Косатки

– А о какой тогда Вы мечтаете? Только снова – честно.

– Честно?.. Честно, я бы хотела остаться на старой, но не могу.

– Это еще почему? Уволили? Замену нашли?

– Совсем нет..

– А что тогда? – Андрея охватило неподдельное любопытство, – Расскажи..те.

– Это у нас все еще собеседование, или уже допрос с пристрастием? – Алена успокоилась, сама того не заметив.

– Это.. Это..! – глаза собеседников сверкнули одной искрой, – Как хотите!

– Я сама ушла! До того, как офисах устраиваться, я в медицинском училась. А потом педиатром в поликлинике работала. Это было счастьем. Лечить детей, я имею в виду. Только вот, знаете, я до сих пор так и не поняла, что в нашей поликлинике было меньше: зарплата или доверие к молодому врачу. Если бы поняла – ни за что бы не ушла. А так, я не знаю, жизнь или судьба сама за меня все решили. Как это у верующих принято говорить: «Человек предполагает, а Бог располагает!» – Алена рассказывала свою историю, ни капельки не жалуясь. Она скорее делилась жизненным опытом, откровенничала с Андреем примерно так же, как начал их собеседование он – с рассказа о том, как любит каждое утро и их неприметно-уютный кафетерий.

– Вы верите в судьбу, но не верите в бога? – поинтересовался Андрей.

– А вы?

– Я верю с себя.

– А я в случай.

– Знаете что, Алена, мне тоже нужно кое-что Вам сказать. Как это говориться у тех же верующих: «Как на духу».

– А Вы умеете закрутить интригу! – Алена улыбнулась и попросила бармена долить в чайник еще немного кипятка.

– Да-а, я вообще много чего умею, чего уметь совсем необязательно, а пользоваться и подавно! – Андрей одним глотком выпил третий подряд кофе, – Я вас только заранее прошу, не сердиться на меня.

Алёна подозрительно приподняла брови, Андрей в ответ попытался вложить в выражение своего взгляда все раскаяние и одновременно все добродушие, на которое только был способен. Но, судя по всему, ему это удалось лишь отчасти. Алена смотрела на него, как на блаженного, словно раскаяние он всецело изобразил одним глазом, а добродушие таращил из второго.

– Кажется, мне лучше скорее продолжить мысль! Это по поводу работы и нашего собеседования.. – Андрей заметил, как мимика Алениного лица в который раз растерянно съехала в минор, – У Вас очень хорошее резюме, хоть и опыт работы, прямо сказать, невелик. Я, признаться, еще сегодня утром, пока мы не столкнулись в дверях, даже и думать забыл про собеседование. Нет.. – Андрей пытался наперед угадать возможные переживания девушки, чтобы предотвратить их, -..Неет, не потому, что мы уже кого-то взяли и вакансия закрыта, ничего подобного. Просто.. Просто Вы же нам еще в прошлый вторник резюме прислали. Полторы недели назад. Знаете, у человека иногда за полтора года ничего не происходит, а иногда и за полтора дня можно жизнь прожить. В общем, когда я назначал Вам дату собеседования, компании нужен был всего один новый сотрудник, а сам я был совсем другим человеком, не таким, каким Вы можете меня видеть сейчас. Но это было тогда. А теперь.. Теперь компании нужно два новых сотрудника, ведь я снова стал самим собой. Проводить Вам собеседование пока некому. Я уволился. Сегодня утром, можно сказать. Минут за пятнадцать до того, как Вы попытались разбить нашу прекрасную дверь!

Не зная, что чувствовать, что думать и что говорить, Алена осела.

– Я не специально! – подытожил Андрей, – Если хотите я сейчас же позвоню и про Вас не то, что не забудут, а лишь Вас и будут ждать, – чтобы доказать состоятельность своих обещаний, молодой человек демонстративно закрутил в руках телефон, – Но, только позвольте сначала сказать Вам еще кое-что. Что теперь мне важнее всего.

Алена настолько не понимала происходящего, что уже чисто машинально соглашалась на реплики Андрея.

– Не знаю, как начать, чтобы не напугать Вас.. – мешкал Андрей.

– А-х-х-х, да-а-а? То есть, до этого все шло как надо? Ну, Вы тогда мне чаю-то хоть подлейте, и продолжайте! Не берите обо мне в голову, и не бойтесь – выкладывайте! – наигранно подбадривающим голосом иронизировала Алена то ли над собой, то ли над собеседником, – С меня пример берите! У меня бесстрашие четвертым сильным качеством идет!

