Стихотворения и поэмы

Встреча

Поэма

Снег таял, над страной огромнойСочился с крыш, а возле нар,Внизу, скопился лужей тёмнойИ людям кровь напоминал.Но он её с земли смывал,И лишь в горах взгремело звонко –И снежно-каменный обвалУбил бежавшего ребёнка……………………….…Их четверо, средь них витаетДым сигарет и рой теней,И каждый об одном мечтает –Поговорить наединеС другим. Вино на самом дне,И льдинкой будущее тает.Они сошлись к какой-то дате,И каждый свой язык стерёг,И каждый знал, что здесь – предатель,Подозревал двоих из трёх.И встретились они некстати:Здесь крест трагических дорогСтальным гвоздём скрепиться мог.И с каждым вздрагиваньем лифтаИх в дрожь бросало, четверых,И зарождалась не молитва,Но неосознанный порывВ их душах. – Прочь из этой тёмнойПоры тянул и к смерти звал…Снег таял над страной огромной,Сочился с крыш и кровь смывал.И каждый видел два – враждебных,Одно – любимое лицо.В слепом преддверье дней судебныхОно пленительной пыльцойПчелиной памяти казалось.В слепом октябрьском саду –Одна нетронутая завязь…И в улей смерти рвался дух –Влететь негаданно и круто,С амброзией внезапных слёз,С последними словами друга,С которым верил, плакал, рос.Но даже это не сбылось…Внезапно обрывался выдох,Нежданно обжигался вдох:Смешенье жизней – не разбитых,Но тьмой растёртых в порошок,И голоса ослепших скрипокНад крематорием надежд…Как снег на крыше густ и свеж,Как на земле от крови липок!Кто нас судом неправым судит?Он чёрен, зорок, не раним.Он обрывает нити судеб,Мы все виновны перед ним.Кто братьев выстроил в колонну?В тюрьму, на муку и во тьмуОни идут – по одному,По тысяче и миллиону…1976

Верхний сад

Из поэмы

…Им, четверым, открылся этот садОднажды ночью, и открытье этоРосло, как гром, и длило свой раскат,Окликнув в сердце каждого – поэта.Среди росы стихи слагались вслух –Пока, как вор, в орешник сумрак лазил,Пока звезда, чуть видимая глазу,Натягивала воздух, словно лук.Крутые шевелились корневища,И мальчики сидели на камнях,И Верхний сад их возносил всё выше,Рассыпанными звёздами обняв…………………………….…И так они встречались часто.Их мыслям было не впервойВ полночной люльке слов качатьсяМеж строгим небом и травой.И кто-то приходил не к сроку,И ждал других, и внятно рос,На скрытую глядел дорогу,Тенями пройденный насквозь.У входа в сад, у трёх берёзС переплетёнными корнями,Они садились вчетвером,И кто-то вслух: – Смотри – над намиТак пусто – покати шаром…Одни ковши, круги, квадраты –Неисчислимые караты,И пусто всё ж.– К чему ты клонишь?– Пусть небосвод глядит царём,Но лучшие из всех сокровищЛишь на земле мы соберём…Незримый рост, и грусть, и шалость,И постиженья жизни страх.И сада жалобы мешалисьС шипеньем хвойного костра…Пока к рассвету мрак не выцвел,Огонь для каждого из нихИграл на трёх прекрасных лицахСонату судеб неземных…………………………И если кто из четверых на мигОпомнится среди забот житейских,То Верхний сад ему из вод ЛетейскихПротянет ветви. Хоть одну из них…На той земле, где восковеют лица,Назад мелькнувшим взглядом уловиИюля чудотворную десницуИ Верхний сад – предвестие любви…1976

Из книги «Осенний поезд»

1977–1980

Ночная Польша

Там встречный – в сутанеИль форме парадной,На санках катаньеС горы безвозвратной,В беззвёздную полостьНависшего рваБил утренний колос –И день созревал.Но ищешь иное –И видишь лишь ночи,Где лист жестянойФевралём исколочен,Где будущих пагуб(Горят адреса) –Что зреющих ягодВ июльских лесах…Идёт – мостовой ли,Белеющей кроной –Творенье живоеСквозь мир похоронный,И в этой фигуреМеж тлеющих лип –Не двери, а буриЗамкнувшейся – скрип.Соборно и твёрдоЛицо, словно город, –Старинного родаПоследний аккорд.О Вы, незнакомкаВо мраке до пят,Безжалостно-громкоВ Ваш дом постучат.Там жертвенный опытПьёшь уксусом с губки,Там ангелов шёпот,Хрустальные кубкиДля крови… Ты помнишь? –Рожденья звезда.И польская полночьВозносит туда…1977

