– «Во имя Отца, Сына и Святого Духа»,– процитировала Инга начало молитв. – Это же не просто красивые слова, подумалось мне однажды! Это – суть, до которой человек, сам того не подозревая, дошёл!

Отец и Сын символизируют два атома – материальное, а Святой Дух – это расстояние между ними. То есть – информационное поле.

– Уф-ф-ф. Ну ты даёшь! Ты не только фотограф и фокусница, но ещё и философ! – восхищённо резюмировал Сергей.

– Фэ-фэ-фе, – покачала головой девушка.

– Чего дразнишься? – улыбнулся Сергей.

– Я не дразнюсь. Я произнесла аббревиатуру свою: Ф.Ф.Ф. – фотограф, фокусница и философ.

Вскоре лицо Инги приняло сосредоточенный вид.

– Так в чём же дело? – повторила она вопрос. – Что за сила удерживает нас от того, чтобы через два часа превратиться во что-нибудь другое?

Инга заглянула Сергею в глаза:

– Дело в том, что все вновь образовавшиеся системы с плавающей суммой заряда стремятся к той самой безмятежности, когда всё было – ничто. Вселенная словно пытается вновь принять старую форму – залатать разрушения в самой себе.

Новые системы, достигнув устойчивости внутри себя, позже пытаются выровнять информационное поле и вокруг себя, тем самым ненароком запуская процесс вариаций: выравнивая свои информационные поля за счёт других – могут образовать третьи.

Вот так! Один принцип объясняет, почему мы меняемся, а другой – почему делаем это медленно, постепенно… – Инга жестами предложила закончить свою мысль Сергею.

– …потому что нужно время, чтобы накопилась критическая информационная масса.

После такого продолжения пришла очередь Инги с удивлением смотреть на Сергея. Да и сам он такого не ожидал от себя – видимо, ещё одно его коронное словосочетание вплыло из глубин памяти.

– Вот эти две силы и задают тон той гармонии, равновесия в Природе, – резюмировала девушка. – Это как кубик Рубика: собирая одну сторону, можно изменить другую.

– Впечатляюще! – так оценил этот рассказ Сергей.

– Камни, на которых мы сейчас сидим, это система в состоянии покоя; она относительно гармонична. А мы с тобой, Серёж, дети хаоса…

Кстати о детях. Именно эти принципы привели к появлению размножения, пищеварения и того, что называется естественным отбором. Улавливаешь связь? Видишь, как глобальные законы присутствуют в наших маленьких делах?

Инга дала Сергею немного времени осмыслить услышанное. А потом озадачила вновь:

– А если есть два начала, значит, их отличие должно в чём-то выражаться, верно?

– В чём же?

Девушка подкинула что-то в воздух; Сергей успел поймать – всё те же два куска магнита.

– Знаком заряда?

Инга кивнула.

К этому времени в шаровом облаке, на которое они изредка бросали взгляд, интенсивность света и звуков снижалась. Сергей обратил на это внимание:

– Что там происходит?

– Как раз то, о чём мы с тобой говорим – появляется отрицательный заряд. В этом хаосе фигуры могут вкладываться друг в друга, как матрёшки.

– И?

– Чем больше вокруг красного шара зелёных, тем велика вероятность, что его заряд уйдёт в минус. Целые фигуры могут оказаться внутри других фигур – и вероятность этого намного меньше – это материя уже другого уровня. Неизвестно, сколько превращений претерпела материя, прежде чем сформировались элементы таблицы Менделеева, но у нас скоро уже всё будет готово…

Инга полюбовалась утихающей реакцией шаров и продолжила:

– Какая фигура, Серёж, может удерживать в себе увеличивающееся количество атомов внутри себя? – спросила Инга и сама же ответила на вопрос: – Конечно же, сфера! А вибрация задала движение этим сферам!

Именно в сфере могут создаваться многоуровневые системы. А чтобы они стали стабильны, «электроны», в кавычках, проходя по орбитам, учитывают время прохождения электронов по соседним орбитам.

– А почему – в кавычках?

– Электрон – это электрон; никто не знает, сколько он преодолел превращений и насколько близок он к чистому первовеществу. Поэтому и говорю – в кавычках.

Наконец превращения в атомном облаке закончились, и перед взором Сергея и Инги предстала сфера. Теперь уже не внутренний шар пытался найти равновесие среди внешних шаров, как в пирамиде, а окружающие – вращаясь вокруг ядра.

