Кавказская любовь

– Привет! – сказал он девушке и улыбнулся.

– Привет, – словно нехотя ответила она.

Шамсият было стыдно, грустно и неприятно, что она пришла с опозданием. Она быстро вытащила тетрадь и ручку, и села низко наклоняясь, сутулясь интуитивно, специально, чтобы Муса Магомедович не заметил ее присутствия, а значит, и отсутствия на первой половине.

Ее смутило то, что Осман пересел к ней. Стало страшно неуютно от его присутствия рядом. Шамсият стеснялась парней, боялась их. Она считала, что это результат того, что мама с детства, все время внушала ей и сестрам, что мальчики – это плохо, нельзя им верить, общаться с ними тоже нельзя, что им от девушек нужно только одно: обмануть и обесчестить.

В селе все было намного строже чем в городе. Сельский образ жизни накладывал свой отпечаток на все области жизни людей. Очень строго общество в лице соседей и односельчан следило за моральным обликом девушек. Простая беседа юной девушки с парнем могла стать поводом для сплетен и слухов которые вовсе не восхваляли девушку, а наоборот ставили под большое сомнение ее честь и порядочность. Потом уже никому ничего не докажешь и рот никому не закроешь. Поэтому мамы и бабушки с самого детства зорко и дотошно следили за тем, чтобы их дочери никоим образом не спровоцировали эти опасные разговоры.

Может Шамсият была слишком впечатлительной, но все эти предостережения так напугали ее, что она боялась мальчиков, боялась их внимания. До класса восьмого она даже не разговаривала с ними, избегала любого контакта с мальчиками. Но в десятом классе, на примере своих одноклассниц, заметила, что не такие они страшные и опасные как говорит мама. Но все равно, девушка их сторонилась и боялась. Это был страх, который внушили ей с детства. Тем более, родительский контроль и опасения увеличились. Ведь теперь они с сестрой жили сами, в большом городе, где очень много плохих парней.

Когда девушка уезжала на учебу, отец сказал коротко и строго: «Услышу хоть что-то – убью». Шамсият содрогнулась при этих словах.

Все взяли ручки и приготовились писать. Только теперь Шамсият заметила, что не знает сколько пропускать места в тетради, чтобы переписать лекцию которую пропустила. «У кого бы спросить?» – пронеслось в голове. Рядом был только Осман. Она украдкой посмотрела на него.

– Осман, сколько вы написали? Покажи пожалуйста.

Осман пододвинул свою тетрадь к девушке.

Шамсият была поражена красоте его подчерка. Аккуратные, мелкие буквы. Красивая, изящная каллиграфия. Осман был вторым человеком, у которого она увидела такой красивый подчерк. Первым был ее отец.

Любимая девушка впервые в жизни оказалась так близка к нему. До его обоняния доносился ее аромат. Это был какой-то особенный, ранее не знакомый Осману парфюм. Ему хотелось вдыхать его снова и снова. Он украдкой поглядывал на нее. На девушке была белая водолазка с наглухо закрытым воротом и юбка. Девушка подняла рукава, Осман уже давно был очарован изяществом рук девушки: но теперь у него была возможность разглядеть каждую родинку даже самую маленькую, каждый штрих, каждый изгиб и выпуклость на руках девушки.

Она заметила, слишком явный взгляд парня на себе и еще больше засмущалась, еще сильнее съежилась.

Шамсият привыкла сидеть впереди, и здесь на последнем ряду ей совсем не понравилось: слова профессора были плохо слышны и еле различимы, этому способствовал гул и шепот. «Как вообще можно сидеть здесь? Человек который действительно хочет учиться никогда не будет сидеть на последних рядах. А еще и Осман пересел ко мне. Больше никогда не сяду на последний ряд, даже если опоздаю».

Пересаживаясь к Шамсият Осман думал о том, что поговорит с ней, пообщается, ну хоть о чем-нибудь. Но ничего такого не получилось. Она сидела слишком напряженная, и даже смотреть на него не смела. Он понял, что девушка смущается его. Это поставило Османа в неудобное положение и еще больше усложнило ему задачу. Теперь, он совершенно не знал, как найти к девушке подход? Что ей сказать? А поговорить с ней, подружиться хотелось, очень хотелось. Впервые Осман был растерян, не знал, что делать, и не мог даже к папе обратиться за советом.

