Таро Валуа. Тайна двух королей

На одиннадцатой картине снова та же дама, что и на восьмой. Платье на ней было зеленое, тот же венец на голове. В этот раз дама ломала колонну, демонстрируя недюжинную силу.

На изображении: Сила (La Force)

На двенадцатой при первом рассмотрении казалось, что изображён шут. Молодой мужчина стоял вниз головой и держал в руках мешки с золотом. Его синий камзол загнулся и показывал яркую оранжевую подкладку, словно перо у петуха. Когда разум понимал, что стоять на руках и держать мешки он одновременно не может, глаза натыкались на его виселицу. Она практически сливалась с рамкой, которой Гийом обрамил картину.

На изображении: Повешенный ( Le Pendu)

Тринадцатая картина символизировала смерть. На чёрном коне, в золотом одеянии с белой повязкой на голове и белым плясом смерть в виде скелета скакала, не щадя никого. Под ногами у неё виднелся папа и кардиналы, уже покойные, в левом углу виднелся лик императора, в правом епископ. Ну что ж, ничто не вечно под Луной, ни одному императору и папе ещё не удавалось жить вечно.

На изображении Смерть ( La Mort)

На четырнадцатой снова дама с одиннадцатой и восьмой.

«Не халтура ли?»,– задумался Жакмен.

В этот раз у неё было красное парадное платье и два кувшина. Один она держала высоко над головой, другой внизу. Тонкой струйкой из одного в другой текло вино. А может быть и масло. Смотрела дама на кого-то в сторону.

На изображении: Умеренность(La Tempérance)

На пятнадцатую картинку Жакмен не мог смотреть без ужаса воспоминания. Эти страшные глаза со стены стали ещё страшнее. Существо, чьё имя достопочтенные и верующие граждане не произносят всуе, кого боятся все без исключения смертные на земле, связи с кем страшатся, смотрело своими черными глазами на Жакмена . Казалось, эти глаза говорят Жакмену: «Я знаю про тебя все. И этот обман не пройдёт для тебя бесследно». Существо с большими витиеватыми рогами улыбалось. Фоном ему была геенна огненная.

На шестнадцатой картине была разрушенная башня. Может быть, она пострадала во время сражения. А может быть, как в Библии, была разрушена Господом Богом в назидание людям.

На изображении: Башня( La Maison-Dieu)

Молодая черноволосая девушка манила своими неприкрытыми формами на семнадцатой карте. Над её головой сияла красивая многоугольная звезда.

На следующей, восемнадцатой, астроном и его подмастерье изучали Луну в чистом поле.

На изображении Луна (La Lune)

В противоположность картинки со звездой целомудренная дева с веретеном со светлыми волосами и кротким взглядом стояла под солнцем в поле на девятнадцатой картине.

На изображении :Солнце.

Жакмен ликовал. Это была победа! Такая работа не могла оставить короля равнодушным. Оставалось только посмотреть ещё две картины и можно нести во дворец.

И тут, внезапно дверь его мастерской распахнулась, пространство мгновенно наполнилось стражниками, которые приняли замысловатое построение, следом вошли пара выряженных по случаю поездки слуг, и далее вошёл сам Король. Жакмен не испугался и не удивился, в этой странной истории могло быть место всему.

Король выглядел лучше, нежели чем две недели назад. У него был отличный ухоженный вид, глаза были наполнены радостью и предвкушением.

– Я вижу, ты успел в срок, Жакмен. Отлично. Давай посмотрим, что у тебя получилось.

Жакмен спешно сложил картинки в единую стопку, чтобы проверить, хорошо ли высохла темпура и все ли картинки имеют единый размер и передал королю, mfr и не досмотрев до конца.

Король взял эту стопку в руки, на его лице была явная удовлетворенность от увиденного.

Он медленно рассматривал каждую и клал на стол. Вот уже седьмая, восьмая… Четырнадцатая, пятнадцатая…

На двадцатой была какая-то не очень приятная картина. Жакмен вспомнил ее, над голыми девами словно свершался суд.

