Рай социопата. Сборник рассказов

Семья из рекламы майонеза

Детство пролетает глупо, юность проходит бессмысленно. Скитаетесь годами в поисках себя, меняете круг общения, привычки, работу, падаете духом… А потом вдруг резко все меняется: вы счастливы, влюблены, жизнь окрашивается яркими цветами, мир вокруг дарит все, что пожелаете, и кажется – больше уж и нечего желать. С вами такое случалось?

Меня зовут Иван Иванович Петров. Довольно распространенная комбинация имени, фамилии и отчества, и в то же время настолько приевшаяся, что когда я представляюсь, люди думают, что я выдумал ее из головы, скрывая свои настоящие данные. Мне такие сочетания имен и фамилий сразу напоминают американские боевики девяностых, где главным советским шпионом или русским бандитом выступал обязательно какой-нибудь Иван Петров или Петр Иванов. Их имена англоязычные актеры всегда произносили с характерным акцентом: «Иувян Пэтрофф», – что я находил весьма забавным. Думаю, наш акцент при немецком произношении в старых военных фильмах для носителей языка звучал также нелепо, хотя, вряд ли они их смотрели. Впрочем, я отвлекся, ведь совсем не этими мыслями хотел поделиться с вами.

Я родился и вырос в маленьком городке Ленинградской области, неподалеку от Северной столицы. В семье я был единственным ребенком. Родители мои – советские инженеры, зарабатывали немного, как все, и проживали в коммунальной квартире, где занимали всего одну комнату. Первые шесть лет моей жизни прошли в той самой коммуналке. То время я практически не запомнил. В обрывках памяти отложился вид грязного облупленного паркета и ободранных пожелтевших обоев. Еще помню пьяных соседей, их матерную ругань, отвратно пахнущие пепельницы и развешанное по всем углам белье. Все это в юном возрасте не мешало быть счастливым, ведь родители были рядом, в комнате для меня всегда были игрушки, а на Новый год наряжалась елка.

Особенно мне запомнились «чистые субботы» – так называли их родители. В такие дни с утра до вечера отец и мать занимались стиркой белья, а также капитальной уборкой комнаты. В коммуналке не было места для стиральной машины, поэтому стирали в тазах. С другими жильцами коммуналки родители каждый месяц согласовывали график уборки общих помещений и использования ванной комнаты для стирки, но договоренности эти зачастую не соблюдались. Мама часто ругалась с соседями по этому поводу, а отец же, напротив, старался сохранять нейтралитет, избегая острых конфронтаций. Он всегда пытался убедить маму в том, что свои права отстаивать, определенно, необходимо, но не нужно все доводить до состояния вражды, в ходе которой соседи будут подкидывать мусор в нашу кастрюлю с супом или устраивать еще какие-нибудь гадости, – на это они вполне были способны.

Всего в квартире было три комнаты: большая, средняя и маленькая. Мы занимали среднюю.

В большой жила семья из двух не в меру упитанных алкоголиков и их сынишки, уже ходившего к тому времени в начальную школу. Из их комнаты всегда плохо пахло, что было неудивительно: они постоянно курили и пили, а уборку практически никогда не делали. Кровать, на которой они спали, кишела клопами, отчего их малолетний сын постоянно чесался и болел.

В маленькой комнате жила ворчливая старушка. Она хоть и не употребляла алкоголь, но много курила и была недовольна всем, что происходило вокруг. Частенько к ней наведывался ее незадачливый сынок лет сорока, который был постоянно пьян и клянчил у нее деньги.

Что можно было ожидать от таких соседей в случае «холодной войны»? Да чего угодно. Поэтому отец, как истинный коммунист и партийный рабочий, терпеливо ждал очереди на отдельное жилье, которое вот-вот должно было быть предоставлено социалистическим государством.

И вот случился день, когда родители осуществили свою советскую мечту, получив ключи от отдельной квартиры в новом районе, на самой окраине нашего городка, застроенной панельными многоэтажками. Во время нашего переезда многие из новостроек еще не были сданы в эксплуатацию. Вокруг не было ничего, кроме строительных ограждений, пустырей, карьеров и мусорных свалок.