Напев

1Привратник покинул пост,Портняжка саван дошил,Но город – как верный пёсУ ног парящей души.Он жмётся к её следамВсей болью, что в ней жила,Он лает: «Куда? Не дам!..» –Впивается в край крыла.И память ныряет вспять,Под грудь ледяной волне –Пройдя через смерть, игратьНа дворике детских дней…2…И вновь пробуждает шприц –Взглянуть на отёкший двор,Где рук, разговоров, лицСогласный и грубый хор,Как небом над ноябрём,В тугом опьяненье качаясь,Сквозь боль идёт напроломИ близит последний час.И слушаешь, оторопев:В предсмертном дворе, в толпе,Свершённой судьбы напев –Живым птенцом в скорлупе…3…А прежде – почти исчезИль в уличный шум уплыл:Секунды имели вес,Их двигали, как столы.Контора – и лица тех,Кто видит про службу сны.В директорский – шкаф под орех.Копирка. Годы темны…И время в гнилом тряпьеОбходит с кружкой дома,И город под пресс-папьеОт страха сходит с ума.4…Не в тело напев одет –В бубенчики, в день-деньской:Проулки бегут к воде,Мальчишеских чувств раскол.В деревьях дрожит восторг –Безудержно широкоРазбросаны сроки строкАпреля сквозной рукой.Как в детстве руки раскинь,И время раздвинь плечом,И пасти псам городскимЗамкни напева ключом.По лестнице слёзной слез,Преступный город щадя,Угас в густоте небесИ вспыхнул на площадях.И меж поминальных огнейЕсть в небе ему свеча,Но если потянется к ней,Почуяв ветер в плечах,Но если сухим листомВзлетит на пути крутом, –Сожжён смоляным стыдом,Внезапно падёт Содом…1977

Пригород

Домов полупогасших безразличьеИ пористая пустота ржаная.И, как охотник в ожиданье дичи –Вослед прохожим ночь напряжена.Пустырь у сердца пригорода. Слева,Ветвями впившись в дремлющий апрель,К нему взывают нищие деревья:Очнись, опомнись, почками прозрей!И небо, сбросив сумрачную ветошь,На землю сходит, тёплое, и вот –На просветлённом перекрёстке встретишь:В лицо посмотрит и слегка кивнёт…1977

Полнолуние

Пустая площадь, полная луна,И особняк под снегом двухэтажный –Как холм среди бесплодной белой пашни.И, пятерню подняв, лежит войнаМинувшая. Она заметенаЗабывчивостью зимней. Ей не страшно,Что в кольцах звёзд, громоздка и черна,Её рука дрожит на небе плоском……Томившейся под храмом вавилонским,Под зданьем без проёма и окна, –Легко земле: легчают временаИ белый особняк почти не давитНа сердце. Шевелящиеся дали –Предсердия земли. А ты – душа,Тебя на страже поместил ВсевышнийМеж войнами. Замедли зимний шагМеж пепельной – и огненной, чуть слышной…1977

Улица

Чем больше взглядов на неё бросают –С небес, из окон, из неё самой –Тем безнадежнее поёт, босая,С распущенными косами, с сумой.Тем больше душ – недавно отлетевших,Снимая с глаз большие пятаки,Бросают ей. Их снова песня тешит,Шарманка лета, тленью вопреки.Здесь к осени, в венце стальных колосьев,Обрёл Сократ последний свой приют…Ты слышишь, неприкаянный философ,Как двери в Никуда легко поют?..1977

Вечер в вагоне

В ночь смещается равнина,Все – от окон, вновь за карты…Как душа твоя ревнивоЛовит каждый луч заката,Как боится не напитьсяВлаги зрительно-воздушной,Как секунд мелькают спицы,Как сухим цветам не спитсяВсю метель в суме пастушьей…1977

«Ищет галка оттаявший грош…»