На изображении Суд (Le Jugement (Dernièr))

Ну, не подведи, Гийом, пусть и двадцать первая будет такая же отличная!

Двадцать первая были с той же дамой, что уже изображал автор.

Жакмен негодовал: Кто же она, что художник ценит ее больше королевы в своих работах?

Но лицо короля оставалось настолько благостно и спокойно, что Жакмен решил не предавать тому большое значение.

Из под ног ее словно брали начало воды, земли, в руках у нее были символы королевской власти, но их наличие ничуть не смутило короля. Хорошо, только бы ему нравилось, у королей свои причуды.

На изображении Мир (Le Monde)

И тут произошло совершенно неожиданное. В руках у короля оставалась еще одна картинка! Жакмен рассеяно посмотрел по сторонам в поисках ответа, аподумал, что, наверное, Гийом просто выполнил одну из картин не с первого раза.

Двадцать вторая карта оказалась в руках у короля. Медленно уголки его губ, до этого находящиеся в улыбке, поползли вниз. В глаза его стали наворачиваться слезы. Его стало трясти, дрожь была настолько сильная, что была заметна всем окружающим. Казалось, король стал шевелить губами и что-то шептать. То был тихий звук. Король повторял одно слово:

– Пропал. Пропал. Пропал. Пропал. Tar Rho. Tar Rho. Tar Rho.

Картинка выпала у него из рук. Жакмен увидел сотворённое Гийомом и обомлел. На картине был изображён шут. У его ног стояли четыре слуги, меньше самого шута раза в два, почему -то один из слуг мыл ему ноги. Шут со слугами? Это что-то новое. Сверху он был одет, рубаха и попона были на нем, на голове была странная шапка с ослиными ушами. А вот снизу… Его гениталии прикрывала только узенькая набедренная повязка, которая была ему явно мала. Но это было не самое страшное. У шута было лицо Короля. Не заметить это сходство было просто невозможно.

На изображении Шут (Le Mât)

Т. н. «Таро Карла VI» или «Таро Грингонье» («Charles VI» or «Gringonneur» Deck; Le tarot dit de Charles VI) – Первая в мире колода карт Таро.

Эта старинная колода карт, нарисованная темперой и тушью с использованием позолоты хранится на сегодняшний день в Национальной Библиотеке Франции, один из немногих сохранившихся примеров подобных изделий, относящихся к эпохе Ренессанца.

Король стал хвататься за корону, пытаясь сорвать её с головы. Начинался приступ. Слуги подхватили его, стража выстроилась клином. Появился маленький слуга, которого Жакмен видел ранеею.

– Быстро. Выводим. Во дворец его! – скомандовал он, и не прошло и 20 секунд, как взвыли хлысты кучера, лошади закричали и понеслись во весь опор.

– Забрать картины. В темницу этих! – кричал слуга, указывая на Гийома и Жакмена. – хотя нет, оставьте нас здесь, есть у меня идея получше.

Жакмен стал метаться, но цепкие руки стражи уже усадили его за стол рядом с Гийомом.

– Как посмели вы рисовать такое? Откуда прознали?!! Я вытрясу из вас всю душу! Посмели насмехаться над королём и его болезнью.

Гийом подал голос:

– Простите, но так ведёт сама судьба. Король посланник её, ему суждено быть шутом. Tar Rho на восточном языке означает «Царский путь». Таков его путь.

– Как смеешь ты говорить такое про своего короля?

– Король болен. Болен за всех нас нашими грехами, нашими падениями, нашими пристрастиями. Ему придётся прожить жизнь, испытывая на себе крайности от всех этих отклонений. Раз от раза, он будет словно шут, изображать эти состояния. Его жизнь закончится только тогда, когда двадцать два наступит. Это его судьба, как бы он не пытался её изменить.

