Пересечение множеств

«Почему?», и как восемь лет назад увидел вчерашнюю студентку в отделении скорой помощи. Оливия опьянела и повеселела, а ее щеки впервые за долгое время залил здоровый румянец. Дождь за окном наконец прекратился, а ветер растащил облака, обнажив болтавшуюся над городом яркую Луну. Вторая бутылка почти опустела.

– Айзек… – Оливия поставила бокал на пол и смущенно взглянула на него исподлобья. -

Ты же можешь подключить меня к своей нейросети?

– Могу, но это особая процедура, требующая прямого контакта и…

– Прямого разрешения. Я разрешаю. Ты же понимаешь о чем я говорю, Айзек. – Дрожащей рукой она отодвинула прядь волос от правого уха и обнажила PInt – разъем. – Делай.

– Хорошо. – Айзек вытянул левую руку и осторожно ввел штекер.

– Рене… – успела прошептать Оливия, и, рухнув на кровать, отключилась.

Час спустя Оливия забравшись с ногами на подоконник курила, допивала вторую бутылку, и тихо всхлипывая размазывала по щекам слезы.

– Я больная извращенка, Айзек: только что я занималась виртуальным сексом с андроидом, принявшим образ моего мертвого брата. Под его любимую музыку. – Она грустно усмехнулась. – We are nobodies, wanna be somebodies…

– Просто я понял чего именно ты хочешь, – Расстроенным тоном ответил Айзек. – Но мне не стоило… Я могу почистить тебе память.

– Да я тебя и не обвиняю, Железный Дровосек. Не нужно. – Оливия с силой швырнула пустую бутылку о стену, а когда та со звоном разлетелась на осколки, взглянула на него и расплылась в доброй улыбке. – Все, что происходит, должно оставаться со мной. И между прочим, это было очень красиво. Но я все равно больна. Не важно… просто это был один самый главный мужчина в моей жизни, которого в приступе «Нейры» прикончил другой. Все в порядке.

– Это хорошо.

– Знаешь, мне в голову пришел интересный вопрос: люди создали вас в качестве машин, но вы, по сути, ничем не отличаетесь от людей. – Она прервалась и выпустила изо рта

три колечка дыма. – Даже самовоспроизводитесь. Так вот: равны ли мы? Или мы – боги? А если мы боги, то почему так быстро опустились до уровня животных?

– Думаю, что эти вопросы сейчас лучше оставить без ответа, – успокаивающе сказал Айзек и подошел ближе.

– Слушай, мне пора. – Оливия соскочила на пол, подобрала куртку, и быстрым шагом направилась к выходу. – Я вызову такси. И не волнуйся за меня. – Напоследок она улыбнулась через плечо и неуверенными шагами сбежала вниз по лестнице.

«Бедная девочка… Ты пришла к тем же выводам» – Айзек проводил ее взглядом и раздраженно захлопнул дверь.

25 апреля 2044. Париж.

– Рад видеть всех в добром здравии. Должен сказать, я волновался за вас: осталось всего три дня. – Юлий на правах хозяина прятался в огромном кожаном кресле в углу кабинета. Остальные же трое привычно расположились за столом. Свет как всегда был погашен, а шторы задернуты. – Как дела с «орудием»?

– Позвольте. – говоривший с выраженным немецким акцентом Фрейд на этот раз перехватил инициативу. – Мы, наконец, добились устойчивых и контролируемых нейропсихических делириев при появлении фиксированных раздражителей. Надпочечники и голубое пятно при этом ведут себя вполне предсказуемо. – Он устало выдохнул и покачался в кресле. – Дело осталось за малым: Парацельс должен ввести остаток материала для сборщиков и вовремя обеспечить сработку «ловушек». В итоге мы получим до восьмисот граммов микрокапсул трициклической мочевины с активируемыми гормоном надпочечников взрывателями. Этого более чем достаточно.

– Больше семнадцати килограммов тротилла! Поразительно! – Коренастая фигура удивленно присвистнула.

– Медленное убийство, – брезгливо прошептал Парацельс и отвернулся от стола. – Это даже более отвратительно, чем просто выпустить кишки.

– Не Вы ли в прошлый раз меня воспитывали, друг мой? – раздраженно спросил Конев. Парацельс ничего не ответил.

– Господа, ближе к делу! – прикрикнул Юлий. – Иван?

– Да, давайте уже по-военному. – Он встал, облокотился на стол и кликом по сенсору развернул голографическую проекцию. – Итак, девятый этаж второго корпуса – онкологическое отделение на пятьдесят мест. Юлий любезно перенес мероприятие именно сюда: в пространство с малогабаритными палатами. Кстати, как дела с пропусками?

– Права доступа будут предоставлены по одноразовым ключам, которые самоуничтожатся после срабатывания, – сухо ответил Юлий, не переставая наблюдать за преломлением тонкого лучика света в стакане с виски. – Я загружу их месье Парацельсу лично.