* * *

Шамсият чувствовала, что Абдулджалил запал ей в душу. Он нравился ей. Несмотря на то, что она сторонится парней и боится их Абдулджалил ей нравился. Он казался ей не таким как другие. Он был таким веселым, добрым, простым и хорошим, словно она знала его уже давно. Ей казалось, что ему она тоже нравится. Она не раз уже ловила на себе его взгляды. А танец?.. Тот танец никак не выходил у Шамсият из головы. Абдулджалил пригласил именно ее. Среди всех других девушек, он выбрал именно ее. И это не может быть просто так. Значит она ему нравится. Но, Абдулджалил не спешил признаваться ей. Осман вот уже признался в любви, и всячески пытается привлечь к себе ее внимание. Девушке начало нравиться внимание парня и ей льстило, что у нее есть поклонник. Но это было вовсе не то, что было ей нужно. Ей нужно внимание и признание Абдулджалила.

Абдулджалил был простым, хорошим парнем из обычной семьи. Он жил с родителями и старшим братом. А самый старший его брат недавно женился, и жил самостоятельно на съемной квартире.

Семья Абдулджалила с самого его детства как он помнил жила в достатке ниже среднего. Отец работал водителем маршрутки. А мама прачкой в больнице. В детстве он с братьями по очереди после школы ходили помогать маме. А помощь маме была нужна всегда. В ее обязанности входило распределять больничное белье, стирать, развешивать, и гладить горы белья, а также больничных халатов и другой одежды. Больница была большая и потому работы было очень много. Сыновья ходили к маме на работу помогать, но все равно с работы она всегда возвращалась очень уставшей. Работа была сложная, утомительная, целый день приходилось стоять на ногах.

Абдулджалила, мама в садике отправила на кружок танцев. Уже тогда он проявил свои способности. В школе он продолжил занятия танцами, и в седьмом классе он учился танцевать уже профессионально. Когда парню исполнилось шестнадцать, его как одного из лучших танцоров включили в юношеский ансамбль лезгинки. Эта группа выступала на свадьбах, и принимала участие в разных конкурсах. В составе ансамбля Абдулджалил уже выступал в Дербенте, Астрахани, Грозном, Владикавказе, Петрозаводске, и если повезет планировалось летом съездить в Волгоград. Парень давно мечтал посетить этот город Воинской славы.

Парень был настоящей звездой лезгинки. Он обладал яркой, кавказской внешностью: высокий брюнет, густые черные волосы, волевой подбородок, «живые» веселые глаза. Танцевал он просто превосходно: в совершенстве владел техникой танца, искусно выполнял трюки и пластика напоминала настоящего горца: азартного, неугомонного, горячего как огонь и быстрого как ветер. Казалось Абдулджалил прирожденный танцор лезгинки, и все его хореографы пророчили ему карьеру великого танцора, а потом и хореографа.

Но сам парень относился к танцам как к хобби, как к увлечению и он не собирался связывать с ними свою жизнь, не собирался сделать их своей профессией и карьерой. Он считал танцы, и хореографию несерьезной профессией для мужчин. Это скорее женская профессия. А для себя хотел серьезную, стабильную профессию, с перспективами в будущем, которая позволит жить обеспеченно. Именно поэтому он выбрал экономический факультет ДГУ.

Помимо превосходной пластики и яркой внешности природа одарила Абдулджалила еще и хорошей памятью. Потому, он отлично учился, хоть и часто пропускал. Пропускал он только по необходимости, только если параллельно приходилось принимать участие в танцевальных конкурсах.

А на выходных он всегда был занят. Его группа почти все выходные выступала на свадьбах. Спрос именно на их группу был высокий, запись шла за месяцы вперед. Эти выступления приносила Абдулджалилу неплохой доход, которого хватало не только на карманные расходы, но и на подарки маме. Вот уже почти два года он не просил денег у родителей, он сам зарабатывал себе на одежду и на другие расходы.

Абдулджалил был настроен на карьеру в сфере экономики, желательно в банке. Он мечтал, когда-нибудь, к годам 40–45 стать президентом одного из ведущих банков России. Он понимал, что надеяться ему можно только на себя, на свои способности и природную харизму. У него не было влиятельных родственников, и у его родителей не было нужных связей. Без связей и влиятельных родственников пробиться было сложно, но Абдулджалил верил, что если честно стараться, учиться отлично и потом добросовестно работать, у него все получится.

