Мост через Бездну

Лишь бы они правильно истолковали мое молчание. – В эти минуты он готов был молиться, чтобы на его поиски послали людей из специального отдела, а не обыкновенных блюстителей порядка. Если они налетят с воем сирен, светом прожекторов и проблесковыми вспышками своих мигалок, Анжи точно застрелит его. Риск был огромен, но Генрих уже потерял ощущение реальности. Все стер затопивший сознание страх. Не разум управлял событиями, – наоборот, обстоятельства влекли рассудок в пучину, в точности, как это зачастую бывало два десятилетия назад. Да, именно так… время будто бы вернулось назад, вновь окатывая его волнами бесконтрольной дрожи. Вцепившись в манипуляторы ручного управления «Гесселя», Генрих в эти секунды вспомнил все: ночные поездки, осунувшееся лицо, изматывающую бессонницу, трупы конкурентов…

…Высоко в небе, на миг затмив звезды, промелькнула беззвучная тень флайбота [2], двигавшегося в режиме антигравитационной тяги.

Генрих уловил этот спасительный знак, и чувство внезапного облегчения смешанное с ужасом, который не отпускал ни на секунду, воздействовало на него как оглушительный удар, – руки стали ватными, а мочевой пузырь едва не расстался со своим содержимым.

Анжи запретил ему включать автопилот, и резкая смена состояния водителя сразу же сказалась на поведении «Гесселя» – машина вдруг вильнула, потеряв управление и начала съезжать в обочину.

Благо скорость была небольшой и бампер мощного внедорожника мягко ткнулся в расположенные вдоль насыпи отбойники, снабженные подушками из пенорезины. «Гессель» вздрогнул, вбирая удар, покачнулся, опасно кренясь, но не перевернулся, остановив свое скольжение у третьей по счету секции.

Все произошло в считанные мгновения, – Доргаев потерял контроль над машиной в тот миг, когда командир группы быстрого реагирования, просмотрев данные со сканеров, пришел к выводу, что высокопоставленный чиновник колониальной администрации взят в заложники. На заднем сидении «Гесселя» четко просматривался тепловой контур вооруженного человека.

– Огонь на поражение. – Приказал он стрелку.

Короткая очередь, хлестнувшая по машине, не достигла своей цели. В состав группы немедленного реагирования входили только профессиональные бойцы, но даже самый опытный снайпер не способен учесть внезапного изменения обстановки в момент, когда палец уже коснулся сенсорной гашетки огня… и бронебойные пули, предназначавшиеся сидящему сзади террористу, прошили лобовое стекло вильнувшего к обочине внедорожника…

– Дьяволы Элио!… – Выругался командир. – Снижаемся. Быстро!… – Приказал он пилоту.

Когда тень полицейского флайбота беззвучно пронеслась над расстрелянным «Гесселем», Анжи уже не было в салоне. Низко пригибаясь, он напрямик бежал через поле, к приземистым постройкам расположенной неподалеку фермы.

Две пули пробили тело его бывшего компаньона, застряв в спинке сидения, снабженного встроенной бронепластиной. Прежде чем выскочить из машины он успел просунуть руку и достать из внутреннего кармана Генриха толстый бумажник. На Окраине, в отличие от центральных миров Конфедерации, все еще оставались в ходу наличные деньги, в чем он смог наглядно убедиться, добежав до первой постройки фермы.

Кроме удостоверения личности и кредитных карточек, в заляпанном кровью бумажнике обнаружилась изрядная сумма наличности в крупных, мерцающих купюрах банка Галактика-Центр.

Хватит на первое время.

Теперь после внезапной смерти Генриха у него оставался один путь – как можно быстрее покинуть Аллор, и попытаться достичь системы Ганио, – «Колыбели Раздоров», как в просторечье называли третий спутник звезды Халиф. Только там он сможет чувствовать себя в относительной безопасности.

Путь к космопорту был заказан, – это Анжи понимал, но у него в рукаве оставался последний неиспользованный козырь. Он никогда не доверял своим компаньонам или подельникам, – можно называть как угодно, и двадцать лет назад, Генрих даже не подозревал, что у Анжи есть свое движимое имущество, разделенное на два компонента.