Ищет галка оттаявший грош,Свищет поле на сотни ладов,Города окунаются в дождь,Очищаются от холодов:Скоро снова меня поведёшьПо дороге без слов и следов…И китайских садов фонари –Сизари за окном у меня,Но зажги свой закат, говориНа заре уходящего дня,Потому что горит изнутри –И грозит распаяться броня…1977

«В грандиозных зарослях жары…»

В грандиозных зарослях жарыСозревала будущая осень.Полдень сник. Он выбыл из игры,Краски лета исчерпал и бросил,И они бочонком, грохоча,Покатились с августовской горки.А в случайных уличных речах –Кисловатый привкус чёрной корки.В это время птицы мелют вздор,Ласков к нам любой, кого ни встретим,И в негромкий личный разговорПьяный день всегда встревает третьим.…Вот уж, солнце на плечо склоня,Населённый скверик зачирикал –И в закатной, жёлтой чаше дняЗакружились птицы, как чаинки.Не прошло и четверти часа –Происходит смена декораций:Конный бой на небе началсяИ грозит на землю перебраться,И с мольбой безмолвной смотрят вверхТополя, качаясь и кивая,И идёт бездельник-человекК остановке сонного трамвая.Взгляд парит, жары покинув клеть,В облаках теряется высоких,Навсегда спеша запечатлетьОбраз дня в простых, как воздух, строках…1977

Новоспасский монастырь

О самый овраг спотыкались дома –Причудливые сосуды печали,Зарёй закупоренные дотемна,И гордые тучи ландшафт венчали.И он – почерневший за зиму сосуд,Наполненный винной виной предчувствий,Воочию видел: его несутРаспить – и разбить в одичалом хрустеКустов придорожных и слов сухих,Какими обменивается прохожийСо встречным случайным. Он чувствовал кожейДревесно-шершавую сухость их.Темнело, и тучи слетались на пир,А он на лукавый проулок с опаскойКосился. Тогда монастырь НовоспасскийПроулок и позднее небо скрепил.…Есть странное место пред монастырём –Поляна с деревьями грозно-густыми,Завалена углем и всяким старьём, –Поляна людей, забывающих имя.Здесь утром пируют под каждым кустом,А к вечеру многие спать остаются,И галки на выцветшем зданье святомСквозь дождь еле слышный над ними смеются.Задушенный проводом, спит монастырь,И в памяти слов распадаются звенья,И тенью выходит звонарь на пустырь –На полный до края обид и забвенья……………………………….…И он тут сидел, забываясь, лечась,И пил эту смесь униженья и боли,И было страданье его – только частьОгромной, как небо, всеобщей недоли.И вдруг он увидел старушек –  ониОдна у другой отнимали бутылки,Валявшиеся, куда ни взгляни,Ругаясь до самозабвения пылко.И всё же прервать не могли тишины:Крутой колокольни колонки и дверцы –Как тайна безропотно-нищей страны,До дня отомщенья хранимая в сердце.…И день воссиял. Он поднялся – и шёл,Проулком, землёю и небом довольный.Был издали виден ему хорошоСверкавший на башне рассвет колокольный.1977

«В огромном, начала века…»

В огромном, начала века,Доме в траурной раме,В каком, быть может, РевеккаЖила когда-то в Харране,Во тьме, в ноль часов с минутой –А время хлопьями валит –Один ледяной, неуютный,Лепной балкон оживает:Человек открывается ночиИ смотрит на шаткие звёзды,И всё, чем он был озабочен,Облетает морозно и просто,Но холод в душе остаётся.Он видит случайно меня –Напротив. И непрочно смеётся,Перебирая ужасы дня,Смеётся громко, как маленький,За ним окно – как свеча.И хочется взять его на руки –И как ребёнка качать…1977