* * *

Прозвенел звонок. Эльмира Мирзабеговна закрыла журнал, попрощалась с ребятами и собиралась покинуть кабинет. Но вдруг остановилась, словно вспомнив что-то.

– Гайдаров Абдулджалил, чуть не забыла сказать. Декан просил, чтобы ты после этой пары зашел к нему.

– А зачем он меня вызывает? Не знаете?

– Нет! Этого не знаю. Но просил передать, чтобы обязательно явился.

«К декану… зачем? Абдулджалил, что ты натворил?..» – по аудитории пошел гул. Так сложилось, что в деканат вызывали только в связи с какими-то нарушениями, и если вызывают – это всегда считалось плохо.

Парень оробел. Попытался вспомнить все свои проделки, за которые его могли бы вызывать в деканат: но… ничего существенного на ум не приходило. Учился на отлично, поведение тоже прилежное, – он с юности заботился о репутации, в плохих компаниях не светился, с хулиганами не водился. Правда пропускает занятия иногда, но всегда ставит деканат в известность и приносит справки. Абдулджалил так и не нашел в себе причины по которой его могли вызывать, но поплел в сторону деканата как кролик к удаву.

Дверь была открыта, в очереди никого не было. Абдулджалил еле слышно постучался:

– Муса Джамалович, можно?

– Да, Гайдаров. Заходи.

Парень робко вошел в кабинет, и встал у двери в ожидании экзекуции.

– Гайдаров, – Муса Джамалович пристально посмотрел на парня, – мне тебя порекомендовали как отличного танцора. Не хотел бы ты стать участником нашего университетского ансамбля?

Услышав свой «приговор» Абдулджалил повеселел, улыбнулся и вздохнул с облегчением.

– Вряд ли Муса Джамалович. Я бы очень хотел. Но я слишком занят. По выходным выступления на свадьбах. Частые репетиции. Занятия приходится пропускать, учеба тяжелая, – у меня совсем нет свободного времени.

– Понимаю. Но все же подумай. Ты можешь значительно повысить качество родного, вузовского ансамбля. Участие в нем не потребует от тебя много времени. Ты ведь и так хорошо танцуешь. Репетиции тебе почти не нужны будут.

– Я профессионально танцую лезгинку.

– Ну вот. Нам в ансамбле нужны ребята которые красиво, захватывающе танцуют. Мне сказали, при чем сказал человек который сам лично видел, что ты танцуешь как настоящий горец: с азартом, с огнем, – декан сжал руку в кулак и подергал, в знак восхищения. – У нас уже есть группа, но мы хотим что-то по-настоящему яркое. И мне предложили тебя.

– Спасибо, – смущенно покраснев улыбнулся Абдулджалил. Парень был счастлив услышать столь громкие слова от декана, – но не уверен, что я заслуживаю столько хвалебных слов.

– Если мне так сказали, значит так и есть. А ты подумай над моим предложением.

– Хорошо Муса Джамалович. Я подумаю.

– Завтра жду тебя с ответом.

– Хорошо!

Абдулджалил вернулся из деканата озадаченным. Войдя в аудиторию он почувствовал на себе взгляды одногруппников в которых были немые вопросы. Он молча прошел и сел на свое место. Вид у Абдулджалила был растерянный, но довольный.

Первым с вопросом обратился Шамиль который сидел рядом.

– Ну что, брат, что там? Серьезное что-то?

– В университетский ансамбль меня приглашают. Танцевать.

– Это же не плохо. А ты что решил?

– Хочу. Но времени нет. Учеба и так отнимает все силы. Сил и времени на свой ансамбль и так еле остаются. Куда еще и здесь.

– Ну так и скажи.

– А я бы хотел участвовать. Это же престижно.

– Это да. Ну ты реши. Сможешь ты или нет, – Шамиль оглянул аудиторию. – Мы все переживали за тебя, боялись, что у тебя проблемы.

* * *

Весь прошлый год Шамсият ощущала себя чужой в университете, в своей группе. Девушки жили веселой, интересной, насыщенной жизнью: кафе, кино, магазины… Они Шамсият тоже с собой звали, но ей это все было настолько непривычно, что она отказывалась. И тогда ее просто перестали звать. Она казалась одногруппницам белой вороной, которая непонятно как «залетела» к ним. Шамсият была такой робкой и неуверенной в себе. Вначале даже были попытки подколоть ее, но она показала, что в обиду себя она не даст. Вскоре стало ясно, что девушка учится отлично, лучше всех, – по результатам уже первого семестра у нее был самый высокий бал в их группе.