Андрей ухмыльнулся.

– Ну, хорошо! Раз тут все такие смелые.. – четвертый кофе исчез в гортани интригана, – Знаете, у меня сегодня самое замечательное начало дня, какое только можно себе пожелать. Все из-за того, что с самого утра я совершаю исключительно те поступки, которые делают меня счастливее. О-о-о-х! Видели бы Вы, как я шикарно уволился! – Андрей возвел глаза и руки к потолку. Он чуть не прихрюкивал от наслаждения, воспроизводя в памяти сцену своего ухода, – Жаль, нельзя вернуться еще раз и уволиться на бис! И вот я с чувством выполненного долга бегу по коридорам, доругиваюсь, с кем не доругался, предвосхищаю количество новых дел и забот, сколько радости впереди, ка-ак вдру-у-у-уг: Б-У-У-УМ!.. И так мне повезло остановить Вас за пару мгновений до необратимости! Знаете, как в детстве: всего один шаг – и ты не на безопасной кровати, а обеими ногами в лаве!?

Алена слушала, а Андрей прервавшись на секунду, обратил на себя внимание бармена, ловко изобразив тому пантомиму, связанную с головой, нехорошим самочувствием и скорой помощью. Румяный юноша в зеленой жилетке, – традиционной для работников подобных заведений – стал наливать в свеженатертые бокалы красное полусладкое.

– Итак, на чем я остановился? Ах-да.. Как спас Вас от лавы! А сам в то же мгновение очаровался (Андрей выудил из памяти, что в анкете его собеседницы, в графе о семейном положении галочка стояла в незамужнем окошке). Очаровался, но, признаться, после того, как Вы чуть не обвинили меня в том, что я Вам собеседование срываю и всех других собак повесили, тут же подумал о Вас, как о хитрой автоподставщице! Из тех, что сами прыгают под колеса с целью дальнейшего шантажа непутевого водителя!.. Шутка!

Не моргая, Андрей уставился на Алену в надежде, что ее губы дрогнут хотя бы в микроскопической улыбке, но девушка выглядела непробиваемо. И так же непробиваемо ответила:

– Да-а-а.. Докатились.. Знаете что? Я первый раз в жизни встречаю мужчину, который избивает девушек дверьми, а потом еще пытается шутить над этим!

Наступил так долго назревающий момент неловкого молчания, в который Андрей успел поперхнуться, а Алена с азартной улыбкой изучить свой изящный маникюр:

– Один-один!

Рассмеявшись в голос, Андрей предложил Алене чокнуться только что поставленными на их стол бокалами вина, а затем откинулся на спинку стула с видом человека, который долго-долго бежал в туалет по самым важным и неотложным делам, и успел точно в срок. Алена чокнулась, но пить вино не стала. Часы не досчитали еще и до полудня.

– Алена, Вы, правда, меня почти сразу не на шутку околдовали. Такая непосредственная и милая. Я решил пообщаться с Вами и помочь, во что бы то ни стало!

– Ох! А Вы, оказывается, альтруист!

– Не то слово! Обязательно!

– Вот бы всем так везло на альтруистов, как мне с Вами.

– Не-ет! Та-ак, ка-ак Ва-ам повезло, больше никому повезти не может! – резюмировал Андрей, – Знаете, я вот пока внимал, о чем мы разговаривали; все эти вопросы, ответы; стремления, качества, навыки, ценности, цели; весь этот бред! Я в Вас себя увидел! Так, знаете, четко и ясно. Прямо в глазах читал, что Вы.. Что Вы не такая, как в резюме. Нет ну, конечно же, и такая тоже, но все же нет! – Андрей отхлебнул из бокала, – Я сейчас начну путаться и непонятно изъясняться. Это все от волнения. Короче! Я затем Вас и спросил про мечты, про счастье, и кем Вы в детстве мечтали стать; и я прямо в Вас узнал себя. Того, который несколько лет назад так же сидел на собеседовании в фирму, в которой почти любой молодой специалист хотел бы работать. Но сидел без самого главного чувства. Чувства того, что делаю по душе самому себе, что выбираю не только заработок, но занятие, которое будет съедать почти все мое время и мысли, а значит, делать их счастливыми, если я стану заниматься любимым делом, либо просто безнадежно полезными благодаря одной лишь только сумме заработка. И больше ничего. Меня тогда просто-напросто некому было остановить. И я лишь сегодня утром смог не в мыслях, но на деле начать возвращать себя! И теперь хочу остановить Вас. Точнее – тебя. После того, как люди чокнулись, они имеют право перейти на «Ты». И я сейчас не про соударение наших бокалов! – Андрей отхлебнул свежий глоток, – Алена, ты если хочешь лечить детей, то лечи! Это намного дороже денег, это ведь твое счастье, ты сама так сказала. Его ни на какую зарплату не купишь. Послушай, я знаю, о чем говорю! А все остальное приложится. Просто не все сразу. Знаешь, что я сегодня заметил? Когда делаешь то, как чувствуешь правильным внутри, то жизнь обязательно идет тебе навстречу.. Иногда чуть не лбом в нужные двери толкает! – Две пары зеленых глаз пересеклись навстречу друг другу, – И это не шутка.

