Белый танец

– Надо идти… – эти слова Тина прошептала так мягко, тихо, что Дана поняла, что сказала девушка только по тому как изменился ритм движения ее рук.

– Надо идти, девушки уже накрыли к ужину. Нас ждут…

Сделав невероятное усилие, Дана повернулась и села, отбросив волосы за спину. Ковентина сидела с загадочной улыбкой, и отблески последних солнечных лучей играли в ее глазах, придавая девушке особенный, необыкновенный облик. Она словно сияла вся на фоне опустившихся в комнате вечерних теней.

Девона нашла на полу упавшие туфли, и засунула в них ноги. Кажется, сейчас они подходили ей лучше. Слова подруги заставили ее вернуться к мысли, которая не давала ей покоя.

– Скажи, а почему все они не убежали.

– Они?

– Они, все эти девушки-служанки, слуги, конюхи, истопники. Разве они не испугались… меня? Ведь наверно они знают, что произошло.

– А куда они побегут? Наверняка у большинства нет родственников в других местах. Кроме того у них нет денег. Кому они нужны без денег? Скоро зима.

– Но все равно. Ведь это же был ужас!

– Магия всегда жила в этом доме. С ее проявлениями сталкивались их предки. Всякое бывало. Так что они думают, может быть все уже позади? Тем более ты собираешься уезжать.

Дана вздохнула и уставилась в угол, нахмурив лоб, а Ковентина достала гребень и попыталась навести хоть какое-то подобие порядка в этом пылающем костре, пламя которого, кажется, было способно разогнать любую тьму.

– Все равно гореть…

– Что?

– Так поется в одной песне. Гореть, но не сжигать…

– Ты знаешь, твои волосы… Они действительно светятся. Как огонь. Живой. Ну, мне так кажется…

– Это тебя пугает?

– Меня?! Мне просто теперь теплее.

Ужинали вчетвером, в мечущихся тенях. Проходя по коридору, она расслышала внизу звуки голосов и шум от ударов молотками. Но судя по всему, полностью устранить сделанные ею разрушения в такой короткий срок было просто невозможно и теперь сквозняк осторожно пробирался сквозь щели и пытался задуть свечи, пробраться под платье.

Они все молчали, только Дар время от времени косился в ее сторону, при этом изо всех сил стараясь не смотреть в сторону сидевшей напротив Тины. Раньше такие игры влюбленных могли вызвать у нее улыбку и неподдельный интерес, она могла бы следить за их поведением, словно в многосерийном фильме. Но сейчас, сейчас она просто с трудом сдерживала истерический смех. Пытаясь сообразить, что же ей наложили в тарелку местные повара, она задумчиво ковыряла овощи вилкой. Определенно стоило прервать молчание.

– Дар, скажи.

Страж с видимым облегчением повернулся в ее сторону. Неужели он стесняется перед ней своих чувств? Или думает, что они помешают ему исполнять свои обязанности? Он смешно пригладил волосы, в ожидании вопроса, и она вдруг засомневалась, тот ли это человек ,что совсем недавно пугал ее наяву и в странных снах. Почти мальчишка, хотя младше всего на несколько лет. Иногда ей даже казалось, что Антонио, сейчас молча уткнувшийся в свою тарелку, на самом деле старше ее стража. Она недовольно прикусила губу

– Скажи, у нас есть деньги?

На секунду ей показалось, что Дар растерялся. Возможно, он ожидал чего-то другого и прежде чем ответить переглянулся с Тиной. Но та, казалось, была совсем не удивлена. Может быть, деньги были тем, о чем она поневоле была вынуждена думать довольно часто, и вопрос, заданный ее подругой, показался ей вполне естественным.

– Нам могут понадобиться деньги. И много.

Страж пожал плечами.

– Я уже дважды получил небольшие суммы в Иберийском банке. Все последователи  дракона в этой стране хранят средства именно там. Но зачем тебе деньги? На то, чтобы добраться до твердыни…

– Мы не поедем на Мыс Проклятий.

Мужчина удивленно поднял глаза. Но она смотрела не на него. Лицо Антонио побелело, его губы шевелились «Опять, опять все изменилось…»

Непонятно почему, но ей доставило удовольствие впечатление, которое ее слова произвели на мальчика. Какая-то победа. Только непонятно над кем. В наступившей тишине гулко прозвучали шаги служанки с супницей в руках. Она поставила фарфоровую кастрюлю на стол и уже собралась выйти, но Дана задержала ее.