Уследить за движением конкретного шара и, соответственно, зафиксировать смещение его орбиты было невозможно – каждый шар, запутывая наблюдателя, прочерчивал свой трак, учитывая местонахождение соседних шаров: всё, как объясняла Инга.

– Понятное дело, что без времени не было возможно координировать действия сфер, – сказала девушка, видимо, находясь ещё и во внутреннем диалоге с собой.

– Я не перестаю тобой восхищаться, Инга! – Сергей с нескрываемыми чувствами взирал на фотографа, фокусницу и философа в одном лице.

«Фэ-фэ-фэ».

Хотя Сергей не видел ещё фоторабот Инги, но нисколько не сомневался в их художественности и глубине, поскольку наяву видит глубину её мыслей и художественность иллюзий.

В ответ Инга разыграла перед ним небольшую сцену: «Что вы! Не надо громких слов! Ах…»

Ей-богу, актриса! Занавеса только не хватает.

Но Инга знает, как уйти со сцены незаметно: за спиной Сергея неожиданно послышались жиденькие аплодисменты; кто-то даже крикнул «Браво!».

Вздрогнув от неожиданности, Сергей оглянулся назад – «Кто это там надо мной издевается?!». Неприятно резанула мысль о том, как он странно смотрелся в глазах посторонних.

К счастью, никого за спиной не оказалось – это всё проделки Инги: аплодисменты прекратились, исчезла и Инга.

«Понятно. Снова фокусы».

Подобные резкие эмоциональные переходы – это, пожалуй, единственное, от чего в душе Сергея остаётся неприятный осадок после встреч с Ингой.

Сергей окинул взглядом развалины и направился к морю. Там он быстро забыл о неприятных чувствах – его мысли были заняты рассказами Инги: вспоминал, как перед глазами стояли все эти светящиеся шары и как он всей душой и телом ощущал необычайность, нереальность ситуации. Мистика!

«Надо же! Я могу заглядывать в параллельную реальность!»

Когда Сергей направлялся после прогулки домой, ему снова пришлось испытать неприятные чувства. Он был так поглощён своими мыслями, что чуть не попал под колёса машины.

–Ты чего, баран, совсем не видишь, куда идёшь?!

Водитель окинул его злым взглядом. Сев на место, дал по газам; машина, выбросив из-под колёс камни, рванула вперёд.

«Чего-то я совсем отрубился… Под машины кидаюсь… Нужно же следить и за этой реальностью».

Глава четвёртая

День пятнадцатый

Поэзия

Наши герои стоят на краю обрыва – вниз метров двадцать, не меньше. Сергей, похожий на капитана корабля, вглядывается в калейдоскоп, словно в подзорную трубу. Известняковый берег играет роль палубы, на которую бросают длинные тени камни-кнехты. Борт импровизированного фрегата без устали омывают волны, рисуя пеной узоры.

У Сергея свои узоры, разноцветные. От вращения цилиндра картинка с приятным шуршанием засыпки сменяется.

– Это раритетный калейдоскоп, из моего детства. Целых 28 копеек стоил! – сказала ему Инга, стоящая рядом.

– Здорово! У меня, может, тоже такой был, – Сергей повернулся ближе к солнцу, и узоры стали ярче. – Но неспроста ты вытащила его; сейчас последует интересная теория, да?

«Прошло уже прилично времени, а ты ещё ни разу за сегодня не села на своего любимого конька», – подумал Сергей.

Новый поворот – и в узорах появились новые грани.

– Да, ты угадал. Как думаешь, как связан калейдоскоп с этой теорией?

– Наверно… э-э-э… он наглядно показывает, как взаимодействуют между собой информационные поля?

Едва Сергей закончил рассуждать, как Инга продолжила:

– Ну-у-у, Серёж. Что мы с тобой как две научные крысы – занудствуем и занудствуем?

Сергей посмотрел на девушку с удивлением – такой грани в её поведении он ещё не замечал. Инга вдобавок шмыгнула носом, и в этой мимике действительно было что-то крысиное – «Опять она со своими штучками!».

– Давай немного пофантазируем? Как дети! – она выхватила из рук Сергея калейдоскоп и потрясла им.

– Да я не против, – пожал он плечами.

– Ну вот и славно!