Снова было слышно, как повара на кухне борются с бизнес-ланчами, а сухощавый бармен длинными пальцами через шелковую тряпочку натирает бокалы.

– Я не знаю, что тебе ответить. Я снова тебя понимаю, но не понимаю, понимаешь?

– Понимаю.

– И что же тогда делать?

Хороший вопрос. Он прозвучал не как намек на то, что кто-то навязчиво лезет не в свои дела, а как совершенно осязаемая растерянность.

– Давай придумаем так! – Андрей взглянул на часы, – Я позвоню сегодня своим в фирму, объясню ситуацию, попрошу переназначить собеседование на понедельник. А значит, у тебя будет целых четыре дня, чтобы подумать о том, что я тебе сказал, а главное – прислушаться к себе и принять правильное решение; и здесь только ты можешь понять себя. И помни: некоторые решения, которые мы думаем, что принимаем временно, оборачиваются для нас решениями на всю жизнь. А те, о которых мы мечтали, как о деле всей жизни – вообще не приходят. Тогда получается, что мы перестаем быть собой. Нет ничего хуже для души чем, когда ты изо дня в день не оправдываешь своих ожиданий! – Андрей поманил Алену наклониться поближе к себе, – В понедельник ровно во столько же, во сколько и сегодня тебя будут ждать сразу в двух разных местах разные люди: мои бывшие коллеги в офисе, и я прямо в этом самом кафе. Ты поняла меня?

– Да.

– Тогда договорились?

– Договорились.

– Я в тебя верю! – Андрей поцеловал Алену в щеку, пока та не успела прийти в себя.

***

В следующий понедельник без одной минуты десять утра колокольчик кафе залился нетерпеливым звоном. Сквозь распахнутые двери в зал влетел сладковатый запах духов и долгожданной встречи. Алена сделала шаг вперед и с ходу, буквально на автомате выбрала взглядом столик, за которым еще несколько дней назад они с Андреем договорились о возможной встрече. Столик пустовал. Алена обвела глазами все помещение целиком, но кроме бармена все также тщательно и манерно натирающего свои ненаглядные бокалы, и сидящего на самом углу барной стойки пожилого мужчины с чашкой кофе и свежеотпечатанной газетой, на главной странице которой Алена смогла прочитать намазанное жирным шрифтом «РОССИЯ ВВОДИТ ВОЙСКА В И…» (остальную часть было невозможно разобрать, ее закрывали стопка бордовых салфеток и кусок медового торта), больше в кафе никого не было.

«Россия вводит свои войска в И… диотизм. И я туда же» – с досадой подумала девушка. Внутри все упало. Она так долго пытается приучать себя не обнадеживаться по чем зря, а верить только глазам, не мечтая об исполнении чужих обещаний. Но что толку от этих стараний, если ей снова обидно почти до слез, когда перед ее взором в насмешливых улыбках разъезжаются пустые диванчики вокруг не накрытых к завтраку столов.

Когда Алена, глубоко выдыхая, собралась уже развернуться и уйти прочь, забыв все, как страшный, вздорный сон, бармен неожиданно оторвал внимание от своего любимого занятия. Он повторно поздоровался с гостьей, открыв рот в мимике сдержанно-добрых слов, но не издав при этом ни единого звука. Как бы издеваясь, пригласил ее пройти все за тот же столик.

«Можно подумать, он здесь единственный!» – подумала Алена, но смолчала. И главное, сама не зная почему, покорно прошла и села.

– Вам как обычно? – на этот раз бармен дал о себе знать вслух.

– Это Вы мне?

Молодой человек кивнул.

– Что – как обычно?

