Таро Валуа. Тайна двух королей

Местом встречи был назначен город Ле-Ман и все войска устремились туда. Дядья присоединились к походу на Бретань, что не удивило герцога. Поняв, насколько плохо его положение, он написал большое письмо королю, в котором клялся в своей верности и в том, что в Бретани нет Пьера де Крайона. Герцог был готов открыть врата всех городов, чтобы воины короля лично убедились в этом.

В это время королева Арагонская также прислала весточку об аресте в Барселоне одного рыцаря, очень напоминающего Пьера. Но точного подтверждения этому не было и след Пьера был утерян.

Получив преклонение от всех мятежников, король все же не захотел прерывать поход. Ему не хотелось возвращаться в замок, к страшным картинам и ещё более страшным своим мыслям.

3 августа 1392 года началось с неприятных вестей. Короля мучила лихорадка. Снова он чувствовал кожей, как миллионы маленьких пиявок начинают ползать под его кожей. Его трясло, приходилось поддерживать стакан воды, чтобы он мог утолить жажду.

Ему снились непонятные картины. Раньше он не встречал таких. Словно иллюстрации из книг, но нарисованные на непонятные тематики. При этом у картин была единая, совершенно непонятная стилистика, один размер и направленность. Король ничего среди них не понял, подумав, что это плод его воображения, расшатавшийся после просмотра картин во дворе.

В Амьене пришлось остановиться на пару дней, все эти два дня врачи неустанно наблюдали короля, и рекомендовали ему вернуться в Париж или же отлежаться тут неделю. Но уже 5 августа король заверил, что ему лучше и с утра армия готова была отправиться в путь. Когда Карл вышел из своего временного пристанища, народ ахнул. Август в этом году был жарким, на улице ярко светило солнце, был полдень и самые жаркие часы были впереди. И тем не менее, король зачем-то одел бархатную куртку и алую шапку. Пот тек ручьями по его лицу и шее, он был бледный, очень бледный. Жизнь словно не хотела находиться в его теле. В руках Карл перебирал жемчужные чётки, подарок его Королевы.

Не успела армия отъехать и одного лье, как на дороге появился босоногий старик, одетый в рваный дуплет. Его тело было покрыто коркой из болячек, влажных и гниющих. Откуда он взялся, не мог объяснить никто. Рядом был лепрозорий, но этот бы просто не дошёл оттуда. Он просто материализовался прямо под копытами славного королевского коня.

– Тебя предали, предали, Король! Тебя предали твои же родные, твоя кровь! Ты обречён на вечные страдания!!! – истошно завопил старик, – тебе не спастись!!!

Его бы убили на месте. Его бы повесили на гильотине. Этому старику нашли бы жесточайшую из казней.

Но в этот момент произошло неисправимое. Один из пажей короля, что также ехал на коне, был родом как раз из Амьена. И сложилось так, что приехав в город с королём, он случайно встретил свою любовь. На его счастье девушка ещё не успела выйти замуж, а потому прошлую ночь он провёл в уговорах её ждать его. Паж хорошо знал своего коня, солнышко пекло, процессия двигалась неторопливо, тряска сделала своё дело и он уснул. Сумасшедший старик разбудил и напугал пажа, копьё из его рук соскочило и пришлось прямехонько по каске пехотинца.

Это была последняя капля для разума короля, чьё состояние от жары и дороги лишь ухудшилось, старик ударил сразу в два больных места. Он не сможет вылечиться. Его предали.

Последнее, что увидел влюблённый паж из города Амьена, это королевский клинок, протыкающий его шею насквозь. Кровь полилась по руке короля, словно змея обвила его своим упругим телом. Это привело короля в ещё большее помешательство. Теперь все лица, которые видел он, были словно коллекция дьявольских душ. У кого-то свисала клочьями кожа, у кого то не было внутренностей. Конечности отсутствовали у многих.

Король посмотрел на свои руки, увидел своё отражение в каске. И понял. Среди всех умерших, он один остался живым. Его все предали!

– Меня предали, умрут же предатели! – с этим ревом он стал протыкать всех, кто встречался на его пути.