Некоторое время она рассматривала брюнетку, потом взяла ее за руку. Рука служанки была холодной как лед, и она ощущала, как быстро-быстро бьется ниточка пульса на запястье.

– Как тебя зовут?

Лицо служанки начал заливать густой румянец, и она неуверенно взглянула в сторону Ковентины. Та ободряюще улыбнулась и девушка, сглотнув, неуверенно проговорила.

– Эна, мадам.

– Завтра утром, Эна, ты должна прийти сюда со своими родителями. У тебя в семье есть еще кто-нибудь? Братья, сестры?

– Да, мадам.

– Пускай приходят все. Сейчас, ты, свободна.

– Но мадам, а как же…

Дана кивнула, не выпуская руки девушки. Пульс почти замер, время как будто остановилось, и вместе они балансировали на краю реальности, словно не зная, куда они шагнут в следующее мгновение.

– Да, ты права. Сначала закончишь с делами.

Эна не сдвинулась с места и Девона почувствовала, как девушку пробирает дрожь, и она даже не пытается освободить руку. Это было очень странно, но прикосновение к ее руке было настолько приятно, что пришлось сделать над собой усилие и сразу же ухватиться за пустой фужер.

– Налей мне вина, Эна.

Неужели это всегда будет настолько приятно? Дарить, делиться. Она подняла глаза, Тина следила за ними, не мигая, расширившиеся зрачки почти скрыли радужную оболочку глаз. И она ощущала это понимание и ожидание.

– Да, мадам.

Служанка слабо пискнула и скрылась почти бегом. Дар следил за всем происходящим не скрывая того, что ситуация его явно забавляет.

– Что ухмыляешься?

Ну почему его поведение так ее раздражает? Все они за этим столом, сейчас ее раздражают!

– Ты просто великолепна!

– Чем же?

Дверь вновь отворилась и уже совершенно пунцовая Эна вошла с подносом в руках. Пока она разливала вино, Девана обратилась к Ковентине, аккуратно сложившей ладони на столе. Подруга внимательно изучала свои ногти, делая вид, что ее ничего не касается.

– Тина, что означает имя Эна?

Бутылка в руках служанки дернулась, но вино не расплескалось, только заиграло в бокалах в ритм мерцания свечей.

– О, это старое имя. Оно означает… – Тут блондинка загадочно улыбнулась. – Конечно, каждый может выбрать себе значение по вкусу.

Служанка покраснела еще сильнее, хотя это уже казалось совершенно невозможным, и пулей понеслась к выходу.

– Эна значит страстная. – Девана нахмурилась, и подруга поспешила добавить. – И пламенная.

Девушка отпила глоток вина и поморщилась. Потом постучала ноготком по фужеру и  задумалась.

– Дар, завтра утром поезжай в город. Нам нужны два экипажа, чтобы добраться до столицы и деньги, хотя бы на первое время. И еще… позаботься, чтобы ночью мы все могли спать спокойно.

Глава 3. Лихорадка

На палубе корабля пламя завоевывало все больше и больше пространства. Огонь уже перебросился на паруса, и с реи срывались и падали вниз черные комки, совсем недавно бывшие живыми людьми. Потерявший управления парусник сносило в сторону форта, и грохот вдоль его бортов утих.

Струя пламени еще раз вырвалась из амбразуры главной башни форта и окутала носовую часть судна. Гибель корабля была уже делом не минут, секунд. Теперь происходящее в порту больше не интересовало Регана и он поспешил вернуться к жене. Вокруг королевы, по-прежнему толпилось множество людей, но, судя по всему, стоящий на коленях, седой мужчина был врачом.

Пустота внутри буквально звенела, заглушая все звуки вокруг, он пытался понять, что же пытаются сказать все эти люди вокруг, но не мог различить ни слова. Казалось, всего спустя мгновение Реган поднял голову, но с удивлением ощутил, что сидит у стены, до пояса укрытый какой-то тряпкой. Людей в зале заметно поубавилось, не видно было и тел погибших.

Все-таки взрыв и его падение не прошли даром, и сейчас ему требовалось хотя бы немного поднабраться сил.

