Наташа

– Сейчас. Я только возьму с собой кое-что, и поедем.

– Не нужно никуда уже ехать, – осторожно произносит мужчина, – Коля умер.

– Как? Нет! Мне сказали, что нужен уход. Я поеду.

Маше казалось, что глаза её вылазят наружу. В голове всё гудело. Наступила темнота. Когда Маша открыла глаза, рядом на лавочке сидела Зина. Пахло нашатырным спиртом.

– Наташа идёт, – заметил один из присутствующих мужчин.

Десятилетняя девочка выходила из дома. Маша испугалась за дочь. Ведь та очень любила своего отца. Нужно было её как-то подготовить. Но сил для этого и возможностей она в себе не чувствовала. Тело было какое-то каменное. Обнять и пожалеть своего ребёнка она сейчас не могла.

– Наташе пока не говорите, – попросила Мария, – я потом скажу сама.

– Да, конечно, – услышала она в ответ.

Но когда девочка подошла ближе, Анна что есть силы заорала:

– Ой-ой-ой, Наташа, твоя мама, как и я, теперь осталась вдовой! Как мне было тогда трудно одной с детьми! Как мне было тогда плохо и тяжело!..

– Я же просила не говорить, – прошептала Мария и рванулась к дочери, но в глазах всё потемнело снова.

Наташа вся съёжилась и убежала в дом. А Анна продолжала орать и причитать, рассказывать всем, как трудно ей жилось, не обращая внимания на то, что её дочь потеряла сознание, а внучка, узнав о смерти отца, сбежала. Открыв глаза, Маша снова устремилась к дочке. Та сидела в углу за диваном и плакала. Тётя Зина хотела обнять племянницу, но та кинулась к своей матери:

– Это неправда! Они ошиблись!

Мама и дочь обнялись и плакали. Папа больше не обнимет их, не прижмёт к себе, не сядет рядом. Он не будет играть с любимой доченькой, не будет дарить своим родным тепло, ласку…

Оказалось, что у Николая была большая потеря крови и сильное переохлаждение организма. В больнице ему решили сделать переливание крови, но кровь свернулась. Все ребята, кроме него, выжили. И даже тот, у которого была травма позвоночника.

Слушая всё это, Мария с Наташей плакали, прижимаясь друг к другу, и молчали. Обе не могли вымолвить ни слова.

– Куда тело привозить? – спросил один из приехавших мужчин.

– В город, на их прежнюю квартиру, – сразу вступила в разговор Зина, – в городе у нас папа похоронен.

Ребята вопросительно посмотрели на Марию. Та кивнула в знак согласия. Она сейчас ничего решать не могла.

– А ещё нужно дать телеграмму родным Коли, – продолжала сестра.

– Мы сами сейчас телеграммы отправим, – заверили мужчины, – о похоронах не беспокойтесь. Организация всё возьмёт на себя. А вас мы можем сейчас отвезти на ту квартиру, а заодно и узнаем, куда потом приезжать.

Они посадили в машину Машу с дочкой, Анну и поехали. Следом за ними отправились и Зинаида с мужем. Ночью приехали родственники Николая.

– Так, – сказал его дядя, – Колю будем хоронить у нас. Мы, все родственники, так решили.

– А тут жена и дочь, – возразила Зина.

– Они правы, – вступилась за дядю Мария, – делить его тело я не собираюсь. Там все его родственники, а я и Наташа туда ездить будем.

– Ты что, Маша, – возразила Анна, – он ведь твой муж. Имеешь право.

– Вот поэтому я и согласна. Его родителям и другим родственникам сюда приезжать будет сложно, а мы с Наташей всегда доберёмся.

Колина родня немного успокоилась. Они думали, что им придётся бороться за тело.

Мария была как бы в полусне. Её постоянно поддерживали элениумом. Многое она не понимала, часто всё забывала. Наташе в этот момент пришлось очень трудно. Ей казалось, что она спит и ей снится какой-то кошмарный сон. Она сейчас проснётся, и всё будет, как прежде. Но этот страшный сон не проходил. Девочка чувствовала себя совсем одинокой, никому не нужной. Хотя мама всегда была рядом, но с ней почти не разговаривала. Всё делала молча и плакала, плакала.

У Наташи уже слёз не было. Она никого не интересовала. Вокруг было много людей, но у них были свои заботы. Даже когда приехали к бабушке Шуре, её как будто не заметили. Маша говорить ни с кем не могла. Даже дочь обнимала просто молча. Казалось, челюсти были чем-то скованы, да и всё тело словно чужое.

