Школа богатырей. Возвращение Полуночи

– Листок?! Где ты был?

– У Шустра странный амулет. – Писарь сосредоточился. Зрачки его расширились и приняли обычный размер, Харитон в своей библиотеке увидел образ тёмного камня на цепочке. – Он блокировал палаты ума.

– Даже так, – Харитон помолчал. – Я слыхал о таком, но не верил. Это даёт интересные возможности. Книга у тебя?

– Да. Я оставил ему Иваша. Он замедлит Шустра, даже гридни сумеют догнать. Хотя я бы им не советовал…

– Это уже не наша забота. Жуков посадил?

– Обижаете. И на Шустра, и на Иваша. Хотя вряд ли последний понадобится, коли за ними пошлют богатырей…

Листок остановился и сделал пару глубоких вдохов. Силы быстро восстанавливались. Пожалуй, сейчас мог бы затеять ещё один раунд рваного скока.

– Добро. Ты принял верное решение, – первый библиотекарь помолчал, размышляя. – Готовься отправиться в путь. Твоя задача – узнать, кому служит Шустр.

Листок задумался.

– Да. Это и правда – вопрос. А что с этим странным амулетом?

– На амулет не отвлекайся. Это слишком опасно. Им займутся другие.

Листок ощутил лёгкую ревность. Другие? Кто это – другие? Среди писарей он лучший, разве не правильно послать лучшего, чтобы разгадать самую опасную тайну?

Отогнал крамольные мысли, не давая им обосноваться в голове. Харитону видней – у него полная картина происходящего.

Первый библиотекарь помедлил, словно ждал, пока Листок закончит с сомнениями, потом продолжил:

– Неси книгу в библиотеку, потом пойдёшь от моего имени с докладом к князю. После этого отправишься в погоню.

– Вы считаете, что гридни и богатыри их не догонят?

– Иваша они вернут, но вот Шустр наверняка ускользнёт. По крайне мере я в нем разочаруюсь, коли он позволит себя поймать…

Мгновение единения прошло, Листок почувствовал беспокойство своего наставника. Странно. Вроде бы все под контролем, о чем можно беспокоиться? Не похоже на Харитона…

Листок зябко передёрнул плечами. Страшно вообразить силу, способную внушить страх Харитону. Лучше о таком даже не думать.

Писарь глянул на книгу. Белый череп скалился на него с обложки, сверкая семёркой жутких глаз.

***

– Ушёл? – недоверчиво воскликнул Иваш. – Я уж думал все, возвращаться мне в вонючий острог.

Шустр положил руку на камень, висевший на груди, и сразу оживился, словно кто-то невидимый влил в него силу.

– У нас мало времени. Он ушёл, потому что считает книгу ценнее тебя.

– А разве не так? Я никогда не забуду того ощущения мощи, которое посетило меня после того, как я заключил контракт с демоном Ярости. Я помню знак Силы. Он словно выжжен в моей памяти нестираемым клеймом. Я перебрал три знака до него, но только Ярость отозвалась во мне особым чувством… – Бывший богатырь задрожал от вожделения. Див глядел на него со странной насмешкой, Иваш поймал его взгляд и побледнел. – Я не то хотел сказать, – подобострастно зачастил он. – Я буду полезен. Я докажу нужность…

– В обычных условиях ты только задержал бы меня, – перебил его див. – Богатыри слишком быстры, а уж простого человека они поймают – не успеешь сказать «мама».

Губы Иваша задрожали, лицо побледнело:

– Нет. Я не вернусь назад. Я хочу снова познать мощь демонов. Пожалуйста!

– Да не скули ты, – прикрикнул Шустр. – Ты мне нужен. Поэтому я не брошу тебя.

С неприятной улыбкой див сжал в кулаке тёмный камень.

– Жупа. Ко мне.

Кусты затрещали и раздвинулись. Иваш вгляделся во тьму. Лицо его исказил ужас, он отпрянул и с размаху сел на зад.