Одна часть в виде небольшого отделяемого модуля была скрыта в глубинах аллорской сельвы, вторая – транспортный корабль класса «Элизабет-Сигма» – замаскирован среди останков разрушенного рудоперерабатывающего комплекса в двух световых секундах от планетных орбит.

В то время как полиция будет искать его в городе, Анжи собирался направиться в прямо противоположном направлении. Нужно только раздобыть защитный костюм, и выждать пару дней, чтобы улеглись страсти по Генриху.

В конце концов, жизнь загоняла его и в более сложные ситуации, так что Анжи особо не нервничал, пересчитывая обнаруженные в бумажнике банкноты.

Импульсный пистолет, деньги и твердая воля в достижении целей, что еще нужно человеку, чтобы выжить в условиях дикой Окраины, на которую за минувшие двадцать лет лег лишь тонкий налет цивилизации?…

* * *

Проблесковые маячки полицейских флайботов разгоняли тьму, бросая вокруг прихотливые пятна голубого и красного, играли удлиняющимися тенями, то скрадывая, то резко выделяя силуэты людей суетившихся подле застывшего у придорожного отбойника «Гесселя».

– Паршиво сработали… – командир группы немедленного реагирования поискал глазами, куда бы выкинуть окурок, а потом просто отправил его щелчком пальцев за линию лазерного ограждения, обозначающую периметр места происшествия.

– Кто знал, что он потеряет управление. – В тон ему ответил стрелок. – Теперь всех собак на нас повесят.

– Ты вот, что, Володя… – командир оглянулся по сторонам, отыскал взглядом только что прибывшего старшего офицера полиции и добавил: – Давай, поднимай машину, попробуй отыскать этого придурка, который заставил Долгаева выехать за городскую черту. Он убегал по зеленке, в сторону агротехнической фермы. Стреножишь его – может еще и отбрешемся. А я пока поговорю с офицерами, чтобы не дергались до времени с докладами и выводами.

– Добро, командир. – Лицо снайпера просветлело. – Пешком ему не уйти далеко. И от сканеров он не спрячется.

– Давай, действуй.

* * *

Вопреки мысленным оценкам покойного Генриха, Анжи являлся не худшим и не лучшим представителем того поколения, что родилось и выросло в колониях Окраины, в период полного безвластия, когда первая Конфедерация тихо скончалась, а новый союз обитаемых миров еще не был образован.

Три десятилетия назад, когда Анжи впервые встретился с Доргаевым, оба были молоды, бедны, и озлоблены на жизнь. Что предлагала им реальность едва освоенных планет? Тяжкий рабский труд от зари до зари? Пропахшую потом и машинным маслом кабину старого почвоукладчика? Благо если б они принадлежали к поколению колонистов, добровольно эмигрировавших на дикие планеты, – тогда у них была бы цель, смысл, ради которого стоило терпеть все лишения и неудобства первых этапов освоения чуждой биосферы.

Дети и внуки колонистов не понимали своей вины: почему им уготована недолгая, отвратительная жизнь? Зачем они должны загубить свою молодость в борьбе с агрессивными проявлениями чуждой жизни? Кто заранее распорядился их судьбой, не оставив места в перенаселенных городах, прилепившихся к космопорту планеты?

Два века назад колониальная политика Центральных Миров инициировала третью волну Экспансии. Развитые планеты вкладывали немалые средства в молодые колонии, но довести дело преобразования планет до логического завершения помешал развал Конфедерации. На Окраине вовсю расцвел дикий, не регламентированный какими-либо законами бизнес, где для достижения конечной цели казались приемлемыми любые средства. Колониальная Администрация сектора в ту пору являлась чисто номинальным учреждением, не имеющим реальной власти и рычагов воздействия на появляющиеся, словно грибы после дождя, коммерческие фирмы.

Выжить в таких условиях могли многие, а вот жить удавалось лишь единицам. Так что перспектив у Анжи с Генрихом было мало: либо рабский труд на одну из стремительно растущих корпораций, либо вербовка в небольшие частные армии, – основной аргумент в постоянно возникающих конфликтах интересов между отдельными промышленными группировками, делавшими огромные деньги на эксплуатации естественных ресурсов едва освоенных миров, либо нищенское существование на улицах перенаселенных, прилепившихся к бетонному ограждению космопорта барачных кварталов, возведенных первыми поселенцами.

