Аллаху, с другой – интересно всё ж было бы разузнать, что за уроды тут обитают. Загадочка, надо полагать, останется неразгаданной, если только на обратном пути не столкнемся. А будет он, обратный путь? Хрен его знает.

То, как хорошо передвигаться в общественном транспорте, я понял после первой десятикилометровки. Автобус нас порядком развратил, сволочь такая. К хорошему быстро привыкаешь, а отвыкаешь – долго.

Ковыляли неторопливо, а у капитанов не хватало наглости нас подгонять – всё же вон сколько на колесах проехали, можно и не нестись сломя голову. Стало сухо и жарко, в траве одуряюще трещали кузнечики, вдобавок у нас кончилась вода.

– Речечку бы найти, – бормотал Костик, голый по пояс, отгоняя веткой комаров, которым жара была по барабану. – Окунуться, напиться.

– Хоть бы лужу, – сказал прапор.

– Из лужи пить нельзя по такой-то жаре, – покачал головой Шевкун.

– Я про окунуться говорил, – огрызнулся прапорщик, – не дурнее паровоза. Сколько нам идти еще, сказали бы лучше.

– Идти совсем недалеко. Может, к ночи уже доберемся.

– Дай-то бог.

Но к ночи мы не добрались, пришлось остановиться в небольшом песчаном овраге, заросшем папоротником. Наломав разлапистых ветвей, я устроил себе мягкую постельку и завалился с целью уснуть, но тут Москаленко предложил выпить по рюмочке из автобусных запасов (канистру мы, понятное дело, не поволокли, хотя Коля и предлагал, но фляжки набрали) Я уже хлебнул чуть-чуть в одиночку, но и отказываться было неудобно. Костер по причине жары и отсутствия жратвы, которую на нем можно зажарить, разводить не стали – так и сидели в темноте, чокаясь на ощупь фляжками. Капитан предупредил, что напиваться не стоит, но никто и не собирался в такой духоте.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.