Видно, вчера ей понравилась актёрская игра, аплодисменты – решила и сегодня примерить роль – на этот раз роль маленькой девочки. Особо Инге не пришлось перевоплощаться – всего-то завела руки за спину и сделала шаг шире. Сергей устремился следом.

– А представляешь, если окажется, что первовещество обволакивает всё сущее – оно кругом? – начала рассуждать «девочка».

Сергей даже хмыкнул – бывают ли такие девочки, рассуждающие «обо всём сущем»? Если да, то надо ещё хорошенько поискать.

– Может быть, это оно проводит импульсы со скоростью триста тысяч километров в секунду – со скоростью света?

В этот момент на солнце надвинулась туча, и было ощущение, что сам космос коснулся своей прохладой.

– Во время Катастрофы во Вселенной вполне могло сформироваться множество очагов исключительных условий, то есть мест, где наша привычная материя забирает у первовещества частицы для собственного построения. Далеко ходить не будем – это Солнце, наше тёплое Солнце, свет которого – результат изменения заряда окружающего его первовещества.

Информация – свет, словно эстафетная палочка, передаётся между атомами решётки первовещества. Поэтому свет летит с такой бешеной скоростью. Достигнув наших стен, диванов, телевизоров, свет выбивает из них частицы… Возможно, этим отчасти объясняется вездесущность пыли?

Инга выставила перед собой ладонь и сдула с неё пыль.

– Это отвлечённые рассуждения или они всё же как-то связаны с калейдоскопом?

Инга, будто не услышав вопроса, улыбнувшись, стала спускаться с обрыва к воде. Сергею пришлось последовать её примеру. Поискав удобное место, они сели на камне. Инга долго любовалась морем, потом она подставила лицо солнцу, закрыв глаза. Сергей уже не надеялся на ответ.

«Сейчас я отвернусь, и она исчезнет», – подумал он, хотя сам не очень-то в это верил.

– Человек первый осознал, что всё вокруг имеет душу, такую же, как у него, – продолжила Инга, заставив Сергея невольно вздрогнуть от неожиданности. – Душа – это же и есть совокупность всех наших информационных полей. Каждая клетка, каждый атом испытывает на себе влияние того, что происходит снаружи и внутри нас. Душа – это наш личный калейдоскоп, через который мы смотрим на окружающий мир и видим его сообразно нашему восприятию и жизненному опыту. Это наше «Я» – такого больше нет и не будет. Свет – солнечный ветер, который вращает наш калейдоскоп, и в нём сменяются картины, вызывающие нашу ответную реакцию. Он один из множества ветров, но самый главный!

– Как поэтично ты сказала.

– Да, есть немного,– усмехнулась Инга. – Человек может быть очень жадным или щедрым, добрым или злым, хитрым или попроще. В зависимости от множества факторов, от их информационной массы, он может пойти на поводу у общества или же его рычаг внутренних побуждений окажется сильнее… Любые события, а не только свет солнца вращает наш калейдоскоп. Этих событий может быть много, их воздействие может проходить по многим измерениям, отчего невозможно бывает предугадать наше поведение и понять мотивы.

Как и в случае с информационными полями, появляются полутона – разные характеры людей. Поэтому важно, на какие зеркала нашей души упадёт свет тех или иных событий.

Видишь, какая получается картина? Куча всяких измерений. Если в том калейдоскопе, который у тебя в кармане, ограниченное количество сочетаний, то в нас оно безгранично.

– Если так, то почему же мы так ограниченно ведём себя? Почему люди, несмотря на свою уникальность, ведут себя одинаково?

– Не забывай про баланс, Серёжа. Мы вчера об этом говорили.

– Это распространяется и на поступки людей?

– Это распространяется на всё – закон универсален.

Инга достала блокнот и стала его быстро листать. Там был нарисован небольшой мультфильм: баскетболист разбегается, подпрыгивает и забрасывает мяч в корзину.

– Ты видишь только действие, но не каждый лист этого действия.

Сергей увидел не только действие, но и то, что мульт был нарисован мастерски.

Думал, что Инга по обыкновению даст ему посмотреть блокнот – даже потянул руку. Увы, девушка положила блокнот обратно в карман своей куртки. Сергей лишь конфузливо ухмыльнулся, замерев на полужесте.

– Но ведь импульсы идут со скоростью света; почему я не могу осознать каждый лист?