Такой была Окраина, в ту пору, когда два молодых человека, воспитанные по ее суровым законам, решили, что место под солнцем можно только отвоевать.

Они не желали умирать за других, их не устраивало прозябание в бараках, а школа выживания, пройденная на улицах нищих поселков, подсказывала единственный путь наверх: насилие. Если не ты, то тебя…

Нет смысла описывать их совместную деятельность, которая началась с мелкого рэкета и разбоев, постепенно приобретая криминальный размах. Такими примерами изобилует не только история, но и наша жизнь. Важно понять, что рассудок Анжи два десятилетия проведший в плену низкотемпературного сна, неадекватно воспринимал реальность, он жил в прошлом, отторгая те перемены, что произошли на планетах Окраины за время его заключения.

Все изменилось, причем радикально. Из множества конкурирующих в прошлом фирм, большинство кануло в лету: теперь лишь пять корпораций твердо контролировали сектор. Строго разделенные сферы интересов напоминали государственные границы, нарушение которых немедленно влекло за собой вооруженный конфликт между частными армиями.

Немалую роль в стабилизации положения дел на Окраине сыграло возрождение Конфедерации Солнц, а главное: ее военно-космического флота, – это вдохнуло практический смысл в функции Колониальной Администрации, – сюда на смену наемным убийцам пришли политики, качественно повысился глобальный уровень межпланетных взаимоотношений, исчезли мелкие группировки, и вооруженные банды уличной шпаны уже не решали злободневные вопросы по праву звериной силы.

На окраинных мирах был наведен относительный порядок. По крайней мере теперь сохранялась видимость соблюдения юридических и моральных норм, – об этом позаботились вооруженные силы промышленных гигантов, чье руководство было прямо заинтересовано в том, чтобы флот Конфедерации держался на разумном удалении от находящегося под их контролем сектора. Жизнь постепенно выравнивалась, появились рабочие места, стала развиваться инфраструктура городов, и новое поколение уже иначе смотрело на жизнь.

Всего этого не видел и не воспринимал Фрост.

Он при всем желании не смог бы принять тех перемен, о которых пытался намекнуть ему Генрих. Для этого нужно, как минимум, родиться заново, он же ощущал себя прежним – тридцатилетним, полным сил, энергии и холодной безжалостной ненависти ко всем и вся.

…Добравшись до первых построек аграрного комплекса, он без затруднений взломал ближайшую дверь, и проскользнул внутрь приземисто одноэтажного здания, которое оказалось автоматической фермой, предназначенной для выращивания натурального мяса. Клонированные животные с измененной генной структурой были похожи на безобразные, бесформенные горы плоти. Они не стояли, а лежали в отдельных зарешеченных камерах, постоянно поглощая пищу, которая подавалась автоматическими устройствами.

Анжи оглядел ярко освещенное помещение и нашел его вполне удовлетворительным для реализации ближайших замыслов. Он не строил иллюзий, понимая, что его будут искать, и обязательно найдут, – пешком далеко не уйдешь, да и скрыться от сканеров среди сельхозугодий задача практически невыполнимая. Иное дело тут, в животноводческом комплексе, где тепло мясных туш надежно гарантировало его от обнаружения термальной оптикой, да и датчики сердцебиения были бесполезны в этом наполненном гипертрофированной жизнью помещении. Идеальное место чтобы обмануть погоню, ну а если они уже взяли его след, то… – Анжи усмехнулся, без брезгливости перелезая через решетчатый барьер – если его отследили до этого здания, то он готов, пусть заходят, а там посмотрим, кто окажется проигравшим.

Жесткие, мысли не несли возбуждения, они были холодны, словно двадцать лет заключения окончательно заморозили его душу, оставив циничный разум без контроля эмоций.

Либо ты либо тебя… Иного правила выживания Анжи не знал, да и не желал знать.

* * *

Владимир Успенский отчетливо видел след преступника, который вел через поля к агротехнической ферме.

Следы отпечатались на земле, они виднелись среди молодых посевов, сканеры флайбота ясно отслеживали каждый шаг неизвестного злоумышленника, который действовал с бесхитростной прямолинейностью: пробежав через поля, он укрылся в ближайшем здании.