Солнце по-прежнему врывалось своими жаркими лучами сквозь пролом в стене. Маг по-прежнему не слышал ни звука, но зато он чувствовал. Одна рука обнимала за шею, а другая, другая лежала на груди. От этих рук исходило тепло, живое тепло. И спокойствие, спокойствие от медленного, тягучего дыхания в такт трепетанию ниточке на шее, еле уловимый порыв ветра. Вдох – выдох.

Там, где пытались привести в чувство его жену, теперь было пусто. Наверное, все закончилось хорошо, во всяком случае, он сделал все что мог и теперь Фиона в безопасности. Но если она находится в безопасности, то кто сейчас обнимает его так бережно? Почему-то Регану совершенно не хотелось  разбираться в этом. Кажется, этот запах напоминал аромат какого-то цветка, что-то было в нем неуловимо знакомое.

Все-таки мысль о том чтобы пошевелиться, попробовать встать, взять себя в руки однажды зародившись, никак не оставляла его. Словно почувствовав, что еще мгновение, и он может разомкнуть объятие, ускользнуть, неизвестная девушка, а то, что это была девушка, он не сомневался, напряглась и спокойный ритм ее дыхания сбился.

Маг поднял голову и уперся взглядом в лицо Элорри. В руках баска был меч, его меч, а в глазах озабоченность и капелька, неуловимый отблеск презрения. И это было очень обидно, обидно, что этот человек уже второй раз вынужден был выручать его из беспомощного состояния. Нет, это было несправедливо, он сражался и даже возможно победил, многие наверняка обязаны жизнью именно ему. Он спас королеву. Он сделал, только то, что должен был сделать.

Но ни в жестах, ни в лице телохранителя не было заметно уважения, и Реган почувствовал как злость охватывает его, затапливает волнами раздражения и желания доказать, в первую очередь именно этому человеку, всю правоту и значимость своих поступков.

Маг почувствовал, что силы постепенно возвращаются к нему и он максимально осторожно, стараясь никак не показать эмоции, способные вырваться наружу разрушительным порывом силы, разомкнул теплые объятия.

Это движение словно прорвало внутреннюю плотину, и целая какофония звуков ворвалась в его уши. И эта симфония шума и грохота заставила вздрогнуть.

– Поднимайтесь, господин маг. Война уже началась.

Разноцветные пятна, которые медленно проплывали перед его глазами, медленно касались мягкими краями, не спеша продолжали свое плавное движение, внезапно заметались в беспорядочном ритме дикарского танца. Он отчаянно заморгал, пытаясь избавиться от неприятной рези. Звуки, которые доносились со всех сторон, теперь уже пробивались через пелену шума, но пока что больше напоминали шорохи.

Голос баска, доносившийся из неведомой дали, чужой, словно принадлежал не крепкому мужчине, а испуганному ребенку, шепчущему матери в темноте о своих страхах.

Война началась. Если это действительно так, то он должен действовать. Обязан что-то приказывать, правда, кому? Кому он должен предложить свои способности, свое оружие. Где найти свое место?

Боги, какая чушь! Реган протянул руку, и испанец помог ему подняться. Та же мягкая рука, старательно поддерживала его под локоть и он, принимая оружие, не мог не оглянуться.

Это было стыдно и неприятно, но ужасный привкус во рту заставил отвернуться, скрыться и выплюнуть всю эту пыль, которая отвратительным вкусом не давала пошевелить распухшим языком. Еще и еще раз. Помогло мало. Разве что удалось немного подсобрать мысли и придать их хаотическому движению хоть какую-то связность.

Война это конечно ужасно, но, пожалуй, иногда приходится сталкиваться с проблемами опаснее обычной войны. В глазах Мадлен он прочитал ожидание, веру более сильную, чем мог рассчитывать от своих последователей самый могущественный бог, надежду на чудо и главное желание, затаенное, но в то же время, мечущееся в поисках выхода.

Да, он слабо разбирался в вопросах любви, влюбленности, отношений, но здесь любой мог бы ответить на вопрос, что же означал этот взгляд.

Спаситель любого мужчины – оружие. Меч и средство выяснения отношения, и подтверждение статуса, и друг, способный выручить в любой ситуации. Недаром многие дают имена своему оружию. И сейчас Реган вцепился в ножны своего фамильного клинка как в последнюю надежду, соломинку утопающего.