– Во-первых, не со скоростью света; не путай наше тело с первовеществом. Во-вторых, в твоём теле происходят триллионы действий – представляешь, какой это массив информации? У тебя мозги сгорят за секунду. Поэтому до нашего сознания доходят лишь допустимые для обработки суммы, а не заряд каждой клетки или даже участка. Все наши органы живут автономно, сами по себе. Мы только можем осуществлять дозировку внешних раздражений, вот и всё.

Та же ситуация и с нашим сознанием, а значит и поступками – это нечто усреднённое, левитирующее между нашими плюсами и минусами, на доступном нам уровне.

Договорив фразу, девушка замолчала – застыла на месте, как робот, у которого неожиданно разрядились аккумуляторы.

Так как Инга любит показывать всё наглядно, то не отказала в этом и сейчас: в её голове что-то хлопнуло – с таким звуком обычно перегорает лампочка, – затем зашипело. Из ноздрей и приоткрытого рта повалил густой дым, а языки пламени, которое начало вдруг разгораться у неё в гортани, стали подсвечивать эту завесу.

Всё произошло очень быстро. За это короткое время Сергей успел побывать в двух противоположных стремлениях: сначала он сделал движение по направлению к Инге – узнать, отчего ей стало вдруг плохо; а потом ему пришлось невольно отшатнуться, увидев в её глазах огонь, изнутри освещающий полую голову девушки.

Инга моргнула раз-два и окинула Сергея своим обычным взглядом.

– Уф, напугала! Прекращай свои эти эффекты! Или хотя бы предупреждай…

Инга выдохнула остатки дыма изо рта и как всегда очаровательно улыбнулась:

– Прикольно, да? Пойду-ка я искупаюсь – охлажусь. А то перегрелась я чего-то.

Присмотрев место, куда можно сложить одежду, Инга начала раздеваться.

– Подожди! Серьёзно, что ли? – не поверил такому повороту Сергей.

Ему стало зябко.

– Серьёзней не бывает; видишь – аж дым валит!

– Куда?! Холодно ведь!

На этот аргумент Инга лишь скорчила забавную гримасу.

Аккуратно сложив одежду и перетянув волосы резинкой, девушка стала спускаться к воде, выбирая места на каменной породе, куда можно безболезненно ступить ногой.

Светившее солнце, ненадолго стихнувший холодный ветер и вид девушки в купальнике на короткий миг перенесли Сергея в тёплый беззаботный летний день; в ту минуту, когда задумываешься о дружбе и любви и когда испытываешь спокойствие и благодарность от осознания того, что и дружба и любовь у тебя есть.

Не распробовав воды, без подготовки, девушка прыгнула с камня в море, подняв множество брызг.

«Какое красивое у неё тело», – отметил про себя Сергей.

Сергей весь сжался, представив себя на её месте – «Бррр».

Всматриваясь в волны, он ждал, когда Инга покажется среди них. Оглядевшись, Сергей увидел, что её одежда исчезла.

«Ясно».

Дальше ожидать девушку не было смысла; в общем – как всегда: не прощаясь, по-английски. А ведь говорила, что летом только будет купаться…

Глава пятая

Мелодия

Спалось Сергею плохо. Он даже начал злиться на Ингу за её такое исчезновение – не этим ли объясняется его ненаступающий сон?

«Не могла бы просто исчезнуть, как всегда. Обязательно нужно было это представление?»

Понятно, что утонуть Инга не могла. Но отчего тогда это засевшее с тех пор, как заноза, волнение? Будто она нырнула вглубь его, Сергея, души?

«Лучше бы она сгорела!» – в сердцах подумал Сергей.

Поворочавшись на кровати, Сергей с чувством усталости поднялся с постели, подошёл к окну. Сквозь занавески он увидел луну – отдёрнул их, открыл окно. Свежесть и таинственная ночная тишина заполнили комнату.

Сергей стал любоваться небесным светилом: его далёким океаном, морями и заливами. Где-то там, за облаком, под большим пятном на челе Луны расположен огромный кратер. Озеро Сновидений тоже почти целиком скрылось, а вот море Ясности отчётливо темнело на жёлтом шаре – Сергею вдруг стало ясно, что сопротивляться своей влюблённости нет никакого смысла, а вернее – желания.

Как комната наполняется свежим воздухом, так и его душа наполнялась теплом и новым ощущением жизни.