Жакмен сидел ни жив, ни мертв. Текли последние минуты его бренной земной жизни, а он так ничего и не сделал. Не женился на той замечательной грудастой соседке, что торговала самыми вкусными яблоками. Не зачал ей щекастого малыша Жака, как обещал умирающему отцу. Не заработал свои 56 су, которые так были бы ему нужны. Никчемность его жизни была на весах у дамы с восьмой картинки. Добрые дела не перевешивали плохие, и её вердикт был отрубить ему голову. Чтобы попал он к тому, чьё имя не называют в слух.

Слуга, а имя ему Вильгельм, медленно расхаживал по мастерской. Размышлял. Вешать этих двух было опасно. Король, помешательство которого снова дало о себе знать, может огорчиться от их гибели. Что же остаётся?

Дверь мастерской открылась, на пороге возник мужчина в темной одежде. Не обращая ни на кого внимания, он быстрым шагом подошел в слуге. Тот пал на колено и поцеловал руку гостю.

– Не сейчас – одернул его прибывший гость. – расскажи, что произошло.

Слуга шепотом доложил о произошедшем. Пока он в красках описывал ситуацию, рыцарь расхаживал по мастерской и смотрел внимательно на картины.

– Хорошо. Эти двое должны исчезнуть, мастерскую оставить. Стража была только своя?

– Да, мой господин.

– Хорошо, так жертв будет меньше. Двадцать вторую картинку убрать, королю по пришествии в себя рассказать, что ему приснилось. Скажешь, Жакмен принёс картины сам, получил 56 су и уехал в Британь жениться.

На этих словах, стукнув каблуками об пол, черный рыцарь удалился.

Жакмен обреченно свалил голову на грудь и от жалости к себе тихонько заплакал.

Часть 2. Отец

Глава 5

1349 год, декабрь.

Резиденция молодого дофина Карла, будущего короля Карла V Великого, Дофине, долина Роны.

43 года до первого приступа Карла VI Влюблённого

Молодой будущий король Франции Карл поморщился, перед тем как распахнуть двери своего кабинета. Там его ожидал очередной проситель. В этот декабрьский день ему никого не хотелось принимать, его самочувствие никак не хотело улучшаться. Но проситель был настойчив, уверяя, что он точно сможет помочь королю в борьбе с его недугом, измученный несколькими месяцами тяжёлой борьбы, он был готов почти на все и согласился на встречу.

Чёрная смерть, а именно такое название получила пандемия чумы, не видела перед собой различия в молодости и старости, в целомудрии и грехопадении, богатстве и бедности. Люди настолько быстро заболевали и умирали, что, казалось, к слезам уже привыкла вся Европа. Страх заразиться заставлял любимых ещё вчера людей отказываться друг от друга, прятаться и бояться, бросать умирать заражённых, многие просто гнили в лепрозориях. К королевской крови Черная смерть также не осталась равнодушной, и вот, молодой будущий король Франции старался изо всех сил побороть этот недуг.

Сколько лекарей, просителей и монахов он перевидал за последние несколько месяцев, было просто не счесть.

Каждый раз, прежде, чем пропустить гостя, стража тщательно осматривала руки, голову, а иногда и все тело монахов.

Карл знал об ужасной практике alousia, что заставляла монахов не мыться месяцами, а иногда и годами. Он находил её просто отвратительной, не без основательно считая рассадником заразы, и его стража, чувствуя хотя бы намёк на подобный ритуал, ссылаясь на занятость дофина Карла, просто не пускала к нему. Один монах, как раз сторонник alousia. был настолько упорным, что ждал встречи с Карлом более полугода, пока однажды ночью не умер от "неясной болезни".

Все монахи имели общие черты, они так примелькались Карлу, что он едва мог вспомнить что-то новое о них, для него различалась лишь их цвета одеяний. Они обещали молиться за благополучие Франции и здоровое его и его отца, по факту же просто им нужны были деньги. Тринадцатилетнего мальчика просители одолевали словно коршуны, и это не удивительно. Расклад политических сил пророчил будущее молодому дофину, мощь маленького и не по годам умного будущего монарха росла день ото дня и это несмотря на его страшную болезнь.