Наверное, сильно напуган. – Решил Владимир, постепенно снижаясь, с таким расчетом, чтобы системы слежения указали ему находиться преступник в здании или уже покинул его.

К его разочарованию результат сканирования не смог дать однозначного ответа на поставленный вопрос. В здании как нарочно, располагалась животноводческая ферма, и фоновое излучение сотен выращиваемых на мясо животных действовало на термальную оптику как сильная засветка, датчики движения и сердцебиения зашкаливало, однако характерный след взлома на дверях комплекса явно говорил в пользу того, что преступник затаился внутри.

Успенский не торопился. Действуя основательно, чтобы избежать повторной оплошности, он по очереди исследовал все выходы из здания. Убедившись, что они надежно заперты, а в окрестностях фермы нет свежих следов, он запустил в огромное помещение два автономных разведывательных зонда, снабженных, помимо иных средств обнаружения, миниатюрными видеокамерами.

Пять минут спустя, когда зонды дважды облетели помещение, он понял, что придется заходить туда самому, – тупые автоматы терялись в хаосе исходящих отовсюду сигналов, а их видеокамеры не смогли обнаружить затаившегося человека среди бесформенных, постоянно жующих туш.

Посадив флайбот подле взломанных дверей, Владимир вошел в ярко освещенный цех.

Он присел, осматриваясь по сторонам. Успенский не волновался, – его тело надежно защищала пластичная броня, сплетенная из прочных металлокевларовых нитей, на миниатюрном дисплее проекционного забрала, соединенного с боевым процессором импульсной винтовки, застыла зеленоватая паутина координатно-прицельной сетки, дыхательные фильтры боевого шлема гарантировали легкие от попадания химикатов, зачастую применяющихся в производстве мясной продукции.

Неужели он не сможет отыскать испуганного беглеца, забившегося в какой-то из темных углов этого помещения? Главное – взять его живым, чтобы он смог дать нужные показания, иначе… – Владимир не хотел даже думать о последствиях, которые повлечет за собой обвинение в непредумышленном убийстве чиновника Колониальной Администрации.

Ну, где же ты?

…

Анжи находился рядом с Успенским. Он лежал, плотно прижавшись к изгаженному полу, под смердящей тушей растущего мяса, и сбоку смотрел на бойца группы быстрого реагирования.

Он даже мог различить выражение его лица сквозь полупрозрачное забрало компьютеризированного шлема.

Спокойное, уверенное выражение.

Анжи часто видел его на лицах иных, более крутых парней, уповающих на разные, но всегда ошибочные, завышенные оценки собственной неуязвимости.

Этот, похоже, свято верил в непробиваемость плотно облегающей тело брони и совершенство кибернетических систем своей экипировки.

Опасное заблуждение.

Анжи медленно, сантиметр за сантиметром, выпростал руку с импульсным пистолетом, изготовленным четверть века назад по его личному заказу. Имея в основе систему знаменитой «Гюрзы», оружие было усилено дополнительными электромагнитными катушками ускорителя, имело более длинный ствол, и снаряжалось тандемными кумулятивно-разрывными зарядами, исключающими ранения.

Только летальный исход. Анжи ненавидел, когда после его работы оставались свидетели.

…

Спустя пять минут из цеха агротехнической фирмы вышел человек в боевой броне.

Только это уже был не Успенский.

Теперь в распоряжении Анжи оказалась отличная защита от смертоносного воздействия сельвы и флайбот, который быстро доставит его в нужную точку неосвоенных людьми территорий.

Он всегда старался опережать своих противников, как минимум на один шаг. Пока полиция разберется, что к чему, он успеет отыскать спрятанный в глубинах сельвы посадочный модуль и совершить все необходимые предстартовые процедуры. С каждой минутой ему все меньше и меньше хотелось застрять тут, на Аллоре, где действительно произошли не очень-то приятные для него перемены.

* * *

Мир тесен.

Особенно на Ганио – подумал Анджей, входя ресторан, расположенный рядом с единственным космопортом «Колыбели раздоров».

Человек, на которого он обратил внимание, обегая цепким, изучающим взглядом полупустой зал, сидел лицом к двери, занимая самый дальний, неприметный столик, спрятанный за пыльной зеленью нескольких искусственных растений.

Фрост всегда обладал фотографической памятью на лица.

