Поезд идет на восток

Конвертики с деньгами

Фото из открытых источников интернета

Детям, а таковыми считаются все неженатые члены семьи, родители по давней традиции дарят новую одежду, а другие взрослые родственники дарят красные конвертики с деньгами, в зависимости от состоятельности дарителя и его отношения к одариваемому и его семье.

Мы же накануне праздника сначала посидели в небольшом ресторанчике. Ребята, прожившие в Китае уже несколько лет, вспоминали о прошлых праздниках и рассказывали об этих традициях, окончательно заинтриговав меня. Конечно, вскоре решили, что лучше всего было бы наблюдать картину праздника с высокой горы Лухуйтоу нашего полуострова, откуда открывается прекрасный вид на город, порт и залив. И через некоторое время мы всей компанией уже дружно усаживались в коляску с трудом обнаруженного, видимо, последнего моторикши. Решили, что сначала поднимутся женщины с Ванечкой, а затем он вернется за мужчинами.

Сначала мы зашли в наш коттедж, выпили кофе. Миша с Надей удивились тому, в каком прекрасном месте мы остановились, даже загорелись желанием сюда переехать, но это уже не имело смысла, так как до их отъезда оставалось всего несколько дней.

После небольшого знакомства с экзотикой нашей гостиницы, мы пешком отправились в парк и стали подниматься на гору. Это оказалось не очень простым делом, поскольку гора, казавшаяся такой невзрачной снаружи, оказалась довольно высокой, а тем более идти пришлось по серпантину, что значительно увеличивало путь к вершине.

Между тем сумерки сгущались, а канонада соответственно усиливалась. Около полуночи грохот стал почти сплошным, а город расцветился огнями ракет, беспрестанно и беспорядочно взлетавших в ночное небо. Они перечеркивали небо в разных направлениях, образуя картину, совсем не схожую с официальными салютами. Над множеством джонок были подняты красные флаги. Все кругом трещало, свистело, стреляло и грохотало. От такой канонады мерзкие духи, надо полагать, разбегались в разные стороны, кто как мог. Судя по всему, никаких надежд на спасение у них не было.

Такое «безобразие» продолжалось около получаса, а затем постепенно пошло на убыль, и через час наступила вполне нормальная мирная ночь. Всех духов разогнали и пошли спать. Никаких тебе песен, плясок и гуляний до утра не бывает. Это особенность китайских праздников, которые более часа-двух не продолжаются. Даже такое кратковременное и в целом простое действо уже считается верхом нарушения спокойствия.

Дома китайцев были прибранными, если можно так выразиться, к празднику: наведена относительная чистота (несколько дней хозяйки наводят чистоту, судя по всему, один раз в год). На входах домов по обе стороны на стойках дверной обсады приклеивают «дуйляни» (парные надписи) с каким-либо таинственным не то заклинанием, не то пожеланием, написанными на красной бумаге. При этом надпись на одной стороне должна как бы перекликаться с надписью на противоположной стороне, иногда даже имея синонимичные или антонимичные значения. Иногда эти надписи рифмуются. На двери, в центре может быть приклеено изображение какого-либо святого или бога богатства. На входной двери у некоторых бывают изображения фигур мужчины и женщины в национальных костюмах в традиционном полупоклоне гостеприимства. На стеклах домов приклеивают вырезанные из красной бумаги изображения цветов, рыб, бабочек, птичек и другие узоры.

На юге в учреждениях, в гостиницах иногда ставят небольшие настоящие зеленые мандариновые деревца в кадках с маленькими мандаринчиками на ветках. Это мандариновое дерево символизирует «денежное дерево», мандаринчики являются символами золотых монет. Но это только украшения по типу наших новогодних елок, никто этих мандаринчиков не трогает.

На следующий день мы отправились в гости к Мише и Кате. Серьезный Ванечка, как всегда, встретил нас у входа в гостиницу, где он помогал дежурной тете. Горничные гостиницы очень любили общаться с маленьким «лаоваем» (иностранцем). Мы поднялись в номер по лестнице, на каждой площадке которой стояли такие кадки с мандариновыми деревьями.