В новой квартире родители первым делом обзавелись долгожданной стиральной машинкой с вертикальной загрузкой. Это была не автоматическая стиральная машина, которых в конце восьмидесятых в Союзе практически ни у кого не было, а обычная, с одной лишь функцией перемалывания белья с водой и стиральным порошком. Электрический двигатель этого чуда техники шумел как мощный генератор, чем сотрясал стены и хрустальную люстру, звеневшую на потолке при каждой стирке. Теперь «чистые субботы» проходили намного быстрее и позитивнее. Мы втроем, без надоедливых соседей, успевали к обеду закончить уборку и настирать, а также наполоскать в собственной ванной все скопившееся белье. Далее мама вооружалась утюгом и занималась глажкой, а мы с отцом отправлялись гулять по окрестностям или ездили в Ленинград: ходили там в кино, музеи или посещали любимый мной в то время Гагаринский парк.

После жизни в коммуналке отдельная двухкомнатная квартира была по-настоящему источником непередаваемого счастья, которое ценилось всеми нами, и в особенности мной, так как я получил хоть и небольшую, но зато собственную комнату.

В последующем, когда страна застала начало девяностых, я пошел в школу. Район постепенно заселился новыми жителями. На месте пустырей и карьеров стали появляться новые дома, а между ними – асфальтированные дорожки, фонарные столбы и торговые палатки. Рядом с каждым домом росли как грибы после дождя гаражные боксы «ракушки». Особо предприимчивые новоселы спешили обеспечить себя личными гаражными местами, большую часть которых устанавливали нелегально. Район отстраивался на удивление быстрыми темпами, а его благоустройством, в основном, занимались сами местные жители. Кто-то колотил во дворах скамейки и песочницы, организуя таким образом самодельные детские площадки, другие сажали деревья, кусты и цветы в клумбах, представляющих из себя старые покрышки от грузовиков, наполовину вкопанные в землю. К сожалению, труды таких альтруистов зачастую безжалостно уничтожались вандалами, жившими на удивление здесь же. Основная масса переехавших в новые районы состояла из таких же экс-жителей коммуналок, как и мы. Вместе с роем тараканов и клопов они привезли в новые дома также свои культуру и обычаи.

Карьер, из которого добывали песок, расположенный за нашим домом, с годами так и остался нетронутым. Он превратился в дикий пруд, больше напоминавший болото. Каждое лето пруд зарастал камышами, от него пахло тиной, а по вечерам там квакали лягушки. Зимой карьер замерзал и под толщей снега превращался для детей в аттракцион ледяных горок. Все вечера после школы мы проводили там. Зимой носились вниз с крутого склона на портфелях, картонках или кусках линолеума, а в теплое время года бродили вокруг пруда, гоняя палками плавающий на поверхности мусор.

В старших классах у нас появились другие развлечения. Мы ходили на дискотеки, которые в то время проводились на первых этажах школ и ПТУ, пили спиртное, много курили и дрались. Во всех областных городках в те годы молодежь была одинаковой: били друг другу морды, ходили «район на район», выясняя, кто на какой лавке будет иметь право бухать по вечерам. До сих пор помню, как опасно было поздним вечером оказаться в одиночку в другом районе, где ты мог быть избит и ограблен только за то, что посмел вступить на чужую территорию. Сейчас это вспоминается как дикость, а в школьные годы мы так не считали, в полной мере были довольны собой и верили, что наше ограниченное мировоззрение идеально. Мы планировали всю жизнь прожить в своих дворах, работая, создавая семьи, старея и умирая, передавая перед этим своим детям опыт того, как «держать район» и жить «правильно», «по-пацански». Девяностые годы пролетели мимо, осев в наших неокрепших молодых умах закоренелыми понятиями «свои-чужие», «где родился, там и пригодился», которые мы впитывали с материнским молоком из поколения в поколение. К тому времени мы уже не проживали на окраине: вокруг было отстроено много новых районов. Рядом с нашим городком началось строительство Кольцевой автодороги.