Пусть прошло два десятилетия, но его разум словно опытный дизайнер тут же отбросил лишнее, убрал обозначившуюся залысину, мысленно разгладил глубокие складки морщин на лбу и… увидел молодого парня, с которым когда-то сталкивался на Аллоре.

Кибрайкер [3]. Властелин компьютерный сетей.

Дрейк Дикс по прозвищу «Драйв», которого иногда называли просто – три "Д".

Вне сомнения это был он.

Что ж мир действительно тесен, и этому феномену всегда можно найти разумное объяснение. После тотальной зачистки Зороастры в обитаемом космосе осталась только одна система, способная приютить всех, кто когда-либо нарушал законы Конфедеративного Содружества. Звезда Халиф равнодушно согревала всех, начиная от местных уроженцев, до пестрого сонмища авантюристов и преступников всех мастей. Ничего удивительного – многие жизненные пути определенной категории людей пересекались именно тут на Ганио.

– Привет Драйв… – Анжи бесцеремонно сел, весело посмотрев на Дикса, который хоть и пытался сохранить самообладание, но все-таки чуточку побледнел.

Да, уже не пугливый пацан, заматерел… Не чета Генриху, который совсем разучился держать удары.

Впрочем, чего пугаться Диксу? Призраков он явно не боялся, долгов за ним не значилось, тогда с какой стати побледнел?

– Я тебя не знаю. Убирайся. – Дикс окинул Анджея твердым взглядом серо-стальных глаз, от которых лучиками разбегались мелкие морщинки, и добавил:

– Ты обознался.

– Вот как? – Бровь Анжи угрожающе поползла вверх. Он не терпел, когда ему грубили.

Некоторые реакции уже невозможно искоренить. Они машинальны, как дыхание.

Рука с импульсной «Гюрзой» резко взметнулась вверх, поднимая ствол, покрытый вздутиями электромагнитных катушек, на уровень переносицы Дикса.

– Освежим память? А заодно поучимся вежливости? – Зловеще предложил Анджей.

Взгляд Драйва стал не серым – свинцовым.

– Попробуй. – Коротко обронил он в ответ.

Ну, ты сам напросился.

Фрост не терпел открытого противостояния. Рефлексы всегда оказывались выше рассудка: вот и сейчас палец самовольно сдавил бугорок сенсорной гашетки.

Ничего не произошло.

Электромагнитный затвор даже не дернулся, словно в руках оказался муляж импульсного пистолета.

– Ты отморозок Анжи. Кто-нибудь говорил тебе об этом? – Тихо, без угрозы произнес Дрейк, всего лишь констатируя факт. – Убери пистолет, пока я окончательно не сжег его электронику.

Анджей колебался ровно секунду. С одной стороны он понял свою ошибку, – нельзя было забывать, что тот пацан, которого он помнил, еще тогда, в свои двадцать пять, являлся незаурядным, талантливым кибрайкером, который умудрился сделать себе несколько незаконных имплантаций, и частенько выкидывал фокусы с подключаемыми к собственному рассудку кибермодулями, вытворяя с их помощью невероятные вещи…

С другой стороны он мог отложить пистолет и задушить наглеца голыми руками.

Тут, наконец, в мысленный спор вмешался здравый смысл.

Он, несомненно, узнал его.

Не мог не узнать.

Анжи опустил «Гюрзу» хмуро осведомившись:

– Оружие будет работать?

– Я его не ломал, – пожал плечами Драйв.

– Хорошо. – Анжи сел. – Я погорячился.

Обстановку разрядил официант. Смуглый уроженец Ганио подошел к их столику в сопровождении старого дребезжащего бытового механизма и спросил на скверном интеранглийском:

– Господа будут заказывать?

Анжи вопросительно посмотрел на Дикса.

– Ты ждешь кого-нибудь?

Нет, – отрицательно покачал головой Драйв

Анжи пробежал взглядом по строкам меню, которое высвечивало информационное табло кибермеханизма, коснулся сенсоров напротив названия выбранных блюд и сунул в руку ганианцу мятую купюру достоинством в десять кредитов.

– Последи, чтобы нас никто не беспокоил.

Такой язык был понятен на Ганио. Господа хотят спокойно поговорить. Что ж, за десять галактических кредитов он лично встанет на страже, временно отложив обязанности официанта.