– Чай зеленый с жасмином, штрудель яблочный с шоколадным мороженым.

– А-а. Вы это имеете в виду? – Алена пребывала в прострации, поэтому лепетала себе под нос, пряча взгляд в бледно-бежевой, в крупную клетку скатерти стола, – Второй раз всего здесь и уже «как обычно». – девушка подвисала еще несколько мгновений перед тем, как поднять глаза и громко объявить бармену, – Нет, Вы знаете, не как обычно. Я же девушка, в конце концов, а не какая-нибудь там кто-нибудь! Мне зеленый чай.. с жасмином и.. штрудель яблочный. А мороженое к нему не шоколадное, а крем-брюлевовое!

Высокий юноша-бармен ни единым движением не выказал эмоций, касающихся ее весьма оригинального заказа. Он выбил чек, а пока тот, эпилептически подергиваясь, вылезал из кассового аппарата, заглянул за дверь разделяющую зал с кухней, и негромко, но четко произнес:

– Макс, штрудель! Яблоко, крем-брюле!

Откуда-то из глубины донесся ответ:

– Окей! Это к первому?

– Ога.

Бармен вернулся за стойку, и стал заваривать чай. Повсюду разлетелось умиротворяющее благовоние жасмина. Через занавешенное вертикальными жалюзи окно на сжатые, крохотные кулачки Алены упало несколько солнечных лучей. Солнца в городе девушка не видела несколько дней к ряду. Жасмина тоже. А тут все и сразу. Ну.. почти все. На душе стало заметно легче, она разжала свои изящные, тонкие пальцы, подставив ладони и лицо к свету: «Только штруделя не хватает. С шоколадом.. Тьфу! Да что, мало их что ли, этих штруделей с шоколадом? В каждом кафе!.. Но такой.. такой только в этом был!».

Алена закрыла глаза. Она слышала шелест газеты в руках мужчины у барной стойки, на страницах которой бурлили все скандалы мира, и бурление воды, заваривающей спокойствие трав зеленого чая и нежности жасмина в пузатом чайничке из обожженной коричневой глины. Бармен выставлял заказ на стол. Уже совсем близко Алена уловила запахи трав, яблока, корицы и отчего-то кофе; слышала, как на деревянную подставку плюхнулся чайник, а вслед за этим дребезжание чайных ложек и чужое сосредоточенное дыхание. Внутри себя девушка совершенно прогнала злость и обиду, и только какая-то досада все еще тревожила ее. От этого чувства Алена пока не могла избавиться, оно словно бы стало частью ее самой.

Торопиться Алене было некуда и незачем. За последние дни она твердо решила, что Андрей был полностью прав, и ни на какое собеседование ей идти не стоит. Поэтому, в ожидании окончательного смирения, она продолжала сидеть с закрытыми глазами.

Вот уже и бармен справился с сервировкой стола, и ленивыми, размашистыми шагами возвратился в свою обитель, возиться со стаканами. Вот уже послышался хруст сворачиваемой газеты и трепет колокольчика, провожающего пожилого любителя утренних новостей, а тревога, горький запах кофе, а главное, ощущение постороннего дыхания все еще крутятся совсем рядом.

Алена открыла глаза. В эту же секунду досада и тревога застрелились; от неожиданной легкости девушке свело половину тела, но она постаралась сохранить абсолютное внешнее спокойствие. Перед ней, как ни в чем не бывало, сидел и улыбался Андрей. Девушке захотелось выбить все зубы из этого ровного строя, спрятавшегося за нахальной, буквально беспардонной ухмылкой его лица; и тут же начать жалеть об этом и со всей нежностью просить прощения за свою несдержанность.

– Алена! – решительным голосом нарушил замешательство Андрей.

– Штрудель! Ой-й.. Андрей! – осеклась и тут же в смущении опустила глаза Алена, – Ты, пришел? А я уже думала ты..

– Что? Не приду? – молодой человек усмехнулся, – От судьбы не уйдешь!

Девушка не поднимала глаз. Из-за ее плеч темно-русыми волнами скатились и закрыли разрумянившееся лицо длинные волосы. На тоненькой кисти руки неслышно отсчитывали время изящные кварцевые часы. Стрелки на циферблате показывали десять часов и пять минут утра.

«У человека иногда и за полтора года ничего не происходит, а иногда и за пять минут можно жизнь прожить!».