– Что это?!

Он отталкивался руками и ногами, отползая от кустов. А прямо на него выступила крупная ушастая тварь размером с небольшого волка, со свалявшейся шерстью, торчащей неопрятными клочками. Существо передвигалось на длинных задних лапах, перебирая короткими передними. Длинные мохнатые уши были порваны в нескольких местах, но сомнений не оставляли.

– Заяц? – пролепетал Иваш.

– Заяц-заяц, – ухмыльнулся Шустр. – Одержимый заяц из Запредельного леса. Знаешь, каких хлопот мне стоило доставить его сюда и проследить, чтобы он никого не сожрал?

– Гы-ры!

Издав полурык-полусвист, заяц оттолкнулся задними лапами и совершил молниеносный прыжок, буквально пригвоздив бедного Иваша к земле. Широкая, совсем не заячья пасть распахнулась, явив тонкие, как иглы, зубы.

– Гы-ра! Гы-ра!

Иваш тонко заверещал.

– Что он задумал! Нет! Шустр, сделай что-нибудь!

– Расслабься и не мешай животине делать дело, – сказал Шустр, склонившись и с любопытством наблюдая за происходящим. – Простой человек задержал бы меня. Одержимый же побежит быстрее ветра…

Чудовищная морда заслонила весь мир, глаза бывшего богатыря закатились, и он провалился в благодатную пустоту забытья.

Сказ 3 – Вершина ПУСТОГО холма, где НИЧЕГО НЕТ

Они покинули кремль через восточные Тимофеевские ворота. Толстенные дубовые створки были распахнуты, по обе стороны дороги ждало целое море людей.

Стража, среди которой Любимка с радостью заметил Гришку-жердину, торжественно отсалютовала копьями. Следом за Стояном тягатели один за другим покинули московский кремль.

– Эгей! Я вернусь богатырём! – завопил Любимка и почти сразу увидел рыжие волосы и вострое личико – Лиска, девчонка из приюта, махала платочком, забравшись на один из придорожных столбов. Отрок счастливо рассмеялся. – Передавай привет нашим!

Остальные тягатели тоже что-то кричали и махали зевакам. Даже нелюдимый Неклюд, даже всегда скромная Настенька – все поддались этому волшебному чувству предвкушения чего-то большого и значимого.

– Ровнее шаг! Песню запе-вай! – командовал Стоян.

И они запевали. Ещё и ещё.

Восточная часть Москвы, что начиналась сразу за кремлёвскими стенами, звалась Китай-городом. Улицы здесь широкие, дома богатые. По случаю отбытия тягателей люда собралось видимо-невидимо. Все переулки по обе стороны от главной улицы переполнены, с ближайших крыш и деревьев гроздьями свисали мальчишки.

Любимка шагал, чувствуя слева локоть Ярополка, справа – холодную ладошку Настеньки, которая от страха ухватила его за рукав. Спереди торчал похожий на тыкву затылок Наума.

Орал во все горло песню и чувствовал небывалый подъем гордости: за себя, за других, за школу богатырей и за всю Русь.

Как там гутарил княже? Все мы тягатели, и неважно из какого мы княжества – богатырская стезя объединит нас, и что бы ни случилось – Русь едина. В тот момент готов был побрататься даже с Ярополком.

Подобные чувства испытывали и остальные тягатели. Остап больше не сторонился Наума, Клоп и Неждан весело хохотали с Димитрием, а тот, что совсем чудно, дурачился в ответ почище Клопа, позабыв о своём княжеском достоинстве. Лексий отбросил свою извечную брезгливость и хвастал Сойке, как тряхнёт этот мир и возродит былое величие богатырей. Все они были полны надежд и светлых предчувствий. Огромный, полный возможностей мир развернулся перед ними, как разноцветный яркий ковёр. Все их мечты готовы были сбыться, все чаяния осуществиться, а все надежды оправдаться. И не было в тот момент в шести княжествах людей более счастливых, нежели молодые тягатели школы богатырей.