После похорон к Маше подошли из руководства «Мостостроя»:

– Какая помощь вам нужна?

Мария отрицательно покачала головой.

– Вы за пенсию по потере кормильца не беспокойтесь, – продолжал мужчина. – Мы сами всё оформим и через три месяца привезём документы.

Мария и Наташа снова отправились в хутор, где жила Зинаида. О переезде в Ростов пришлось забыть. Теперь им там жильё никто не предоставит. А просить об этом самим – это значит использовать смерть мужа. Нужно было хоть как-то продолжать жить, работать, воспитывать дочь. Из глаз Марии почти всегда текли слёзы. Жаль было мужа. Молодой, здоровый, энергичный. Ему бы жить да жить. О себе не думала. И, если слышала за спиной от односельчан слова сочувствия, злилась.

«При чём тут я? – кричало у неё всё внутри. – Я ведь дышу, хожу. Я жива, здорова. А вот его больше нет».

Николай как бы слышал её мысли. Он стал ей являться и днем, и ночью. Во сне она мужа видела больным, бледным и слабым. Маша пыталась ему чем-то помочь, но он вставал и уходил в какую-то дверь, которая захлопывалась перед её носом. Наяву она помнила, конечно, что мужа нет, но он постоянно был рядом. Слышны его шаги, и даже видно его, как в прозрачном фильме. Ей не страшно. Раз он здесь, значит, ему это надо. Значит, ему тут хорошо. Она мысленно общалась с ним, спрашивала совета по любым вопросам. Ответы появлялись у неё в голове. Мария говорила о своих ощущениях родственникам. Те слушали и отмалчивались. Иногда советовали сменить обстановку.

Наташа оканчивала начальную школу. Ни с кем почти не общалась. Даже с мамой. Дома всегда была тишина. Наступило лето, приближалось время последней сессии в институте. Маша отвезла дочь к свёкрам и поехала сдавать государственные экзамены. За хозяйством и домом вызвалась присмотреть сестра. Сессия прошла, как всегда, удачно. Экзамены сдавала с лёгкостью, всё на отлично, но мужа чувствовала рядом всегда.

Получив диплом, Маша поехала за Наташей, а потом они вместе вернулись домой. Мария вошла в гараж. Он был пуст. Женщина пошла к сестре:

– Зина, у меня кто-то из гаража всё украл. Ты ведь помнишь, сколько там было запчастей от машины? У Коли всё было разложено по полочкам. А наборы столярных и слесарных инструментов, станок по дереву, лодка надувная! Ведь все стены были завешаны инвентарем. А теперь ничего нет. Пусто. Нет даже ящичков с гвоздями. Ни одного молотка, ни отвёртки, ни топора. Мне, наверное, участковому сообщить нужно. А замки, представляешь, целые.

– Никуда не обращайся, – сказала сестра, – мы всё к себе перевезли. А зачем тебе теперь все эти вещи и инструменты? Ведь теперь у тебя мужа нет – некому этим пользоваться. Если тебе нужно будет что-то сделать, попроси Геннадия. Он поможет.

– Но мне же теперь и гвоздь забить нечем, – растерянно произнесла Маша, а до вас больше километра идти.

– Ну и не забивай. Без тебя забьют, – махнула рукой Зина.

Теперь, когда Маше нужна была какая-то помощь, ей никто не отказывал, но и не помогал.

– Потом сделаю, – всегда говорил Геннадий, – видишь, мне некогда.

Во дворе у сестры стали расти горы стройматериалов.

– Зачем это вам? – спросила Мария.

– Я задумал расширяться. Пристройку к дому делать буду, – сказал Гена, – вот запасаю кое-что.

Через пару недель по пути из магазина перед Машей останавливается машина директора совхоза.

– Ну как, Мария Андреевна, у вас ремонт продвигается?

– Какой ремонт? – удивилась она.

– Да Геннадий же сказал, что вам ремонт необходим. Я ему разрешил брать для этого нужные стройматериалы. Вы не стесняйтесь, говорите, что ещё нужно. Ведь вы моих детей учите. Они вас любят, да и родители уважают, – продолжал директор.

У Маши на глаза навернулись слёзы.

– Ну, я не буду вас расстраивать. Просто, если что нужно – говорите.

Мария пошла к сестре.