Свет из окон

Из цикла

[1]…И время, пойманное в клеткуПросветов меж ветвей древесных,Поёт по-грустному и редкоОбрывки песен неизвестных –То звуков разноречье зимних,То жарких листьев стрекотанье,То память в непробудных ливняхБежит от перезревшей тайны.Но влажный вкус её малинныйИ вспоминается, и манит,И возвращаешься с Неглинной –Насквозь – вечерними домами,А в них стирают и рисуют,Растят детей и орхидеиИ видят улицу косуюИз окон древней Иудеи.А ты идёшь – тебя не знаютНи зеркала, ни коридоры,Но время – лестница сквознаяВ наш мир высокий и бредовый.Ты – в нем опять. И только сзади –Обрывки скорбных разговоров,И вздохов чистые тетради,И страха бархатного ворох…[2]А толпы крапивы темноголовой,Когда затменья сок поднесут, –Ужели спросят о каждом слове,Замкнув сады на последний суд?Ужели припомнят, как звали молча,В навершье полдня на слух светясь,И как образумить пытались ночью,Приникнув к стёклам закрытых глаз?Куда бежать, если трижды спросят,Как скрыться меж стеблями лет, когдаИ листьями бьются, и их уносит,Белея, тлеющая вода?..1977[3]Двор. Дерево едино и темно –Нерасчленённый хор, в нём каждый лист – как птица.Но зажжены огни – уже пришли за мной,Мне в прошлое пора к ушедшим воротиться.У вас темно дышать, а я хотел пройтись.Здесь окна вечеров объёмны, словно клети,В них Дерево Добра рассыпалось на птиц,И каждая поёт – одна на целом свете.Не смели подойти, росли вдали, как дым,Но, подкатив звезду, в ней замерли. – Я еду!Там затихает плач. Там с будущим одним,Как с братом по утрам, о снах ведёшь беседу.1977[4] Голос ИаковаИ ты во сне бежал – и двинуться не мог,Как загнанный олень, запутавшийся в чаще.Кровавый пот секунд, сочившийся на мох,Был поднесён тебе в твоей горчайшей чаше.Пригубил ты – и лёг. И в этот самый мигЗвучащие тела мелькнули меж стволами –И всё заполнил свет. И он вмещался в них,Но был превыше их, как лик в картинной раме.И ты забыл про смерть. Под греблю грубых рук,Сияя, голос плыл. Ты вспомнил, как РевеккаС корицей пряною смешала горький лук,Уча Иакова. Тебе открылись вдругБезумье, нищета и слава человека.1977[5]Я мудреца спросил:– Зачем на свете зло?Он из последних сил,Ступая тяжело,Развёл костёр. И вдругНад ним, средь пустоты –Лучистых кисти рукИ музыки персты.Но если бы не дым,Не копоть от костра –Мне был бы луч незримИ радуги игра…1977[6]Я в беспокойстве, но найду покой,Едва лицо твое вблизи увижу,Иль в трёх шагах, иль даже за рекой,Иль пусть во сне, но мне хотелось – ближе…Я безнадёжен. Но надежда есть –Что смертный слух слова твои уловит,Иль о тебе дойдёт глухая весть,Иль тень её коснётся изголовья.Я умираю. Но ещё живу –Лишь запахом, почти неуловимым,Твоих волос, упавших на траву,Тянущуюся к нисходящим ивам.1977

«Словно пловец, увлечён ледяною струёй…»

Словно пловец, увлечён ледяною струёйИ не имеющий сил на движенье иное,Слушаю речь и глухие осколки еёЧувствую в страхе – прилипшею к ветру спиною.Но в ураганный, глухой, нарастающий гулВдруг занесённой души отворяется дверца:Слог одинокий, застывший в девятом кругу,Вырваться хочет… Всё жарче и жарче на сердце.1977

Внезапное

Златая цепь причин и следствийПорваться может, словно в детстве,Но вновь сомкнётся, став длинней, –И крест окажется на ней.Бывают улицы мрачнее,Чем птицы в склепах у Линнея,Бывает, улица вспорхнёт –И засвистит, как зяблик синий,А ветер – в такт, совсем без нот,На многолюдном клавесине.А кто родился на земле –Пусть галкой рядом с водостоком –Тому намного веселей,Чем волнам в море одиноком:Распахнутый, молящий глазСредь слепоты стоокой мрака,И редко-редко водолазСмахнёт слезу с больного зрака.И остаётся только лес –Он души сломленные чинит,Кружа меж годовых колец,Не вспоминая о кончине.Допишешь полночью крутойЖизнь до последней запятой –И с прошлым будущее свяжешь…Но это – вовсе не про то.О главном – ничего не скажешь.1977