Китай-город мелькнул и пропал, как во сне. Дорога выметнулась на простор, оставляя позади малые деревянные стены. Толпы зевак выплеснулись из города следом за тягателями. Казалось, их стало ещё больше, ибо здесь к горожанам присоединились жители ближайших сел: девушки бросали цветы, мужчины поддерживали тягателей криками и свистом, мальчишки бодро маршировали следом.

Процессию возглавлял первый наставник – Стоян: простая кольчуга, небольшая сума, за спиной – меч в потёртых ножнах, и кинжал на кожаном поясе – вот и все, что наставник взял с собой в дальний путь. Пшеничные волосы удерживал кожаный ремешок. Тягатели тоже шагали налегке. Им разрешили взять только самое необходимое и не занимающее много места. Исключением был мешок с травами Настеньки, который размерами не уступал самой девушке, да походные гусли Матфея.

Когда продвинулись по Восточному тракту на версту, народу стало поменьше: сперва пропали девицы, потом праздные парни, последними отстали ребятишки. Наконец, тягатели смогли вздохнуть спокойно.

Спустя ещё полчаса закончились обширные поля, отряд подошёл к лесу.

– Неужель тот самай! – встрепенулся Любимка. – Запредельнай!

– Сам ты запредельнай! – хохотнул Ярополк. – Дурачок!

Лес и правда оказался обычным, обжитым и ухоженным: ели стояли реденько, дорога была плотная и удобная, подлеска почти нет.

– Объясняю первый и последний раз, – сказал наставник, – наше предприятие состоит из трёх частей, по нарастающей сложности. Первая часть – путь от Москвы и до Мокеевки. Это обыкновенные княжеские земли. Здесь безопасные и удобные дороги, даже в лесах вы не встретите никого страшнее обыкновенного волка.

Любимка скорчил кислую физиономию:

– Когда же начнутся опасности?!

– Следующий этап – от Мокеевки до места проведения испытания. Это уже земли Запределья, и там появляется риск потерять самых нерасторопных.

– А нельзя туда перенестись как бы по волшебству? – не смолкал Любим.

– Третий этап – это само испытание. Тут уж, как говорится, выживет сильнейший.

– Да! – Любимка замер, вскинув кулак.

– Да заткнись уже, – Сойка раздражённо сдула чёлку, павшую на глаза. – Бесишь!

– Нет, перенестись по волшебству мы не можем, поэтому станем использовать первую самую безопасную часть пути для обучения. Следуем за мной.

Стоян двинулся дальше по тропе. Тягатели растянулись на добрые полверсты. Своды леса то заполнялись громким хохотом Лексия и Сойки, то бодрым татаканьем Клопа. Жизнерадостное верещание Любимки не смолкало ни на минуту.

Остап быстро заскучал и начал озираться.

– День не день, коли не выдалось доброй драки, – заявил он громко.

Наум, шагавший поблизости, шарахнулся в сторону. Так резко, что едва не врезался в ель. Но лихой казак глядел не на толстоватого паренька, взгляд его остановился на Ярополке.

– Мы не закончили, москаль!

Бац! Сын воеводы клюнул породистым носом прямо в ближайший пень.

– Чего творишь?! Ополоумел?! – взвился он и залепил ответную затрещину.

С громким хохотом казак отбил удар и ответил мощным подкатом. Они сцепились, мутузя друг друга.

– Ёшки-матрёшки! Меня возьмите, меня! – запрыгал рядом Любимка.

Увы, любая его попытка втиснуться между драчунами заканчивалась полётом и жёстким приземлением.

– Да что же меня выкидывает?! – горячился отрок.

Бах! В стороны брызнула лесная пыль. Оба забияки распластались по земле. Между ними возник Стоян: ноги широко расставлены, руки в стороны, кулаки сжаты.

– Отставить безобразия! Поединки только с разрешения наставника.