– Откуда у вас эти стройматериалы? Мне директор сказал…

– Да, – прервал её Геннадий. – Это твои. Какая разница, на каком дворе они лежат? Мы же родня. Но что ко мне во двор попало, то уже никуда отсюда не уйдёт. И зачем они тебе? У тебя и так в доме много места. А у нас семья. Нам расширяться надо.

– А зачем ты сказал директору, что это для меня?

– Так мне бы он и не дал, – засмеялся Генка, – а тебе, видишь, не отказывает.

Маша опять заплакала и ушла. Больше появляться у сестры она не стала. Жила она на другом краю села, поэтому легко было не попадаться друг другу на глаза. Узнав обо всем этом, Наташа как-то по-взрослому сказала:

– Мама, нам нужно в милицию заявление написать. А то они будут в совхозе воровать, а на нас пальцами показывать.

Мать и дочь обнялись, как подружки. Теперь они друг для друга и опора, и защита. Больше рассчитывать не на кого.

Но почему-то скоро к ним в гости приехала Анна. Она стала звать переехать жить к ней в город младшую дочь с внучкой. Это Зинаида её уговорила:

– Надо Машку из хутора пока убрать. А то пойдёт, нажалуется на нас, и неизвестно, что потом будет.

А Наташу с Марией и уговаривать не надо было. Они с радостью собрались и уехали к Анне, на свою прежнюю квартиру. Нужно было в городе искать работу. К тому же прошло уже три месяца после смерти мужа. Руководство «Мостостроя» обещало, что они сами оформят документы на пенсию по потере кормильца, но почему-то молчали. Маша решила съездить, узнать сама.

В «Мостострое» её направили в отдел кадров. Там сидел толстый пожилой мужчина. Он принял женщину неприветливо.

– Что же ты так долго думала? Все документы готовятся в течение трёх месяцев. А теперь всё. Поезд ушёл. За первые три месяца ты уже ничего не получишь, а всё остальное оформляй по месту жительства. Но, если ты не дура, может, и за эти месяцы какую-то компенсацию выбьешь. Только нужно это делать через суд.

– Как? – пыталась возражать Мария. – На похоронах мне обещали, что всё сделают сами и документы через три месяца привезут…

– Дома тебе не нужно было сидеть. Под лежачий камень вода не течёт. Тут, деточка, каждый занят своим делом. Ну, ладно, – наконец сжалился кадровик, – приезжай через неделю, привези эти документы, – он протягивает Маше список, – может, что-то и придумаем. Но это будет не больше тридцати рублей в месяц.

Маша уехала, собрала все нужные документы и решила сходить к юристу. Хотела узнать, как себя вести. Молодая девушка-юрист, повернувшись на крутящемся кресле, достала с полки маленькую книжечку и как бы наугад раскрыла её.

– Вот здесь сказано, – ткнула она пальчиком в страницу, – что вам должны назначить пенсию по потере кормильца, если несчастный случай произошёл на рабочем месте, в размере половины среднего месячного заработка.

Мария записала данные книги, которой руководствовалась юрист, и снова отправилась в Ростов. Обо всём этом она рассказала кадровику.

– Да откуда Вы это взяли? Какой-то сельский юрис-тишко знает больше нас? – возмутился мужчина. – Если мне не верите, поехали к нашему юристу в обком профсоюзов. Он вам всё объяснит.

– Поехали, – тихо согласилась Мария.

Но двери кабинета, куда её привезли, были закрыты.

– Ну вот, – довольно улыбнулся кадровик, – не повезло. Поехали назад. Я Вас на вокзал завезу. А через недельку сюда ещё приехать попробуем.

– Нет, – настаивала Маша, – не может быть, чтобы был только один юрист в обкоме профсоюзов.

– Да, есть ещё на восьмом этаже. Только туда так просто не попасть. Записываться надо заранее, – убеждал молодую женщину кадровик.

– Давайте попробуем сейчас. Вдруг нас примут? – Мария решительно направилась к лифту.

Мужчина в растерянности поплёлся за ней. Как ни странно, в приёмной очереди никакой не было. Их сразу приняли. Маша, не дожидаясь, пока заговорит кадровик, сама рассказала о своём деле.

Сидевший в кресле мужчина в это время в упор смотрел на кадровика, а потом уверенно произнёс:

– Даю вам два дня. Если вы за это время не выплатите все деньги за первые три месяца и не оформите пособие, как надо, я сам займусь вами. Вы меня поняли?

