Орден Пяти Зверей

Тем временем я подтянул рыбу почти к борту лодки.

– Давай загребай!

Все произошло довольно быстро. Приличный судак, килограмма на три, был извлечен из воды и, продолжая биться в подсачнике, оказался на дне лодки.

– Успокой его Мих.

Я достал из ножен кованый нож и тяжелой, массивной рукоятью пару раз уважил судака по черепку. Затих. Я едва успел освободить воблер и сунуть рыбину в судок, как она начала снова биться.

– Живучий. Но каков красавец.

– Да неплохой экземпляр.

Мы продолжили свою охоту. Еще четыре раза за подсачник брался Леха, и семь раз эта приятная обязанность доставалась мне. Светлову, в этот раз, на крючок попались две крупные, килограмма по три с половиной, и две поменьше, килограмма по два, щуки, и три килограммовых окуня. Мне же посчастливилось подцепить еще одного двухкилограммового судака и трех окуней, грамм по восемьсот каждый. После этого клев оборвался.

Покидав, для порядка, еще полчаса, мы завели мотор и направились к лагерю.

Солнце, вечное светило, уже почти скрылось за верхушками деревьев на горизонте, когда мы вытащили лодку на берег. Снятый с лодки мотор занял свое место на доске меж двух берез. Нагрузившись уловом, мы направились к столу, где шумно обсуждали добычу наши друзья.

– Андрюха, смотри в натуре жерех – Илья держал за жабры серебристую рыбину – Я, честно говоря, не поверил Мишке, когда он в прошлом году ругался, что Лешка жереха упустил. Думал, он здесь не водится. Ан, нет. Вот видите, и в нашем водоеме он способен существовать.

– Лешка и сам говорил, что жереха упустил. А, Лешке я верю – Вступился за нас Ник.

– А я вот, угря взял – Круглый держал в руках нечто напоминающее резиновый шланг – Всех червей гад сожрал. А на тройник все же попался. Мишка от зависти лопнет. Он три года никак не может изловчиться угря взять, а я вот, с первого раза.

– Да, действительно новичкам везет – Мы как раз подошли к столу – Дай посмотреть.

Круглый, не скрывая довольной улыбки, передал мне свой трофей.

– Ну, на счет новичка, это ты врешь – осадил, шибко довольного собой Андрея, Светлов.

Угорь был действительно хорош. Толстый, в три пальца, угорь имел в длину около метра. Лоснящийся черным матовым блеском, он продолжал извиваться в моих руках.

– Ну что? Прикольная колбаска? – Спрашивал, улыбаясь во все тридцать два зуба, не унимающийся Круглов.

Действительно, добыть подобный трофей било моей заветной мечтой. Вот уже несколько лет, узнав, что в Озерне водится угорь, я, безрезультатно, пытался выудить хотя бы маленькую особь. И вот, достаточно крупный представитель этой змеиной рыбы, находился в моих руках.

– Круглый, наливай! За это необходимо выпить. Эй. Слышишь Леха, я думал, что мы с тобой сегодня героями будем. – С этими словами я высыпал, на предварительно расстеленный полиэтилен, наш улов из судка.

– УХ!!! АХ!!! НИ ХРЕНА СЕБЕ!!! – Все с уважением посмотрели на нашу добычу.

Мы, тут же, налили и с удовольствием выпили. Потом еще и еще. Когда все слегка успокоились, Илья вынес из тени большое ведро, до краев наполненное всевозможной рыбой. Кроме плотвы, густеры, красноперки, уклейки и подлещиков можно было заметить пару средних судаков, щуку и пяток крупных окуней. Хвосты крупной рыбы свешивались через край ведра, создавая весьма живописную картину.

– Богато! Ничего не скажешь. Однако с этим добром нужно что-то делать. – Илья оглядел улов и почесал затылок – У нас такого изобилия еще не было.

– Хорошо. – Как и во всех вопросах, касающихся продовольствия и питания в лагере, решение о судьбе улова пришлось принимать мне. – Угря, пару судаков и пяток окуней завтра с утра закоптим. Из не крупных щук и судаков сварим уху. Остальное солить. Крупняк вскрываем по спине, окуней по брюху, мелочь так. Ну, за дело.

