У студёной реки

Студент и Наташа выбрались на берег и лежали у воды не в силах даже что-то говорить.

Остальные участники заплыва, – неудачливые туристы, сноровисто подгребали к правому берегу и, выбравшись на сушу, теперь сидели грустные, вглядываясь вдоль течения реки и отмечая уже в отдалении мелькавшие на воде части своего плота.

И лишь один участник заплыва по дикому потоку правил к противоположному левому крутому берегу, долго выискивая ложбину между скал, где он мог бы выбраться из реки.

Виктор, распознав теперь в плывущем Силантия, долго выцеливал его из карабина и первый выстрел секанул по скале над головой плывущего вдоль скалы.

Сила затравленно оглянулся на выстрел и продолжал плыть, максимально погрузившись в воду. Второй выстрел ударил в воду, не добрав нескольких метров до Силантия.

–Врешь – не возьмешь! – вспомнил вдруг любимое в детстве кино про плывущего под пулями через реку Урал комдива и героя гражданской войны Чапаева Силантий.

Это яркое воспоминание и собственное восклицание придало ему новых сил, и он уже совершенно бесстрашно греб он вперед, веря, что в него не попадут. И, правда – третьего выстрела не последовало – изгиб берега прикрыл плывущего Силу от стрелка. Теперь Силантий был напротив узкого распадка между скал и смог выбраться из воды прежде, чем Виктор снова изготовился для стрельбы. Силантий юркнул в узкую темную щель между скал и стал подниматься вверх по ложбине, густо заросшей кустарником, травой и чахлыми деревцами. Впереди вдоль ложбины лежал весь покрытый мхом и заросший травой ствол некогда могучего дерева. Пытаясь обойти ствол и взобравшись на него, мокрый Силантий вдруг поскользнулся на сырой полусгнившей лесине, − ноги скользнули назад и в стороны, и он рухнул головой вперед в ложбинку между стволом и склоном. Нежданно раздался лязг металла, и дикая боль полыхнула в голове и в глазах.

Полыхнуло болью во всем теле и свет погас мгновенно: Сила угодил в медвежий капкан.

Он об этом не знал и, собственно, никогда этого уже и не осознал. Огромный капкан, прикованный к упавшему стволу, был поставлен на медведя давно, видимо еще прошлой весной или осенью, простоял всю зиму, был засыпан снегом, а теперь забытый караулил свою жертву. Сила угодил в капкан головой, и ржавое железо обхватило мертвой хваткой живую плоть разбойника и душегуба. Силантий еще был жив, периодически приходил в себя, пытался все встать, стряхнуть с себя этот невесть-откуда взявшийся тяжелый «терновый венец», но вновь терял сознание.

Душа Силантия тусклым лучом взмыла вверх ровно тогда, когда серебристая Луна вышла из-за Борусского хребта и осветила реку, вершины деревьев, наложив густые тени на ущелья, распадки и лес.

В этот момент Студент и Наташа сидели у реки, обнявшись и снова, и снова переживали свершившиеся в их жизни последние события.

– Смотри, что-то сверкнуло, как будто луч, ‒ показал Студент Наташе на всполох над темным ущельем на другой стороне реки.

–Звезда, видимо, ‒ ответила девушка, глядя, собственно, не на неведомый свет, а на Студента. Глаза у Наташи светились сейчас ярче всякой звезды.

Практика у Студента подходила к концу и наговорив друг дружке много хороших слов на прощание, наобещав много несбыточного, Студент и Наташа вскоре расстались, оставив в своей памяти всё, что с ними произошло этим необыкновенным летом на берегу студеной реки.

Виктора вскоре арестовали.

Слишком многое показывало на его участие в нападении на машину инкассаторов, и на этом закончилась карьера ловкого малого, так и не ставшего настоящим горным инженером.

А Секретаря вскоре сняли с должности, оценив произошедшее на стройке как серьезное упущение в работе местной власти.

ГЭС пустили в срок.

Было много шумихи, воздушных шаров, транспарантов, речей и последовавших за этим наград. Правда, поработав несколько часов, турбина была остановлена еще на полгода.

И только река гордо, верно, стремительно и невозмутимо несла свои студеные воды, настойчиво совершенствуя свое русло и соревнуясь с бегом времени, неизменно доказывая, что каждому событию свое мгновение, а в одну реку дважды не войдешь, а войдя единожды, выйдешь из неё уже иным, иногда совершенно другим, человеком.