В меч и руку своего телохранителя. Война  – дело мужчин. Вот сейчас он этим и займется, благо и в голове прояснилось.

Реган вытер губы и попробовал сделать шаг, чувствуя, что силы возвращаются к нему. Силы бежать от одной опасности, которую он, возможно, придумал, к другой настоящей, реальной. Он надеялся, что не сделал больно, ведь она не отпускала его до последнего, кажется, это ощущение движения пальцев по предплечью в безотчетной попытке удержать хотя бы еще на долю секунды.

Нет, с этим не разобраться, теперь он будет делать то, что обязан делать каждый мужчина на войне, защищать.

– Что происходит?  И где моя жена?

Элорри помедлил, оценивая, насколько маг пришел в себя. Видимо инспекция его удовлетворила и, хмыкнув, он повернулся и направился к пролому. Реган осторожно сделал еще один шаг, мысль о том, что он может споткнуться и ему вновь потребуется помощь девушки не давала покоя. Но, кажется, все действительно налаживалось, и можно было попытаться догнать телохранителя.

На ходу мелькнула странная мысль, ведь они одного поля ягоды, управляют одной стихией, но кто из них сильнее, он или эта миниатюрная красавица с жадным и одновременно каким-то потерянным взглядом, совсем не хотелось выяснять. Так же совсем не хотелось оглядываться, но кажется Мадлен осталась стоять там же, у стены.

Из пролома тянуло свежим осенним ветерком, солнце уже клонилось к закату, и с трудом пробивалось через массу мачт и рей судов, заполонивших внутренний рейд марсельской гавани. Чуть дальше, медленно двигались пароходы, выбрасывающие в воздух темные клубы дыма. Десятки, десятки разнообразных судов, ставших на якорь или до сих пор, осторожно ищущих себе место в этом безумии. Все они подчинялись какому-то плану, выбранному неизвестным гением для сотворения чуда, особенного пейзажа, белые паруса на фоне темнеющего неба и все еще яркой синевы водной глади. Парусов становилось все меньше, а черных точек на палубах морских левиафанов все больше.

– Кто это? Неужели?

Реган не удержался, и сопроводил слова смачным ругательством, изо всех сил стараясь не оглядываться. Возможно, девушка не разобрала его слова, во рту по-прежнему царил отвратительный привкус штукатурки.

Ибер покосился с кислым видом. Выражение лица говорило само за себя, открывшийся в проломе вид не доставлял ему ни малейшего удовольствия.

– Да, клянусь Баалом, произошло то, во что никто не верил. У царя царей появился флот, способный поспорить и с флотом Карфагена, и с флотом королевства.

Реган решил, что и он должен сказать что-нибудь, что может успокоить хотя бы его самого. Даже не успокоить, но помешать беспокойству, уже по-хозяйски обосновавшемуся в душе, помешать потере остатков образа настоящего мужчины.

– Эскадры хозяев морей всегда были наготове. Карфагеняне наверняка знали, что и такая армада может собраться в одном месте. Они свой нанесут удар.

Элорри выглянул из пролома, рассматривая что-то внизу. До мага донеслась фраза, сказанная уже вскользь, без особого желания поддержать беседу.

– Кажется, вы много путешествовали. Моряки любят открывать новые пути. И потом, кто сказал, что флот африканской республики еще существует?

Реган присоединился к телохранителю и удивился царившей внизу на лужайке суете. Он знал, он видел этих людей. Не солдат, нет. На них не было мундиров, но они были вооружены, опоясаны мечами. Но то, чем они занимались, не походило на подготовку к сражению. Совсем недавно наблюдал за погрузкой и выгрузкой их механизмов на поезде. Тогда их форма была скрыта под брезентом. Теперь же, можно было разглядеть во всех подробностях и сами военные устройства, и всю подготовку к использованию новой силы.

Люди тщательно устанавливали машины. Длинные трубы на деревянных подставках, направленные в сторону моря, выглядели странно, но все-таки он чувствовал, ощущал в них скрытую угрозу. Люди Гензерика складывали пирамидами ящики, повозки подъезжали и отъезжали, а они торопливо готовились к чему то.

Суета, царившая на площадке перед дворцом, с короткими командами, побелевшими лицами, нервными движениями, все отражало готовность к началу битвы. Но с кем? И каким образом? Он повернулся к телохранителю.