– Прекрасно. Что касается охраны: этаж будут полностью контролировать офицеры первой роты Преображенского полка. Личная охрана Императора. Электроники и механики в них уже гораздо больше, чем живого мяса, но в этом же заключается и их слабость: при входе делегации я заброшу в их общую сеть вирусную бомбу, и в момент возникновения нештатной ситуации они превратятся в истуканов. Всего на несколько секунд, но нам этого хватит. За пару часов до визита здание осмотрят, но вас там еще не будет. Ровно в тринадцать часов делегация выйдет из лифта и начнет обход палат. Парацельс, Ваша задача вместе с… – Конев на секунду задумался. – Забыл, но это не важно. Ваша задача – в это же время оказаться в коридоре напротив восьмой. Вот здесь. – Ткнув пальцем в схему и дождавшись внимания он устало опустился в кресло. – Я закончил.

– Оливия, Иван, – обреченным тоном уточнил отключивший маску Айзек. – Ее зовут Оливия Пети.

29 апреля 2044. Париж.

То, что вокруг происходит что-то необычное, Оливия поняла как только переступила порог госпиталя: вокруг было слишком чисто, слишком мало бездомных наркоманов и слишком много персонала.

– Что это? – удивленно спросила она у дежурного андроида еще сонным голосом.

– Президент Республики, Президент США и русский Император решили нас посетить после встречи в Елисейском. Ждем к часу, – любезно ответил тот, продолжая работать с мониторами за стойкой. – Вы же слышали?

– Нет. Не интересуюсь политикой, – на ходу буркнула Оливия, взяла в автомате кружку кофе, вызвала лифт и плотнее закутавшись в парку прислонилась к стене.

Через несколько секунд прозвенела приветственная мелодия. Она завалилась внутрь и выбрала этаж.

– Олли! – Айзек встретил ее в отделении неизменной улыбкой.

– Привет, железный, – прошептала Оливия в ответ, обняла его и прижалась к атлетичному синтетическому торсу. – Извини что не разговаривала с тобой. Я – дура.

– Как ты себя чувствуешь? Ты же бледная как поганка.

– А я и есть поганка. – Она хихикнула. – сегодня опять пол ночи провела в обнимку с унитазом… и кровь носом.

– Идем. – Айзек погладил ее по спине. – Осмотрю тебя и сделаю пару уколов.

– Как всегда…

– Слышал новости? – Все еще бледная, но уже повеселевшая Оливия лежала на кушетке и накручивала на палец свисающий на глаза локон, пока Айзек стоял к ней спиной и работал с анализами. – Мозгляки из Германии заявили, что лет через десять смогут выращивать синтетические тела, на которые можно будет записывать сознание. Или душу. Как ни назови.

«Если бы было время, девочка…» – обреченно подумал Айзек, и заметил, как его рука, поставившая пробирку в кейс, явно затряслась.

– Почему ты молчишь?

– Задумался, прости, – он постарался изобразить нейтральную интонацию. – Все возможно.

– А-а…

– Кстати по поводу сегодняшнего события: у нас с тобой как раз будет перерыв, и у нас есть пропуска в зону встречи.

– Ты хочешь сходить? – безразличным тоном спросила Оливия.

– Почему нет? В конце концов, такое бывает не каждый день.

– Ладно, я принимаю приглашение.

В двенадцать пятьдесят пять Айзек вел ее за руку вверх по лестнице. За окнами был слышен вой полицейских сирен. Айзек думал. Думал и работал с сетью одновременно: в систему оповещения был загружен нужный файл, установленные в вентиляцию аэрозоли отзывались на запросы и отсчитывали установленные секунды, а введенная вместо Адаптонола «пустышка» из физраствора не оказывала никакого воздействия на кору мозга Оливии, и электроды ее имплантов должны были вот-вот потерять связь с нервной системой.

«Все в порядке. Если это можно назвать порядком!» – он был в бешенстве, но не подавал вида.

Не спеша они подошли к двери и замерли. Сканер считал паспорта и открыл элетронный замок. За дверью их встретил сурового вида парень ростом явно больше метра восьмидеяти. По строению его лица Оливия поняла, что даже кости его черепа под кожей были зашиты бронепластинами.

– У нас есть разрешения. – Попытался опередить его вопрос Айзек.

– Да, я вижу. Прошу, – отрапортовал телохранитель и отодвинулся, освободив проход.

Они прошли несколько метров и затерялись в смешанной толпе персонала и корреспондентов на выходе в коридор отделения.

Спустя несколько секунд послышалось, как раскрылись двери лифта. Айзек протиснулся вперед и оглядел вошедших: Император Александр в парадном мундире с неизменными бакенбардами, худой и лысый как колено Рокуэлл, приветственно махавший рукой присутствующим, и вечно скромный бывший университетский профессор Фурнье сделали десяток шагов вперед и выстроились в ряд перед встречающими для короткого интервью. Следом вошли еще несколько человек. Айзек поймал взгляды двоих и опустил глаза.