Пажу и бастарду де Полиньяку ещё относительно повезло, король убил их с первого удара. Пехотинцу, пытающемуся закрыться, он нанёс жуткие раны в голову и руку, одному пажу на коне король нанёс сокрушительный удар в живот, ещё одного ранил мимолётом. Король замер. В его голове, словно падающая на небе звезда, пронеслась мысль. Если проблема в его крови, то надо прежде всего истребить самого близкого по крови человека. Он развернулся и стал осматривать всех в поисках лица герцога Орлеанского. Герцог же и три его верных слуги неслись по лесу во весь опор в обратную сторону. Герцог мгновенно оценил весь ужас ситуации, поняв, что король не в себе, предпочёл скрыться. Если бы герцог остался наблюдать за происходящим из безопасного места, он бы просто ужаснулся, увидев, сколько человек пострадало. Король буйствовал, пока клинок его от запекшейся крови не перестал быть острым. В тот день души двадцати двух славных солдат покинули тела.

Гийом Мартель был обычным кастеляном королевского двора. Он наблюлал, как сотни мужчин дают себя ранить и убивать. С какой покорностью они идут на судьбу, словно нет другого шанса. Он не мог равнодушно смотреть на происходящее, погибали его друзья. Гийом решил, его жизнь на весах судьбы не стоит ещё десятка жизни. Выбрав удачный момент, он бросился на круп лошади сзади, стащил короля с коня и положил на землю. Единственное лицо, которое среди страшных масок увидел перед собой король, было лицо Гийома. Король принял его за ангела Божьего, за своё спасение.

"Сейчас все закончиться, я отправлюсь в светлое царство Господне. Старик не прав, я смог победить нечесть и я получаю свою награду.

Короля положили на повозку, он отключился.

Такой факт сумасшествия невозможно было скрыть. Свидетелем его стало слишком большое количество людей. Более того, по всему Амьену ползли слухи, в несколько раз преувеличивающие происходящее. Шептались и о том, что герцог Орлеанский погиб, и о том, что убито около двух сотен человек, были смельчаки, кто утверждал, что голова короля превратилась в голову самого Сатаны. Много было домыслов о состоянии короля. Приближаться к замку, в котором он находился боялись дети и взрослые. Некоторые шептались, что его состояние заразно. Город совершенно забыл о своей жизни и ждал только глашатая с объявлением.

А тем самым временем, никто не мог сказать, что происходит с королём.

Королевский врач видел такое первый раз. Ни одна болезнь в медицине не могла объяснить, что происходит. Тело короля остывало. На месте сердца жутким цветком из сосудов и вен расцвёл, словно кровоподтёк, цветок, что полностью повторял родовой герб семейства Валуа. В середине цветка из вен наблюдалась пульсация. Иногда она затихала, иногда возобновлялась с такой силой, что казалось, струйка крови хочет выбраться через кожу.

Королева уже готовилась к траурной церемонии. Врачи прогнозировали максимум два дня. Герцог Орлеанский был печален, как никогда ранее. Это был не просто его брат по крови, он действительно очень любил короля.

Все церкви, соборы, храмы в городе были открыты и любой мог молить о здоровье короля. Закрытой стояла лишь синагога. Рассудили, что молить о здравии короля людям другой веры не правильно. Но раввин синагоги выпросил возможности также непрестанно молить о здравии короля для своих прихожан.

Горожане стали потихоньку собираться у крепости, приносить цветы и свечи.

Герб рода Валуа.

Цветок на груди короля становился бледнее, тело его достигло невероятно низкой температуры, черты лица обострились. Траурная повозка была готова со всеми почестями доставить его в Париж.

Королева пришла проститься со своим пока ещё живым мужем прежде, чем врачи диагностировали бы его смерть. Она припала к его рукам губами и тихо заговорила:

– Ты был для меня самым лучшим мужем, самым лучшим мужчиной в мире. Я не знаю такой болезни, ради чего ты отдаёшь свою душу. Но зная, какой благородный ты человек, с какой чистой душой и помыслами, я верю, что твои страдания не совершаются во благо темных дел. Я не знаю, как жить без тебя. Как жить, не любя тебя. Мне так жаль, что не все мы успели с тобой сделать. Я бы жизнь отдала за тебя. Господи, прошу тебя, не отнимай у меня любовь! Услышь меня, Господи! Оставь моего мужа живым и мы через год подарим тебе дочь или сына, коим суждено будет посвятить свою жизнь служению тебе.