Все с удовольствием принялись за работу. Илья с Ником пошли к озеру чистить и потрошить крупную рыбу. Светлов, так же на озере, промывал мелочь. Андрей вытащил из багажника моей машины пластиковый сорокалитровый бачек и пару пачек крупной соли. Леха принес промытую мелочь, и мы стали укладывать ее в бочёк, пересыпая каждый слой солью. В след за мелочью пошла и крупная, уже потрошеная рыба. Поверх всего положили сорванную крапиву и затянули бачек плотной крышкой. Я замариновал часть улова, которой предстояло пройти утром процедуру копчения.

Пока мы суетились, уже совсем стемнело. Из «Титана» достали 150-й аккумулятор. Под куполом шатра подвесили неоновую ламу и подсоединили к источнику питания. Илья запалил факела и «Летучие мыши». И все вокруг преобразилось. Освещенный лагерь стал как бы островом света в царстве тьмы. Черные стены поднялись вокруг, очерчивая пределы видимости. Всё вокруг перестало существовать, остался лишь маленький клочок леса на берегу водоема, освещенный искусственным светом. Мерцающие отсветы факелов, тусклый свет керосиновых ламп и неестественный, в сочетании с дикой природой, неоновый свет вселяли в наши души уверенность и спокойствие. Однако чувство нереальности происходящего обволакивало нас легким облаком непонятной тревоги. Наше стойбище стало как бы последним оплотом добра в окружении темных сил.

В обложенном камнями очаге потрескивал смелый огонь, пожирая сухие дрова. Леха принес гитару и, с тостами между песен и песнями между тостов, медленно потекла эта тихая, умиротворяющая ночь.

Спать никто не хотел. Да и как можно было уснуть, когда впереди рассвет. Скажу честно, что таких закатов и восходов, как на Озерне, я не видел нигде. Это великолепное, просто волшебное зрелище. Не такое как в горах Кавказа или на побережье Средиземного моря. Оно особенное, своё, милое сердцу, Средне-Русское, родное. Наблюдая это зрелище, становишься чище душой, как бы омываясь в лучах восходящего солнца. Чувство покоя и душевного равновесия поглощает тебя на этих берегах.

Как только небо слегка просветлело, все, взяв раскладные кресла, направились на пляж. Так сказать в первый ряд партера. Мы сидели, пили пиво и думали каждый о своем. В этой утренней тишине зарождалось нечто особенное, что невозможно описать словами, но от чего звенит струна в твоей груди. Хочется раскинуть руки и обнять весь этот прекрасный мир и впитать в себя его покой, силу и красоту. Этот краткий момент счастья каждый увидел и понял по-своему. Но было и что-то общее, одно на всех восхитительное чувство, заставляющее щипать лаза.

Однако, как впрочем и все хорошее, этот момент невероятного счастья закончился. Чувство, переполнявшее нас, незаметно ушло. Растворилось в утренней тени деревьев, плеске воды и треске костра. А еще в наших сердцах, всегда открытых для него.

Наступил новый день.

Андрей с Цветаевым закрепили на лодке мотор, взяли спиннинги и отчалили на утреннюю охоту. Леха с Ильей, на «Уфимке» отправились проверять сети, а я остался в лагере готовить завтрак и смиренно дожидаться возвращения моих друзей.

Чайник занял место на треноге над костром, коптильня, с угрем и парой окуней, на мангале и я, чтоб скоротать время, пошел проверять донки. Какова же была моя радость, когда из трех донок на двух сидели угри. Не такие крупные, как вчерашний, но тоже не мелочь. Они бились, крутились и извивались, но тут уже ничего не поделаешь, попались.

Угрей я почистил и замариновал. Копченый угорь это известный деликатес. Кроме того, в отсутствии холодильника, хорошо прокопченный продукт хранится куда дольше.

Вынув из коптильни первую порцию рыбы, я поставил коптиться судака и оставшихся окуней. Чайник закипел, и пришла пора заняться ухой.

Уха это не просто рыбный суп. Это отдельное, совершенно особенное блюдо. Я умею и люблю готовить уху, и всегда с удовольствием это делаю. Вообще то, только я это и делаю. Так повелось, что приготовлением ухи в наших походах, всегда занимался я. У меня есть свои маленькие секреты, которые, впрочем, вовсе не секреты, своя метода и единственный в своем роде рецепт, одинаковый наверно у всех знатных рыбарей. Завязав в марлю, предварительно почищенную мелочь, поместив ее в котел и залив чистейшей родниковой водой, я повесил котел над огнем.

Не стану приводить здесь весь рецепт моей ухи, скажу лишь что, пшено, водка и горящая березовая головешка, обязательные участники приготовления неизменного атрибута любой рыбалки. К моменту возвращения друзей, кулинарное произведение под названием уха, было готово.