«Наверное, так сходят с ума», – без сожаления, а даже с каким-то облегчением подумал он.

Хоть самому себе признался. Но отцу он вряд ли скажет об этом – зачем? У Сергея и так не осталось ничего личного. А ведь хочется лелеять в душе тайну, тем более такую прекрасную.

«Об этом буду знать только я и Луна», – усмехнулся он своим мыслям.

Видно, то, что мешало ему спать, самоустранилось, потому что вскоре Сергей видел удивительный сон.

Снилось ему, как идёт он по берегу моря с чувством опустошённости – так он себя чувствует всякий раз, когда Инга внезапно исчезает.

Потом Сергей встал на краю обрыва и залюбовался полётом чайки. В этот момент из недр памяти зазвучала до боли знакомая музыка.

Откуда он знает эту мелодию? Что с ней связано? Хорошее? Или плохое?

Что за слова поются в этой песне, не понять – она написана на незнакомом Сергею языке. Его философское расположение духа и прекрасная природа вокруг натолкнули думать о высоком, сакральном смысле песни.

Сергей вспомнил рассказ Инги про принцип Троицы, и в его воображении стал разворачиваться необычный сюжет: над морским простором два шара, как огромные планеты, видимые сквозь толщу атмосферы, стали сближаться. Их информационные поля пересекаются, накладываются друг на друга, образуя ещё одно измерение – упрощённая картина того, как образуются чувства, неуловимые движения которых останутся для всех тайной.

Постепенно шары-планеты стали уходить на второй план; сквозь них и сквозь ослепительный свет солнца стало прорисовываться лицо Инги. На этом воображение Сергея не остановилось – вскоре на её голове появился венок из полевых цветов. Длинные волосы девушки стали развеваться на ветру…

По задумке Сергея, сейчас сквозь блики на морских волнах появится её улыбка, и мир станет ещё светлее…

Но последовал необъяснимый ностальгический укол в сердце, и в этот творческий процесс вмешался принцип неопределённости; то самое, неуловимое движение души, которое может заронить надежду, а может посеять тревогу…

Наутро Сергей понял, что фантазировал во сне. Мелодия продолжала звучать в его сознании: гитары, виолончель, барабаны… Даже гудок корабля на рейде органично вклинился в этот сонм. Сергей не хотел, чтобы эта музыка оставляла его, забылась – от неё как-то спокойнее на душе.

А ещё он не мог разгадать «послевкусия» сна – ведь когда черты девушки стали чуть отчётливее, то стало понятно, что это совсем не Инга…

Глава шестая

День шестнадцатый

Головокружительные перспективы

Не знаю, как Вы, дорогой мой Читатель, но я люблю море. Я не перестану признаваться ему в любви. Оно всегда – самое грандиозное и захватывающее зрелище, в любом амплуа! И разговаривает оно со всеми на понятном каждому языке. Я никак не могу на него насмотреться; оно мне нравится каждую минуту!

Сейчас вечер. Ветер переменился. Поднялись волны, впечатляющие любого, кто встанет на берегу. Каждая следующая волна кажется больше предыдущей – так завораживает это зрелище; им можно любоваться до бесконечности. Это гипноз!

Пена заполняет всё пространство между камней; когда смотришь на это, думаешь, что и твоя душа отмывается от всего плохого, и ты светишься счастьем, как светятся влажные камни на солнце.

Волнами отшлифованные, с разными полосками-иероглифами – камни, как послания из других миров, лежат на песке. А о том, что эти миры существуют и живут, нам говорят разбросанные тут и там ракушки.

Тебя начинает охватывать чувство, что этот мир не рядом, в морской пучине, а в твоих мечтах, где тепло светит солнце и тихо шепчет ветер. Тебе кажется – ещё чуть-чуть, и волны моря приоткроют тайны веков; пена уползёт обратно и в песке обнажится, засверкает влажная амфора или покажется деревянное лицо сирены, украшавшей когда-то нос корабля.

Но Сергея сегодня не только красоты природы занимали – он был очень воодушевлён произошедшим в нём ночью психологическим переломом.

«Утро вечера мудренее», – подумал он, засыпая; а проснувшись, был приятно обласкан своими мыслями.

Может, для психического здоровья это и плохо – нужно сопротивляться подобному уходу в другую реальность. Но в силу своей социальной изолированности он не видел причин сопротивляться.