Ближе к полудню погода начала хмуриться. Вскоре с запада их нагнали тяжёлые тучи, которые стали красться по небу, сверкая беззвучными молниями.

Любимка заметил, как озабоченно оглядывается дядька Стоян. Ещё через какое-то время он что-то шепнул Глиняшке. Глиняное чучелко поджало ножки и – пуф! – исчезло. Не прошло и минуты, как любимец вернулся и что-то зашептал на ухо хозяину.

– Так и знал, – громко сказал Стоян. Поймав взгляд пробегавшего рядом Любимки, пояснил. – Это из-за Несмеяны тучи. Олег меня предупреждал. В девице столько силищи, что она не всегда может с ней управиться. Надобно её отвлечь от мрачных мыслей, иначе все может закончиться большим катаклизмом.

Отрок опасливо оглянулся – хорошо помнил, как Несмеяна перепутала дверь и вошла в горницу парней в момент, когда Ярополк сцепился с Остапом. Её настроение резко испортилось, после чего тягательский терем едва не пришлось собирать по брёвнышку.

– Этак дело не пойдёт, – Стоян похрустел бородой и оглянулся на тягателей. – Кто у нас с девицами обходителен?

На призыв вскинули взгляд три человека. Остап, Матфей и Любимка. Последний, впрочем, тут же покраснел и глаза опустил.

– Матфей, ты способен развеселить девицу весёлой песней?

Парень в нарядном кафтане сдвинул походные гусли перед собой.

– Конечно, наставник. Я – лучший певец по всей новгородской земле.

– А сделать это за так сможешь? То есть даром?

Взгляд новгородского тягателя поскучнел.

– А что мне за то будет? – растягивая слова, спросил он.

– Не вымокнешь, – сказал Стоян, глянув на наползающие тучи.

– Так ведь и они не вымокнут, – Матвей обвёл тягателей театральным взмахом. – Только я потружусь и не промокну, а они просто так не намокнут.

– Мир жесток… – начал наставник.

– И промокнуть в нем запросто, – отрезал Матфей и отвернулся.

– Ха-ха! Вот скупердяй! – К потерявшему дар речи наставнику подскочил Остап: массивная золотая серьга жизнеутверждающе сияла в лучах солнца, которое еще не успели проглотить Несмеянины тучи. Алый плат, повязанный узлом назад, скрывал оселедец. – Несмеяну веселить пойду я. Ведь она станет моей женой, – казак расхохотался, довольный собой.

– Та-та-та! – Тягатель в клетчатом скоморошьем одеянии уже давно прислушивался к разговору. В руках парня появились разноцветные шарики, он принялся ими жонглировать.

– Говорит, он лучше развеселит. – Неждан, как всегда, крутился рядом с немым другом и готов был пояснить его трели.

Остап так и подпрыгнул от неожиданности.

– Сколько раз тебе говорить – не подкрадывайся, – завопил и осёкся. – Чего это он пойдёт?! Я пойду!

– Та-та-та! – Клоп один за другим начал кидать шарики казаку.

– Говорит, пробуй, – толмачил маленький тягатель.

Остап машинально поймал несколько шариков и даже начал жонглировать, но Клоп все подбавлял и подбавлял. Когда казак больше ни о чем не мог думать, кроме мелькающих шариков, Клоп развернулся и отправился в лес, туда, где брела Несмеяна.

Любимка видел, как скомороший тягатель пристроился рядом с печальной девушкой. Пару раз татакнул и прямо из воздуха достал маленький цветок. Девушка перестала хмурить брови, в лесу заметно посветлело.

Остап разом разронял все шарики.

– А ну стой! Я тебя сейчас!

Шлёп! Широкая ладонь богатыря остановила тягателя вначале разгона.

– Отставить «ятебящас»! Парень справляется, поэтому не мешай, – он оглянулся на Матфея. – А с тебя новые шарики для Клопа. За то, что не вымок.

– Эй! А что с остальных?

– Остальные могут заплатить Клопу большим человеческим «спасибо».