Школьные годы пролетели очень быстро. Сколько было выпито, сколько было скурено, во скольких бессмысленных драках пришлось принимать участие… Чердаки, крыши, подвалы, стройки… Как мы выжили тогда, ума не приложу. Современные дети не такие. У них больше шансов выжить, я думаю, чем было у нас. Но будет ли жизненная закалка, самодостаточность, крепкое здоровье? Да, они не жуют гудрон, не прыгают по гаражам и стройкам, в машинах ездят исключительно в детских креслах, но вот экология и продукты питания оставляют желать лучшего…

Сейчас действительно к детям относятся с более пристальным вниманием, я бы даже сказал, со слишком гипертрофированной заботой, доведенной до абсурда. Детей заваливают подарками и сюрпризами, они с рождения ходят на всевозможные кружки и секции, путешествуют по заграничным странам, с ними работают психологи и личные массажисты, а обезумевшие мамочки скачут за ними повсюду, готовые утереть дитятке носик и вытереть жопу, даже в том возрасте, когда оно – дитятко – давно уже самостоятельно это может сделать. Их детство обеспечено вседоступностью, вседозволенностью; они разбалованы, не ценят мелочей и не уважают старших. Но я не мерило нравственности. Я не знаю, как правильно. Может, в этом и есть свои плюсы: давно, например, не видел, чтобы какие-нибудь школьники выясняли между собой отношения в драках или пили спиртное, не стесняясь прохожих. Лучше пусть так и остается.

Сейчас практически не осталось торговых палаток, а в магазинах при покупке алкоголя требуют паспорт, даже у тех, кому перевалило за третий десяток. Нам же, четырнадцатилетним подросткам, в свое время без какого-либо зазрения совести в тонарах продавали вино с сигаретами. Один такой «алко-бункер» однажды установили прямо возле входа в школу, где я учился, дабы ребятня могла на переменке купить поштучно сигареты и подымить за гаражами или в школьном сортире. В наше время это не вызывало ни у кого возмущения. Мы-то бестолковые были, а куда смотрела власть? Где были взрослые? Бесценное здоровье было глупо утрачено впустую. Сколько судеб было поломано в драках, наркомании и раннем алкоголизме… Но нам было весело, у нас была большая компания, и мы «держали» свой район, гоняя из него «чужаков». Все это продолжалось до тех пор, пока школа после выпускного вечера не открыла для нас двери во взрослый мир, где мы мигом разбежались по учебным заведениям, воинским частям и колониям.

После школы я поступил в институт и за время обучения практически перестал общаться с бывшими одноклассниками. Да, какое-то время мы поддерживали отношения, встречались вместе, чтобы отметить чей-нибудь день рождения и вспомнить былое, но год от года такие встречи становились все реже и реже. Сменились интересы, круг общения, некоторые ребята нашли себе спутниц, а девушки повыскакивали замуж. Глупые детские привычки «держать район», собираться в стайки и бродить по дискотекам стали бессмысленными, хотя некоторые мои сверстники так и продолжали вести подобный образ жизни, окончательно спившись, сколовшись и пополнив своими рядами российские тюрьмы и питерские кладбища. Мой же кругозор, благодаря ежедневным поездкам в Санкт-Петербург, значительно расширился. Оказалось, можно было существовать с окружающими людьми в мире и согласии, независимо от города и района, в которых они родились, и в каких семьях воспитывались.

Учеба в институте пролетела также незаметно, как и школьные годы. Основная масса людей на моем факультете училась посредственно. Студенты тратили свободное время на случайные заработки, чтобы иметь возможность не сидеть на шее у родителей и позволить себе увеселительные алкогольные мероприятия между сессиями. Я в этом плане ничем не отличался от других. Не обходилось и без любовных романов, иногда случайных, а порой и затягивающихся до полугода. Но большую часть времени я оставался один. Расставание с очередной девушкой, как правило, вызывало у меня на несколько месяцев отвращение к женскому полу, и я погружался в работу, учебу и пьяные вечеринки, на одной из которых потом и находил свою следующую подругу.