Святой Себастьян

С растущими крыльями белыми –И сам, словно птица, бел –Висит, оперенный стрелами,Мишенью для новых стрел.…И глина с тяжёлым теломСольётся. А что ему?– Весь белый. Такому беломуУже не упасть во тьму.Такому – не оступиться…И ночь земли напролётПод черным куполом птицаО муках любви поёт…1977

«Это было незадолго перед смертью…»

Это было незадолго перед смертью:Осень сыпала секунды, словно гравий,Пах бульвар позеленелой медью,Были сны яснее всякой яви.Тротуары становились ширеОт цветов – никто не думал брать их,Слишком неестественно спешилиМодницы в чрезмерно длинных платьях.Он, сквозь переулки, как сквозь пальцы,Просыпаясь в бытиё иное,Непривычно часто оступался,Чей-то взгляд почувствовав спиною……Город, словно сонный глаз, слипался…1977

Квартира

У входа, на вешалке – судьбыПестреют одна на другой:Их Время, как тяжкие шубы,Развешало спешной рукой.И дверь отворится с одышкой,И длинной передней пройдёшь:За стенкой – лепной, как ледышка, –Забытых событий галдёж.И в жизнь, как в сонату сквозную,Войдёшь, отряхая миры,И сразу возможность инуюУзором откроют ковры.Усадят – и, как ни упорствуй,А взгляд допьяна напоят…Здесь наше свершалось знакомствоИ полдни, и ночи подряд,Бессонницей противоречийКормили за этим столом,Здесь были нежданные встречиИ свечи величья в былом,Провиденье зимних пожаровВ горенье июльских рябин,Того, как незнающий жалокИ как познающий любим,Как, слухом больным налитая,Отчаянья плещет река,Как вихрем любовь, налетая,Уносит лицо в облака……В конце этой комнаты, слева,Окно безвозвратность таит –В нём, словно осенняя дева,Пречистое Небо стоит.1977

Сухие цветы

…В тот час я бродил без надеждыПо летним проулкам Москвы,И нечто бездушное междуСознаньем и цветом травыВмешалось и было на выСо всем, что так нежило прежде, –И город лишался одежды,Лица, языка, головы.Душа, как багровая лента,Висела, и знанья закатПылал – поделиться хоть с кем-тоСловами того языка,Что слышен пред смертью. ВекаСошлись и явились за рентой,Но час, как должник безответный,Пред ними свисал с потолка.Лишь тихий журчал ручеёкИ всё обращался к кому-то,Но слух облаков был далёк,А улица спесью надута,Запрудой стояла минута,Была моя грусть невдомёкОльхе, воспаряющей круто……Витрины, портреты зверей,Плакаты пожара и хлеба…И я на невзрачном двореУвидел Читателя Неба, –В него он смотрел, словно не былСлепцом среди поводырей.Средь брёвен, у чёрных дверей, –Дитя лучезарное Феба.Хотел я к нему подойти –Но двинулся сам он навстречу:Открылось, что нам по пути –Исследовать птичьи наречья,Ведь птицы победно щебечутВ кустах, в городах, взаперти.Нам вместе вдоль улиц брести,Взваливши безделье на плечи.…А солнце всё медлило выйтиИ взглядом сразить наповал…И мы подошли к общежитью,Пройдя бесконечный бульвар, –Садовник цветы поливал,Тропу находил по наитью,Подобно Тесею на Крите,И с дворничихой воевал.Зашли. Он рассказывал мнеО детстве в заглохшей деревне,Как дни были много длинней,А ночи темней и смиренней,Как ставила мать на колениК огромным зрачкам на стенеИ как наяву и во снеДразнили и пахли коренья.И вынул тетрадь. Меж листов –Там листья из лет этих дальних,Все разные – может быть, сто –Зазубренных, круглых, овальных,И несколько синих цветов –Почти уже нематерьяльных.И он продолжал свой рассказ,По имени их называя,И радость меж нас родилась,Трепещущая и живая…1977

«Касаясь пыльной дрёмы жалом…»

Касаясь пыльной дрёмы жалом,Скитанья и греха образчик,Змея дороги над вокзаломВисела – на ладонь от спящих.Сквозь сон смеясь, цыган провиделСтолиц горящие палатки.Спал мира изгнанный правительВ шинели Каина на лавке…1977