– Тебе известно, что это? Я почему-то думаю, что ты знаешь гораздо больше, чем говоришь.

Шум внизу стих, и люди на лужайке под окнами замерли, выстроившись у своих странных монстров. Четыре длинных черных трубы настороженно вытянулись в сторону порта. Два офицера внизу, руководившие общим движением, теперь замерли, приложив к лицу наблюдательные трубы. Тишина, напряжение самой последней минуты, да это состояние было ему знакомо.

– Наверно, нечто такое, что было на персидском корабле. То, что разрушило стены Тира.

Солдаты, а он внутренне уже решил называть их «солдаты», по-прежнему ждали. Да, это было страшное оружие, подобное тому, что убило столько людей здесь, в этом зале у него за спиной и там, на улицах Лиона. Один снаряд, способный умертвить десятки людей или разрушить стены крепости. Отсюда он не видел, какие повреждения принес обстрел замку. Это был один корабль, А если подобные орудия есть на всех этих кораблях, собравшихся у берега?

– Это бесчеловечное оружие. Нечеловеческое.

Элорри не обратил на эти слова никакого внимания. Он продолжал всматриваться в линию замерших судов, За одной линией была другая. А дальше, совсем далеко, столбы дыма медленно двигались на север, огибая побережье.

«Сколько судов!» Они могут высадить десант в других местах, там, где армии нет и там где некому защищаться. Но они собираются высадиться здесь? Может быть, этот флот вторжения не ожидает сопротивления? Может быть, персидские адмиралы думают, что их преступный замысел удался и сейчас некому защищать этот город. Может быть, они уверены, что королева мертва и солдаты уже представляют собой не армию, а испуганную толпу, ищущую в панике спасения?

На самом большом четырехмачтовом фрегате, ветер развернул огромное черное полотнище, и теперь даже у Регана не осталось никаких сомнений, золотой сокол Веретрагна распластал золотые крылья во всем своем великолепии.

А потом все суда окутались дымом. Звук долетел до него спустя секунды и это был неслыханный шум. Грохот грозы усиленный в несколько раз, раскаты грома, треск и затем звук удара, одного за другим ударов о камень. Камни полетели в разные стороны от башен форта, столбы пыли поднялись среди домов на набережной. Еще и еще.

– Ты не ответил. Моя жена в безопасности?

На набережной кажется, воцарился сам первобытный хаос. Пыль уже закрыла здания на набережной плотным белесым облаком, облако белого дыма скрыло от их взгляда и корабли ведущие стрельбу. Только звуки тяжелыми ударами долетавшие из этой завесы по-прежнему подтверждали, что нападение продолжается.

– Никто из нас не в безопасности. Но ее величество наверняка охраняют.

Реган не успел ответить. Внизу, к готовящимся к бою людям и машинам, подлетел всадник и что-то прокричал, вытянув руку в сторону порта. Через мгновение все зашевелилось, каждый занялся предопределенным ему заранее делом, люди молча, выполняли заученные операции, и слышался только лязг металлических механизмов.

Затем офицер оторвался от наблюдательной трубы и взмахнул саблей.

Маг обратил внимание, как люди внизу одновременно подняли руки к ушам и страшный грохот буквально сбил его с ног. Машины окутались дымом, из стволов вырвалось пламя. А солдаты уже забегали, вновь готовя свои механизмы к новой атаке. Еще один взмах саблей и еще один взрыв грохота. Но теперь, он уже был к этому готов. Зажав уши руками, Реган отступил назад на несколько шагов. Спустя несколько секунд дым  начал запускать свои щупальца внутрь здания, они вползли, цепляясь за битый кирпич и торчащие куски штукатурки,  и скоро ядовитое облако закрыло почти весь пролом в стене.

Мадлен закашлялась и перестала всхлипывать. Грохот внизу продолжался, но различить уже было практически ничего невозможно, дым резал глаза, и стало понятно, что отсюда надо скорее уходить. Он протянул руку и, к его удивлению, сразу же ощутил маленькую женскую ладошку.

– Идемте, надо найти Ее Величество.