Пока он отнёсся к этой данности как к приключению, как к занимательной дуэли между женщиной и мужчиной. Авантюра, что говорить. И посвящать кого-то в неё он не видел пока ни повода, ни смысла.

– Привет!

Сергей оглянулся – Инга шла за ним, чуть подотстав. Удивительно было для него самого – как он обрадовался, увидев её.

– Здравствуй, Инга!

– Сегодня у тебя хорошее настроение, я смотрю!

– Ещё бы! – ответил Сергей в несвойственной ему воодушевлённой манере.

Инга же, наоборот, похоже, была не в духе – будто находится в обиде на него за что-то. Сергей и правда принял это на свой счёт – «Уж не прочла ли она мои мысли и таким образом желает намекнуть, что не одобряет романтических поползновений в свою сторону?»

– Рада за тебя! У тебя есть повод или звёзды удачно расположены?

Он всё списал на звёзды, вспомнив, как они заговорщически мерцали сегодня в ночи. А вспомнив, какие мысли и желания посещали его, глядя на ночное небо, развил эту тему:

– У тебя не было желания выйти в степь, когда становилось совсем темно? Окунуться в ночь, подслушать тайные звуки, почувствовать свою сопричастность к этому большому миру.

Ей-богу, их обоих сегодня словно подменили. Откуда Сергей нахватался всего этого? Неужели его влюблённость даёт такие результаты?

– Да, я люблю побыть одна, подумать. Но не в степи, а на берегу моря, когда светит луна. Совсем как та русалка…

– Русалка? Какая русалка?

Инга задумчиво смотрела на море. А когда она стала поворачиваться к Сергею, то у самого её уха, на щеке, проступила серебряная чешуя – всего на мгновение – можно лишь успеть заметить.

«Ну хоть эффектами своими балует, и то хорошо. А то совсем какая-то не такая… Отчуждённая», – немного приободрился Сергей.

– Хочешь, расскажу тебе одну местную легенду?

– Про русалку? Расскажи.

– Да. Только она очень грустная.

– Давай погрустим, – вздохнул Сергей, хотя грустить ему не хотелось вовсе.

– Слушай. В Мисхоре жил-был старик, Абий-ака. И была у него дочь Арзы. Красоты была девушка необыкновенной. И вот полюбился ей парень из соседней деревни; стали свадьбу снаряжать. Одно лишь её печалило – дом отчий нужно будет покинуть.

Как только солнце взошло над морем, вышла Арзы из дому; захотелось ей напоследок обойти сад, пройтись по винограднику, посидеть у фонтана и ещё раз насладиться видом моря.

Весело журчал фонтан; отражалась в воде Арзы, одетая в свадебное платье. Взяла она кувшин, чтобы наполнить его живительной влагой. Вдруг откуда ни возьмись налетели разбойники, схватили Арзы, прервали её крик и понесли поскорее к лодке.

Горевали люди, затосковал жених. Безутешен был Абий-ака; сжимал он в руках осколки кувшина. Поникли деревья, и даже любимый фонтан Арзы иссяк.

Тем временем привезли разбойники Арзы на невольничий рынок Стамбула, и попала она сразу в гарем к султану – такой красоты была. Но не было ей здесь счастья – сильно она тосковала по родине, плакала. Даже рождение сына не смогло её утешить.

И однажды поднялась она на высокие скалы вместе с ребёнком на руках и бросилась в море.

С тех пор в этот день, раз в году, фонтан начинает струиться сильнее обычного. Говорят ещё, что из моря выходит русалка с младенцем на руках; начинает пить воду из фонтана, омывать ею лицо, волосы. А потом, немного посидев задумчиво, понянчив ребёнка, снова исчезает в волнах…

– Печальная история. Чего-то ты сегодня под стать этой истории; я тебя такой не видел ещё, – взглянул на рассказчицу Сергей.

Инга неопределённо пожала плечами:

– Не обращай внимания – находит, бывает, на меня такое. Не всё ж время мне хохотуньей быть.

– Непривычно видеть тебя такой.

Немного прошли молча.

– У тебя есть жених?

– Нет. С чего вдруг такие вопросы, Серёж?

Сергей не обратил внимания на удивлённый взгляд собеседницы:

<1 2 3 >

На страницу:

Перейти

2 из 3