Неизвестно, какая из сил, страстная любовь Королевы или же мольба о здравии из уст всех французов, сработали.

Через пару часов после посещения Королевы врачи стали яснее слышать биение королевского сердца. Цветок из вен окончательно пропал. Температура тела повышалась.

Проспав ещё сутки, король открыл глаза. Он не помнил ничего. События последних пяти месяцев просто выпали из его памяти. На герцога Орлеанского выпала нелегкая миссия – рассказать королю о всех происходивших с ним безумствах. Герцог решил смягчить удар, сокращая количество пострадавших с двадцати двух до четырёх. Про неприличные жесты герцог аккуратно сказал фразу про глупое поведение. Король был шокирован, расстроен. Назначил всем пенсии, велел поддерживать вдов и детей.

Врачи требовали его возвращения в Париж. Дома ему и стены помогут, рассуждали они. И действительно, по приезду домой король быстро пошёл на поправку. С картин на него больше не смотрели чудовищные лица. Изабелла делала все возможное, чтобы выполнить обещание данное Богу. И только маленькая точка из лопнувшего на груди сосуда могла напоминать о происшедшем.

Первый приступ был позади.

Глава 2

Январь, 1393 год.

Париж, дворец Карла VI Влюбленного

Королева Изабелла сидела в своём будуаре и размышляла. Она дала слово Господу Богу, что они с королём подарят миру будущую невесту Господню или же постригут своего будущего сына в монахи. Но вот уже полгода королева никак не могла забеременеть. Эти мысли заставляли её грустить. Слишком много тёмного было ещё в прошлом, было ещё не забыто.

Тем временем, весь двор готовился к свадьбе любимой королевской фрейлины Катерины де Фатоврен. Свадьба была назначена на 28 января. Королева улыбнулась своему отражению в зеркале, поправила тонкую нить жемчугу на своей шее, встала и, шелестя юбками, направилась к Катерине, чтобы посмотреть, насколько справились портные с работой над свадебным нарядом.

Катерина была с ней с первого дня в Париже. Они сразу нашли общий язык и очень подружились. Долгое время Изабелла мечтала, что Оливье де Клиссон станет отличной партией фрейлине, но той он совсем не нравился. В итоге фрейлина остановила свой выбор на рыцаре из Вернандуа. Королева Изабелла была рада и такому раскладу событий. Однажды она уже выдавала свою милую фрейлину замуж. Семейное счастье продлилось меньше двух месяцев – муж Катерины погиб от ранения на улице. Его пытались ограбить, молодой мужчина оказал сопротивление и в результате отдал самое ценное – свою жизнь. Катерина долго носила траур, пока добрые глаза рыцаря Бертрана из Вернандуа не отогрели её душу.

Поскольку Катерина была вдовой, её свадьбу следовало играть не традиционным образом, а давать бал шаривари.

Шаривари играли не только вдовы и вдовцы. Шаривари также устраивались для молодожёнов, которые имели большую разницу в возрасте, для беременных дам, что посмели на свадьбу одеть белое платье, для неравных браков, для неверных ранее супругов. В этой традиции смешивалось веселье и высмеивание, имели место грязные приставания и пошлые шутки. Поскольку крестьяне в шаривари заходили запредельно далеко, было несколько случаев драк и смертей, церковным синодом шаривари были запрещены.

Но королю, выросшему на зрелищах запретить что-то было трудно.

Всем гостям велено было быть одетыми в специальные веселые маскарадные костюмы. Громкий смех, веселые танцы со всевозможными пируэтами, грохот посуды, по сути это все напоминало весёлое ребячество, можно было веселиться, как в юности, совершенно не боясь показаться смешным.

Бал маскарад был назначен на 28 января.

О своём костюме Карл VI позаботился заранее. Ещё вечером 27 января он предложил своим друзьям, с которыми они только вернулись с охоты и пили не первый бокал вина, свою идею:

– А давайте нарядимся дикими людьми! Такими, как были в древности! Вот будет смеху!

– Да! Мне нравится, мне определённо нравится! – откликнулся на призыв короля граф де Жуаньи, – все будут пастухами и свинопасами, а мы будем черными людьми!

– Не черными, а дикими! Можно будет танцевать невероятные танцы! – королю определённо нравилась его идея.