Ребята вернулись с богатым уловом. Сделав с рыбой все что нужно, мы собрались за уже накрытым столом. Прохладная водка разлита по рюмкам, закуска нарезана и уха, издавая нестерпимый аромат, налита в походные миски.

– Такого урожайного года еще не было. – Опрокинув в себя рюмашку, радовался Лешка. – Попробуйте мою щуку в масле. – Он отправил кусочек вышеупомянутой щуки в рот, закусил и принялся с аппетитом уплетать уху.

К слову сказать, щука в масле была действительно очень вкусной. Приняв это как факт, было решено всех пойманных утром щук, засолить таким же образом. Закончив с трапезой, мы именно так и поступили.

Когда все что необходимо было сделать, было сделано, мы снова собрались за столом, поговорить за баночкой пива.

– Скажи, Леха, как у тебя обстоят кузнечные дела? Сотворил что-нибудьть новенькое? Кстати, что происходит в твоем клубе? – спросил Светлова Илья.

– В клубе все как обычно, готовимся к летнему рыцарскому турниру. Из кузницы всю зиму не вылезал. Наковал уйму всякого добра. Кое-что привез с собой, посмотрите, потрогаете, померяете, попробуете на себе.

– Так! Это становится интересно. А ну колись что притащил. – Нетерпеливый Круглов вскочил и направился к Лешкиной машине.

Светлов, а за ним и мы, не спеша последовали за Андреем. На заднем сидении, под ворохом всякой одежды, лежал огромный кожаный мешок. Он был очень тяжелым. Алексей с огромным усилием смог извлечь его из машины. В мешке что-то позвякивало. Я и Ник подхватили, явно непосильную для одного Светлова ношу, и вытащили ее на открытую поляну. Лешка развязал тесемки и начал извлекать на свет божий содержимое. Первыми появились пять длинных европейских мечей с искусно выполненными рукоятями и в очень красивых ножнах. Вытащив один из мечей наполовину из ножен, на солнце заблестела кованная нержавеющая сталь. Затем из мешка были извлечены два пластинчатых лука и большая связка стрел.

– Тетивы я сплел из конского волоса. Пока ничего прочнее не придумали, да и исторически доподлинно. Но мы живем в двадцать первом веке, и я изготовил несколько запасных из прочного капрона. – Объяснял свои поделки Леха. – А этот арбалет я мастерил целый месяц. – Светлов достал из необъятных недр своего мешка разобранный арбалет и за несколько секунд собрал из нескольких частей боевое оружие. К арбалету причиталась связка кованных, с закаленными остриями, металлических болтов. – Только стреляйте по березовым чурбачкам. Если что потом можно будет расколоть и достать и болт, и наконечник стрелы.

Следующими из мешка появились две боевые секиры. Одна средних размеров с одним широким лезвием и ремешком на конце, оплетенной полоской замши, рукояти. Другая была обоюдоострая, с двумя полукруглыми лезвиями и длинной, наполовину окованной, а наполовину обвитой такой же замшевой полоской, дубовой рукоятью. Ник схватил это смертоносное изделие и начал очень ловко крутить его в руках. Огромная секира плясала в руках нашего атлета как тонкий прутик в руках ребенка. Складывалось впечатление, что они давно знакомы и составляют единое целое.

– Здорово это у тебя получается. – Андрей зачарованно смотрел на смертоносную пляску секиры в руках друга, поигрывая большим пальцем по натянутой тетиве пластинчатого лука. Илья тем временем закрепил довольно толстый чурбак в развилке веток березы. До березы было метров тридцать пять – сорок. Андрей надел на левую руку белую рабочую перчатку, и вынул из пучка длинную, оперенную черным вороним пером, стрелу и изготовился к стрельбе.

– Илюша, нарисуй на пеньке углем крестик, будь другом. – Илья поплотнее укрепил чурбак в рогатке веток, так чтобы спил являлся естественной мишенью, потом, взяв из костра уголек, поставил в центре спила жирную точку и обвел ее окружностью.

– Давай, мазила! – Крикнул Илья и отскочил в сторону, подальше от мишени.

Андрей прицелился, натянул тетиву до уха, и пустил стрелу. Тетива издала характерный звук. Все обратили свои взоры на мишень. Стрела торчала точно в центре очерченного круга. Послышался второй и третий характерный звук, и две другие пущенные стрелы воткнулись в пень вплотную с первой.