Мы еще некоторое время болтали, пока Катя собиралась. Затем вышли из комнаты и услышали шум, доносившийся с нижнего этажа. Отчетливо слышались только возгласы: «Этот маленький лаовай!.. Этот маленький лаовай!..» Мы начали спускаться по лестнице, и перед нами открылась поразительная картина, от которой мы не знали, что делать, то ли смеяться, то ли плакать. На лестничной площадке сидел Ванечка и с деловым видом очищал очередной мандаринчик, вся площадка вокруг него была обильно усыпана оранжевыми мандариновыми корками, а рядом стояла возмущенная горничная, которая всплескивала руками и причитала:

– Этот маленький лаовай съел все мандарины.

Новогоднее мандариновое деревце, еще не тронутое Ванечкой

Фото из личного архива автора

Трогать этого варвара она не решалась. Ванечка смотрел на нее совершенно невинными голубыми глазами, не понимая, чем рассержена эта тетя, с которой у него всегда были такие добрые отношения. С двух деревцев из четырех урожай им был снят уже полностью. Увидев, что мы спускаемся по лестнице, горничная замолчала и быстро скрылась. А Катя бросилась улаживать этот «международный» скандал.

В городе толпы расфуфыренных, но совершенно трезвых китайцев бесцельно бродили по улицам, а поскольку в этом маленьком городишке других мест отдыха, видимо, не было, то большинство из них выходило к берегу моря и к цивилизованным гостиницам на берегу. При этом женщины в своих лакированных туфлях на каблуках мужественно двигались по песку пляжа, но никто так и не разделся, и не выкупался. Но все относительно.

Пустынный пляж Санья в 90-е годы

Фото из личного архива автора

Что-то для нас в их жизни было удивительным, а все китайцы – и женщины и мужчины – пялились на сумасшедших, по их понятиям, иностранцев, которые были непристойно обнажены и в этот праздничный день, не боясь злых духов, лезли в море совсем не для того, чтобы вымыться. Вид обнаженных тел, особенно женских, вызывал у китайцев особую эйфорию. Когда я, вдоволь наплававшись, подплывал к берегу, то увидел огромную толпу наряженных китайцев-мужчин, столпившихся на пляже в одном месте. Сначала я удивился и даже насторожился, не случилось ли чего. Но потом, увидев причину этого импровизированного митинга, расхохотался.

Празднично настроенные китайцы наблюдают за купанием русской Венеры

Фото из личного архива автора

Толпа стояла полукругом на почтительном расстоянии от линии моря, на отмели которого плескалась наша Катерина с ее весьма выразительными формами. Судя по всему, это зрелище было особенно необычным для худосочных китайцев-южан, которые такого роскошного тела вообще, наверняка, в жизнь не видели. Я сразу же схватился за фотоаппарат.

Надо отдать должное и самообладанию русской Венеры, которая на все это, казалось, не обращала никакого внимания. Более того, когда ей надоело плескаться, поднялась во весь свой богатырский рост, «коня на ходу остановит, в горящую избу войдет», и стала медленно, как бы растягивая удовольствие себе и доставляя удовольствие бесцеремонным зрителям, входить в воду. Пока она минут десять продвигалась вперед по мелководью, вся очарованная толпа без единого звука наблюдала за ней. Когда же эта русалка, наконец, полностью насладившись их благоговейным вниманием, бросилась в волны и красиво поплыла брассом далеко-далеко в море, они еще некоторое время любовались, как ее неслабые телеса вздымались над волнами. Но спектакль закончился, и зрители стали постепенно расходиться. Жаль, я не догадался пройтись с шапкой по кругу. За такое зрелище надо платить!

Праздник у китайцев продолжался еще довольно долго, и каждый день примерно одинаково. Хороший обед и променад вдоль моря.