– А давайте ноги будут босыми! И мы на них ещё цепь оденем! А Король, словно взяв нас в плен, поведёт к Катерине и Бертрану! – предложил Ивен де Фуа.

– А как мы будем танцевать?! Как исполнять ритуальные танцы? Как будто мы поклоняемся некоему идолу! – Эймар де Пуатье вскочил и начал выполнять подобие ритуальных танцев. При этом он издавал звуки, что сродни звукам, издающим быками на лугу.

А Гуго де Гисе вообще вскочил, подлетел к камину, нашёл около него кусочек золы и стал вымазывать своё красивое тонкое аристократическое лицо.

Смех стоял на весь замок, казалось, король был счастлив, как ребёнок. Его друзья и слуги обожали такое поведение короля, его искренне все любили и хотели приносить ему радость.

– Давайте соберёмся завтра, а за ночь чтобы все придумали, как нам быть похожими на древних людей! А теперь всем спать!

У короля было великолепное настроение, и спать он совсем не хотел. Он хотел видеть свою любимую Изабеллу, целовать её нежную кожу на белоснежной шее, на которой сегодня так красиво лежала нить жемчуга. В прекрасном настроении он застал её в спальне, она готовилась ко сну. На взбитых подушках лежали её расчесанные волосы.

– Дорогая моя, я пришёл к тебе.

– Карл, мои уважаемый и любимый муж. Я прошу тебя, давай сегодня мы проведём ночь не за плотскими утехами. Я чувствую себя не очень хорошо, завтра большой и насыщенный событиями день. Завтрашняя ночь будет незабываемой, обещаю тебе – Изабелла умела не только уговаривать, но, благодаря своему кокетству, разжигала пламя в душе короля ещё больше.

– Ох, Изабелла, что ты делаешь со мной. Ты заставляешь меня мучить мой дух, терзаешь его. Завтра я хочу получить все, моя королева. И отказа я не приму.

Королева потрепала Карла по его непослушным волосам. Она была очень горда, что в мужья ей достался такой красавец. Несмотря на то, что в будущее Изабелла смотрела с некой тревогой, брак с Карлом был очень удачным для неё. Для особ королевских кровей так сложно выйти замуж и при этом действительно испытывать чувства к своему супругу. Ещё несколько мгновений поразмыслив, что может стоит и оставить мужа в своей спальне, королева подарила ему самую лучшую из своих улыбок и пообещала:

– Завтрашнюю ночь ты не забудешь никогда.

Король, одухотворенный такими разговорами, пошёл в свою спальню продумывать свой грандиозный наряд на завтра.

Ему очень нравились свадьбы, пиры, охота. Когда Карл веселился и танцевал, когда много света освещало дворец, настроение и самочувствие короля были на высоте.

Так началось и 28 января. Карл проснулся уже с улыбкой на лице. Он предвкушал отличный вечер.

Новобрачные должны были разместиться на подиуме, сколоченном из досок и обитых красным бархатом. Для их посадки были выделены кресла из кабинета короля и дамское кресло, специально изготовленное для королевы Изабеллы для приятного чтения и рукоделия.

На столах красовалась разнообразная солонина, было много пряного вина, полностью отсутствовал этикет королевского обеда. Традиционные горячие блюда не подавали, так как король распорядился к ложе новобрачных проложить дорогу, по правую и левую сторон которой разместили кастрюли и ложки. В кастрюли, по задумке короля, стоило стучать всем выстроившимся в живой коридор.

Со своими друзьями король назначил встречу в королевской конюшне. Сопровождаемый пажом, он прибыл в конюшню в великолепном расположении духа.

Там его ждали уже слегка продрогшие Ивен де Фуа, граф де Жуаньи, Эймар де Пуатье, Гуго де Гисе.

– Мёрзнете, господа?! – воскликнул король, – а я принёс вам великолепного бургундского для того, чтобы прогреть ваши тела. Ух, сегодня будет жаркая ночь! Выпивайте же и раздевайтесь!

– Как?! Догола? – Эймар де Пуатье веселился.

– Вот именно до гола! – отвечал король.

– Вы шутите, мессир?

– Отнюдь! Я придумал великолепные костюмы для нас! Раздевайтесь же, право, моё королевское терпение не безгранично.

Конюхи стояли поодаль и смотрели за происходящим, разинув рты.

Пятеро мужчин снимали с себя одежду, причём одним из них был их король.