– Ни хрена себе!!! – Воскликнул Леха, широко распахнув в изумлении глаза. – Я такое только в кино про Робина Хорошего видел.

Все стояли с отвисшими челюстями, в немом оцепенении пока четвертая, пятая и шестая стрелы ложились вплотную к первым трем. Причем от шестой стрелы чурбак раскололся ровно пополам и все стрелы, освободившись, упали на траву. Андрей сам смотрел на лук и свои руки с некоторым недоумением.

– Он Робин Гуд, а я Круглый Гуд. – Выдал Андрей, подбоченись и, опершись на лук. Все дружно рассмеялись от такой картинки.

Однако мешок был далеко не опустошен. Алексей продолжил выуживать из него предмет за предметом. Пять, тонкой работы, очень красивых, кинжала, в ножнах, набор метательных ножей, тоже искусно сделанных. В рукоять каждого ножа был вставлен небольшой голубой камень. Пять кольчуг, тонкого плетения, отливали на солнце матовым, серебристо белесым, характерным для титана, цветом. Титановые же поножи, наручи, и шлемы шишаки, были красиво украшены золотой инкрустацией. Три жилета из толстой кожи с нашитыми титановыми бляхами. Одна длинная чешуйчатая броня, была размером годным только для Цветаева, остальные в ней просто утонули бы.

Алексей взял мешок за нижнюю часть и вытряхнул на траву все оставшееся. Пару латных перчаток, кучу кожаных ремней и тесемок, войлочно-кольчужные подшлемники, связку цепочек с непонятными амулетами и пять кожаных подкольчужных рубах.

– Да. Похоже, упорный зимний труд принес весьма неплохие результаты. – Я взял из кучи набор метательных ножей. У меня с детства была страсть к холодному оружию, но такое изобилие вызвало просто щенячий восторг. Вынув один из ножей, я повертел его в руке, проверяя вес и балансировку. Потом, подчиняясь какому-то внутреннему позыву, чувствуя уверенность и бесшабашную удаль, я метнул нож в тоненькую березку, стоящую в шагах двадцати от нас. Нож воткнулся точно в то место, куда я целил и, расщепив тоненький ствол, застрял, упершись рукоятью.

– Отличное оружие! Замечательно сбалансировано. Леха, а зачем ты все это приволок сюда? – Спросил я Светлова, довольного произведенным на нас впечатлением.

– Да, так. Подумал, может пофехтуем, подурачимся малость. Одному все это мерить довольно скучно, а клубный выезд еще не скоро. – Лешка выгреб из мешка последние бронзовые обереги, на сделанных из кожи ремешках.

Мы продолжали копаться в куче взрослых игрушек, когда слегка притихший Светлов продолжил свою речь.

– Мне тут как-то по осени сон приснился. Я, таких, раньше не видел. Очень ясный, и четкий, с массой мелких деталей и подробностей. Я, как проснулся, сразу все записал и зарисовал, а потом все это и наковал. Все рисунки на доспехах, амулетах и оберегах точно такие, как во сне. В том сне все пятеро мы были, и упорно с кем-то сражались. Правда, как будто в далеком прошлом. Я этот сон никак забыть не могу. И справу для нас, для всех изготовил, вот только посох для Мишки не смог. Мишаня в том сне с посохом бегал. Ну, знаете, такие у колдунов бывают. В тот посох камень был вделан. Так вот камень такой я добыл. Это очень редкий горный хрусталь сочно голубого цвета. По случаю я его у одного спелеолога на кольчугу сменял, потом огранил и отполировал. Для этого посоха нужно особенное дерево. Такие деревья у нас не растут. Я все окрестные леса облазил, безрезультатно. – Лешка поднялся и пошел к своей машине. Из-под переднего сиденья он достал ларец красного дерева с латунной оковкой. Внутри, в бархатной тряпице лежал камень. Размером чуть больше кулака, овальной формы, прозрачный, с острыми гранями самоцвет был сочно голубого цвета.

– На, Мишаня, владей. Я его гранил специально для тебя. Не знаю почему, но этот камень принадлежит только тебе. Я это чувствую, но объяснить не смогу. Прими его, как единоправный владелиц.

Я принял в руки ларец. Как величайшую ценность поставил на стол. Осторожно развернув, я взял камень в руки. Как только я прикоснулся к нему, мне почудилось, или камень действительно откликнулся на мое прикосновение. Я сжал его в ладонях. Из нутрии камень как будто светился и излучал живое тепло. Нет, на ощупь он был абсолютно холодным, но на грани ощущений, камень передавал мне поток жизненной энергии. Невероятная уверенность поселилась в моей душе.