– Да, конечно, – кротко согласился представитель «Мостостроя».

Выйдя в коридор, он смахнул пот со лба и сказал Марии:

– Приезжайте послезавтра. Мы всё сделаем. Только больше никуда не ходите.

– Хорошо, – спокойно, почти шёпотом ответила женщина.

Удивлению и возмущению Зинаиды не было предела, когда она узнала, что сестра получила больше тысячи рублей за последние три месяца и, согласно документам, теперь на дочь будут выплачивать ежемесячно по двести пятьдесят рублей:

– Тут работаешь, работаешь, как проклятая, – негодовала сестра, – и в месяц больше ста рублей не зарабатываешь! А ей ни за что ни про что такие деньги! Вот дела, как сажа бела. Везёт же людям!

Она как бы забыла, что отца у ребёнка уже нет. И никакими пособиями это не исправишь. По молодости Зина часто и сама о себе говорила:

– Глаза у меня завидущие, руки -загребущие.

А Наташа уже немного восстановила свои силы после потери папы. Может быть, этому поспособствовал переезд в свой родной город, в свою квартиру, встречи с подругами, друзьями. Но подавать документы в школу, где училась раньше, она отказалась:

– Ты там работала и будешь, наверное, работать. А я хочу учиться, где меня никто не знает,– заявила она маме.

Девочке хотелось самостоятельности, и не желала она ощущать сочувствие преподавателей. Мария была не против. Тем более другая школа, куда хотела идти будущая пятиклассница, находилась в центре города. Совсем рядом там жила Колина двоюродная бабушка.

До начала учебного года Наташу забрали погостить в деревню папины родители. Они были довольны, что их внучка теперь снова живёт в городе и получает приличное пособие за отца. Девочке нравилось бывать в деревне у дедушки с бабушкой. Там она научилась ездить верхом на лошади, доить корову. А ещё она скучала по Пушку.

Пёсик подрос, но оставался таким же шумным, по-движным. Он не давал покоя соседским кошкам. А вот своего Мурзика не трогал. И почему-то подружился с козой. Они, видимо, поделили между собой территорию двора. Пушок считал себя главным в палисаднике, а коза была хозяйкой хоздвора. Любимым делом Милки было вскочить, как по ступенькам, с крыши на крышу хозпостроек на самый высокий сарай, приподнять правую переднюю ножку и, гордо задрав головку, наблюдать за окрестностями.

И вдруг она замечает, что Пушок вошёл в её владения и что-то там вынюхивает. Непорядок. Поворачивается коза, бьёт копытом и с победным и довольно угрожающим криком, наклонившись лбом немного набок, мчится вниз и гонится за собакой. Пушок, поджав хвост, с визгом убегает через открытую калитку в свой двор. Пробежав так метров десять, собака останавливается, и поворачивается к Милке. Та тоже останавливается, оглядывается вокруг и понимает, что это уже не её двор. Теперь Пушок рычит, бегает вокруг козы и гонит её со своей территории. Милка выскакивает в свои владения, опять пробегает метров десять, а затем поворачивается и гонит собаку. Так они могли бегать друг за другом около часа под хохот хозяев. Потом, уставшие, охрипшие, ложились отдыхать, и обязательно у калитки, бок о бок, чтобы шерсть их соприкасалась. Лежали, смотрели друг другу в глаза и засыпали. Только через калитку уже никто не мог пройти.

Пока Наташа гостила в деревне, Мария пыталась найти себе работу поближе к своему дому. В школе, где она работала раньше, вакансий учителя начальных классов не было.

– Вы знаете, – сказали ей бывшие коллеги, – в педучилище, кажется, нужен человек в отдел кадров. Сходите туда.

И тут Мария поняла, что не зря раньше не бросала работу вопреки настояниям мужа. Некоторые преподаватели педучилища были родителями её бывших учеников. Они сами пошли к директору и стали настойчиво предлагать Машину кандидатуру. Её приняли сначала инспектором отдела кадров, а спустя некоторое время назначили начальником этого отдела. Так же по совместительству предложили вести часы некоторых методик.

Всё складывалось лучшим образом. Одно Машу беспокоило – Коля постоянно был рядом. Она ощущала его всегда.

– Гони его, – советовала свекровь, – это не Коля. Он бы не приходил и не мучил тебя. К нам же он ни к кому не приходит. И будь внимательна и осторожна. Если это какая-то нечисть, то она забирает жертву с собой.

Эти слова как-то насторожили Марию.