Неизбежное

Нежданно и негаданно – лицомПодобный небу, зеркалу, потоку,Вместивший лет моих лучистый сонмВ зрачках, горящих грустно и глубоко,Пришёл мой гость. Судьба свилась кольцом,Сочился в детство смертный холод Срока…Но свыше сил был солон этот сон,И я бродил, проснувшись, одиноко…1977

Моммендор

В сон распахнутые взоры…Прорезается в глазахЧёрный замок Моммендора –Словно молнии зигзаг.Входит смерть – и стебли косит:Густо травы поросли,Заслоняющие проседьМоммендоровой скалы……Соглядатаи-туманыПо крутой скале ползут,Кони в сумерках нежданноГостя вещего везут,И барон спешит навстречу,И волненье улеглось, –Но отрывисты их речи,И не прямо смотрит гость…Треск светилен, чад жаровен,Тьмы высокий потолок…Грозен взгляд, и путь неровен,И слова диктует рок.Все ушли – лишь эти двоеМедлят, царствуют и ждут –И в безмолвные покоиШаткой лестницей идут.Только полнит коридорыСада мертвенная тишь…Не забудешь Моммендора,Как судьбу не победишь.1977

«Над Иоганном-немцем…»

Александру Вустину

1Над Иоганном-немцемВсё ниже небо виснет –Так смерть играет с сердцем:Набросится – и стиснет,Но, отпустив, забудет,Когда окликнет Бог,И вновь катает судебЗапутанный клубок…А ты решил, что простоЦарить в крамольном теле,Считать по вдохам – вёрсты,По выдохам – потери,Гореть созвездьем РакаВ июле золотом,Кричать во сне от страхаИ забывать потом…Листай, листай страницыИ жди, что боль с любовьюПодробно разъяснитсяВ обширном послесловье.Но книга – не такая,И к ней пролога нет,И краткий день сверкает,И вспыхнет чёрный свет…2Пахнут ли к осени старые ноты?Помнит ли прошлое грецкий орех?Есть между нами и временем что-то,Кроме греха и расплаты за грех.Дождь ошарашенный, льдинкой повисший,Слёзы любви вызывающий взгляд,О, научи меня музыке высшей,Я сочиню тебе сотни сонат.Выплесну всё – и ни капли не скрою,Что ни попросишь – отдам. Хоть назначьЦену закатной мерцающей крови,Цену за полдень, растраченный в плач,Цену заветной и млечной капели,Детству даримой – ловить и ронять…Дай мне прислушаться к вечной капелле,Встать в уголке – и созвучье понять.1977

«Медной застынь стеной…»

Медной застынь стеной,Вихрем ли закружись,Ты – навсегда со мной,Ближе, чем к смерти – жизнь.Горе, коль захочуВырваться и уйти…Ближе, чем свет – к лучу,Ближе, чем цель – к пути.В искрометанье кронИ в глубине камней –Ближе, чем к яви –  сон,Ближе, чем ты – ко мне…1977

В парке

Темно, и печаль клубится,И так фонари зажгли,Как может самоубийцаВ последний момент влюбиться –И выскользнуть из петли…Они протянули свет свой –Соломинкой над волной.Забытых друзей приветствуй!С обеих сторон – как в детстве –Влюблённость и страх сквозной.А кто впереди? Быть может,И ты? Ведь прошло по кожеПредчувствие – как во сне?Заря… Но бледнее мела,И трепетно, и несмелоВзошла она… Что же с ней?..1977

Каталог гор и морей

1…В шуршащем краю, словно шарик бумажный – Китай –Когда-то и ты тонкорунно-игрушечным сделан.Забытые дали, и небо, и воду читай:Черны начертанья, но главное сказано – белым.И смотрит рыбак, позабыв про стеклянный улов,Про берег соломенный, краткую жизнь без открытий,Как странная рыба со множеством глаз и головВолну будоражит – и вдруг застывает в нефрите…2В суме дорожной хвою спрячь –Излечишься от хвори,В печаль – добавь совиный плачС надеждой луговою.Болезни тела и души,Племён дурной обычайИзлечит собранный в кувшинСладчайший голос птичий.Целебна жизнь. Раскрыв ларец,Дыханье трав измерьте.Целебна смерть. Скажи, мудрец:Когда и сколько – смерти?..1978