Нет, Андрей не опоздал ни на одну из этих пяти минут, более того, он пришел на несколько минут раньше, отлучившись на время в уборную. Перед встречей он нервничал почти так же сильно, как и Алена, мыл руки, чуть ли не двадцать раз перекладывал челку с одной стороны на другую, поправлял воротничок рубашки, ну и все остальное такое прочее – туалетное.

Порой мы столько историй можем себе понапридумывать, а на самом деле правда в девяносто девяти из ста случаев проста и банальна, а главное – безобидна и не зла.

Почему-то в своей голове мы мечтаем о прекрасном, а воображаем ужасное. Оттого и тревожимся, потому и не находим себе места. Надломанные люди-максималисты не воспринимают золотую середину. Она, вроде как, не подходит тем, кто, якобы, привык брать от жизни все и ставить на нее тоже все. Либо у тебя ничего нет, потому что ты рискнул, либо есть все и даже больше, чем необходимо по этой же причине. Жаль, большинство из людей давно позабыло, а кто-то и вовсе никогда не знал, что риск в жизни должен быть совсем о другом, чем о том, за чем нынче идет повсеместная охота. Риск первооткрывательства давно уступил место риску захватничества.

3. Благодетель

– Мне очень приятно, что вы поддержали инициативу, и мы вместе сделали вот такую вот площадку для детей! Очень приятно, что это только начало, что таких площадок у нас уже более десяти по городу.. запланировано. Будем идти дальше! Действительно! Я вижу здесь много детей, и это очень радует! И мы должны делать все для того, чтобы они нормально развивались, нормально учились! Ну, и нормально отдыхали!

Первый закончил свою речь. Еще не старый, но уже решительно седой он улыбался, пряча верхнюю губу под серебряной щеточкой сталинских усов. Стильным костюмом он желал придать себе солидный вид, но галстук, насмехающейся стрелкой тыкающий в пупок его шарообразного живота, сводил все усердие седого на нет. Он говорил лениво, с наигранной охотой, как говорят даже не те, кто знает, что их все равно никто не слушает, а как говорят те, кому все равно слушают их или нет.

Он усмехнулся себе в ботинки, и передал микрофон почти точно такому же телу, но с заметно более молодой головой.

– Мы с вами открываем детскую площадку, которая и образовалась только благодаря вашей инициативе. Вот. Я хотел бы в свою очередь выразить вам слова признательности, что эта инициатива есть! Это яркий пример того, что только вместе мы сможем сделать, что необходимо каждому жителю, каждому нашему ребеночку! И на это направлены как раз вот подобные минипроекты! Хочу напомнить, что мы в городском бюджете предусмотрели в этом году порядка трех – шести миллионов на реализацию подобных проектов, поэтому я жду от вас участия! Вместе с вами мы сможем благоустроить наш город!

Кроме относительно молодой внешности второго от первого отличали более солидные часы и чуть менее солидный живот. Когда он договорил, кадры сменились. Подобно футболистам перед матчем эти двое за руки вели на площадку растерянных детей, резали пеструю ленту. На всю округу играла детская музыка черно-белой давности, симулировали праздник. Вслед за первооткрывателями на площадку позвали остальных ребят, загнали поющую группку девочек постарше и ведущую. Планы съемки менялись все чаще – до конца репортажа меньше минуты, а радость детей и их родителей еще не раскрыта. Вот в кадре малышей запихивают на сиденья карусели, потом строем в костюмных брюках и юбочках ведут съезжать с горки, тут же, как птенцов на жердочку, сажают на качели. Ребятня хлопает, серьезные резиденты благодарно кивают, прижимая ладони к груди. А родители стоят и ждут развязки, вспоминая, осталась ли дома картошка для обеда, или надо будет бежать в магазин.

Безликая журналистка представила канал, съемочную группу, и попрощалась с телезрителями.

Молодой пузач оторвался от экрана на стене, и перевел взгляд на своего пожилого соучастника.

– Надо вот было тебе так за галстуком не уследить! Головой-то думать, или хотя бы вертеть не пробовал? – его голос наезжал катком. Но пожилому такое, очевидно, было привычно. Он и глазом не повел, а просто продолжил есть свой суп, – Ладно, давай еще накатим! – заключил молодой. А через секунду все-таки не удержался и срыгнул. – И еще эта журналистка – дура со своим оператором безруким! Все, что можно было перегадить – перегадили! Им ведь ясно объяснили, как и что должно быть! Даже дети поняли! Не пройду в северо-запад на следующие выборы, весь их канальчик разгоню! – оба мужчины прибывали на изрядном подпитии.