«Командир Преображенского полка Прусаков – «Иван». Секретарь Президента Французской Республики Пуаре – «Юлий». Все мы сегодня здесь, и все мы умрем… – обреченно подумал Айзек. – относительно повезло только бедняге Шульцу, «Зигмунду».

Процессия тем временем двинулась по палатам. Короткие разговоры, ободряющие улыбки, рукопожатия, символические подарки. Настала очередь восьмой палаты… той, что напротив.

– Интересно: вроде совсем обычные люди, – с легким удивлением заметила привставшая на носки Оливия. Айзек держал ее за талию и не давал упасть.

В этот момент сработали аэрозоли, и по коридору стал растекаться еле заметный аромат фиалок. Одновременно тихий, едва слышимый ритм стал пробиваться сквозь гул из колонок оповещателей.

– Something is cold and blank behind her smile, she's standing on an overpass in her miracle mile… – словно в трансе стала нашептывать Оливия.

На кровати в восьмой палате лежал Рене. Он смотрел на сестру сквозь толпу со своей неизменной сияющей на лице белозубой улыбкой. На черных, словно ночь, кудрявых его волосах переливался свет от потолочных светильников. Рядом стоял отец. Его лицо практически стерлось и представляло из себя какую-то размазанную серо-коричневую кашу, но это несомненно был он. В его правой руке было ружъе. То самое старое охотничье ружье. Отец вытянул руку и приставил стволы к виску Рене, который не прекращал улыбаться.

Оливия почувствовала, как к горлу подступил комок, а по телу пробежал жар. Надпочечники выплеснули в кровь ударную дозу норадреналина, и нанороботы с прикрепленными к ним капсулами принялись за дело, собираясь в массивы. Она закричала.

«Тебе пора, Олли. Прости…» – Айзек провел рукой по ее волосам и мощно подтолкнул вперед.

Она вылетела из толпы, и не смолкая бросилась в палату. Двое необъятных парней в костюмах вытянули было руки навстречу, но замерли как вкопанные: Вирус «Конева» сделал свое дело.

Последним, что увидел Айзек, был прыжок Оливии навстречу Императору, чуть склонившемуся над больным с букетом цветов в руке и его широко раскрытые непонимающие глаза.

Доктор Шульц молча сидел в кресле, уставившись в монитор на стене. Новостной канал транслировал воздушную съемку с места взрыва.

– Специалисты оценивают силу взрывного устройства в пределах от пятнадцати до двадцати килограммов в тротилловом эквиваленте, – быстрым выученным голосом вещал виртуальный диктор, – полностью обрушились три этажа корпуса, погибли все члены делегации включая глав государств. Точное число жертв уточняется.

– Ну что же, поздравляю вас, господа. – Он залпом опрокинул стакан, взял со стола пистолет, передернул затвор, приставил ствол к виску и нажал на спуск.

30 апреля 2044. Женева. Дворец Лиги Наций.

Гул за дверями кабинета совершенно точно напоминал растревоженный пчелиный рой, который не утихал уже целые сутки. Министр иностранных дел Российской империи граф Апраксин снял очки, устало потер переносицу, проморгался и оглядел собравшихся: присутсвовали двадцать два человека. Узкий круг.

– Месье Фош, просветите нас.

– Непременно. – Смуглый сухощавый старик взял со стола стопку бумаг и начал читать: никто из них принципиально не использовал электронику. – Итак, судя по записям камер наблюдения живым оружием послужила Оливия Пети, тридцать два года, сотрудница отделения скорой помощи госпиталя, сирота, не замужем. Что интересно: на протяжении нескольких месяцев наблюдалась у частно практикующего психолога Густава Шульца по поводу периодических галлюцинаций, связанных с воображаемыми членами ее семьи и произошедшей между ними трагедии. Подробности опущу. Шульц, кстати, был в тот же день найден застрелившимся в своей квартире. Галлюцинации были связаны с отторжением имплантов корой головного мозга. Но мы думаем, что это не случайно, и адаптация искуственно подавлялась, симптомы психоза стимулировались, а в нужный момент некие маркеры вызвали очередной приступ. Взрывчатым веществом предположительно послужила находившаяся в крови «бомбы» трициклическая мочевина. Пока что это все. Это

стопроцентный теракт, дамы и господа. Совершенный при помощи взятого под контроль разума.

– Мы все устали и воняем, словно козлы, – буквально проскрипел зубами стоявший у окна Госсекретарь Уилсон. – Нужно решение.

– Решение? – Граф вздохнул и поднялся. – Я даю нам всем четыре часа перерыва, а потом мы снова встречаемся здесь, закрываем дверь и не выходим наружу, пока не оформим документ, жестко ограничивающий всю эту дрянь! – Он перешел на крик. – Импланты! Чертовы роботы! Искуственный разум! Все эти ваши социалистические штучки с

«бесплатной жизнью»! Все – к черту! Или под контроль! Жесточайший контроль…

– Согласен, – отрезал Уилсон и оглядел зал.

В воздухе повисла мертвая тишина: возражений не последовало.