Нам это надоело, и по настоянию Кати мы дружной толпой отправились в залив Ялунвань (залив зубастого дракона). Это место оказалось не так близко от Санья, поэтому пришлось сначала ехать на микроавтобусе, а затем на грузовичке, который также, как и моторикши, был приспособлен к таким экскурсионным поездкам. В глубине острова простирались огромные пространства почти дикой природы, люди попадались редко. Ехать пришлось довольно долго, поэтому мы обратили внимание на желтую воду в реках и зеленую в прудах, на таких же, как и везде, мальчишек, ловящих рыбу при помощи самодельных удочек, на убогие низкие лачуги местных жителей в небольших селениях у подножия гор, черномазых свиней непонятного цвета и черно-сизых буйволов, бродящих в свободном поиске пищи. Спокойная, неторопливая жизнь, которая течет сама собой по сложившимся тысячелетиями привычкам и законам, далекая от вмешательства какой-либо цивилизации. Большая часть домов аборигенов слеплена из глины и тростника или пальмовых листьев, как в фильмах о туземцах, но кое-где были уже заметны и богатенькие дома из камня.

В садах мы видели много кокосовых и банановых пальм, но бананов в это время года было не видно. Зелени действительно было много, но еще больше было грязи. Неподалеку от селений разноразмерные латки полей и много заболоченных участков из-за обилия воды. Здесь властвуют волы, иногда со своим потомством. По полям ползают в грязи утки, важно ходят жирные гуси. Иногда среди полей лежат огромные, безликие, гладкие камни диаметром до 5-7 метров, убрать которые, судя по всему, не представляется возможным. Кое-где на полях так же, как и на континенте, видны круглые курганчики могил, но чаще могилы располагаются на склонах гор, где есть уже небольшие белые стелы-надгробья, которые хорошо выделяются на фоне зелени.

Один крестьянин, несмотря на праздник, работавший в поле в такую жару, видимо, устал и решил искупаться. Он скинул одежду и, в чем мать родила, спокойно, совершенно не обращая внимания ни на кого и ни на что, отправился в местный водоем с какой-то мутной водой. Этому явно было не до моря, не до праздников и не до любопытных туристов.

Иногда проезжали мимо ворот воинских частей. Очень странно видеть в эти дни часовых в касках и с автоматами у ворот части, то есть по-нашему всего лишь обычная служба на КПП, где наши солдаты даже и штык-нож не всегда носят. А здесь царит порядок, тем более на праздник, наверняка, устанавливается повышенная боеготовность.

А в это время на прекрасном пляже с мелким песочком, куда мы прибыли через некоторое время, оказалось довольно много людей. Эти китайские граждане уже вели себя совсем иначе. Они были в купальниках, активно загорали и купались, ничем не отличаясь от европейцев. Видимо, воспользовавшись праздником, прибыли из каких-то городов или других цивилизованных мест.

На пляже залива Ялунвань

Фото из личного архива автора

Больше всего меня поразил красивейший залив, в море и на берегу которого отсутствует какая-либо цивилизация, поэтому и выглядит он чище и значительно натуральнее, чем в пределах прибрежного города. В глубине залива красивый остров, за которым чередой следуют другие «зубы» морского дракона, что собственно и дало название заливу. Поэтому вполне понятна стела с надписью: «Самый лучший залив Поднебесной».

Немного позагорав и выкупавшись в гостях у «Дракона», мы отведали какие-то экзотически-тропические сочные фрукты, названия которых даже трудно запомнить, потому что я за свою жизнь никогда не видел их даже на картинках. А когда решили отправиться назад, поняли, что мы не учли местные особенности. Большинство китайцев, отдыхавших здесь, прибыло сюда на своем транспорте, на личных машинах или микроавтобусах, а те, кто так же, как и мы, прибыли дикарями, активно штурмовали последние грузовички. Нам ничего не оставалось делать, как последовать их примеру. Выбора не было, поэтому мы с боем взяли один грузовичок. Мотор у него был, но капота не было. Нашу мадам, правда, удалось посадить в кабину. В небольшом самодельном кузове были две узких скамейки вдоль бортов. На них уже сидели китайцы, успевшие прийти до нас, часть людей стояли в кузове, наклонив головы из-за низкого тента. Но и здесь места всем не хватило, поэтому часть людей торчало наружу, а Миша и одна из наших студенток вынуждены были повиснуть сзади за бортом, стоя одной ногой на заднем бампере, чем сильно потешали, проезжавших мимо на личных или персональных авто, китайцев.