Дальше из корзины, что была у пажа, извлекли парочку бургундского, оказавшегося достаточно крепленым. Также паж достал несколько кусков сыра и мягкий хлеб только из печи. Мужчины пили прямо из бутыли. Вино немедленно было распито, хлеб и сыр остались почти нетронутыми.

Король при этом, прикрывая его королевское достоинство руками, уже открывал амбар с сеном и овсом для его великолепных лошадей. Там же стоял обоз, в котором обычно перевозили его вещи во время походов и путешествий.

Король схватил один из мешков с овсом, благо сил у него было хоть отбавляй, и высыпал овёс в обоз. Проделав прихваченной кирасой дырки в дне и парочку справа и слева, король одел мешок на голову. Получилось подобие платья из мешковины, которое едва прикрывало то, что бережно он прикрывал руками. Его друзья в это время просто укатывались со смеху, все четверо они ринулись делать то же самое. Но изобретательность короля на этом не остановилась. Увидев моток пакли для отделки конюшни, король просто по-мальчишески взвизгнул.

– Смотрите, смотрите, пакля!!! Сделаем из неё волосы! У всех древних людей был удачный запах и грязные волосы!!! Конюх, тащи сажу из печи!

Все начали придумывать, как же сделать себе волосы из пакли.

Тут лучшее изобретение было за Гуго де Гисе. Он придумал смотать паклю у себя на голове нитями и под подбородком, оставив только прорезь для глаз. Казалось, что он воистину древний человек с большой и грязной бородой.

А вот у короля его непослушные волосы никак не принимали нововведений. Граф де Жуаньи, извиняясь перед королём, предложил ему вымазать волосы глиной – на их удачу как раз рядом стояло ведро разведённой глины – она должна была отправиться в гончарную мастерскую. Получился шедевр парикмахерского искусства – волосы короля были оранжевые, разделённые словно на несколько частей и торчали, словно на шапке шута рожки.

Мужчины хотели было подпоясаться, да не смогли, платья поднимались так, что дамы точно попадали бы в обморок от увиденного.

Эймар де Пуатье не остался в стороне и тоже придумал своё видение пещерного человека. Он взял уголь и натер им зубы и десны. Издревна известно, что уголь не страшен для организма, а в некоторых случаях даже и полезен. Рот его стал черным, зубы пугающе торчали, между ними, казалось ничего не было.

Босые, грязные, пьяные и счастливые, они побежали в замок.

По дороге, проходя мимо курятника, Ивен де Фуа, не желающий отставать от друзей, надумал поймать курицу, убить её и сделать себе декор из перьев. Пытаясь догнать её, босой, он поскользнулся и упал, ткань на его могучем плече сначала угрожающе треснула, а потом и вовсе порвалась, под ней виднелся хороший синяк и были видны капли крови.

Король поморщился:

– Ивен, мой дорогой друг, не стоит отнимать жизнь у живого существа. Тем более же не показывайте мне кровь, воротит от неё. Хотя, теперь у вас действительно вид пещерного человека. – король быстро сменил гнев на милость и похлопал Ивена по плечу.

Пятёрка вошла во дворец и оттуда, щипаясь и перекрикивая друг друга, добежала до залы.

Гости постарались. костюмы присутствующих были настолько здорово продуманными, что трудно было понять, кто же это перед тобой. Все смеялись от души, когда удавалось различить между прибывающими персонами знакомые личности. Кто-то был волком, кто-то свинопасом, кто-то звездочётом.

Жан Жювеналь дез Юрсен, что трудился при дворе адвокатом, был человеком строгих правил и жёсткого нрава, выплясывал неприличные танцы в костюме конюха, да так, что парочку раскрасневшихся от смеха фрейлин пришлось выводить на балконы. Поскольку он был известным дамским угодником, вполне возможно, что именно на это он и рассчитывал.

Шаривари с французского переводиться, как кошачья песня. Неудивительно, что дамы нарисовали себе кошачьи усики. Некоторые прикрепляли себе хвостики на платье, а некоторые даже на голову кусочки из шерсти, они торчали прямо из волос и смотрелись как ушки.