Последний учебный год в институте я ни с кем не встречался. Неудачные романы, в которых мои пассии пытались меня контролировать, осуждать и подстраивать под себя, наложили свой отпечаток, заметно поубавив былой оптимизм и лихую самоуверенность. В отношениях с девушкой мне всегда хотелось сохранить часть личного пространства, и в то же время прийти к взаимопониманию, не ссориться по пустякам, в истеричных криках выясняя, кто прав, а кто виноват. Споры всегда выматывали, а девушки, которыми я себя окружал, всякий раз пытались меня в чем-то упрекнуть и навязать свою точку зрения, которая могла меняться в зависимости от настроения или глупого гороскопа из женского журнала. Ну и во мне, судя по всему, мало кто из них находил надежного и покладистого мальчика, с которым стоило бы связываться. Все мы такие: думаем о себе, подбираем человека под себя, а подобрав, – настраиваем, как радиоприемник, на нужную волну, удобную нам; пытаемся вылепить из человека придуманный когда-то идеал.

После окончания института я устроился экономистом в небольшом производственном предприятии, занимался там сверкой отчетов по стоимости материалов и проведенных работ. Цифры мне давалась легко, пятидневный график меня вполне устраивал. Хоть и получал я немного, но при минимальных расходах хватало. Я добился того, о чем мечтали все постсоветские школьники и студенты, – закончил учебу и стал самостоятельно зарабатывать деньги. Больше не нужно было штудировать учебники, готовиться к зачетам и рисовать шпаргалки. Вот она – полноценная жизнь взрослого самодостаточного человека, пусть и живущего совместно с родителями.

Но радость длилась недолго. После первого года бурной трудовой деятельности мне стало скучно. Коллектив на предприятии был склочный, друзей я там не заводил, а с однокурсниками виделся все реже и реже, не говоря уже о школьных одноклассниках, про которых практически забыл еще в институте.

Спасаясь от нахлынувшей скуки, я погрузился в мир многопользовательских онлайн-игр, в которых стал проводить все свободное время. Вместе с этим я стал много курить и пристрастился к отечественному пиву не самых лучших сортов. Компьютерные игры погружали меня в фантастический мир, где я отрывался от обыденной реальности и был не каким-то рядовым клерком с пивным животом, а смелым героем-викингом или опасным черным магом в величественном одеянии. Одна из игр – «Территория Восходящей Силы» меня особенно зацепила. Все свободное время я стал посвящать ей. В игру я вливал немало денег, иначе не смог бы развивать доспехи, оружие и умения, чтобы оставаться на должном уровне среди остальных игроков. Несколько лет я практически жил в этой игре, уходя в виртуальный мир по вечерам, ночам и на все выходные. Пиво, компьютер, интернет да перекуры на лестнице, – вот и весь нехитрый набор убийства свободного времени. В «Территории Восходящей Силы» – или, сокращенно, в «ТВС» – я состоял в могучем клане, члены которого заменили мне друзей и семью. Я не только зависал в самой игре, но и активно участвовал в ее обсуждениях на различных форумах и на собственном сайте нашего клана. Мы даже писали новостные статьи и художественные истории, связанные с игрой, обменивались фотографиями, рисунками, общались на всевозможные темы, ссорились, мирились, все больше и больше погружаясь в забвение виртуального мира. Так незаметно пронеслось несколько лет.

Дом-работа, работа-дом, пиво, сигареты, онлайн-игры, редкие пьянки со знакомыми, – вот и все, что меня окружало в то время. Все эти годы я жил с родителями и не заводил знакомств с женщинами. После вечеринок у меня было несколько случайных связей с девушками, имен которых я даже не запомнил. Все это происходило настолько глупо и не эмоционально, что в одном случае я даже не смог ничего начать, а во втором – закончить. Сказалось то ли алкогольное опьянение, то ли нервное напряжение, а может и антисанитарные условия лестничных проемов в подъездах, где все происходило. После пары таких случаев я окончательно растерял уверенность в себе и начал избегать пьянки в компаниях, а также знакомства, требующие каких-то дальнейших обязательств.

Через некоторое время у меня случился роман с женщиной, отличавшейся ото всех предыдущих. Это были особенные отношения, они возникли внезапно и также внезапно потом закончились. Ее звали Алиса. Мы познакомились, как это ни странно, в аптеке. Банковский терминал не принимал ее пластиковую карту, а наличных на руках у нее оказалось чуть меньше, чем требовалось для оплаты. Я стоял за ней в очереди и вызвался доплатить недостающую мелочь. Она была очень благодарна, пояснив, что лекарства нужны ребенку, а времени искать другую аптеку или банкомат для снятия наличных нет. Мы разговорились и вместе вышли из аптеки.