Они продолжали углубляться в московские земли. Вокруг дороги снова потянулись поля, перемежаемые рощами и лесами. Пару раз миновали небольшие реки по крепким дощатым мостам.

Любимка бодро топал вместе со всеми. Пел песни, скалил зубы, шутил и отбивался от шуток. В полдень они добрались до холма, поросшего бурьяном.

– Остановимся на вершине этого ПУСТОГО холма, – громко произнёс Стоян.

Любимка удивлённо вскинул голову: холм гладкий, как весеннее поле, ничегошеньки на нем нет – зачем об этом кричать? Лишь над самой макушкой немного воздух плывёт, словно над пламенем костра.

Они неспешно поднялись наверх. Ветер приятно холодил разгорячённое лицо.

– Привал на самой вершине, – сказал наставник. – Где НИЧЕГО НЕТ!

Любимка хотел подойти к тому месту, где уловил дрожь воздуха, но с вершины открывался такой замечательный вид, что позабыл обо всем: поля и луга перемежались темными языками лесов, над всем этим застыло пронзительно голубое небо с причудливыми завитушками облаков.

– Перерыв на обед! – гаркнул Стоян.

Конопат так и подскочил, едва не роняя слюнки.

– Кушать-кушать-кушать, – без перерыва бормотал здоровяк. Остальные тоже оживились.

– Ёшки-матрёшки. Что ж мы станем есть? – Любимка огляделся по сторонам.

Вершина холма была пустынна и уныла. Три склона пологие, поросшие травой, четвёртый – крут и неприятен на вид, хотя при должной сноровке без труда можно спуститься и там.

Снуф! Снуф! Конопат громко втянул носом воздух.

– Блины-ы! – сказал он и пошёл вперёд, вытянув перед собой руки. Все глядели недоуменно, Стоян чуть в сторонке улыбался. Лексий стоял поодаль и хмурился.

– Что за…

Он вдруг расхохотался и показал наставнику большой палец.

– Вот она – мара богатырская! Слыхал, но не верил!

Любимка перестал смеяться и до рези в глазах вгляделся в место, где дрожал воздух. И тут в глазах будто прояснилось: на самой макушке холма их ждало большое неровно стёсанное бревно. На нем, как на столе, стояли десять больших блюд с блинами, несколько крынок с молоком и пара глиняных пиал с ягодами в сметане.

– М-м! Вкуснотища! – Конопат бросился к блинам.

– Как такое может быть?! Не понимаю, – раздавалось со всех сторон.

– Я предпочитаю название – богатырский морок, – сказал Стоян, улыбаясь.

– Мечи-калачи! Морок! Настоящий! А как он действует?!

– Как действует? Очень просто. – Стоян поднял указательный палец и постучал себя по голове чуть выше виска: – Вот здесь у каждого человека есть точка, на которую можно подействовать с помощью земной тяги. Это повышает его внушаемость. Если ГРОМКО И ЧЕТКО произнести то, что тебе нужно, человек будет видеть то, что вы ему внушаете.

– Как это?

– Так просто?!

– Не верим!

Тягатели недоверчиво глядели на него.

– КУДА ИСЧЕЗ ЛЕКСИЙ? – раздался голос.

– И правда? – оглянулась Сойка. – Только что был тут.

– Пропал!

– Исчез!

– Ого!

– А-а-а-а! – Любимка расплылся в улыбке и прищурился. – Ага!

Он запрыгал от радости. Лексий стоял там же, где и был.

– Нашёл! Нашёл!

– Молодец.

Любимка не совсем понял, кого Стоян хвалит: то ли Лексия за то, что он быстро понял, как исчезать, то ли Любима за то, что он не менее скоро его отыскал.

Когда отобедали, Стоян молвил:

– Добро. Подкрепились, передохнули и хватит. Хорошего помаленьку.

– Что это значит? – насторожился Димитрий.