Карл V Мудрый (фр. Charles V le Sage; 21 января 1338 – 16 сентября 1380) – король Франции с 1364 года из династии Валуа. Старший сын короля Франции Иоанна II Доброго и его первой жены Бонны Люксембургской.

Карл сел в своё роскошное удобное кресло, которое явно было ему велико, и приготовился услышать очередную историю о древнем ордене, всемогущем и, конечно же, единственно знающим толк в вопросах веры и поклонения.

Собеседник не торопился с началом разговора и у короля выдалась минута, чтобы рассмотреть прибывшего монаха.

В отличие от всех просителей, было в нем что-то особенное. Возможно, такое впечатление создавалось из-за яркой оранжевой накидки, что давала некое свечение и отбрасывала тёплый свет, придавая светлой коже собеседника словно золотой оттенок. Вообще странно было смотреть на монаха. В то время, когда страшный мор уносил жизнь за жизнью, когда его, сына короля, жизнь, висела на волоске, этот пышущий здоровьем мужчина производил слишком контрастное впечатление. Он был спокоен, дружелюбен и даже безмятежен.

Молодой мужчина имел очень красивые, правильные черты лица. Черные, густые, немного изогнутые брови, тонкий изящный нос, чувственные, пухлые губы, привлекательные ровно настолько, насколько имеют право быть привлекательными и чувственными мужские губы.

Но особое впечатление производили его глаза. Глаза собеседника имели невероятный цвет – цвет спелой черешни. Возможно, такая иллюзия создавалась из-за чёрных пушистых ресниц и немного красноватых, словно уставших после длительного пути и напряжения глазных белков. Может быть, цвет глаз можно было объяснить убранством самого кабинета – он был выполнен в красном цвете. Но смотрелись глаза чарующе.

Такие глаза не могли оставить равнодушными – в них хотелось находить одобрение и понимание, перед ними даже хотелось заискивать в поисках лучиков тепла, имеющегося в душе у этого загадочного человека, хотелось непременно снискать поощрение у хозяина этих глаз. Но одновременно с этим глаза вызывали медленно поднимающийся дикий страх, словно паралитический яд, потому как было совсем непонятно, что за тайны скрывают эти необычные глаза.

Прибывший гость предположительно из восточных земель наконец заговорил:

– Вы не помните меня?

Дофин был слегка обескуражен, разговор развивался совсем не по сценарию, Карл привык к обильным излияниям лести в его адрес, затем, обычно, следовал долгий и нудный рассказ про орден, его силу и то, как именно будут молиться за его здоровье, а тут ПРОСИТЕЛЬ начинает с вопроса. Но что ещё больше удивило Карла, лицо, а главное, облик монаха действительно показался ему знакомым.

– Я следую за Вами уже несколько лет, пришло время Вам узнать, зачем я здесь. Мы называем себя монахом ордена Силы. Силы Всемирного равновесия.

Дофин продолжал разглядывать монаха. Абсолютно точно, что он видел этого человека и раньше, да вот только где?

– Очень любопытно, – промолвил Карл, – и в чем сила Равновесия? Я не король, я всего лишь дофин, и стать королём я могу только после кончины моего отца, Вам об этом известно, я думаю. Только Вы не можете не видеть и не знать, что организм мой сейчас ослаблен страшным недугом, и не факт, что я проживу столько, чтобы стать королём.

– Дорогой Карл, которому начертано стать Карлом 5. Я знаю о прошлом и будущем значительно больше всех Ваших придворных предсказателей, всех ведьм и гадалок из Вашего королевства. Ваша роль в истории слишком велика, пришло время открыть Вам некоторые секреты мироздания, которые помогут Вам и Вашим детям править, сохраняя мировое равновесие.

– Вы что-то знаете о моем отце?

– Сегодня речь пойдёт не о нем. Хотя, мне известны некоторые факты, правление его трудно будет назвать счастливым веком для Франции.

– Вы понимаете, что сейчас говорите о будущем короле? Как толковать Ваши слова? Не страшно ли вам ощутить сырость королевских каземат?