Случается такое, что оказываешься рядом с незнакомым человеком и чувствуешь себя непринужденно, легко, не пытаешься произвести впечатление, а просто наслаждаешься тем, что остаешься собой, и человек с искренней улыбкой принимает тебя таким, какой ты есть. Вот и с ней я себя также почувствовал, отметив, что мы испытываем взаимную симпатию, ничего не зная друг о друге. Перед тем, как разойтись в разные стороны, я спросил у нее номер телефона, и она, не раздумывая, обменялась со мной контактами.

Сначала мы просто переписывались несколько недель, а потом стали встречаться. Это были необычные встречи. Алиса была старше меня на шесть лет, находилась замужем и растила пятилетнего сына. Свидания проходили тайно, в те дни, когда у нее появлялась такая возможность. Мне же наши встречи не доставляли никаких хлопот: свободному человеку прятаться нужды не было.

Испытывал ли я угрызения совести от того, что предавался страсти с чужой женой? В те дни не испытывал ничего подобного. Отношение к жизни было совершенно другим, более простым и развязанным. Я жил одним днем и не строил планы на будущее, ведь жизнь казалась бесконечной. На здоровье жаловаться не приходилось, на финансы тоже. Мне нужен был лишь секс без обязательств, и я его нашел. Алисе нужны были отношения на стороне, чтобы не сходить с ума от скучного семейного быта, – так она мне говорила. Мы спасали друг друга от хандры, не причиняя никому вреда, ни морального, ни физического. Встречались, где придется. Иногда ездили на базу отдыха в выходные с ночевкой. Она говорила мужу, что будет в клубе с подружками и останется ночевать у одной из них. Иронично, что ночные клубы она терпеть не могла. Не знаю, как ее муж мог верить во все это, ведь никаких подозрений у него явно не возникало, или она просто не делилась со мной подробностями.

Во внешности Алисы не было ничего особенного: лицо овальное, удлиненное; бровки редкие, но свои; носик маленький; глазки небольшие; губы тонкие, не надутые, как у тупых инстаграмных кукол; талия не выразительная, но упругая; грудь небольшая. Алиса поддерживала стройную фигуру и всегда выглядела молодо, хотя практически не пользовалась косметикой и даже не красила ногти, ограничиваясь лишь легким маникюром. Когда мы собирались идти вечером в кино, она выходила на улицу без какого-либо макияжа; ее только что помытые и не до конца высушенные распущенные волосы кокетливо сворачивались на ветру в хаотичные кудряшки. Распущенность, свободная походка, легкие движения ее стройной фигуры, искренняя жизнерадостная улыбка, – все это делало ее неотразимо притягательной и сексуальной. Ее красота была поистине естественной, а не нарисованной. По сравнению с Алисой некоторые женщины с их перекрашенными губами, татуированными бровями, закрученными у дорогого парикмахера модными прическами и нахмуренными при этом от неудовлетворенности жизнью лицами, смотрелись просто жалко.

Алиса любила жизнь во всех ее проявлениях, от нее исходила особая позитивная энергия, которой она заряжала окружающих. До сих пор вспоминаю ее и поражаюсь, насколько искренне она умела радоваться жизни, излучать уверенность, видеть во всем только плюсы и ни на что не жаловаться. Еще она умудрялась всегда везде успевать: с раннего утра отвозила сына в детский сад, а после работы успевала его забрать; два-три раза в неделю Алиса по вечерам посещала спортивный зал и бассейн. Не смотря на все это, она еще находила свободное время, чтобы заниматься йогой, перечитывать горы литературы и готовить. Холодильник в их доме был всегда заставлен едой. Муж Алисы был сыт, всем доволен и в свободное от работы время валялся на диване или ездил на рыбалку.

Современные женщины покупают в кредит сапоги, шубы, «Айфоны», мажут на себя килограммы косметики, жадно носятся по торговым центрам и салонам красоты со своими стрижками, маникюрами, пилингом, татуажем, – и остаются при этом несчастными. А для Алисы счастье было куда более достижимым: она не бегала за ним, а держала в себе, не впадая в зависимость от общества потребления. Ей не нужны были все эти искусственные обвесы, чтобы восхищать мужчин и оставаться искренне счастливой. Думаю, что такая уникальность дается от природы. Ведь быть счастливым – это так просто и в то же время так сложно. Умение делать счастье простым и досягаемым дается далеко не всем. У меня, например, такого умения не было. Я мог заряжаться жизненным позитивом от Алисы, когда посещал вместе с ней спортзал, прогуливался по паркам и без устали катался на роликах, но когда ее долго не было рядом, я постепенно возвращался к привычному для себя образу жизни табачно-пивного лентяя.