– Ой, ты такое выдумываешь, – говорила ей мать, – такая молодая, здоровая, а мелешь какую-то чепуху.

Но с Машей стали твориться непонятные вещи. Выходит, например, она из дома, вставляет ключ в дверной замок, слышит щелчок, а потом – ещё один. И она, как в сказке, оказывается далеко от дома. С полкилометра прошла! Но как? Позади улицы, светофор. Как дороги переходила? Ничего не помнит. Сразу глядит на часы – прошло минут пять. По времени она действительно дошла до этого места, но как во сне. Марии становилось после таких моментов страшно. Помощи просить не у кого. Она понимала, что Наташа кроме неё никому не нужна. Что будет с девочкой без матери? По спине шёл холодок. Обратиться к врачу – отправят в психушку. А потом и работы совсем можно лишиться. Что делать? У неё не только отключалось сознание днём, когда она продолжала двигаться, ей стало часто не хватать воздуха. Казалось, что-то большое, мягкое и тяжёлое сидело на плечах. Маша чувствовала себя усталой, рассеянной. Она была в замешательстве.

По телевизору часто передавали выступления Кашперовского, Чумака. Люди над ними подсмеивались, но перед телевизором, то ли из-за любопытства, то ли из-за надежды на что-то, садились. Это как-то отвлекало всех от трудностей перестроечной жизни. Мария во всё это, конечно, не верила. Да и гипноз на неё никогда не действовал.

В тот раз она находилась дома одна. Голова была тяжёлой. Ноги какие-то ватные. Ощущалась огромная слабость в теле. Маша села в кресло перед телевизором, чтобы отдохнуть. Снова показывали Кашперовского, звучал монотонный голос экстрасенса. Ей всё равно, что он говорит. Нужен был его голос. Он почему-то придавал ей силы. Мария представила, что это её голос. Он исходил откуда-то изнутри и убеждал, что всё, что мешает ей жить, уходит, уходит и её муж… Силы прибывают. Дышится легко, свободно… Маша расслабилась, почти погрузилась в сон. Ей стало уютно, хорошо.

В дверь неожиданно позвонили. Это была соседка. Когда она ушла, Мария снова села в кресло, чтобы отдохнуть. Но почему-то усталость прошла.

«Ведь у меня несколько минут назад не было сил, – подумала женщина. – Что-то изменилось? Кажется, да».

На душе было спокойно. На плечи ничто не давит… Как ни странно, сниться Николай перестал. И днём она его не ощущала и не видела. Что это было? Гипноз или самовнушение? Но болезнь как рукой сняло.

Часть 3 .Новые друзья и новые приключения

В новой школе Наташе понравилось. Дружила и с девочками и с мальчиками . Многие из них жили неподалёку, и дети шумной оравой частенько возвращались после уроков домой вместе. По вечерам играли в волейбол, футбол. После окончания пятого класса дети договорились попросить своих пап и мам отправить их в близлежащий летний лагерь, который находился в двадцати километрах от города. Мария согласилась отпустить дочь. Ведь она там будет не одна, а со своей компанией. Путёвка была только на две недели и родители решили по очереди навещать ребятишек.

Лагерь находился в живописном месте на берегу Дона. Дети, уехав из дома, почувствовали себя повзрослевшими, самостоятельными. Они сразу нашли лазейку в заборе и в свободное время тайком уходили, как говорили, на свободу. Они гуляли по лесу, собирали цветы, плели веночки, иногда купались в еще прохладной воде. Ведь только начался июнь.

На этот раз девочки ушли довольно далеко от лагеря. Было жарко. Решили искупаться. Берег Дона в этом месте был высоким. Сначала над водой возвышалась круча около трех метров, а внизу намыло течением узкую песчаную полосу. Сверху было видно, что за этой площадкой снова шёл обрыв.

– Вот здорово! – воскликнула Наташа .– Да здесь можно нырять сразу с берега!

Она сбросила с себя халатик, съехала вниз на попе и сразу нырнула в быстрое течение. Вода оказалась очень холодной, и девочка , вынырнув, сразу поплыла назад. Её подруги потихоньку опускались вниз, снимали с себя одежду.

Подплыв к берегу Наташа поняла, что выбраться из воды будет непросто. Ноги дна не доставали и руки скользили по илисто-глиняному обрыву. И тут она ощутила, что пальцы ног упираются в какие-то скользкие, но прочные отверстия в склоне под водой. Ухватившись за травинку и оттолкнувшись ногами об эти странные дырочки, Наташа стала пытаться выбраться на берег. Может, ей это и не удалось бы, но девочки стали помогать. И тут она услышала истерический вопль одной из подружек :

– Змея! – орала та . – В воде змея!