Абдулджалил обратил на девушку внимание в первый же месяц их знакомства. Он лично подошел к ней знакомиться, даже садился пару раз с ней на лекциях. Звонил спрашивать задания на дом, но поняв, что девушка его сторонится и стесняется, решил больше ее пока не тревожить.

Сам Абдулджалил уже давно перестал девчонок стесняться, еще в шестом классе. Его всегда и везде окружали девчонки, в танцах у него всегда была своя партнерша, и он привык с девушками не церемонится, дружить и общаться спокойно: без стеснения и робости. Но если девушка ему нравилась, нравилась не как просто друг, а как девушка, ему было сложно ей в этом признаться. Очень сложно, почти невозможно. Была в его жизни однажды уже такая история. В восьмом классе ему понравилась девушка которая тоже приходила на танцы. Танцевала она очень красиво, иногда ее и с Абдулджалилом ставили в пару. Она стала его первой любовью. И имя у нее было просто волшебное – Лейла. Но Абдулджалил так и не смог девушке признаться в своих чувствах. Два года они регулярно виделись на танцах, иногда танцевали в паре, общались… Абдулджалил ее даже до дома провожал пару раз, но так и не признался ей в любви. А потом просто не успел. Вдруг девушка просто перестала ходить на танцы. Абдулджалил ждал ее и так и не дождавшись попросил у ее подругу под каким то предлогом трубку, нашел там ее номер и запомнил. Набрал к ней. Телефон не отвечал. Тогда спросил у той же подружки где она. Та ответила, что девушка уехала с родителями, вероятно и номер поменяла. Страдал Абдулджалил не долго, вскоре чувства к девушке покинули его, оставив на память лишь воспоминания о первой любви и первых чувствах. Он жалел только о том, что так и не признался ей.

А теперь в университете к нему опять пришла любовь. Но опять он не мог признаться девушке. Вроде он уже не тот робкий мальчишка который был в школе. Но теперь, девушка была совсем уж робка и неразговорчива. Он даже пытался «выбросить» ее из головы, пообщаться с другими девушками, но его все равно тянуло к Шамсият. Он часто смотрел на нее, думал о ней, и представлял как было бы хорошо если в танце его партнершей была она.

* * *

– Я видела, танец Абдулджалила. Танцует он просто великолепно. Надо, чтобы он обязательно согласился.

– А где это вы видели его танец, Алина? – спросил Муса Джамалович.

Алина Рамазановна была замдекана по воспитательной работе факультета культуры и по совместительству художественным руководителем ДГУ. Энергичная, веселая, жизнерадостная, она в свое время принимала самое активное участие в университетском КВН. Будучи студенткой хореографического факультета она выступала в КВН, тогда же начала писать сценарии для него. Когда окончила университет ей предложили работу там же. Она с радостью согласилась, и вот теперь спустя 17 лет «доросла» до должности замдекана. Все говорили, что Алина Рамазановна имеет нюх на талантливых людей. Она и сама это знала. Ей даже не надо было видеть человека в действии, если перед ней талантливый человек, она с первого взгляда улавливала это, а также область его таланта, силу и яркость.

– На свадьбе двоюродного брата. Я сразу обратила внимание на одного из танцоров. Его танец мне особенно понравился. И оказалось не только мне. Потом его встретила у нас в университете. Так я узнала, что наш Абдулджалил великий танцор.

– Сомневаюсь, что он согласится. У парня действительно очень напряженный график.

– Ну сделайте же что-нибудь, Муса Джамалович! Придумайте что-нибудь.

– Ну что я могу придумать? Не могу же я его заставлять. Если завтра он придет и скажет: «Нет!», я ничего не смогу изменить. Может, сами с ним поговорите?

– Вы сейчас не о Гайдарове говорите? Со второго курса, – в разговор вмешалась молчавшая до сих пор преподаватель Бухгалтерского учета и анализа, Индира Азизовна.

– Да! О нем самом, – отозвался Муса Джамалович.

– Кажется, я знаю как заинтересовать его, – заинтриговала всех Индира Азизовна выглядывая из-за монитора.