– Нет, несколько раз мне приходилось там бывать. У меня не так много времени, чтобы сегодня говорить обо мне. Осталась всего неделя, в течение которой мы будем учиться с Вами.

Молодой дофин кипел. Никто и никогда ещё не смел с ним так разговаривать, кроме короля. Что себе позволяет этот монах?

– Учиться чему? Очередной религиозной ереси?!

– Вы злитесь. Не стоит. Давайте договоримся так, Вы дадите мне пару часов Вашего драгоценного времени. Обучение, что предначертано мне вам дать, касается возможности исполнять любое ваше желание. Если сказанное мной Вас не заинтересует, можете бросить меня в тюрьму на тот срок, который дают за попытку убить короля.

– Будет Вам известно, за это вешают на плахе.

Огонь свечей заплясал в глазах собеседника и на секунду дофину показалось, что такая перспектива лишь насмешила его.

– Тем лучше.

– Прежде, чем я соглашусь тратить на вас время, я хочу знать, кто Вы, монах? Я видел вас раньше, ваше лицо мне знакомо.

– Я спасал вашу жизнь, мой дорогой король Валуа. Вас оставила без внимания ваша нянька, она просто уснула, было жарко и вы спали в саду, вы перекрутились в своей кровати, запутались в шелках ночной рубахи и чуть не удушили себя. Я был рядом, нес службу, и спас вас. Получив из королевской казны награду, я отправился в город земного и неземного.

Дофин Карл был озадачен. Про несчастный случай, чуть было не погубившего дофина никто не знал. Карл был слишком мал, это могли преподнести как покушение, никто не хотел вносить смуту, лицо было реально ему знакомо. Несколько секунд помешкав, Карл сделал лёгкое круговое движение рукой в знак того, что монах может продолжать. Он решил дать шанс монаху, выслушать его. Это вообще было очень в его характере, справедливо относиться к людям, давать им возможность и шанс. Да и город, как выразился монах, земного и неземного очень его заинтересовал.

– Ты сумел меня удивить монах. У тебя есть два часа моего времени, моё сердце и разум открыты, чтобы выслушать тебя. Прежде скажи мне, как имя твоё?

– Называй меня Касум.

– Касум? Также по латыни звучит «пустота»… Словно тебя и нет вовсе?

– Ты все верно понял. Пустота и существует и не существует одновременно. Как и я.

Чутьё подсказывало Карлу, что повествование не закончиться прошением денег, хотя тот, кто действительно спас ему жизнь, был достоин не только денег, а времени тем паче.

Монах откинул свой капюшон, обнажив совершенно лысую голову.

– Я прибыл из далекого Священного города Дамкара, в котором веками живут монахи, знающие секрет вечной жизни, мира и гармонии и чтящие определенный кодекс, целью которого является поддержание жизни на Земле, некого Равновесия устоев.

Все на Земле подчиняется законам, которые были прописаны в этом кодексе ещё во время сотворения мироздания.

Душа человека живёт 21 жизнь. 21 раз она рождается и умирает на Земле, принося миру открытия и разочарования, любовь и боль, войны и созидание. Почему 21, спросишь ты меня, дорогой король? Ещё древние греки знали такую единицу измерения, как гера. Также зовут и величайшую богиню их древнего мира, мать Богов. С древнего еврейского имя её переводится как "зерно". Так вот, когда душа покидает тело при наступлении смерти на земле, её покидает 21 гера2.

Основы душевных сил закладываются ещё в чреве матери и имеют предопределённость. Иными словами, некими силами уже начертано, когда стоит появиться тому или иному человеку и каким будет его характер и предназначение. Но как распределяется, каким станет этот человек?

На том совете высшими силами было определено при рождении даровать человеку некую силу – так называемый АУРУМ.

Одно из основных правил жизненного устройства – человек не может повторить свой АУРУМ дважды. То есть, иными словами, за 21 жизнь человеку суждено прожить свой цикл, прожить 21 совершенно разную жизнь, с совершенно разными АУРУМАМИ.