Вошедшая пятёрка произвела фурор. Герцог Орлеанский, одевшийся в королевского пажа, просто ахнул от восторга, увидев короля со свитой. Он принял их за друзей Бертрана, поскольку не мог подумать, что утончённая душа короля позволит на своё королевское тело нацепить подобное. Схватив факел со стены, герцог помчался к только что вошедшим гостям.

На пути шествия пятёрке встретилась одна замечательная особа – прекрасная герцогиня Беррийская. Король Карл VI всегда питал к ней тёплые чувства. Её мягкая красота словно подсвечивалась изнутри нежной и чистой душой. Всегда приятная улыбка, всегда нежные локоны – девушка эта отражала образ нежности и женственности. Если Изабелла была сродни итальянскому вину – терпкая, будоражащая, темная, то герцогиню можно было сравнить с парным молоком. Король испытывал к ней добрые сестринские чувства.

Подойдя к герцогине поближе, Карл обрадовался, она его ещё не узнала.

Гости практически все уже собрались, скоро должны были явиться молодожёны в сопровождении небольшого табора цыган.

– Вечер добрый, прекрасная гергоциня, – король немного поменял голос, чтобы быть ещё более не узнаваемым, – даже дикий человек становится разумным при виде Вашей красоты.

– Благодарю Вас за комплимент, а Святой дух – за данное мне, – слегка смущаясь, ответила прелестница, – но я совсем не могу понять, кто же передо мной.

– У Вас есть целый вечер, чтобы понять, кто же перед Вами.

– У прекрасной дамы есть, но я не смогу! Меня разорвёт на кусочки, если срочно, сию же секунду я не отгадаю, у кого самые лучшие костюмы на шаривари! – герцог Орлеанский наконец -то добрался до пятёрки ряженых, – покажите же Ваши лица, я хочу знать!

С этими словами герцог поднёс факел к лицу Гуго де Гисе.

Пакля, из которой Гуго сделал себе парик и бороду, воспламенилась так быстро, что первые пять секунд никто не мог понять, что же произошло. Вместо головы Гуго появился большой огненный шар, посередине которого была щель, раньше принимавшая пишу и целовавшая женщин. Из этой щели вырывался крик боли и отчаяния. Голос было слышно всего несколько секунд, потому как от шока Гуго лишился сознания.

Но самое страшное было впереди. От вида воспламеняющегося Гуго его ряженые друзья не убежали прочь. Наоборот, словно бабочки, летящие на свет, они прильнули к нему поближе, не веря своим глазам. Это и стало их роковой ошибкой. Эймар де Пуатье, подхвативший от Гуго маленькую искру, вспыхнул следующим. Но он, в отличие от Гуго, решил не мириться с судьбой. Он стал хватать всех, кто попадался ему под руку, пытаясь спастись и призвать на помощь. Первым ему попался Ивен де Фуа, пламя лизнуло его, и ещё один живой факел стал носиться по залу в поисках помощи. Часть гостей принимало это как развлекательную программу, некоторые даже смеялись. Ивену де Фуа, на которого попало несколько искр, повезло больше всех – пока он бегал за курицей, он извалялся в грязи, снегу и растерял паклю с головы. Это и спасло его от гибели. Единственная травма, полученная им в тот злосчастный день, это огромный ожог на руке. Ивен в ужасе смотрел на мучения любимого друга Эймара, пытаясь потушить его вином, не замечая собственной боли, когда друг последний раз схватил его за предплечье. Все больше и больше людей охватывало пламя.

Ну а что же король? Когда голова Гуго превратилась в огненный шар, король впал в оцепенение. Только губы его шевелились, и, если бы не страшные крики, можно было бы услышать:

– Опять… Снова… Проклят… Проклят… Плохая кровь… Горе… Несчастья… Этот день никто не забудет… Снова демоны, снова они…

Бледный король стоял рядом с герцогиней Беррийской, готовый упасть в обморок. В его глазах плясал свет пламени и ужас от происходящего. Молодая герцогиня, несмотря не нежный возраст и юную душу, оказалась не по годам мудра.

Она быстро приподняла свои многочисленные юбки и крикнула в ухо королю!

– Немедленно сюда!

Король, ноги которого и так подкашивались от увиденного, упал на четвереньки и схватился за белые стройные ножки герцогини.

В этот момент в зал вошёл Оливье де Клиссон. Он не любил шаривари, не был одет подходящим образом, зато оценивать ситуацию он умел лучше всех других.