– Говори скорее, – оживилась Алина Рамазановна.

– Есть у меня одна идея. Если она сработает ты должна мне чай с тортом организовать.

– Организую. С чем угодно организую. Говори скорее.

– Я веду у ребят свой предмет, и заметила, что Абдулджалилу нравится Сулейманова Шамсият. Предложите ей тоже участие, я уверенна Абдулджалил согласится.

– А она умеет танцевать?

– Не знаю. Вот это уже сама выясняй. Но… если моя идея сработает с тебя чай.

Прозвенел звонок. Индира Азизовна собралась и пошла на пару.

– А ведь это неплохая идея. Как вы думаете, Муса Джамалович?

– Думая в вашем деле все способы хороши. Так что дерзай Алина!

«Идея, конечно, неплохая, но что если эта девушка совсем не умеет танцевать или тоже не захочет? Ладно! Надо лично поговорить с ней. Это первый раз, что мы набираем в ансамбль участников с других факультетов. Может, даже это окажется лишним.

– Зачем тебя вызывают к художественному руководителю? – казалось больше подруги переживала Зарема.

– Не знаю. Али сказал, что Алина Рамазановна хочет, чтобы я к ней подошла.

При имени Али Зареме стало весело на душе, и она улыбнулась. Ей давно нравился Али, и парень тоже оказывал ей знаки внимания, казалось, он тоже не безразличен к ней. Веселый, энергичный, ответственный, спортсмен и просто хороший парень, Али был старостой их группы.

Шамсият постучала и, не дожидаясь ответа, вошла в кабинет художественного руководителя:

– Извините! Мне сказали, что Вы просили меня подойти к Вам.

– Вы Сулейманова Шамсият?

– Да.

– Шамсият, значит такое дело… – Алина Рамазановна быстро пробежалась по внешним данным девушки. Она за пару секунд, при первой встрече умела вычислять творческий потенциал человека, и ни разу за годы своей работы не ошибалась, – вы умеете танцевать лезгинку?

– Я? Я с первого класса хожу на лезгинку, и танцую неплохо… – девушка заметила пристальный взгляд руководителя на себе и решила, что хвалить себя нехорошо. – Ну, говорят, что неплохо.

– Прекрасно! Мы сейчас хотим включить в университетский ансамбль, участников с других факультетов. Как думаешь, ты справишься?

– Не знаю.

– Если мы пригласим тебя принять участие, ты примешь это предложение?

– Наверно приму, – девушку взволновало это неожиданное предложение. – Да, приму. Но, сначала надо у родителей спросить. Думаю, они будут не против.

– Прекрасно! Мы будем рассматривать тебя как претендента. Возможно мы пригласим тебя. Ты спроси у родителей и будь готова.

– Хорошо! Спасибо вам большое.

Из кабинета Шамсият вышла с «сияющей» улыбкой на лице.

– Ну что, что там? – видя радость на лице подружки Зареме еще больше не терпелось узнать в чем дело.

– Меня пригласили в университетский ансамбль, – Шамсият запрыгала от радости.

– Куда? – переспросила Зарема не совсем понимая суть услышанных слов.

– Еще не пригласили, но хотят пригласить, – радости в этих словах уже было меньше, но все равно сердце девушки было переполнено счастьем.

Абдулджалил весь оставшийся день, вечер, и даже ночь думал о предложении которое ему поступило от художественного руководителя ДГУ. Университетский ансамбль – это, конечно, хорошо, и участие в нем могло принести парню дополнительные бонусы перед глазами руководства университета, но все же, он понимал, что у него совсем нет времени. Ведь, репетиции будут отнимать много времени. Он хотел согласиться… но все же благоразумно решил отказаться. Абдулджалил понимал, что декан ждет от него положительный ответ: «Но ничего, в университете много талантливых ребят. Найдут другого».

Только приняв это решение Абдулджалил уснул. Перед тем как уснуть он взял трубку, чтобы посмотреть время. На экране смартфона высвечивалось – 02:46.

Алина Рамазановна, с утра как пришла на работу первым делом направилась в деканат экономического факультета. Муса Джамалович был на работе. Мужчина уже долгие годы оставался верен своей привычке приходить на работу раньше всех.

– Доброе утро Муса Джамалович!

– Доброе утро!

– Я к Вам в такую рань по очень важному делу. Помните, Вы предполагаете, что Абдулджалил со второго курса откажется от участия в ансамбле.