Ибер подхватил его под локоть, и они осторожно стараясь не споткнуться о не убранные обломки стены, куски мебели, начали пробираться к выходу. Девушка продолжала кашлять, и он попытался нащупать в кармане платок, который определенно был там утром, но телохранитель не давал им возможности затормозить и преследуемые клубами дыма они, наконец, сумели выбраться в коридор, чудом не переломав в полутьме ноги и руки.

За дверями царила совсем другая атмосфера. Немногочисленные окна были плотно зашторены и полумрак, разогнать который, тщетно пытались бледные огоньки свечей нескольких настенных светильников.

В коридоре их ожидал молодой офицер с коротким копьем в руках. Заметив выходящих, он немедленно вытянулся и поставленным, гвардейским голосом почти прокричал, стараясь быть услышанным в шуме, который хоть и стал глуше, но никуда не исчез.

– Ваше высочество! Ее величество королева чувствует себя лучше и просила вас, по возможности прийти к ней, как только обстановка и здоровье позволит вам это сделать.

– Вам что-нибудь известно? Что говорят врачи о здоровье моей жены?

Эти слова он произнес уже почти на бегу, даже не поинтересовавшись, где находится королева. Офицер тоже прибавил шагу и только спустя несколько секунд Реган вспомнил о своих спутниках. Он оглянулся, не останавливаясь, ибер и девушка отстали на несколько шагов, мужчина поддерживал Мадлен под руку, а она, опустив голову, смотрела себе под ноги, скрыв лицо под разметавшимися волосами.

Уже на первом повороте им встретилась группа солдат в полном вооружении, в кирасах и шлемах, с алебардами и арбалетами. Они явно нервничали и вздрагивали от каждого громкого удара за стенами дворца.

«Да, война теперь будет другой. По-прежнему жестокой, страшной, но жестокой по-новому. И на этой войне алебарды, наверное, уже не будут достаточно надежным оружием».

– Сюда, пожалуйста, Ваше высочество. А эти люди должны остаться здесь.

Эти слова принадлежали уже другому офицеру. Капитан гвардейцев был ему знаком. И хотя за все время, которое он провел во дворце, им удалось переброситься всего несколькими фразами, несмотря на старательное соблюдение гвардейцем этикета, Реган испытывал к этому человеку внутреннюю симпатию и некую неосознанную зависть.

Во всяком случае, капитан исполнял свои обязанности с некой долей артистизма и внешнего лоска, умудряясь не терять облика настоящего опытного вояки. Казалось, он, словно всем своим видом намекал, что вся эта синекура, которая его конечно совершенно не тяготит и может быть даже позволяет спокойно радоваться жизни в столь приятном месте. Но при появлении любой, самой небольшой угрозы он сам немедленно проявит свои самые важные качества, но что самое главное, заставит всех других сделать, выполнить свои обязанности, не жалея ни сил, ни здоровья, ни жизни.

А сейчас опасность уже была совсем не малой, она, можно сказать, стучалась в стены дворца всем этим грохотом и, хотя пока рядом не было взрывов снарядов, но опасность могла исходить от любого человека и любого предмета.

Капитан сам занял главный пост у дверей королевских покоев, и солдаты, которые были рядом с ним, изо всех сил старались сохранять невозмутимый вид.

Дверь за ним закрылась, и он огляделся, словно пытаясь понять, как произошедшие события могли отразиться на комнате, где он провел так много времени. Все последние дни и ночи.

Был ли он счастлив тогда? Казалось, такой вопрос задавать было совершенно бессмысленно! Жениться на самой красивой девушке королевства, королеве, которая могла дать ему все, ничего не требуя взамен. Ощущать каждый день настоящую любовь, радость той, которая находилась с ним рядом, купаться в ее счастье, словно в самых теплых и ярких солнечных лучах. В конце концов, просто обладать ею, разве не могло это являться мечтой любого мужчины.

Две фрейлины, сидевшие у постели королевы, поспешили встать и поклониться. Их движения вдруг словно замедлились, пространство вокруг превратилось в тягучую массу, кисель в котором уже тонул весь мир вокруг. Удар по вискам мог означать только одно, магический взрыв, подобный тому который он ощутил всего несколько дней тому назад. И означать он мог только одно.

Глаза фрейлин внезапно наполнились ужасом, одна из них медленно оседала на пол, другая поднесла ладони к губам. Реальность уже теряла свой смысл, и все вокруг мерцало, словно распадаясь на груду бесформенных частей.