– Спасибо Лёшик! Не ожидал. Это такое сокровище, не описать. Я твой должник.

– Ничего, на том свете угольками рассчитаемся. Ну что застыли, разбирайте все, для вас чай делалось.

Дважды повторять не понадобилось. Мы, как малые дети в магазине игрушек, накинулись на кучу железных сокровищ.

Каждому из нас досталось по кожаной рубахе, кольчуге, длинному мечу и кинжалу. Остальное снаряжение было разобрано согласно индивидуальным особенностям моих друзей. Нику досталась огромная секира, чешуйчатая броня и латные перчатки. Илье – малая секира, кожаный с бляхами жилет и арбалет. Андрею и Лешке – по пластинчатому луку и жилету. Я взял метательные ножи и единственный в своем роде амулет, сделанный из черной бронзы на такой же цепочке. Шлемы-шишаки достались всем кроме меня. Остальную мелочь Алексей сам раздал, и в результате каждый получил по комплекту поножей и наручей, а так же по широкому поясному ремню с бляхами. Я, разобрав связку амулетов, выдал друзьям по три разных оберега.

Мы с энтузиазмом стали облачаться в броню и пробовать доставшееся оружие. И тут пришлось разбираться с мечами и кинжалами. Все они были абсолютно одинаковыми по размерам и форме, однако непонятные надписи и символы в узорах на лезвиях и обтянутых кожей деревянных ножнах, были совсем не похожими друг на друга. Мы долго передавали из рук в руки оружие до тех пор, пока каждый не почувствовал что держит клинок принадлежащий только ему. Причем узоры и символы на кинжалах и мечах совпали абсолютно. Только Светлов сразу взял свои меч и кинжал, и не участвовал во всеобщем обмене.

– Ну, что? Почувствовали? – С хитрой улыбкой спросил кузнец, переводя взгляд с одного из нас на другого. – Я тоже не сразу свой нашел. На лезвия я нанес рисунки все из того же сна, и много раз примерялся, пока не понял какой из пяти мой. – Он вынул из ножен свой меч, и мы увидели идеально отполированное, до зеркального блеска, лезвие, по которому золотой инкрустацией вился непонятный, похожий на кельтский, узор. Внутри узора читалась вязь из непонятных знаков и символов. В навершии рукояти, искусно вырезанный в металле, сидел тигр.

Мы все, как по команде, обнажили клинки. Солнечные зайчики разбежались в разные стороны. Полуденное светило жарким огнем заиграло на холодной полированной стали. У каждого на лезвии был свой, но выдержанный в общей стилистике орнамент. Вязь отличалась сильнее, а тотемы были – свой у каждого. В рукояти меча Николая был вырезан медведь. Он же присутствовал на секире и кинжале. Андрею досталась змея, Илье волк, а мне сокол сапсан.

– Круто! – Круглый радовался подаркам как ребенок. Он внимательно разглядывал нанесенный на клинок узор, и осторожно, почти нежно гладил его кончиками пальцев. Он самый первый облачился в средневековую амуницию и теперь стоял перед нами в кольчуге подпоясанной широким кожаным поясом. Слева к поясу подвесил меч в ножнах, кинжал заткнул за спиной, поверх всего надел жилет и водрузил на голову шлем.

– А кольчужка из титана? Легкая. – Не то спросил, нетто утверждал Илья, взвешивая в руках свою броню.

– Да. Из титановой проволоки. Очень прочная, тонкая и легкая получилась. Я замучился кольца аргоном сваривать. – Отозвался Светлов, надевавший на голову шлем. Потом встрепенулся, как будто что-то вспомнив, и направился к машине. Через минуту он вернулся, неся в руке головной обруч. Не широкий, с небольшим расширением в передней части. В расширение был вделан плоский, но тоже ограненный и отполированный небесно-голубой камень. Сам обруч, похоже, был изготовлен все из того же из титана. По внешней стороне вился такой же, как и на мечах, орнамент с вязью. А как бы плетеный золотой шнурок украшал торцы обруча. На внутренней стороне была выгравирована вязь, совсем не похожая на ту, что снаружи.

– Наверное, это тоже принадлежит тебе. – Лешка протянул мне обруч. – Делал как себе, но когда померил, понял, не мое это. Жалко, конечно такую красоту отдавать, но тут ничего не поделаешь. Раз пошла такая пьянка – режь последний огурец.