– Света! Светик! – снова подал голос более молодой.

– Да, Ростислав Олегович! – из соседнего зала на его позыв неслась молоденькая брюнетка в переднике официанта.

– О! Светочка! Прямо: встань передо мной, как лист перед травой! – Ростислав Олегович желчно засмеялся своей остроте, одновременно откровенно разглядывая официантку с ног до груди. Той захотелось закрыться, хоть и нечего было прикрывать. Ей всегда хотелось закрыться, и чтобы весь ресторан закрывали, когда сюда приходил ее постоянный гость, – Светочка, милая, а где наше горячее? Где закуска? – он обвел руками полный пустой посуды стол, звонко щелкнул пальцем по горлышку опорожненного графина. – И где водка? Мы вам тут что?

Светочкины щеки трещали и сопротивлялись, но она все-таки пересилила себя улыбнуться:

– Горячее почти готово, сейчас все принесу!

– Давай-давай! – подбодрил пьяный депутат, вальяжно махнув, чтобы она первым делом освободила стол, на самом деле вознамерившись получше разглядеть ее сзади, и занюхать водочный дурман запахом сладких духов, – Торопи там своих поварят, а то сейчас дядя Ростислав придет на кухню сам, и мало не покажется никому!

Заулыбались все трое. Один от самодовольства, второй рефлекторно, а третья от ненависти.

– Сколько мы с тобой еще дел наделаем, если ты не будешь меня подводить, как сегодня! А этой Свете я бы..

Остаток вечера и половина ночи народных избранников прошли в ресторане.

***

Труднее похмельного утра может быть только рабочее похмельное утро. Выходя из самого важного кабинета во всем здании администрации города, Ростислав жалел о двух вещах. Во-первых, что не заставил себя раньше уехать домой. Хотя, как бы ему это удалось, если он совершенно не помнил, каким образом добрался до кровати. А во-вторых, что утром удосужился съесть всего две таблетки от головы, а не целую пачку. Во всем остальном его утро было прекрасно. Сверху в который раз хвалили, а снизу слушались, как будто очень скоро он окажется еще выше. Такое положение дел Ростислава вдохновляло, как игромана вдохновляет новая раздача.

Ростислав только что покинул приемную главы города. Стандартная планерка. Большой стол, хозяин стола и полтора-два десятка пар рук, каждая из которых хочет быть правой. Планы, отчеты, оценки, задачи, цели – все это давно стало обыденным. Сто миллионов туда, несколько обратно, двести на это; проверить тех, урезонить этих, выслужиться перед третьими, угомонить четвертых, решить вопросы с пятыми. Все везде за собой прибрать и украсить. Обычная рутина, определяющая судьбы двухсот с небольшим тысяч жителей околостоличного города.

Никак не мог привыкнуть Ростислав к другому: к запаху лака, кожи и благородного дерева в огромной приемной. К атмосфере тихого величия, к неистребимой размеренности, которая осаждала его каждый раз, когда он сюда попадал. Сами стены звали становиться больше, серьезнее, весомее. За спиной главы города висел всего один портрет – портрет президента. Чем ниже ранг политика, тем больше у него за спиной чужих портретов. Чем меньше над головой портретов, тем ты важнее. Вот что видел Ростислав главной целью и единственным успехом жизни – один за одним убирать портреты над своей головой. Ради такого он готов на все. Даже вставать в семь утра в убийственно похмельное утро, и ехать туда, где его разовое отсутствие легко переживут.

Ростислав Олегович пока лишь глава одного из муниципальных округов, и больше всего в жизни он жаждет скорее перебраться в стены главной городской администрации. Или к соседям в город-миллионер – там на первых парах можно и на веточку пониже. А для этого необходимо много рисоваться, отчитываться и еще больше крутиться, а иногда даже работать, исполняя свои прямые обязанности.

Уходя восвояси, Ростислав напоследок облизал взглядом фасад так желанного им здания. Он посмотрел на часы, золотые стрелки указали на десять тридцать утра. В округе наверняка суматоха, горят дела, никто не справляется, снуют горожане, и все ждут его. Избранник поправил галстук, угольно-черные, сальные волосы, и сел в машину, скрипя зубами и кожей водительского кресла. Изучив приборную панель, он повторно удостоверился в верности показаний наручных часов – действительно, всего лишь пол одиннадцатого. Самое время опохмелиться, округ никуда не денется.