– Ну, наконец-то я вижу людей, уважающих деньги. – Проворчал Анжи, глядя вслед ганианцу, который уже подсуетился: к их столику через весь зал несли еще несколько разлапистых и пыльных пластиковых растений, чтобы соорудить из них нечто напоминающее отдельную кабинку.

– Мог бы не беспокоиться по мелочам. – Усмехнулся Драйв. – Нас и так никто не услышит. – Он поднял взгляд и добавил: – Я вижу, ты не изменился, ни внешне, ни внутренне. Криогенная камера? – Проницательно осведомился он. – Помниться на Аллоре ходил упорный слух, что Генрих тебя подставил.

– Он уже ответил за все. – Мрачно осведомил его Анжи. – Сполна.

Дикс кивнул, вполне понимая, что такое утверждение невозможно истолковать двояко.

– Ты прав, я действительно провалялся двадцать лет в ледяной могиле. – Анжи вытащил пробку из изящного ганианского сосуда, наливая себе и Диксу. – Ты слышал что-нибудь о криогенной тюрьме, где военные занимаются промыванием мозгов таким как я?

– Нет.

– Она расположена где-то в глубоком космосе. Оттуда выходят паиньками, можешь мне поверить. Видел бы ты «исправившихся» – они с дебильной радостью копаются в земле, на агрофермах реабилитационного центра Кьюига. Для наглядности можешь вообразить меня, подстригающим живые изгороди. – Он залпом выпил и налил себе еще. – Как воображение? Работает?

Дикс кивнул. Воображение кибрайкера было отменным. Он хорошо понимал, что подразумевает Анджей под «промыванием мозгов». Ему подобная процедура светила давно, дело у вставало лишь за малым, – поймать Дрейка.

– Объясни Анжи, – задал он встречный вопрос, решив, что раз эта неожиданная встреча состоялась, то нужно хотя бы выжать из нее максимум полезной информации. – Почему ты не подстригаешь живые изгороди?

Фрост пожал плечами.

– Не знаю. Что-то не сработало в их системе. Когда я очнулся на Кьюиге, то первые несколько дней действительно вел себя как придурок. И, клянусь змеедами Прокуса, это меня спасло от повторной процедуры. – Хохотнул он, и тут же добавил:

– Это сейчас смешно, а когда я очнулся с лазерным секатором в руках, и понял, что подстригаю зелень подле нарядного домика, как заправский садовник – мне стало страшно. Первый раз в жизни я по-настоящему испугался, а потом… Что-то словно взорвалось в голове, возвращая память.

– Можешь на минуту расслабиться? – Неожиданно попросил Дикс.

– Расслабится? В каком смысле?

– Позволь соединиться с твоим имплантом? Может я пойму причину произошедшего?

– А ты можешь? – Губы Анджея исказила саркастическая, недоверчивая усмешка.

– Могу. – Спокойно отреагировал Дикс.

Фрост на миг задумался, а потом кивнул.

– Валяй. Мне самому интересно.

На некоторое время за столиком, отгороженным от остального пространства ширмой из искусственной зелени, воцарилась тишина. Дрейк закрыл глаза и сидел неподвижно, словно манекен. Анжи, с недоверием смотрел на него, не ощущая никакого постороннего влияния на свой разум. Он никогда не понимал кибрайкеров. Люди, подобные Драйву, рассматривались им как инструменты для достижения определенных целей, – а как еще можно относиться к человеку, который добровольно пихает себе в башку с десяток кибернетических модулей, а потом грезит наяву, пребывая одновременно в двух пространствах, – реальном и кибернетическом.

Здесь Фрост ошибался. Его оценка пришла из прошлого, где он сталкивался с молодыми, только начинающими кибрайкерами, тем же Драйвом, например. Раздвоение личности после имплантаций действительно имело место, но оно проходило со временем… если кибернетические расширения не сводили своего хозяина с ума. Здесь шансы делились приблизительно пополам, – либо модули приживались в рассудке, либо происходило их отторжение, но не на физическом уровне, естественно.

Драйв неожиданно открыл глаза.

Его взгляд был ясным, совершенно не затуманенным, зрачки сужены, словно фокусировочное устройство в старых образцах ручных лазеров.

– Ты когда-нибудь слышал о мнемониках, Анжи?