– Это значит, что я вас покидаю, – ответил наставник. – Кто сумеет отыскать меня, тот молодец. Кто не сумеет – пеняйте на себя. Можете спокойно вернуться домой и заниматься другими делами. Считайте, что вы больше не тягатели.

– Эй! Как это?.. – начал Любимка.

Пуф! Пыль закружились на том месте, где только что стоял богатырь.

– Мечи-калачи! Вот это скорость! – разинул рот отрок. На сей раз у него не было ни одной мысли, в каком направлении сорвался наставник.

– Дурень! – Ярополк метался вокруг, словно курица, пытающаяся взлететь. – Своим скудным умишком понять не можешь, что это уже испытание! Куда?! Куда он делся?!

Он поглядел на Остапа с Димитрием.

– Ныне наставник с нами не цацкался. В полную силу исчез, – с уважением проговорил Остап. – Даже у нас в Сечи никто так не умеет.

Димитрий растерял всю свою самоуверенность, на причитания Ярополка лишь досадливо дёрнул плечом.

Ошарашенным выглядел даже Лексий. Любимка вспомнил случай, когда группа северных тягателей впервые появилась в школе. Стоян устроил поединок, и калика Дыня одним мизинчиком отправил Лексия прямиком в забор. А ведь парень уже считал себя готовым богатырём. Теперь настала очередь Стояна доказать, что и у него уровень богатырского мастерства огого какой.

– Ха-ха-ха, – рассмеялся Лексий. – Экой он нас приложил, не хуже чем Дыня. Хороши богатыри московские, не зря на учёбу пришёл…

Он озирался по сторонам, но, похоже, ничего подозрительного не примечал.

– Чего он приложил-то? – удивился Любимка. – Дядька Стоян сбежал, а никого не бил.

– Мы стоим на открытом холме, – принялся объяснять Наум. – Отсюда далеко видать. Трава и пыль кругом. Погляди, вон следы наши, как на ладони.

Любимка поглядел.

– Да. Точно.

– Одно дело сбежать в лесу. Отвлёк внимание и скакнул в кусты. А ты попробуй скрыться здесь, на вершине холма, который просматривается на многие поприща вокруг…

– И ведь не следа – я проверял, – как всегда за спиной и как всегда неожиданно объявился Неждан. В голосе маленького тягателя мешались зависть и восхищение.

– Та-та-та, – поддержал его Клоп.

– Ха. Ты прав. Нам до него, как сыру до луны.

Тягатели кружили по макушке холма.

– Что делать станем? – громко сказал Шестерён. – Не пойдём же по домам, как велено. Хотя, может, я и хотел бы вернуться в Тулу. Там тепло и уютно…

– Чего тогда притопал в такую даль? – огрызнулся Ярополк. – Сидел бы себе… в тепле!

Шестерён приосанился, отчего схожесть с кузнечиком только усилилась. Разве что теперь это был очень гордый и напыщенный кузнечик.

– Данило Мастер возложил на меня важную миссию. Я не могу его подвести.

Ярополк фыркнул и отступил к Остапу и Димитрию.

Шестерён отвернулся и повторил:

– Чего делать станем? Я вашего Стояна седмицу назад впервые узрел. Ничего про него не знаю. Какие у него достоинства, чем знаменит?

– Жди подвоха, – сказал Любим.

Шестерён повернулся к нему и приподнял левую бровь.

– У дядьки Стояна прозвище – Жди подвоха. Постоянно что-то этакое выкинет.

– Но ведь до сих пор из тягателей никто не вылетел, – подала голос Сойка. – Даже этот рохлик.

Она кивнула на Наума, и толстоватый парень с укоризной посмотрел на нее.

– Не обижай Наума! Он ещё всем покажет! – набросился на синеволоску Любимка.

Девушка не удостоила его внимания.

– Наставник никогда не пытался нас выгнать, – тихо сказал Наум. – Он старается нас научить.