Не знаю, возможно, им нравились приветственные возгласы раздухарившегося Миши, активно размахивавшего свободной рукой, поскольку другой рукой надо было держаться за стойку своей машины, но скорее всего их внимание все же больше привлекала обтянутая лосинами попка нашей Оли. Но в любом случае проезжавшие мимо и обгонявшие нас водители весело улыбались и громко сигналили. Народ, сидевший в кузове нашей машины, тоже развеселился. Вот такое празднование, чисто по-нашему, оставило хорошее впечатление не только у нас. Как говорится, усталые, но довольные туристы вернулись домой.

15. Поездка в Дунгуан в Праздник красных фонарей.

Празднование Нового года по китайскому календарю всегда занимает пятнадцать дней – от новолуния до полнолуния. Конечно, такая градация в настоящее время возможна только в сельской местности, потому что все остальные дождаться полнолуния в гостях уже не могут – к этому времени начинают работать. Третья пятидневка завершается Праздником красных фонарей, который на деле совершенно не то, о чем вы подумали, а просто этакий фестиваль света – все вывешивают на улицу фонари, как символ полной Луны, и под эту праздничную иллюминацию теряют последние остатки рассудка, расстреливая оставшийся неиспользованным боезапас пиротехнических средств.

Фото из открытого доступа интернета

Мы тоже уже не могли дожидаться окончания праздника здесь, потому что надо было возвращаться в Пекин. Но сначала надо было добраться до Гуанчжоу, откуда мы собирались выехать в обратный путь тем же маршрутом. Билетов же до Гуанчжоу уже не было ни на какие виды транспорта, в праздничные дни проблема с билетами в Китае приобретает характер вселенской катастрофы, потому что весь Китай в эти дни поднимается с места и куда-нибудь едет.

Праздник Весны – это головная боль и одновременно триумф транспортников страны, поскольку они попадают в центр внимания всего общества: и людей, и властей, и средств массовой информации. Дело в том, что традиция празднования именно праздника Весны у китайцев является одним из инстинктов, пожалуй, третьим после насыщения и секса, поэтому из поколения в поколение передается жесткое правило встречать Новый год (праздник Весны) только дома и только в кругу своей семьи. Но если раньше круг интересов большинства семей был ограничен пределами одного села, или в лучшем случае одного уезда, может быть провинции, когда можно было чуть ли не пешком, верхом, на велосипеде, в крайнем случае, чуть позже на местном транспорте вернуться домой из какой-либо отлучки, прийти пешком из соседней деревни, то с приходом «мерзкой цивилизации», когда границы интересов населения расширились до безобразия: понадобилось учить подросших детей в университетах (а это только в других городах); понадобилось после учебы находить работу там, где лучше, где больше платят; понадобилось отправлять некоторое количество не пришедшихся ко двору крестьянских сыновей в качестве миньгун (сезонных рабочих), а дочерей в качестве разнообразной прислуги на заработки в большие города. Но традиция-то на уровне инстинкта сохранилась, поэтому вся эта масса людей в предпраздничные дни снимается с мест и начинает перемещаться. И перемещаются не сотни, не тысячи, а миллионы людей в один относительно короткий срок туда, а потом обратно.