Мне очень нравилась Алиса. Не знаю, как это правильно назвать: любовь, симпатия, влечение… Она мне просто нравилась. Мне было приятно находиться с ней рядом, обнимать ее, трогать, возбуждать. В минуты близости Алиса позволяла мне делать все, что угодно, даже то, что она не позволяла мужу, который был на десять лет старше нее. Не смотря на сексуальную активность и стройную фигуру Алисы, за долгие годы их совместного проживания супруг утратил к ее телу какой-либо интерес.

Порой я задумывался о том, что мы могли бы встретиться с ней раньше. Я мог стать ее мужем, отцом ее детей. От этих мыслей мне становилось не по себе: я признавал, что не смог бы с ней жить. Редко видясь лишь для плотских утех, мы не успевали надоедать друг другу, нами овладевала страсть, а не бытовые дела и обязанности. Проживи мы вместе несколько лет, да еще и воспитывая детей, – я превратился бы в такого же, как ее муж, диванного лежебоку или любителя рыбалки, а она бы, приготовив мне чесночный борщ, бегала бы налево, развлекаясь с молодыми парнями, вечно счастливая и ненасытная. Я бы не вынес этого, не в моих силах было жить в ее ритме, не смог бы я на протяжении долгих лет во всем ее удовлетворять. Алиса точно нимфоманка, вечно ненасытная, страстная кокетка. Такие никогда не будут счастливы с одним мужчиной. Полагаю, что я был не первый и не последний молодой любовник в ее жизни. В этом был секрет ее красоты, счастья и душевного равновесия. И муж был доволен: жена не пилит, со всеми делами справляется и часто пропадает по вечерам, давая возможность своему пивному тюленю поваляться на диване за просмотром спортивных передач и диалогов о рыбалке.

Они с супругом нечасто куда-то вместе выбирались и также редко оставались наедине. Но она любила мужа. Иногда сетовала на его пассивность, но все равно любила и была уверена, что никогда не бросит. До сих пор не понимаю, зачем он Алисе был нужен, и что она в нем нашла. Разве только, что он неплохо зарабатывал и не сидел у нее на шее, а также иногда проводил время с сыном, давая ему хоть какое-то мужское воспитание.

Мы встречались с Алисой иногда раз в неделю, а порой и раз в месяц. В остальное время я играл в «Территорию Восходящей Силы» и пил пиво. Нас это устраивало. Так продолжалось чуть меньше года, пока однажды она не написала мне, что переезжает в другой город и хочет начать новую жизнь, попросив больше ее не беспокоить. Так все и закончилось. Я пытался связаться с Алисой, но она просто исчезла. Замужняя любовница бросила меня по СМС.

Не сказать, чтобы я сильно переживал по этому поводу. К тому времени я уже начинал задумываться о бесперспективности наших с ней отношений. У Алисы уже было все, что нужно, – собственное жилье и семья, в которой она растила ребенка. А вот у меня за душой ничего не было, и с каждым годом я старел, все больше утрачивал интерес к жизни, осознавая, что она не бесконечна, и что дальше так жить невозможно. Мои ровесники давно уже нянчили детей, у кого-то их было несколько, некоторые из них даже пошли в школу. А я, закончив институт, не добился ничего, просто существовал. Даже от работы своей не получал я никакого морального удовлетворения. Ни будущего, ни перспектив. Годы летели впустую, а я все это время ел, пил, курил, трахался и спал. Незаметно подкрадывался средний возраст и последующая старость. Опустошение внутри. Ради чего я жил? Этот вопрос не давал мне спать по ночам. Тоска и отрешенность, скука. Так мимо пролетел еще один год. Я ни с кем не встречался и даже начал забывать, как это делается, полностью погрузившись в свободное от работы время в онлайн-игру.