Как только я прикоснулся к обручу, камень в нем слегка засветился. Я подумал, что мне снова мерещится всякая чушь, но взглянув на Светлова, понял, он тоже видит это. Лешка мне улыбнулся и подмигнул. Я водрузил обруч себе на голову и ощутил непонятный прилив сил. Камни в обруче, в ларце и в метательных ножах имели со мной странную связь.

– Спасибо. – Сказал я смущенно.

Пару следующих часов мы предавались веселой игре в средневековых рыцарей. Кто упражнялся в фехтовании, кто стрелял из луков и арбалета, метали ножи и кинжалы, рубились на мечах и секирах. Потом, ближе к вечеру, усталые, но довольные стянули с себя мокрые от пота одежды. Подаренное оружие и доспехи каждый аккуратно сложил и отнес в свою машину. Промокшие подшлемники и кожаные рубахи повесили сушиться. Искупавшись в озере и надев свежую сухую одежду, все собрались за столом. Я поставил коптиться угрей и окуней. Илья жарил оставшийся шашлык. Остальные дружно накрывали поляну. Когда за выпивкой и обильной едой все закончили обсуждать успехи в средневековых боевых искусствах, и беседа перетекла в задушевное русло, Андрей задал вопрос, несомненно мучивший каждого из нас.

– Лешка, а что это за сон такой, заставивший тебя совершить этот титанический труд?

Светлов немного помолчал, как бы решая для себя, какую часть информации следует открыть. Потом посмотрел в наши жаждущие правды глаза, и начал свое повествование.

– Сон этот очень странный. У меня и раньше случались яркие и запоминающиеся сны, но этот превзошел все. Как я и говорил раньше, он приснился осенью. Я тогда протопил баньку, попарился, выпил пару кружек пивка, и расположился в удобном кресле смотреть телевизор. Перед этим я здорово поработал колуном и меня сморило. Помню по ящику шел какой-то боевичок, потом все поплыло перед глазами, и я заснул. Проснулся утром все в том же кресле, а увиденный сон так и стоял перед глазами. Я бегом в кабинет и полдня, завернутый только в банную простыню, записывал и зарисовывал увиденное во сне. Так вот, снились мне вы, и мы все живем в странном сказочном мире. Есть у нас вполне приличный замок. В нем у нас, как бы, штаб квартира. Но основные события происходили с нами в путешествиях и скитаниях, по этому, странному миру. Был у нас очень могучий враг. Его я не видел, но понимал, что за всеми кознями стоит именно он. Мы боролись с ним как могли. Мишка там был магом, причем очень сильным. Этакий местный Мерлин. Хотя, когда дело доходило до рукопашной поножовщины, в стороне не стоял и дурака не валял. Очень лихо у него с мечом и кинжалом получалось. Круглый из лука лупил, ну чистый эльф, хотя и мечом не брезговал. Илья, понятное дело, на всем играет, да так что даже прутик в его руках – грозное оружие. Коля, тот с секирой обычно, ну и где побольше дури надо. Он вообще, из-за своих размеров и силы, был там, в большем авторитете. У меня из арбалета неплохо получалось, по дальним целям. А в остальном все как обычно. Бабы, пьянки, мордобой. – Все, молча, слушали Лешкино повествование, примеряя на себя роли сказочных героев.

– Ну, и что дальше? Подробности давай. – Не выдержав, вступил в разговор Круглый, когда Светлов замолчал и молчание затянулось.

– А подробностей особых не было. Помню только, в голове как клин засела мысль, что нужно все это выковать. Все именно так, как во сне. А чувство, что это невероятно важно, не оставляет меня до сих пор. Так я, бросив все свои дела, всю зиму, выковывал для вас справу богатырскую. Почти полгода из кузницы не выходил.

– Ты, конечно, очень большой молодец, и за подарки тебе огромное спасибо, да только сон твой всего лишь сон. Поиграть в него мы, конечно, поиграем, а вот дальше то что? – Илья с задумчивым видом вертел в руках кинжал с волком, и вопрос этот был обращен не столько кузнецу, сколько самому себе.

– Не знаю. Я же говорю сон. Но у меня такое чувство, что этот сон будет покруче любой реальности. – Лешка налил всем водочки, поднял рюмку, и как-то странно глядя сквозь нас, как будто смотря в невидимую даль или вглубь самого себя, тихо произнес. – Да вот только сны имеют свойство сбываться. – Потом опрокинул в себя огненную воду и, не закусывая, сел на свое место, продолжая вглядываться вдаль.