– Ну да. Я почти уверен в этом.

– Так вот, у меня к Вам такая просьба, – Алина Рамазановна улыбнулась, – намекните парню, если он откажется, ну так между делом, что Шамсият тоже будет участвовать в этом танце.

– Вы уверены, что это сработает?

– Не знаю. Но узнаем. Мы должны попробовать.

Муса Джамалович сел в свое кресло и улыбнулся:

– Эх! Молодость! Молодость! Отдал бы многое, лишь бы ты вернулось.

Абдулджалил все не хотел идти в деканат. После третьей пары он решил, что оттягивать больше некуда, и набравшись смелости направился к черной массивной двери за которой было настоящее царство во главе которого в кожаном кресле восседал Муса Джамалович.

– Муса Джамалович. Я очень много думал над Вашим предложением, но все же, я не смогу принимать участие в выступлениях.

– Жаль! Очень жаль! А вот студентка твоего курса приняла наше предложение. – прищурился Муса Джамалович. – Шамсият кажется. Да Сулейманова Шамсият.

При имени «Шамсият», Абдулджалилу показалось, что вокруг вдруг стало светло, солнце за окном засияло ярче, кабинет Мусы Джамаловича стал просторнее, и сам декан стал добрее и веселее.

– Что? Вы сказали Шамсият будет участвовать?

– Да, – мужчина старался казаться как можно спокойнее и безразличнее, в то время как в душе его распирало любопытство, – Сулейманова согласна. Ну ничего, мы на ваше место найдем кого-нибудь.

– Нет! Подождите! Я наверное согласен. Я согласен!

– Что ж, очень рад! – все с тем же спокойствием сказал декан. – Передам Алине Рамазановне, что вы согласны.

Абдулджалил поспешно вышел из кабинета: «Значит Шамсият тоже будет танцевать, значит она тоже там будет, какое счастье», – парня распирало от радости. Казалось, сейчас вырастут крылья и он взлетит.

Муса Джамалович подошел к окну, настроение у него было превосходным. Мужчина улыбнулся самому себе: «Эх! Молодость, молодость! Есть ли в этой жизни, что-то прекраснее тебя?»

Глава 4

Шамсият и Зарема уже почти год были подружками «не разлей вода»

В прошлом году, в начале учебы, ребята первокурсники начали знакомиться друг с другом, узнавать. Потихоньку сложились свои компании и круг общения, ребята и девушки находили себе друзей исходя из интересов и взглядов на жизнь.

В одно осеннее утро Шамсият села в маршрутку. Ее сзади кто-то окликнул. Повернувшись на клик она увидела свою одногруппницу Зарему Место рядом с девушкой было свободно, и Шамсият пересела туда.

– Привет Зарема!

– Привет! Ты здесь живешь?

– Да. А ты где?

– Мне еще две остановки дольше тебя. Я и раньше пару раз видела тебя на твоей остановке, но маршрутка тебе не остановила.

В тот день девушки после занятий вместе вышли из университета и вместе сели на маршрутку.

– Хорошо, что мы встретились. Теперь всегда вместе будем ездить домой, а то так скучно было одной, – Шамсият улыбалась, ей очень понравилась Зарема.

– Я тоже рада, что мы вместе будем ездить. Не люблю одной, и так непривычно, – Зареме очень хотелось подружится с девушкой.

– А ты городская или приезжая?

– Городская. А ты?

– Приезжая.

– И с кем ты живешь?

– С сестрой.

– Сами с сестрой? – Зарема была удивлена такому факту.

– Да сами. А что такого?

– Ничего! Просто, круто. Я бы хотела так жить.

– А ты с кем живешь?

– Я с родителями, с братьями, – Зарема вдруг погрустнела. – У меня такой тотальный контроль дома. Вот хотела бы я жить как ты. Сами. Делай что хочешь, иди куда хочешь.

– А ты думаешь у нас нет контроля? Родители утром и вечером звонят, все время нас предостерегают.

– Ну это совсем не то. У меня вот мама, все контролирует: во что одеваюсь, во сколько с занятий прихожу, с кем дружу… – Зарема пристально посмотрела на Шамсият. – А вот ты, приличная девушка? – между девушками затянулась небольшая пауза. – Ну… из приличной семьи?

– Думаю да. А это так важно?