Пока они препирались, Настенька внимательно осматривалась по сторонам. Любимка наблюдал, как девушка присела на том месте, где стоял Стоян. Маленькая ладошка зачерпнула пыль, растёрла и поднесла к носу.

– Ёшки-матрёшки! Наська же следопыт у нас. Видишь что-нибудь?

Маленькая девушка испуганно дёрнулась и покраснела. Она не привыкла находиться в центре внимания, потому так испугалась, что не могла произнести ни слова.

– Я… Я…

– Видим мы, какой она следопыт. Такая же неумеха, как ты, – съязвил Ярополк.

– Тебя вообще никто не спрашивал! Отказался с нами загадку решать, вот и сиди со своими бла-агородными, – накинулся на него Любимка. – Ты говори смело, Настя. Тут все свои.

Он заслонил девушку от скрипящего зубами Ярополка.

– Здесь он стоял, – травница положила руку на землю. – Здесь он пришёл, – она указала пальцами. – Дальше же будто растворился.

– Про Болтю тоже говорили, что следопыт, – напомнил Любимка.

Все поглядели на болотника.

Тот, как и Настенька, не любил излишнее внимание к собственной персоне, но, в отличие от Настеньки, не смущался, а злобно щелкал зубами.

Клац-клац-клац!

– Хорош щуку казать, – Шестерён бесстрашно подошёл к болотнику и присел, чтобы удобнее было заглянуть ему в глаза. – Ты дело говори. Видишь след наставника?

Любимка хихикнул. Встретились как-то зубастая жаба и гигантский кузнечик, и не сразу определили, кто голоднее… Тьфу! Надо загадку дядьки Стояна решать, а не анекдоты выдумывать.

Клац-клац – помотал головой Болтя.

– Будем считать, что не видишь, – поднялся Шестерён.

– Может, он скакнул подальше? – сказал Неждан. – Сиганул через весь холм, а мы тут ищи!

Любимка тут же повернулся к Лексию.

– Лексий, сын Алёши. Ты один у нас готовый богатырь. Как далеко можно прыгнуть, земную тягу пользуя?

Сына богатыря общее внимание не смущало, скорее, наоборот – оно уже наскучило сыну богатыря.

– Скакнуть-то далече можно, – молвил он, прищурившись и оглядывая окрестности. – Только вот чем дальше прыжок, тем громче приземление. Это либо столб пыли, а то и вовсе вывернутая земля.

Любимка вспомнил потешный поединок Стояна с каликой Олегом и кивнул.

– Да. Землю они хорошо ворочают. Ровно из-под плуга летит.

Все принялись озираться. Холм был небольшой, но окрестности очень хорошо просматривались во все стороны. И нигде не было ничего похожего на поднявшуюся пыль либо свежевзрытую землю.

– Я слыхал, земную тягу можно вверх поднять и чуть ли ни летать, – дал голос Остап.

– Да! Точно! – запрыгал от возбуждения Любимка. – Полет! Всегда интересно было!

– Это можно, – небрежно согласился Лексий, – но тогда бы мы его точно заметили. Нельзя развить скорость недоступную глазу, коли летишь ввысь. Мы упускаем что-то важное…

– Ёшки-матрёшки! Что-то важное! Это как головоломка у ярморочных умельцев! Вот здоровско!

– Я знаю! – вдруг закричал Остап. – Ха-ха-ха! Это же так просто!

Все поглядели на него. Казак уверенным шагом прошествовал к склону, по которому они поднимались. Остап пристально вглядывался в траву.

– Очень может быть, – проговорил Димитрий и двинулся следом.

Любимка вопросительно поглядел на Наума. Тот, волнуясь, объяснил.

– С той стороны мы все пришли и сильно натоптали. Чтобы уйти и не оставить следов – это наилучшее направление…

Ярополк слушал, навострив уши.

– Я найду его первым, – улыбнулся Лексий.

Пуф! Сын богатыря исчез. Не так быстро, как Стоян – Любимка успел приметить метнувшуюся тень. Да и пыль взметнулась.