– Как странно – молвил молодой дофин с грустью, – Я думал, что чем более добрее, порядочнее, благочестивее прожить эту жизнь, тем легче и приятнее будет мне в Царстве Божьем.

– Так думают многие, мой дорогой Король. Эта парадигма жизненного устройства позволяет сдерживать проявление сил Мрака и облегчает формы хозяйствования. Люди, объединены одной верой, одной правдой, одной силой. Зная, что их ждёт Гиена Огненная, они не совершают поступки, за которые страшно отвечать в дальнейшем. Но по факту, душа человека за 21 жизнь отрабатывает и рай и ад. И выходит на абсолютный ноль, решая дальше, рождаться ли ей заново или же остаться в абсолютном спокойствии. Ты можешь спросить меня, многоуважаемый Король, как это, отработать рай и ад, но прежде, я хочу объяснить тебе, если бы на Земле души сами могли выбирать для себя аурум, большинство бы устремилось к получению аурумов власти, силы, любви. Что бы происходило тогда, ответь мне?

Молодой будущий король ответил быстро и гордо:

– Все были бы счастливы! Жили в мире, любви. Именно на это я и потрачу все силы в своём королевстве!

Дофин Карл, напомним, к слову так еще и не ставший королём, понял, что слишком легко выдал свои тайные мысли и густо покраснел от смущения.

Весёлая искорка пробежала у монаха в глазах, такой молодой запал явно был ему по душе. Но отвечал он уже с некой грустью:

– Увы, мой дорогой король, нет. Вы молоды, но мудрость будет сопутствовать Вам по жизни. Вспомните примеры Вашей королевской истории – если властью наделены несколько герцогов, чем это заканчивается? Человеческая душа начинает созидать только тогда, когда у неё самой создана гармония. Причём кому-то для гармонии достаточно и куска хлеба, а кому-то мало замков, чьи подвалы полны золота. Совсем скоро ты сможешь в этом убедиться, когда после двух лун пройдёшь ты по своей земле. Также, мой дорогой король, подумай над следующими моими словами – можно ли обрести знания без опыта боли? Представим себе молодого юношу, чья душа терзается мыслями о прекрасной даме. Испытывает ли он только счастье и радость? О нет, в его душе также живёт боль, боль и боязнь быть отвергнутым, непонятным, разочарованным. Но сколько раз мы испытываем очарование за жизнь? И сколько раз разочаровываемся? Это сила опыта, сила жизни. Она дарована нам для того, чтобы двигаться вперёд, чтобы открывать в себе новые познания. Самый известный христианский постулат гласит – осилит дорогу идущий. Так вот и с болью, трудностями. Они нужны самому человеку. Просто кому-то страдания даются сразу, иногда в объёме, который невозможно вынести человеку по жизни. А кому-то страдания даются на протяжении всей жизни.

– От чего это зависит? Кто определяет этот порядок?

– Это зависит от уровня развития души человека. На протяжении 21 жизни у смертных есть огромный выбор, как им прожить жизнь. Жизнь можно потратить на благие дела, на добро и любовь. Можно на войны, боль для других людей, убийства, интриги, обман и зло. Души совершают это все, потому как не имеют знания о доброте, и Вселенная и Божественное проведение не остаётся в долгу.

Одна из самых больших ошибок человечества и религий заключается в уравновешивании силы Света и Мрака. Но это совсем не так.

Света, который даруют нам Высшие Силы, изначально даётся больше. Следовательно, светлых мыслей и светлых людей, как и светлых АУРУМ, было создано больше. Если бы среди аурумов было равное разделение, душа человека металась бы от граней величайшего добра и величайшего зла. В течение одной жизни человека темные страсти очень быстро бы истребили светлые аурумы, завидуя, воруя, ненавидя, убивая ради целей. Человеческие души совершенно не готовы к такому, не было смысла обременять их подобными страстями. Наоборот, такие страсти должны были быть исключением из правил, случаем порицания или поощрения. Порядок устройства мира предполагал наличие и страстей светлых. От которых люди бы любили, рожали детей, жертвовали бы собой во спасение многих других душ.