Транспортные проблемы Китая во время праздника Весны

Фото из открытых сайтов интернета

Казалось бы, уже большая масса людей даже в Китае довольно цивилизованная, (какое там тысячелетие на дворе?), пора бы уж отказаться от этого инстинкта. Ан нет! Не выйдет, потому что вся жизнь построена так, что только в этот двух-трех недельный срок в году работающий китаец может получить короткий отпуск, в другое время (если он не в государственном учреждении или иностранной фирме) не у каждого бывают даже выходные дни. Казалось бы, чего проще, «им бы понедельники взять и отменить», то есть правительственным решением разобраться с этим проклятым прошлым, ну не отменить, конечно, праздник Весны, но сделать, как в цивилизованных странах для работников всех предприятий, компаний и учреждений плавающий график отпусков, а для праздника сохранить стабильные один-два дня. Нет, почему-то не решаются. Национальные традиции-с!

После некоторых проблем нам удалось купить билеты на самолет до Шэньчжэня, тем более что раньше хозяин Ху говорил о том, что они производят свои кофты именно в этом районе. Я позвонил ему и сообщил, что мы прилетаем не в Гуанчжоу, а прямо в Шэньчжэнь, и попросил нас там встретить, потому что заранее мы уже договорились побывать в гостях у моих друзей-хозяев.

Перелет до аэропорта в Шэньчжэне длился около полутора часов, но после хайнаньского тепла материк встретил нас непривычным туманом и мелким дождиком. А вот больше… никто не встретил. Ребят не было даже в пустынном для этого времени суток аэропорту. Темнело, и надо было что-то делать. Попробовал позвонить на фабрику и даже успешно дозвонился, но на другом конце провода сказали, что парни уже давно выехали встречать. Это немного обнадежило, но не сильно обрадовало, так как никого по-прежнему не было. «Не случилось ли чего в дороге? – беспокоила меня и такая мысль. Но, судя по всему, вскоре до них из дома уже дозвонились по мобильнику, потому что через некоторое время сначала появился заспанный Лян Хуэйвэнь, а за ним и Ху Юпэн – почти правительственная делегация на «тойоте». Они, оказывается, заснули в машине, пока ждали самолет.

Нас тут же усадили в машину, и мы поехали по ночному сырому Шэньчжэню. В роскошной машине, которая принадлежала фабрике, звучала приятная музыка и песни из Гонконга. До недавнего времени слушать подобное запрещалось, но сейчас уже наступили другие времена и можно слушать даже другие песни. Я пытался в окно разглядывать этот знаменитый район, ставший первым открытым экономическим районом Китая, и который, по задумкам руководства Китая, призван был затмить в экономическом отношении даже Гонконг. Ночью, конечно, многого не увидишь, но отличие от северных городов было все-таки заметным. В то время там почти повсеместно была сплошная строительная площадка – в основном строились предприятия и компании, судя по всему, совместного с тем же Гонконгом капитала, а в самом городе, несмотря на довольно поздний час, было обилие иллюминации.

Запоздалыми посетителями мы на скорую руку поужинали в «Макдональдсе», неожиданно для нас почему-то забитом китайцами, для которых праздничные ужины еще успешно продолжались. Весь город тоже был в праздничном убранстве: каждая лавка, магазин, фирма, фабрика, компания из кожи друг перед другом лезли за привлечение покупателя или клиента. У одного из магазинов стояла девушка и время от времени бросала под ноги прохожим петарды. И было непонятно, то ли она завлекает тем самым прохожих в свой магазин, то ли наоборот отпугивает. Почти у каждой торговой точки была иллюминация от простых лампочек, развешанных несколько причудливым образом, до специально приготовленной рекламы с поздравлениями.

Нас между тем повезли дальше, и вскоре мы через пропускной пункт выехали из открыто-закрытой экономической зоны Шэньчжэнь и въехали в Дунгуан, один из уездов провинции Гуандун, где по-настоящему и размещалась фабрика, но и здесь картина не сильно изменилась. Проехав город Дунгуан, мы выехали на уездную дорогу, с которой свернули уже в какую-то глушь, в поселок городского типа под названием Хунмэйчжэн. Тут уже картина сменилась кардинально. Темные улицы, небольшие одно- и двухэтажные частные домики.