Казалось, что волосы встали дыбом. Наташа и не поняла даже, как взлетела по высокой круче вверх. Девочки карабкались следом. Она машинально тащила подруг за руки.

Внизу у самой кромки воды плавала, извиваясь, полутораметровая змея. Если бы не было так страшно, то все могли бы заметить, какая она красивая. В солнечных лучах переливалось её чёрно-белое тело. Она была похожа по раскраске на шахматную доску, только головка маленькая, чёрненькая. Видимо, эта гадина не так давно кого-то проглотила, поэтому в середине казалась толстой. Она не уплывала и не ныряла. Очевидно, её вспугнула Наташа, упираясь ногами в змеиные норки, в которых были отложены яйца. Теперь змея караулила обидчиков, защищая от них своё потомство.

Из всех девочек только Наташа бросила свой халатик наверху. Остальные раздевались, опускаясь к воде. Теперь их платьица, халатики, шорты и майки лежали недалеко от змеи. Как им в одних трусиках возвращаться назад? Девочки вооружились камешками и стали бросать их в воду. Иногда даже попадали в цель. Но змея не уплывала.

– Наташ , сходи в лагерь и принеси нам одежду, – попросила Верочка,– а мы тут подождём .

До ужина оставался час. Если вовремя не вернуться , то всем, обязательно, здорово влетит.

– Я не успею. Давайте вместе пойдём, а потом я вам к изгороди притащу что-то одеть.

Так и поступили. А после ужина пришли и забрали брошенные вещи. Змеи уже не было. Больше девочки не ходили на такие прогулки.

Одноклассницы ещё долго частенько говорили об этом происшествии. А Наташа в это время вспоминала, как жутко ей было и страшно в тот момент, когда она услышала, что у неё за спиной находится змея, которая может быть уже летела вдогонку, раскрыв свою пасть для укуса. По телу снова бежали мурашки. Девочке было стыдно за свою трусость, за то, что она так боялась этих гадов. И почему она такая трусиха? Даже изображения змей на страницах книг теперь вызывали у девочки неприятные ощущения.

Осенью в школьный танцевальный коллектив делали новый набор. Желающих попасть в него было немало. Девочек не только просили повторять некоторые движения, но и предлагали пройтись по сцене, как зайчик, как лисичка, как мышка, как петух… В результате взяли только трёх. Среди них оказалась и Наташа. Танцы девочке дали многое. Изменилась походка, появилась уверенность в себе, головку держала гордо, не стеснялась взглядов окружающих. С ней стали здороваться незнакомые люди, которые видели её на сцене. Мальчики посматривали на неё с особым интересом, но Наташа этого не замечала. Она любила играть в футбол, прыгать в воду с лодки, переплывать Дон с друзьями наперегонки. В это время она боялась, что об этом узнает мама. Ведь тогда её одну Мария не будет отпускать на пляж. А ей так хотелось свободы!

На другой стороне Дона был прекрасный безлюдный пляж. Он находился на острове, который омывался старым руслом реки. Катера, баржи и теплоходы там не ходили. Течение было медленнее, вода теплее, поэтому и нравилось детворе купаться в этих местах. А ещё на золотистом рыхлом песочке они с удовольствием занимались гимнастикой : делали сальто, ходили колесом, садились на шпагат. Тело Наташи было гибким, талия тонюсенькая. Выполняя такие трюки, она ощущала необыкновенно радостное восхитительное чувство полёта. Слегка кружилась голова то ли от этих упражнений, то ли от любопытных и довольно одобрительных взглядов одноклассников.

Времена в России наступали тяжёлые. Полки в магазинах были пусты. Деньги обесценились. А те, что лежали в банке, просто заблокировали. Всё, что раньше было заработано Николаем, практически, пропало. Пособие по потере кормильца оставалось таким же, хотя цены на многие товары выросли в сто раз.

Российское оружие распродавалось, уничтожалось. Многие военные на этом делали целые состояния. Понятие «Родина» совершенно поменяло смысл. Ребята перестали стремиться в армию. Теперь защитником быть стало не модно. Куда круче выглядели бандиты, рэкетиры. Они казались надёжней в глазах молодых девчат, чем простые парни.