Баллада

Всадник сорвался с кручи,С лошадью вместе – в ад.Люди ничуть не лучше –Сверху, крестясь, глядят.Криками их играетПризрачная рука,Вздохи их собираетВ перистые облака.Коршун парит, их тениКрыльями перечеркнув,Острым углом паденийХищный повёрнут клюв.Только на отзвук тёмный,Общей страшась вины,Каждый, себя не помня,Смотрит со стороны.Встанет от снов отрадных,Вспомнит – и возопит……Горный побит виноградник,Капли стучат копыт.1978

Воспоминание

…В этом веке вязкомНе расправишь плечи –В городке славянском,В западном наречье,Не раздвинешь ветвиВ говор проливной.Оглянулся – детиВыросли давно…Не родились. Рано.Крепче спи, услышавСквозь возню туманаВ черепичных крышах,Как, покинув КраковПосле слёз и драк,В свете звёздных знаковЕдет Яков Франк…Душно ночью длинной.Не родились дети.До резни безвинной –Полтора столетья.Смяты крылья Франка.Гаснет звук речей. –Нет крыла. Есть ранкаНа твоём плече…Просветлятся дали.Вспыхнут птичьи хоры.Звёзды, что упали –Воплотятся вскоре.Не тебе ль навстречуПыль колёс вилась?– Не расправишь плечи.Не раскроешь глаз…1978

«Был воздух бездомен и колок…»

Был воздух бездомен и колок,Металась в сомненье щепа,Как белый козлёнок, посёлокНависшие тучи щипал.Пути разводили нелепоРуками, скрываясь из глаз,И в сердце печальное летоВонзалось, блестя, как игла.Но если забудется ворохСухих, и несмятый в горсти, –То вспомни глаза, от которыхТы страха не мог отвести…1978

Скрытый город

1Дня волненье стрекотало,Птицей пело на виске,Только в тёплый час и талый,Утешая мир усталый,Вечер вызвали к доске.Ученик любимый, лучший,Он схватил обломок мысли,И обломком, словно мелом,Рисовал Луну на круче,Но её стирали тучи –И вопросом тяжким висли:«Где ответ? Луна – враньё!»…И движением несмелымОн опять чертил её…В час, когда элите звёздной,Просветлённейшей элите,Хорошо гордиться сверхуСквозь пенсне и сквозь лорнет, –Надо вдруг из дома выйтиВ мир шагающих наитий,В мир непоправимо-поздний,Где на страх ответа нет…2…Ночь глаза наводит рачьи.Только так и не иначеРазум сонный и незрячийНачинает видеть свет –Не надеясь на удачу,За улыбкой слёзы прячаНа пологом склоне летСтарой улицы. Тем паче,Что в конце её маячитТо ли куст, то ли ответ……В стороне, во тьме Заречной,В переулке каждый встречный –Неразгаданный секрет…3…Человек с нависшими бровями,С непреклонным, орлим взглядом курда,Как мы в полночь повстречались с Вами?Вы с Луны? С Юпитера? Откуда?Как мы жили – за четыре дома,Под светилом, гаснущим в испуге,Как мы жили – глухо, незнакомо,Не догадываясь друг о друге?Может быть, звезда волненье выдаст,Взгляд метнув из-под бровей нависших?Или мы опять слетим, не свидясь,Прямо в пропасть со ступеней высших –И увидим, падая: дорогуМёртвыми устлали соловьями…Кто глядит – без гнева и упрёка,Звёздным светом нас благословляя?..1978

Гроза

Гроза подходила – негромко,Но пристально и деловито,На слух разнимая в потёмках,Что смешано и перевито.Садовник, средь сумерек позднихВошедший проветрить аллею,Твой взгляд задержался на розах,Запахнувших, благоговея.Постой же ещё хоть минуту,Окинь меня взглядом хозяйским,И душную, плотную смутуСними – по привычке, без ласки,Как ветку, повисшую круто…1978

Заклинание

Откройся, город, и в дрожь меня брось,Как льдинки оземь кидают с размаху,Как по облакам поверяют свой ростЗадравшие воздух раскрытые маки!Откройся, город, закутанный в страх,Случайных встреч лейтмотив сокрытый,Средь жёлтых поминок, на чёрных пирахСудьбы просеивающий сквозь ситоВнезапных убийств, объяснений в любви,Игры в королевств исчезающих карты, –Откройся, город! Ты видишь – львыБронзовые потянулись к закату…1978