Мы все разместились в местной гостинице. Как я понял, фабрика имеет там свои постоянные номера или вообще владеет этой гостиницей. Но гостиница скорее походила на какой-то вертеп, где мне до поздней ночи не давали уснуть какие-то «злые духи»: где-то кто-то стучал, кто-то хохотал, телефон в моем номере звонил беспрестанно. Правда, интим-услуг не предлагали.

Куриные лапки в кисло-сладком соусе

Фото из открытых сайтов интернета

Но утром в девять часов уже примчался Чэнь с каким-то представителем фабрики. Пошли завтракать. Впервые я здесь попробовал знаменитый чай «Улун». Вкус приятный, но нельзя сказать, что это что-то необыкновенное, за что нужно платить большие деньги. Во всяком случае, мне индийский чай нравится больше. Нас упорно потчевали… куриными лапками, зажаренными в кисло-сладком соусе, и яичницей… со сгущенным молоком. Здесь сказалась традиция южан есть сладкие блюда, в отличие от северян, где упор делается на кисло-соленые. От куриных лапок мы в то время вежливо отказались, но, признаюсь, уже позже я оценил это, казалось бы, очень экстравагантное блюдо, и сейчас, когда жена при приготовлении холодца пользуется куриными лапками, я не без удовольствия лакомлюсь этими деликатесами.

После чего всей толпой отправились на прогулку по окрестностям. Встречающие нас на улицах китайцы, независимо от возраста, останавливались, словно пораженные столбняком: вытаращенные глаза и широко открытый рот. Ребята смеялись над этим и объясняли, что почти все жители этих мест впервые в жизни видят иностранцев. Да это и так было понятно без всяких объяснений. Видно было, что внутри наши хозяева испытывали чувство гордости, потому что именно к ним приехали эти «заморские черти», как за глаза продолжают называть иностранцев в Китае. Мы прошлись по берегу известной реки Чжуцзян (Жемчужная река), которая на деле оказалась мутным, но довольно полноводным потоком. Можно было понять это и по наличию различного рода плывучих средств: лодки, баржи, плывучие подъемные краны. Река оказалась судоходной и рабочей, хотя никакой набережной здесь не было.

Городишко в эти праздничные дни был, по китайским меркам, относительно чистым. У каждого входа висели парные надписи «дуйлянь» с пожеланиями на новый год.

У здания Правительства поселка Хунмэй Китайские ряженые во время праздника Весны

Фото из личного архива автора

На одной из улиц нам повстречались мальчишки-ряженые: у одного из них на голове была огромная маска головы льва; другой прыгал почему-то не в желтом, а в красном костюме обезьянки Сунь Укун, любимейшего в Китае героя древнекитайского романа «Путешествие на Запад», с которым китайцы часто себя даже ассоциируют, считая его своим прародителем; у третьего был барабан, являющийся главным музыкальным инструментом в Китае, под грохот которого мальчишки обходили лавки, зарабатывая себе на сладости.

Ху Юпэн пригласил нас к себе домой. Пройдя через какие-то немыслимые хутуны (узкие проулки), неожиданно для себя попали в довольно приличный, судя по всему, недавно выстроенный двухэтажный дом с небольшим аккуратным двориком и кухонькой снаружи. Ху признал, что этот дом он построил для всей своей семьи как раз на деньги, вырученные в прошлом году на продаже кофт.

Во дворике дома

Бабушка с "ножками-лотосами"

Фото из личного архива автора

Не следует считать этот домик таким же двухэтажным особняком, которые мы можем увидеть в нашей стране. Площадь земли, купленная под строительство дома вместе с крошечным двориком, который заменял ему балкон, а цены на землю на юго-востоке очень высокие, не превышала 50 кв. метров, но зато, как водится в здешних местах, дом развивался не в стороны, а вверх. Мы вошли в приличную гостиную с хорошей мебелью и огромным зеркалом, что является редкостью для китайских квартир, но самое главное, здесь был полный набор японской электроники: стереосистема, видеосистема, что является показателем состоятельности семьи. Отсюда же неширокая лестница вела на второй этаж, где были спальни.